[3:45]
***
В этот день Агата проснулась чуть ли не ночью. Она проснулась в холодном поту. Ей было страшно. Чего девушка боялась — сама она не знала и не понимала. Но что-то внутри подсказывало, что ей нужно ненадолго уехать отсюда. Проснувшись и встав с постели, дочь Сатаны пошла в ванную, затем приодеться. Она завтракать не стала, собрала вещи, оделась и, уходя, оставила дома на кухне записку для отца. В ней было написано://Папа, привет. Возможно ты очень удивишься тому, что я ушла из дома, но… Я не знаю как объяснить мои чувства. Мне стало как-то не по себе здесь находиться после вчерашнего вечера. Поэтому я приняла решение покинуть эту квартиру. Но ты не переживай, я найду жильё, не беспокойся.
Кстати, Коровьева я оставляю в покое. Пусть живёт. Не трогайте его.
И да, папа, забери записку себе и храни у себя.
Я вернусь.
Целую. Всех люблю.
Ваша Агата.//
Агата напоследок вдохнула запах этой квартиры и, тихонько открыв дверь, вышла из неё. Она понимала, что отец всё равно начнёт переживать за неё, но ей нужно было уйти отсюда.***
На улице только светало, поэтому было довольно прохладно. Агата накинула на себя тёплую серую кофточку с рукавом и направилась в сторону дома поэта. Девушка решила, что может пока пожить у него, если он примет её. А если и не примет, то и без него проживёт. Ведь дочь Сатаны путешествовала по миру и знает все правила для выживания. — *А если у него кто-то есть и я сейчас приду к нему… И мне откроет не он, а его жена? Ну или кто там у него. Хотя стоп. Если Иван спросил меня, есть ли у меня кто-то, то, наверное, он одинокий. Да уж, Агата… Любишь ты себя накручивать.* — размышляя, она даже не заметила, как почти подошла к подъезду. Подойдя к подъездной двери, Агата глубоко вдохнула и зашла в подъезд. Сам он был довольно приличным, стены не были разрисованы, мусор не валялся на полу. Поднявшись на третий этаж, на котором находилась квартира Ивана Николаевича, дочь Сатаны нашла нужную квартирную дверь с цифрой 12 и позвонила в дверной звонок. Ждать ей долго не пришлось, уже через несколько секунд послышались шаги за дверью и, кажется, немного ругательные выражения. Видимо житель этой квартиры был недоволен, что к нему рано утром кто-то ломится. Дверь открыл Иван Николаевич Бездомный. Он был одет в белую ночную рубашку на пуговицах, в белые свободные штаны и серые тапочки. На вид он был похож на только что вылупившегося воробушка, его причёска была растрёпана. Увидев девушку, парень широко раскрыл глаза и спросил: — Привет, Агат. Ты… Ты что тут делаешь? — Привет, Иван. Пустишь? — попросилась Агата. — Конечно, проходи. — поэт отошёл в сторону, чтобы подруга прошла в квартиру.***
[4:00]
Агата зашла в довольно уютную и аккуратную квартиру. Ей там понравилось. Иван зашёл за ней, закрыл дверь и пошёл за девушкой, которая направилась в ванную мыть руки. — Что случилось у тебя? — Иван Николаевич облокотился спиной о дверной косяк ванной комнаты и скрестил руки на груди, но, заметив синяк на щеке девушки, сразу спросил, не дожидаясь ответа: — Кто посмел тебя обидеть? — Да бывший ударил. Мы с ним никак разселиться не можем. Точнее он никак вещи не заберёт. Вот и ушла. Не хотела больше там оставаться. — Агата нагло врала. Ведь она не могла сказать, что она дочь самого Сатаны и что всё на самом деле было не так. — За что? — Да завёл разговор по поводу того, чтобы мы сошлись. Я, естественно, говорила, чтобы он прекратил это. Его это взбесило и вот… — в горле внезапно появился ком и Агата прервалась. Бездомный заметил, что ей тяжело об этом говорить и подошёл к ней, чтобы обнять. Дитё Тьмы инстинктивно развернулось к нему, чувствуя, что поэт приближается к ней. И, дав волю эмоциям, начало рыдать ему в грудь. — Ну-ну-ну, не плачь. Живи у меня. Я тебя уж точно не обижу. А этот мерзавец ещё пожалеет о том, что обидел мою девочку. — Ивана передёрнуло от последних двух слов, сказанные им. Его щёчки покрылись румянцем смущения, а сердце бешено забилось. А Агата резко успокоилась. Девушка вытерла остатки слёз и, немного отстранившись от парня, посмотрела на него. Сердце вылетает у обоих. Частое дыхание. Взгляд друг другу в глаза. Руки поэта забегали по спине девушки, гладя её. Агата тоже не уступает ему и начинает гладить его грудь, «случайно» цепляясь за пуговицы рубашки и растёгивая её. Иван Николаевич медлит, не решается на ответственный шаг. Девушка решает сделать шаг первой, она привстаёт на носочки и нежно касается своими губами его губ. Затем немного отдаляется от него и открывает глаза. Иван Бездомный держал ещё несколько секунд глаза закрытыми, а потом открыл их. Парень ещё пару секунд смотрит ей в глаза, затем он обвивает руками её талию, притягивая тем самым к себе, и затягивает в нежный поцелуй. Дочь Сатаны решила, что нужно перебираться из ванной в другое место. Она немного повернула голову, чтобы видеть, куда идти. Иван Николаевич не останавливался, он целовал её шею и, слегка солёные от недавних слёз, щёки. Маленькими шагами Агата начала выходить из ванной комнаты, увлекая за собой Ивана. Он целовал её запястье, пока они шли до спальни.***
Открыв дверь в покои, Агата увидела незаправленную постель, ведь Иван недавно встал, точнее она его разбудила, и не успел её заправить. Но ей, как и ему, было на это всё равно. Бездомный поднимает Агату на руки и вместе с ней падает на кровать, тем самым оказываясь сверху. Снова жаркий поцелуй. Поэт, немного согнув левую ножку девушки, начинал гладить её, немного сжимая в некоторых местах. Иван Николаевич начал стягивать с тела Агаты платье за его короткие рукава. Дочь Сатаны извивается под ним и, обвивая своими ножками его талию, притягивает нижнюю часть тела Ивана к себе. Бездомный резко приподнимает Агату, сажая на кровать, и полностью снимает с неё жёлтое платье. Оно полетело куда-то на пол. Ивáнов взор упал груди, которые были немного закрыты бежевым бюстгалтером, от чего он ненадолго замер. — Ты прекрасна… — прошептал парень, стоя на коленях, и потянулся рукой к груди. Дочь Сатаны легла на спину, не дав прикоснуться к груди, и поманила Ивана указательным пальцем. Он в свою очередь медленно, будто хищник крадётся к своей жертве, опустился с колен и подполз к девушке. Поэт снова затянул её в поцелуй, запуская язык к ней в рот. Агата ответила ему тем же, тоже запустив свой язычок ему навстречу. Бездомный быстро снял с себя рубашку через голову, не растёгивая пуговиц, тем самым оторвав несколько, и начал целовать каждый миллиметр девичьего тела. Агата сходила с ума от его нежности и от его горячего дыхания, обжигавшее её кожу. Иван опустился к белым трусикам с кружевами, поцеловал киску через них, от чего девушка тихо простонала. Поэт усмехнулся и стянул с неё трусики. Он провёл двумя пальчиками по её гениталиям. Парень почувствовал, что киска уже немного влажная и медленно провёл по ней язычком. Агата протяжно и чуть громче простонала. Затем Бездомный начал активнее лизать киску девушки, иногда покусывая её и запуская пальчики. Дочь Сатаны выгибалась в спине, подаваясь навстречу движениям поэта. Спустя некоторое время Иван Николаевич стал ласкать девушку только пальчиками и иногда лизать киску. Он начал ускорять свои движения рукой и ускорился до невозможной быстроты. От такого удовольствия Агата уже начала кричать, в преддверии оргазма. Ещё пару движений пальчиками и девушка кончила. Её ножки свело оргазмом и она сдвинула их. Но разгорячённый поэт быстро поднялся, спустил с себя домашние штаны, подвинул к себе ещё неопомнившуюся от оргазма Агату, вновь раздвинул ножки, левую он закинул себе на плечо, и сразу на всю длину вошёл в неё. Дочь Сатаны громко и протяжно простонала и схватила левой рукой Ивана за ту же руку, которой он опирался на кровать. Парень не стал медлить и сразу приступил к быстрым движениям и грубым толчкам. Агата почти сразу привыкла к таким резким движениям и удовлетворённо стонала. Она отпустила руку Бездомного, в которую вцепилась от неожиданности, и положила обе руки над головой. Девушка лежала с закрытыми глазами, а парень, немного запрокинув голову назад, тоже закрыл их и по-мужски тихо постанывал, не нарушая темп толчков. Спустя несколько минут Иван Николаевич решил сбавить темп и перешёл от грубых движений к более нежным. От такой резкой смены темпа Агату снова накрыл оргазм. — Мамаааааа!!! — взвизгнула дочь Сатаны и забилась в конвульсиях оргазма, чуть не выскользнув из-под поэта. — Чшшш… — прижав к себе девушку двумя руками за ноги и довольно улыбнувшись, прошипел Бездомный и поцеловал её ножку, лежащую у него на плече. Иван навис над девушкой и смотрел ей в её глаза. Он продолжил делать нежные движения, иногда грубо толкаясь в неё. Агата взяла двумя руками лицо Бездомного и начала целовать его щёчки, губы, и лобик. Поэт прикрыл глаза, наслаждаясь нежностью, передаваемой ему от девушки. Иван Николаевич, почувствовав, что скоро кончит, затянул дочь Сатаны в долгий поцелуй, сделал пару грубых толчков в неё и спустил ей на животик. Пара часто дышала, они устали. Иван ещё раз поцеловал Агату в губы и лёг рядом с ней на кровать. Агата подобралась к Бездомному поближе, положила голову ему на грудь и они уснули в обнимку.***
[7:30]
Жители квартиры номер 50 уже начали потихоньку просыпаться и приниматься за дела. Гелла, как только проснулась, сразу одела красное платье, когда-то подареное Агатой, и направилась на кухню, чтобы начать готовить всем завтрак. Зайдя туда, ведьма увидела на столе какую-то записку, она была сложена как открытка. На «титульном листе» было написано: «Папе и всем жителям этой квартиры». Кудрявая сразу поняла от кого это, так как было написано: «Папе…». — *Ну, если тут написано, что и для жителей этой квартиры, значит, можно и даже нужно прочитать эту записку и мне.* — порассуждав про себя, Гелла открыла записку и начала читать. — «Папа, привет… Возможно ты удивишься тому, что я ушла из…» Что?! — рыжеволосая ведьма удивилась тому, что там написано и, недочитав до конца и бросив на стол записку, побежала в комнату госпожи-подруги.***
Влетев в покои дочери Сатаны, Гелла пробежала по всем отделениям комнаты: кухне, ванной и самой спальне, и нигде не обнаружила Агату. — О нет… Как так?! — она нервно задышала и быстро выбежала из комнаты.***
Вбежав обратно в кухню, Гелла увидела, что все стоят около Воланда и вместе с ним читают эту записку. Все были взволнованы, в том числе и Тёмный Лорд. — Что будем делать? — спросил Азазелло, положив руку на плечо Воланду. — А что тут сделаешь? Я ей доверяю, пусть делает то, что она считает нужным. Но, конечно же, я боюсь за Агату, не спорю. Но возвращать её домой насильно я не буду. — спокойно ответил мужчина. — Вы меня, конечно, извините, но… Может она так пошутила? — предположил Кот Бегемот. Все обернулись на него. — Ну… Гелл, ты же к ней в спальню ходила? — та кивнула. — Её там нет? — Кудрявая отрицательно помотала головой. Бегемот виновато опустил голову. — Не надо переживать. Тут написано же, что она вернётся. Так что всё нормально. — пытался развеять обстановку Мастер. — Перестать. Не видишь, плохо и так. — Маргарита легонько ткнула его локтем в бок. Тот опустил глаза и замолчал. — Мастер прав. Она вернётся, раз так написала. Так что нагонять тревогу попросту — не надо. — Воланд закурил трубку и отошёл к окну. Ещё немного побывав в тишине, Гелла начала готовить завтрак. Мастер и Марго сели за стол в кухне и что-то между собой обсуждали. Азазелло начал о чём-то разговаривать с Воландом. Кот сел на столешницу рядом с Кудрявой и что-то начал рассказывать ей, а Коровьев Фагот пошёл к себе.***
У Коровьева снова началась истерика, но не такая, как вчера. Он винил себя в том, что Агата ушла из дома. — Ну вот, Коровьев, пожалуйста… Получите и распишитесь! — он хлопнул ладонью по своему столу. — Ушла. А из-за кого? Правильно. Из-за тебя. — клетчатый снял очки, глубоко выдохнул и потёр двумя руками лицо. — Я даже не успел извиниться… Но слава богу она меня простила. По крайней мере, так написала в письме… — он закрыл глаза и перед ним появился образ Агаты. Она предстала перед ним нагая, что его удивило и взбудоражило. — Какая же она красивая… Не могу не думать о ней. — Фагот открыл глаза и образ возлюбленной исчез. Ещё минут десять он сидел в кресле молча и смотрел в небо через окно своего кабинета. Спустя некоторое время его позвали завтракать.***
За завтраком никто не был особо разговорчивым. Никому не хотелось говорить. Ни о чём. Где-то в глубине каждого из них была тревога за Агату, которую никак нельзя было скрыть…