Тёмный соблазн Орин

      1490 год, ранняя весна       Замок «Скала Змея»       Лорд Энвер Горташ был немало раздражён сегодняшним днём, а вернее, отсутствием его продуктивных итогов. Уже наступил вечер, а посланник Храма Баала так и не показался. Энвер не терпел подобной расхлябанности. Если «легендарные» Нечестивые Ассасины не способны осуществить столь простую задачу, как явиться в оговоренную дату — нужны ли ему такие союзники? Раздражения добавляло ещё и то, что ожидание отвлекало его от работы над важной проблемой. Его новейший прототип, Стальной Титан, оказался чересчур тяжел, материал не выдерживал веса конструкции. Энвер пытался придумать, как бы его облегчить без урезания функционала — пока безуспешно.       За размышлениями у чертёжной доски в своём офисе он не заметил, как время подошло к одиннадцати вечера. Он бы продолжил работать, но вспомнил, что запланировал на сегодня пару часов досуга. Что ж, после нервного дня не помешает слегка расслабиться. Как подсказывал опыт, голова посвежеет, а там и найдётся решение для проблемы.       Из офиса, занимавшего верх главной башни, Энвер на лифте спустился на два этажа. Там располагался будуар — несколько просторных комнат, обставленных с бесстыдной роскошью. Здесь везде сияла позолота и блестело чёрное дерево. Бордовые парчовые диваны приглашали отдохнуть, фрукты и напитки на изящных столиках манили угоститься, картины игривого содержания возбуждали воображение. Вода из маленьких фонтанчиков, соединённых золочёными желобами, стекала в большой центральный бассейн, уже разогретый до лёгкого пара.       В прихожей будуара зеркала отразили хозяина. Не так давно ему исполнилось тридцать лет. Энвера нельзя было назвать писаным красавцем на лицо — тяжёлые, довольно грубые черты, широкая челюсть, нос с горбинкой у переносицы. Чёрные волосы непослушными прядями прикрывали его лоб и уши. И всё же эти резкие черты имели притягательность. Быть может, дело было в лёгкой, дерзкой улыбке Энвера, разящей собеседника точно в душу без промаха. Его чёрный с золотом камзол подчёркивал широкие плечи, а рубашка с бордовой вышивкой открывала грудь чуть вальяжней, чем позволял этикет.       «Хочешь понять, с кем имеешь дело — взгляни на обувь». Энвер носил сапоги работы собственного отца, вычурные настолько, что они могли бы встать в ряд с изделиями ювелира. Но даже примечательней, чем его сапоги, была другая деталь наряда. На его правой руке поблёскивала накладная перчатка из золота с фиолетовым самоцветом, вделанным в тыльную сторону. Пальцы завершались острыми когтями, столь же изящными, сколь хищными.       Из глубин будуара навстречу хозяину вынырнули две девушки. Одна — черноволосая эльфийка, бледная, как мраморные статуи возле бассейна. Другая — человеческой расы, с рыжей короткой стрижкой и озорной улыбкой. Энвер их окинул холодным оценивающим взглядом. Обе девушки имели прекрасную внешность, обе были одеты в бархатные корсеты с шёлковыми чулками и тонкие трусики, почти ничего не скрывающие. Только вульгарная публика пользуется услугами шлюх из «Ласки Шаресс». Энвер предпочитал рабынь от знакомых частных поставщиков, безупречно надрессированных ублажать хозяина. Он слишком ценил своё время, чтобы тратить его на посредственный секс.       — Мой лорд, как же мы вас заждались! — промурлыкала рыжая.       — Дела задержали, дамы.       — Всё дела да дела, — вздохнула эльфийка сочувственно. — Вы такой важный человек — ни минуты покоя…       — Но с нами вы позабудете обо всех заботах, — рыжая помогла подруге стащить камзол с Энвера и прильнула к нему. — Какие жёсткие у вас плечи, мой лорд. Быть может, вы позволите мне немного размять?       — Она умеет, — проворковала эльфийка, легко касаясь его волосатой груди. — И я вам очень рекомендую попробовать. Ваши мышцы станут мягкими, что твоё облачко…       — …А член — твёрже, чем адамант! — рыжая снова весело захихикала.       — Адамант, — повторил Энвер. Это слово вызвало стремительное движение мысли. Коротким жестом когтистой руки он отстранил от себя рабынь. Они отпрянули в немом страхе. Даже сквозь косметику было видно, как побелели их губы. Недовольство хозяина для них худший кошмар — всем известно, что на расправу он скор и крайне жесток. От ужаса, дрожащего в их глазах, он почувствовал тонкое удовольствие. Мелочь, а всё же приятное напоминание о его власти. Полюбовавшись пару секунд страхом девушек, Энвер, как ни в чём ни бывало, легко улыбнулся:       — Звучит заманчиво, но я, к сожалению, должен закончить ещё одно срочное дело. Только что о нём вспомнил. Я скоро вернусь к вам, дамы. Чувствуйте себя свободно, пользуйтесь всем, что есть в этих комнатах. Я ожидаю, что к моему возвращению вы хорошо намокнете и внутри, и снаружи, — он приглашающе указал на бассейн. — Прошу извинить.       И Энвер, поправив уже расстёгнутую рубашку, поспешил обратно в офис. Адамант — дорогой материал, но это бы не являлось проблемой, не будь он ещё и невероятно редким. Во всём Фаэруне не наберётся столько, чтобы отлить единственного Титана. Но, во-первых, строить его целиком и не нужно — достаточно лишь усилить опорные элементы. Во-вторых, необязательно использовать чистое вещество. Если получится изготовить сплав…       Про оставленных шлюх Энвер вспомнил минут за пять до полуночи. Он отодвинул в сторону стопку заметок, поднялся из-за стола и направился к лифту. Теперь, когда наметилось решение проблемы с прототипом, настроение у него улучшилось, и загорелось желание повеселиться.       — А вот и я, дамы! Надеюсь, вы ещё не заскуча… — бодрый голос Энвера увял на полуслове.       Вода в бассейне была совершенно красной от крови. На алой поверхности плавали, словно бледные водяные лилии, тела бездыханных рабынь. Кто-то безжалостно перерезал им горло, и кровь ещё вытекала из глубоко рассечённых шей. Кровь перемазала мраморные борта бассейна, жирно обрызгала белые статуи. Густой железный запах скотобойни пропитывал жаркий воздух, смешиваясь с ароматом экзотических цветов и фруктов.       Энвер вскинул перчатку — в красной воде что-то двигалось. Через мгновение из глубины вынырнула убийца.       — Заскучала, — протянула она, издевательски подражая манерам шлюх. — Потому, как видишь, пришлось мне самой себя развлекать.       Энвер, чуть помедлив, опустил оружие. С гипнотической грацией бледной дьяволицы гостья выскользнула на бортик. Она была нага — иссиня-белое тело, ещё белее, чем трупы. В правой руке она держала изогнутый алый кинжал, в левой — короткий меч, тоже алый. Длинная коса серебряных волос, украшенных металлическими шипами, вилась за ней, как хвост хищной твари. Словно в танце с клинками, она обернулась вокруг себя, и её наготу чуть прикрыл совершенно бесстыдный красный костюм. Гостья, невесомо ступая босыми ногами по пышным коврам, приблизилась к Энверу. Сквозь острый запах крови он почувствовал тонкий дух церковного ладана.       — А я-то думала, Избранный Бэйна повыше ростом. Пожалуй, звать тебя я буду «маленький тиран», или «лордишка». Я — Орин Красная, дочь Баала, и говорю с тобой от имени Его Храма.       Энвер, ростом шесть футов три дюйма, изучающе прищурился на гостью. Её макушка, увенчанная шипастой тиарой из серебра, едва доставала ему до плеча. Орин выглядела юной — ей, наверно, только исполнилось двадцать. Однако она смотрела на Энвера, как полновластная императрица на червя. Белёсые глаза сочились едким презрением на грани ненависти. Её кожу покрывали красноватые разводы, напоминающие прожилки в мраморе. Хоть внучка Саревока внешне не походила на деда ни капли, было сразу видно, что безумный изверг вырастил себе достойную преемницу.       — Храм Баала выбрал не лучший способ начать со мной диалог, — проронил Энвер сдержанно. — Неужели ты хотела впечатлить меня мелочным хулиганством и повреждением собственности? Что ж, впечатление я получил, и оно несерьёзно. Не ждал я от Нечестивого Ассасина ребяческих игр. Вдобавок, ты опоздала. Я планировал встречу в рабочее время.       — А мне наплевать! — ухмыльнулась Орин. — Моё рабочее время ночью. Часы работы, веселья и отдыха!       Она, однако, чуть смутилась — Энвер это уловил. Явно хотела реакции ярче на своё пошлое представление. Энвер незаметно вздохнул про себя. Девица раздражающая, и, похоже, не очень умная. Но от того, кто выполняет грязную работу, многого он и не требует… до тех пор, пока работа выполняется приемлемо.       — Ладно, убийца. Раз уж ты здесь — приступим к делу. Как тебе, без сомнения, сообщил Саревок…       — Владыка Саревок! — Орин скривила капризные губы в чёрной помаде.       — Твой владыка — не мой. Как сообщил тебе Саревок, Чёрная Церковь Бэйна и Храм Баала возобновляют старинный альянс. Он нашёл сотрудничество выгодным, и я тоже. Я ожидаю от него исполнения принятых обязательств по нашему договору, и потому ты сегодня здесь.       — Да, да, да! Владыка Саревок объяснил мне! Ты будешь умасливать стражников золотом, чтобы они не лезли в наши дела. Мы будем смазывать кровью колёсики твоих мерзких схем. Будем сворачивать шейки, выкалывать глазки и резать ручки, — Орин нежно поиграла пальцами по рукояткам клинков. — Мы ввергнем этот гнусный городишко в хаос! Всё ладно и складно, так мне сказал Владыка… Но ты запомни, маленький тиран, запомни хорошенько. Нечестивые Ассасины — не твои прихвостни. Ты можешь просить об услуге, очень-очень учтиво просить, но никогда не требовать. Ни у кого нет над нами власти!       — «Ни у кого»? — Энвер не сдержал тонкой ухмылки. — Однажды твой бог-убийца и сам служил Бэйну.       Эти слова мгновенно ввергли Орин в бешенство. Она завизжала, как оголодавшая собака, у которой отнимают кость:       — Чушь! Власть твоего божка трухлявей, чем сгнивший труп, полный личинок! Я покажу тебе настоящую власть!       Стремительным броском она приставила лезвия к горлу Энвера.       — Ну, «Чёрная Рука», — зашипела Орин, с ненавистью вперившись в его лицо, — ты её чувствуешь? Чувствуешь прямо сейчас? Мои клинки — трон, и корона, и скипетр! Истинная власть кружится в танце на моих лезвиях! Слышишь ли ты, как сладко она поёт? О, как же она поёт мне: «Пусти ему кровь! Пусти кровь тиранишки!..»       От злобы тело Орин тряслось, но её бледные руки держали оружие твёрдо. Энвер ощущал, как ледяные лезвия острее бритвы касаются его шеи слева и справа. Он слышал, что своё первое убийство внучка Саревока совершила в семь. Убивать для неё — такая же естественная нужда, как для других потребность в воздухе. Возможно, то, что он сейчас собирался сделать, было не очень разумно. Но позволить загнать себя в угол — гораздо хуже.       — Насилие решает многие вопросы, здесь ты права. И всё же что-то сейчас останавливает тебя, — Энвер чуть заметно надвинулся на убийцу всем телом, и лезвие легко кольнуло его кожу, выпустив каплю крови. — Опусти клинки.       Их взгляды скрестились. Его глаза, тёмно-серые, почти чёрные, как волны Великого Ледяного Моря, и столь же холодно-непроницаемые. И глаза убийцы — белая слюна собаки, подыхающей от бешенства. Его воля против её жажды крови. В этот момент у Энвера были все причины бояться, но его лицо не выдало и тени страха. Только лёгкую насмешку, словно игра со смертью его забавляла.       Орин такая реакция не доставила удовольствия. Она, зарычав сквозь зубы, убрала лезвия. На её алом кинжале блестела капелька крови Энвера. Эту каплю она медленно собрала языком. Её лицо исказилось от омерзения, и она сплюнула под ноги красную слюну.       — Дурная кровь тиранишки. Ты не стоишь моих затупленных лезвий. Давай, выкладывай живей, чего тебе надобно.       — «Живей»? Как будто это я здесь трачу время на пространные диспуты, — Энвер развёл руками. На двух пальцах его левой руки, мизинце и безымянном, тоже поблёскивали золотые когти. — Теперь, когда с любезностями, я надеюсь, покончено, перейдём к сути вопроса. Мне понадобится мастер перевоплощений, самый умелый, что есть в вашем Храме. Он, вдобавок, должен быть искусным бойцом на мечах.       — Проблемы с глазами, лордишка? Или с памятью? Посмотри сюда, на меня! Приве-ет! Я, Орин Красная, уже перед тобой!       Юная убийца вальяжно плюхнулась на один из диванчиков у окровавленного бассейна, схватила с блюда ломтик шоколада и отправила в рот. Энвер с недоверием наблюдал за ней. Не разрушит ли вздорная девка его прекрасно продуманный план? Захочет ли она ему следовать, а если захочет, справится ли с задачей? Впрочем, надо отдать этой Орин должное: сегодня она ухитрилась застать Энвера врасплох, пробравшись через всю охрану. Значит, что-то она да умеет.       Поразмыслив, Энвер взял со столика золотой кубок и плеснул себе немного вина. С одной стороны, водиться с безумными фанатиками Баала — не самое приятное занятие. С другой, увы, не в каждом случае полезное партнёрство равно приятному. Время покажет, стоит ли свеч игра. А если новый союз с Саревоком не даст выгоды, всегда можно его разорвать.       — Нашей целью для атаки станет герцог Врат Балдура Уолдер Рейвенгард. А вернее, его юный, подающий надежды сын Уилльям.       — Что, прикончить его?       — Не сейчас — пока это нам не столь выгодно. Рейвенгард — мой давний, и, надо признать, довольно раздражающий противник. А потому его судьба будет гораздо, гораздо хуже, чем просто смерть.       ***       Неделей позже, Врата Балдура, Нижний Город       Обычно с наступлением сумерек утихают и звуки, и краски, но только не на базаре Нижнего Города. Что за дивное, дивное место — рынок Врат Балдура! Всюду, от роскошных магазинов с драгоценностями до навесов уличных торговцев снедью, прилавки ломятся от товара. Базар увлекает калейдоскопом красок и хором всех языков, словно бурное море. Неудивительно, что в пёстрой кутерьме никто не обратил внимания на темнокожего юношу в неприметном плаще, идущего по одной из аллей.       Звали этого юношу Уилльям Рейвенгард, а для приятелей просто Уилл, двадцати двух лет от роду. Сегодня он заглянул на рынок вовсе не из желания что-то купить. Уилл был сыном герцога, грандмастера Огненных Кулаков — лучшей наёмничьей гильдии города. Он вырос в роскоши, не нуждаясь ни в чём. Если бы Уилл захотел какие-нибудь товары с рынка, ему бы тотчас доставили слуги. Нет, он пришёл не за золотом, не за сукном или пряностями, не за новым клинком. Покинув тайком отцовскую резиденцию с её пышным убранством и армией из придворных, он, никем не узнанный, просто гулял в одиночестве. Он искал на базаре ветер свободы и запах далёких стран.       Уилл шагал, слившись с цветной толпой, и разглядывал здешних завсегдатаев. Приключенцы, авантюристы, алхимики и чародеи, наёмники, и, конечно, купцы. Иногда, немного замедлившись, он ловил обрывки чужих разговоров.       — Двадцать золотых за драконий зуб? Ты с ума сошёл? По мне, так зуб вообще ненастоящий!       — Я сам вырвал его из пасти мёртвого монстра!       — Что-то мелковат для драконьего…       — Это был молодой дракон!       — А почему тогда жёлтый и с дыркой?       — Драконы, по-твоему, чистят зубы?       Уилл наслаждался вечерней прогулкой, необыкновенно тёплой для начала апреля, но всё же к удовольствию примешивалась нота горечи. Его отец, будучи в молодые годы простым наёмником, успел изрядно повоевать и объехать полмира. Но Уиллу приключения не светили. На разговоры о возможном путешествии отец отвечал, что бросать Врата Балдура безответственно. «Ты нужен мне здесь, сын», — повторял он. — «Я уже стар и немощен. Когда меня не станет, кто будет защищать простых горожан от бесчестных собак вроде Зарра и Горташа? Некому, кроме тебя». И Уилл, верный долгу, готовился унаследовать место в Совете Патрий и титул герцога. Но всё же запахи дальних дорог манили его, манили и будоражили ум, как аромат шарфа юной прелестницы…       От тоскливых размышлений Уилла отвлекло дёрганье за рукав.       — Дядя! Дяденька!       Звала его веснушчатая девочка лет семи. Она не была одета в лохмотья, но из-за молящего взгляда Уилл её принял за попрошайку.       — Что такое? — он пошарил в кармане и вынул медяк. — Вот, держи монетку.       — Нет! — личико девочки блестело от слёз. — Не нужна мне ваша монетка! У меня мама в беде!       — В беде? Что стряслось?       — Злой дядя схватил её и утащил… туда! — девочка, всхлипнув, ткнула в тёмное ответвление от аллеи. — Я бегала, искала стражников! Но их нет нигде!       — Ну, ну, не плачь. Сейчас мы выручим твою маму.       Уилл нащупал рукоять короткого меча под плащом. Он не был дурачком и гулял в Нижнем Городе не впервые, а потому у него промелькнула мысль, что это может оказаться ловушкой. Но во-первых — а что, если нет, и он откажет в помощи нуждающимся? А во-вторых, Уилл гордился своим умением фехтовать. Его талант признавали лучшие мастера из Огненных Кулаков. Так что если сейчас на него нападут оборванцы-грабители, их ждёт неприятный сюрприз.       Но никаких грабителей в переулке не было. Самый обыкновенный плешивый бродяжка зажал у стены женщину в чепчике. Чтобы несчастная не противилась, он приставил кинжал к её горлу. Увидев это, Уилл выхватил меч.       — Не смотри, — коротко бросил он девочке и шагнул к негодяю. — А ну, руки прочь!       Бродяжка отпрянул от жертвы, которой уже успел задрать юбки. Женщина, тихонько взвыв от шока, бессильно осела наземь. Бродяжка же застегнул замызганные штаны, и, подбоченясь, встал против Уилла. До чего мерзкий тип — тощий, плюгавый, без половины зубов, воняющий дешёвым пойлом на всю улицу. А главное, настолько наглый, что при виде меча не особенно испугался.       — Ты, сопляк, — протянул он гнусаво, — с какой стати влез? Не даёшь простому человеку поразвлечься!       — Ты не «простой человек», а отвратительный выродок! Бросай нож сейчас же! Мы идём к страже!       — Ага, разбежался! — бродяга смачно сплюнул под ноги. — Я иду по своим делам. А ты, крыса — нахер!       — Я думал отправить тебя в тюрьму, — голос Уилла дрогнул от гнева. — Но вместо этого ты выбираешь сгнить в сточной канаве.       — Это ты будешь гнить в канаве, а я — ссать на твой труп!       Бродяга вразвалку шагнул к Уиллу. Он занёс ржавый нож неуклюже, как палку. Уилл сделал резкий выпад — хотел ударить плашмя по руке и выбить оружие. Но бродяга каким-то невероятным образом увернулся. Миг — и кинжал просвистел у плеча Уилла. Он присел, уклоняясь — лезвие зацепило рубашку и чуть оцарапало кожу. Уилл ответил колющим ударом врагу в живот. И снова оборванец ушёл от меча, как гадюка от крюка змеелова. Удар, ответный удар, прыжок, уклонение. В движениях противника не было мастерства и техники, он размахивал ржавым клинком, как попало. Но отточенные выпады Уилла даже не касались его обносков. Что за дьявол? Как такое возможно, чтобы бродяга с улиц дрался с Рейвенгардом на равных? Спина Уилла под плащом обильно взмокла, зрение уже резало от напряжения — он пытался уследить за безумной пляской кинжала…       Уилл не успел понять, как так случилось, что ржавое лезвие зацепило его правый глаз. Он вскрикнул — боль бешено вгрызлась в голову, в самый мозг. С отчаянным стоном Уилл осел на колени и скорчился. Красное полилось по его лицу на шею, обильно пропитало ворот рубашки. Поле зрения потемнело, всё тело мелко затряслось от невыносимой боли. Противно лязгнул металл о металл — это бродяга небрежным движением выбил меч из ослабевшей руки Уилла.       — И чего ты полез? — прогнусавил голос над ухом. — Вот зачем, а? Зачем? Шёл бы своей дорогой. Нет, надобно скорчить из себя героя! Защитника!       Бродяга смачно плюнул в Уилла — тот почувствовал мокрое у себя на темени. Утерев рот, проходимец шаркающей походкой приблизился к женщине у стены. Та взвизгнула еле слышно и съёжилась, как на ледяном ветру.       — Гляди теперь, какой ты защитник! Гляди-гляди! У тебя же есть ещё глаз!       Слабость и боль тянули Уилла во тьму, но он пытался вынырнуть, и потому барахтался на границе беспамятства и реальности. Очередная волна безжалостно его вытолкнула в реальность. Зрение прояснилось. С невыносимой чёткостью он увидел, как оборванец задирает голову женщины, открывая шею. Она визжит и дёргается, но бродяга держит цепко. Ржавый кинжал чертит кровавую полосу по её артериям, и крик переходит в протяжный хрип.       — Мама!.. Мама… — девочка с веснушками истошно воет.       Кровь хлещет алым фонтаном на замусоренную брусчатку. Уилл закрывает уцелевший глаз и проваливается во мрак.