***
С момента той решающей встречи в библиотеке прошло около двух недель. Драко Малфой ходил по спальне факультета кругами, пытаясь сосредоточиться на плане, но постоянно мыслями уходил к Золотой девочке: «Чёртов параноик, сконцентрируйся! Не время сейчас думать о девчонке. Вопрос с зазнайкой решен, я больше не могу отвлекаться от задания! Времени остается всё меньше и меньше. Если бы только я мог с кем-нибудь поделиться, может получил бы совет, решение задачи… Или же найти способ, извернуться и не выполнять её вовсе. Так, соберись и думай: Я не могу пойти на попятную, иначе он убьёт их. Точно и стопроцентно. Это чудовище живёт в моем доме, как узнает о непослушании — я останусь сиротой, если ещё останусь жив. Но если заручиться поддержкой более сильных магов, может получится их уберечь? Ему равен по силе только Дамблдор. Этот светлый старикан, если я правильно донесу до него информацию, то может надежда ещё есть, и он спасёт родителей, спрячет… но как я пойду к нему, если рядом почти всегда крутятся Кребб, Гойл и Нотт? Если я сам пойду к директору, возникнут вопросы, а там и не долго до того, как эти идиоты растрепят всё своим папашам-Пожирателям. Куда ни сунься — доверять некому. Стоп. Грейнджер…» Драко мысленно улыбнулся своим воспоминаниям о девушке, о её нежных пальцах на своих руках, но дёрнув плечом, отгоняя наваждение, кивнул своему же отражению в зеркале. Решено. Малфой спокойной, фирменной походкой вышел из гостиной Слизерина и последовал за потоком студентов, который плыл в сторону выхода из замка. На большом перерыве между занятиями у них достаточно времени для короткой прогулки, и юноша уже знал, где привычно обитает Грейнджер в это время. Он пересёк внутренний дворик, направляясь к поваленному дереву и высматривая гриву непослушных волос. Завидев девушку, лёгкой, едва слышной поступью подкрался сзади, огляделся и, не найдя свидетелей, положил руки на её плечи. Гермиона слегка вздрогнула от неожиданности, обернулась и с подлетевшими ввысь бровями захлопала ресницами в удивлении: — Драко, что-то случилось? Привет. — Привет. С чего ты взяла? — Во-первых, ты никогда не подходил ко мне в людных местах без предупреждения, мы договаривались же, а во-вторых, у тебя тревожное выражение лица. — Когда ты успела выучить все значения моей мимики? Наблюдала за мной? — спросил он, поигрывая бровями. Девушка густо покраснела и начала теребить пальчиками закладки книги, которую читала. — Я не следила! — выпалила она. — А я и не говорил о слежке, — Малфой сладко улыбнулся, смакуя её смущение. — Я вот наблюдаю за тобой и не скрываю от тебя этот факт. — О-о, хм, не меняй тему, что тебя беспокоит? — Грейнджер, позволь мне прежде сказать, что ты одна из единиц тех людей, которым я могу доверять. Я надеюсь, мои ощущения и умение читать людей меня не подводят, и это действительно так. Гермиона шумно выдохнула, такого поворота она не ожидала точно. Да, они уже полмесяца как признали те искры, что между ними зажигаются; да, они проводили вместе время в закоулках библиотеки после занятий; да, на выходных под дезиллюминационными чарами они даже попили кофе в Хогсмиде. Гермиона четыре раза испытала на себе силу мягких губ Малфоя, и целых три раза обуздывала свой страх и целовала сама. И нет, это не вошло в привычку — считать на пальцах трепетные моменты! Драко раскрылся перед ней с совершенно другой стороны: он был внимателен и чуток, заботлив и нежен, откровенен и порой трогательно стесняющимся перед ней. И сейчас такое вступление в разговоре давал повод для беспокойства за парня. — Малфой, говори уже, не томи! Что случилось? — Мне нужна твоя помощь.***
— Ты обязан чего?! — Тише, Грейнджер, не ори так. — Да как вообще возможно спокойно говорить о таком?! — Гермиона, успокойся, — Драко положил ладони ей на плечи и заглянул в её глаза, повторив, — успокойся. В моменте я не мог отказаться от этой миссии, иначе и меня и родителей уже не было в живых. Сейчас у меня хотя бы есть время и ресурсы, чтобы продумать всё. Гермиона немного помолчала, но затем тихонько проговорила: — Вообще, всё правильно, Драко, это очень умно, ты выиграл для себя почти год. — И я о том же, Грейнджер. — А мне понравилось, как ты назвал меня в прошлый раз, — она улыбнулась и, всё также глядя ему в глаза, потёрлась щекой о его руку на её плече. Драко вскинул бровь и прищурился — Значит перемены не оказались такими уж стремительными? — У страха глаза велики. — Что? — Ничего, это маггловская присказка. — Повтори. — У страха глаза велики. — В точку, — произнес Драко, уже переместив руку на щёку девушки и притягивая к себе для поцелуя, — в точку. Поцеловав её, парень почувствовал, как её губы приоткрываются в приглашающем жесте. Языком он осторожно коснулся её, не ощутив сопротивления, прошёл немного дальше и, скользнув кончиком по её язычку, вернулся обратно. Но Гермиона решила взять инициативу на себя. Положив руку на его затылок, она не дала Драко отстраниться и сама, несколько раз прихватив его губы по очереди, провела языком по нижней. Когда они оторвались друг от друга, жадно хватали ртами воздух, пронзая друг друга взглядом. Рука Драко, что была уже на шее девушки, скользнула по спине и погладила линию талии. Дыхание Гермионы участилось, Драко следил за её губами, которые подрагивали от этой ласки. Он целомудренно поцеловал нижнюю губу Гермионы и с большим усилием отстранился от неё. — Гермиона, надо остановиться. — Что? Почему? Я что-то не так сделала? — сдавленно промямлила она. — Нет, все прекрасно, и ты прекрасна, но если не остановиться сейчас, я, боюсь, не смогу себя контролировать дальше. — И не надо, — выдохнула она, завороженно смотря в упор на Малфоя. — Прости, но я должен знать, потому не злись на этот вопрос преждевременно. У тебя уже был кто-то? Грейнджер смущённо потупила взгляд и пыталась дать понять Драко, что её до невозможности заинтересовал тот жук, что полз к стволу дерева. — Гермиона? — Нет. — Что нет? — Нет, у меня никого не было. — Ясно. — И что тебе ясно? — вскинулась девушка. — Что я, кажется, влюблён в лучшую ведьму. — О… давай, действительно, притормозим. — Я не собирался тебя смущать или пугать, тебя ничем не обязывают мои слова. Хочу, что бы ты знала. — Я понимаю. Спасибо за такую внимательность, но давай, всё-таки, ближе к теме, — Гермиона тряхнула головой, — я же правильно понимаю, ты не хочешь выполнять это задание? — Естественно! Я не убийца, Грейнджер, я даже Круцио не могу качественно наложить, потому что во мне недостаточно негативных и деструктивных эмоций. О какой Аваде можно говорить… — Но убить можно не только с помощью Авады, ты ведь понимаешь? — Да, но повторюсь, я не убийца. — И это хорошо, — она улыбнулась и головой отвесила комичный поклон, — так что же ты хочешь? — Мне нужна твоя помощь, Гермиона, я не могу пойти к директору, в Слизерине все друг за другом глаз да глаз. Если обнаружат, то сразу сдадут меня. Но им нет дела до тебя и всей остальной школы в принципе. — И ты хочешь, что бы я сходила к Дамблдору за тебя? — Да, и передала информацию от моего имени и просьбу. — Давай чётко и дословно, я запишу и отдам в письменном виде. — То есть ты сделаешь это для меня? — Конечно, Драко, что за вопросы! От этого зависит твоя жизнь, разумеется, я поговорю с ним. — Ты будешь моей спасительницей, Грейнджер. — Нет. Твоей спасительницей станет Гермиона.***
Необъяснимо, но факт: Гарри Поттер мог преодолеть тревожность только рядом с Реддлом. Именно в его присутствии сердце успокаивалось, тремор прекращал бить по конечностям, а лёгкие расправлялись и возобновляли свою работу в штатном режиме. Гарри пережил за две недели шесть панических атак. И если пять из них он усмирил сам со своими воспоминаниями, то вот с последним пришлось справляться с помощью омута памяти. Тогда Гарри, согнувшись, будто в бассейн, нырнул в омут с подготовленными нитями, приземлился в уже известном парнике и на корточках начал нервно ждать появления Тома. Реддл залез в проём и произнес то, что и прежде: «Ну здравствуй, Рубеус. Чем это ты у нас занимаешься?» Хагрид замешкался, как и тогда, их разговор не имел и не мог иметь никаких новых поворотов. Но когда Том представился, рука была протянута вниз, скорее к башмакам Хагрида, а ведь Гарри сидел именно там. Парень долго пытался сконцентрироваться на ней. Когда понял, что происходит, протянул руку Тому, тот взял её и подтянул на себя, поднимая Гарри на ноги. А сердце и все внутренности перестали трястись, внутреннее спокойствие захлестнуло Поттера. Том смотрел на него, но как только на лице начала расцветать улыбка, Гарри оттолкнулся от него и поплыл из воспоминания. Уже выйдя из омута, он понял, что улыбка эта предназначалась Хагриду и, вероятнее всего, он даже не видел Гарри. Но как можно объяснить то, что Том протянул свою руку именно ему? Прикосновение рук было вполне себе телесным, осязаемым и настоящим… Всё очень странно. Нужно просмотреть остальные два флакона, а потом уже думать и давать заключения. Гарри двинулся к креслу, в котором оставил свою школьную мантию, порылся в карманах и нашёл фиалы. Взял первый попавшийся, не глядя на свои пометки, вытряхнул содержимое в чашу, предварительно скрупулёзно вернув предыдущие нити в склянку. Гарри оказался в небольшой комнатушке. Размером помещение было едва ли больше его собственной комнаты на Тисовой улице. Скудное освещение от свечей, размещённых на стенах в виде плафонов, выцветшие обои на стенах, кое-где на стыках стен и потолка виднелись подтёки от давних протечек, закопчённый от вечно курящих гостей потолок — всё это создавало достаточно таинственную атмосферу; в таких местах, по мнению многих, составляются планы террористических атак или ограблений банков. Здесь Гарри обнаружил двух молодых ребят, сидящих за столом возле стены. В одном по росту, шевелюре сразу и безошибочно узнал Хагрида, второй был Реддлом. Они склонили головы над пергаментом, Том оживлённо жестикулировал и говорил, видимо, пытаясь что-то объяснить Хагриду, указывая на текст. Гарри присел на свободный стул рядом с будущим лесничим, напротив Реддла, и стал тщательнее присматриваться к лицам двух товарищей: сразу можно было сказать только одно — с момента знакомства прошло достаточно времени и ребята поладили, раз проводят время вместе вне Хогвартса. То, что эта комната не была частью замка, было ясно сразу — в Хогвартсе не использовались свечи в качестве освещения, только как декорации в праздники, в остальном в работу шли факелы. У Рубеуса мальчишеский пушок начал переходить в плешивую щетинку, волосы были собраны в узел на спине, но в целом он выглядел опрятнее и даже более подтянуто, нежели в первом воспоминании. Том Реддл не изменился ни на йоту: молодой человек сидел расслабленно, вальяжно закинув ногу на ногу, волны чёрных прядей свисали, прикрывая лоб, в паузах между речами губы складывались так плотно, будто слипались в единую нить. Гарри начал улавливать и диалог ребят: — Рубеус, здесь чёрным по белому прописаны критерии, по которым мы можем включать их в список. — Да погоди ты, смотри, здесь же ничего не говорится о габаритах! — Конечно, потому как определения «Чрезмерно опасны вне воли» посчитали достаточным. Включи свою голову, никто не даст студентам держать, хоть и для научного исследования, накеров. К сожалению… — Что, тебе тоже понравились? — Хагрид понимающе улыбнулся. — Мне всегда нравились рептилии, а этого еще называют «Водяной Дракон». Интерес к нему у меня особенный. — С чего бы особенный-то? Драконом его только называют, а так змея как змея. — Змеи — одни из самых достойных животных, Рубеус, ценят уединение, стойки и великодушны. — Ты уверен, что мы говорим об одном и том же животном? Какое там великодушие, хе-хе. — Они стойко, преданно защищают своё потомство и великодушно смертоносны к своим врагам. — Ой, Том, давай выпьем ещё, — Хагрид поднялся, вышел из комнатки, а спустя три минуты вернулся уже с трактирщиком, что нёс по пинте сливочного пива, — это тебе от меня, угощаю. — Полу-великан подмигнул Тому, чокнулся с ним и выпил за раз половину бокала. — Спасибо, приятель, — слизеринец сделал пару глотков и сыто облизал пенку с губ. Гарри, наблюдая за ним, по инерции повторил это движение языком. — Я заметил, что тебя не сильно жалуют в Слизерине, друзей совсем нет. Потому интересуешься зверушками? — Они не предадут. — Ну теперь у тебя есть я! — он хлопнул кулаком себя в грудь. — Со мной не пропадёшь, правду говорю, не боись. — Да-а, дружище, ты да они и есть. Остальные меня мало интересуют, вообще-то. Главное, преподаватели нормально относятся, с приютом не идёт ни в какое сравнение. Только Дамблдор цепляется ещё к каждому моему шороху, а в целом — и на слизерине есть жизнь. — Том добродушно улыбнулся, но спохватился и быстро скрыл вылезшие эмоции. — Так, пора завязывать с этим пойлом. — И то верно, у мадам Розмерты в Мётлах куда вкуснее. Гарри вылез из омута, присел на краешек кресла и прокашлялся. Мысли о том, что он всё время пялился на губы Тома Реддла, он отгонял, как ворон от пугала — с отчаянным остервенением.