Тёмный соблазн Орин

      Шэдоухарт и Орин были весьма удачливы, что одолели столь опасного врага, как лич. Вот только вскоре оказалось, что истинная опасность, подстерегающая в дороге — вовсе не нежить.       Четвёртый день пути начался для Орин с недомогания. Уже с утра она ощутила острую пустоту в животе. Голод? Вот ведь странность — пища, которую призывала жрица, раньше вполне его утоляла. И всё же тошнотное чувство, сравнимое с очень сильной жаждой и голодом одновременно, только выросло к середине дня. Обед не умерил его нисколько. Наоборот, из живота оно разошлось по всему телу Орин. Каждая частица её плоти настойчиво требовала… нет, не пищи. Убийства. Она хотела всадить в чьё-нибудь жаркое сердце клинок. Да только кого убьёшь среди проклятой пустоши? Здесь не было живых, не было подходящей добычи.       Четвёртой ночью Орин никак не могла уснуть из-за голода. Свернувшись на лежаке вокруг ноющего живота, она вновь и вновь вспоминала предупреждение мерзкого коротышки-дворецкого. Он говорил, что это случится, но много ли было доверия его лживому языку? Тогда она не приняла слова Скелеритаса всерьёз. А теперь от голода нет спасения, нет лекарства. Как же мучительно он пожирал изнутри Орин. Только чужая смерть насытит её, только убийство её исцелит.       «Шэдоухарт. Убей Шэдоухарт», — прошептал соблазнительный тёмный голос. Жрица мирно спала всего футах в трёх от неё, такая слабая, мягкая, беззащитная.       — Нет!.. — ответила ему Орин вслух. Она не могла убить жрицу, свой щит от проклятия. Не могла — да и не хотела.       Перевернувшись на другой бок, она вновь попыталась уснуть. Каким-то чудом Орин забылась тяжёлой дремотой, но видения кровопролития донимали её всю ночь.       А на пятый день видения перед ней предстали уже наявую. Она шагала по ржавой тропе, а под ногами у неё пружинило мягкое красное мясо. Ветви деревьев над головой обращались в отнятые пальцы, чёрные дупла скалились вопящими ртами. Образы приятно будоражили воображение Орин — ей нестерпимо хотелось забыться в них и не думать больше о голоде… Но интуиция, а, может, старая память шепнула, что это дурная идея. Раз за разом Орин возвращала себя в реальность усилием воли, и голод на неё набрасывался с новой силой.       Шэдоухарт, видимо, ощущала неладное. После обеда посреди мёртвого бурого поля она осторожно проговорила:       — У тебя больной вид, Орин. И, как я вижу, ты почти ничего не съела. Ты как себя чувствуешь?       — Я в норме, — бросила сквозь зубы Орин. Толку жаловаться, если ей ничего не поможет? Сейчас оставалось только терпеть.       — Ты уверена, что в норме? Может, Проклятие Тени тебя достаёт? Если хочешь, я обновлю защиту — в этом нет никакой проблемы…       Шэдоухарт говорила что-то ещё, но её слова пропадали, прерываясь глухим рычанием. Орин осознала, что болезненный рык рвётся из её собственной глотки.       — …что-что? — нахмурилась Шэдоухарт. — Ты что-то сказала?       — Нет — я молчала. Нечего обо мне хлопотать, как мамочка. Лучше присматривай за собой.       — Что ж, воля твоя, — Шэдоухарт с сомнением качнула головой, но спорить не стала.       Пятый день переплавился в красные сумерки, а затем и в чёрную ночь. В эту ночь Орин уже не могла и помыслить о сне. Словно зверь в клетке, она бродила кругами у входа в заброшенную землянку, где они с Шэдоухарт обустроили лагерь. Оставаться в одном помещении с тёплой, живой, дышащей жрицей было невыносимо для алчного зверя.       Зверь… Чудовище, загнанное в ловушку мёртвых земель. Орин сама явилась сюда и тем обрекла себя на мучения. Она чувствовала, как голод зверя, не находя иной пищи, по кусочку отрывает от её собственной воли и разума. Очень скоро от Орин Красной останется лишь одержимый кровавым безумием монстр. Она знала это, знала так же ясно, как то, что день сменяется ночью, а от перерезанной глотки умирают.       Что же ей предпринять? Как разрубить затянутый узел на собственной шее? Убить Шэдоухарт? Нет, этого Орин не сделает. Самое справедливое и разумное — прямо сейчас разбудить спутницу и сказать ей правду. Жрица честно соблюдала договор, не зная, во что ввязалась и с кем связалась. Будет правильно дать ей шанс на спасение. Возможно, она успеет сбежать до того, как тёмный соблазн одержит над Орин верх…       Нет, нет. Не бывать тому! Орин, выдохнув раскалённый яростью воздух в холодную ночь, стиснула кулаки. Это она управляет монстром — не он ей. Пока у неё ещё оставался третий вариант. Надежда, что она перетерпит, справится, доберётся во Врата Балдура, не убив Шэдоухарт. Шанс на такой исход убывал с каждым часом, но Орин решила цепляться за этот шанс. Слишком уж мерзкий плевок в её гордость — признать бессилие, смириться с поражением перед собственным голодом.       И Орин боролась, боролась с алчностью демона до последнего. Она держалась, даже когда это было уже невозможно. Весь шестой день она притворялась для Шэдоухарт, что чудовища у неё внутри нет. Она шевелила руками, как человек, шагала ногами, как человек, а иногда отвечала что-то на болтовню жрицы голосом человека. Но слова уже едва срывались с её пересохшего языка, увлажнить который могла только кровь. Одуревший от голода монстр рвал ей нутро, скрёб когтями кишки. Орин хотелось упасть на колени и взвыть. Кататься по земле, грызть камни, царапать ногтями, пока от пальцев не останутся кровавые отростки. Кровавые… Кровь… Убивать, убивать. Нет, нельзя поддаваться… Вдох, выдох, шаг, ещё шаг. «Успокойся, чудовище, потерпи. До города, где полным-полно подходящих жертв, осталась лишь половина пути».       Но чудовище не желало терпеть. Оно требовало убийства прямо сейчас.       В тот вечер Шэдоухарт и Орин встали на ночлег под мёртвым деревом посреди равнины. До своей гибели, должно быть, этот дуб безмятежно рос сотни лет, пронизывал землю корнями, тянул ветви к солнцу. Ныне от него остался лишь печальный остов под чёрным небом без звёзд и луны. Шэдоухарт, завернувшись в спальник, устроилась в углубление между корней и прикрыла глаза. Сегодня она не пыталась расспрашивать Орин о самочувствии. Видно, решила, что та не в духе, и лучше не раздражать её лишний раз.       Орин же, как и в прошлую ночь, знала, что у неё нет ни малейшего шанса уснуть. Она присела, прислонившись к заскорузлому стволу, и тупо уставилась в непроглядный мрак. Под кожей у неё шевелилась жаркая жадная скверна. Стоило на миг сомкнуть веки, и она видела перед собой кровавые глаза. Вот оно, её чудовище, её демон, её тёмный соблазн. Она, Орин Красная, девушка двадцати двух лет от роду — лишь оболочка для демона. Как жалки и незначительны все её мысли и чувства в сравнении с бездной древнего голода. Пока Орин кормила бездну чужими смертями, ей было дозволено жить. Но стоило позабыть о монстре на несколько суток… Её собственная плоть превращалась в пыточное орудие, а разум проваливался в горячечный бред.       Очередное сладкое видение явилось к Орин — лицо спящей Шэдоухарт. Густые чёрные ресницы, как у куколки, тонкий шрамик на аккуратном носу, чуть приоткрытые губы. Орин хотела вцепиться в это лицо зубами, содрать кожу губ, мясо щёк. Вскрыть живот жрицы, засунуть руки по локоть в горячие потроха…       Красные волны видения разошлись, возвращая Орин в чернильную ледяную ночь. Она стояла над спящей Шэдоухарт, стискивая кинжал. В этот краткий миг она успела заорать:       — ШЭД!       — Тени Шар!.. — завизжала Шэдоухарт и кувыркнулась прочь. Кинжал вонзился в землю там, где секундой раньше была её шея. Орин медленно поднялась и выпрямилась. Она смотрела на Шэдоухарт, и «Маленькая глупость» в её руке прыгала от крупной дрожи.       — Беги от меня… — прохрипела она.       Шэдоухарт подобрала копьё, лежавшее у её спальника, и застыла в боевой стойке. Бежать она не спешила.       — Что происходит? — твёрдо спросила она. — Почему ты хочешь меня убить?       — Я не хочу!.. — выкрикнула Орин в бессильном гневе. — Это он хочет! Мой голод! Тёмный соблазн! Я должна убивать, не то он сожрёт меня!       Орин отшвырнула кинжал, привалилась мокрой спиной к шершавому дереву и тихонько взвыла сквозь зубы. Шэдоухарт отступила на пару шагов, но всё ещё не пустилась прочь. Широко раскрытыми глазами она наблюдала за Орин. Как всегда, по выражению шарранки невозможно было понять, о чём она думала.       — А я всё гадала, откуда же у тебя эта сила. Невероятная ловкость, скорость, выносливость. Такие таланты обычно не достаются даром. Значит, вот, какова цена. Ты должна убивать, чтобы жить. Я ведь правильно всё поняла?       — Да… Всё так.       — Почему ты мне не сказала раньше?       — Я и сама не помнила! Шэд — довольно уже болтовни. Я убью тебя, если ты не уйдёшь. Не сегодня, так завтра. Без крови я не дотяну до Врат Балдура.       Шэдоухарт нахмурилась и покачала головой. Для той, кто услышала подобную новость, она вела себя удивительно сдержанно.       — Ситуация скверная, видит Тёмная Леди. Но послушай, Орин — возможно, у меня есть решение. Я знаю, где тебе найти добычу.        — Что?.. — Орин опешила до глубины души.       А Шэдоухарт по-прежнему ровным голосом принялась объяснять:       — Когда я со своим отрядом пробиралась через Земли Тени, мы натолкнулись на аванпост селунитов. Они сюда явились, чтобы разнюхивать о проклятии Леди Шар. Прихвостни Лунной Суки засели в заброшенной придорожной таверне северней Рейтвина, на острове посреди Чионтара. Своё логово они обозвали «Таверна Последнего Света». Тоже мне, «Последний Свет»! Обыкновенная напыщенность, так присущая селунитам, — Шэдоухарт фыркнула с глубочайшим презрением. — Судя по карте и по тому, что я помню, отсюда до этой таверны часов шесть пути. Ты дотерпишь?       — Шэдоухарт… — Орин округлила глаза. — Ты… Ты что — спасти меня хочешь, что ли?..       Она застыла в растерянности, позабыв все слова. А может, она и не знала слов благодарности даже в прошлой жизни. Шэдоухарт подошла к ней чуть ближе.       — Не надо так на меня смотреть. Между твоей жизнью и жизнями селунитов я выбираю тебя.       — Что ж, я… сочту это за начало дружбы.       Орин скривила губы в подобии горькой улыбки. Её слова, конечно, были шуткой, и они обе это понимали. Если нужно будет выбирать между жизнями селунита и таракана, шарранка спасёт таракана. Какая уж дружба с кровавым чудовищем? Но сейчас их объединила общая цель. А потому они, торопливо свернув свой нехитрый лагерь, пустились в путь.       Ранним утром, ещё до первых лучей зари, Шэдоухарт и Орин достигли Последнего Света. Они затаились на пригроке ярдах в ста от убежища селунитов. Даже здесь мистический свет касался их лиц. Вот он, оазис в пустыне, последний оплот надежды на мили вокруг. Огромная серебряная полусфера впереди, сотканная из чистого света, поднималась до самого чёрного неба. Она закрывала, как щит, островок посреди Чионтара. Воды реки, из-за проклятия цветом похожие на мазут, в границах купола преображались в голубой поток. Островок занимала большая таверна с несколькими пристройками и просторным двором, соединённым с берегом полукруглым мостом. Во дворе зеленела трава и деревья, такие сочные и яркие в лучах божественного света. И там были люди — живые люди. Рот Орин моментально увлажнился густой голодной слюной, а разум запульсировал картинами зверств.       Шэдоухарт, явно впечатлённая зрелищем, зачарованно проронила:       — Какая невероятно могучая магия… — И тотчас, опомнившись, презрительно прибавила: — Святотатство. Леди Шар прокляла земли Рейтвина, а селуниты противятся её воле. Не удивлюсь, если это гневает госпожу ещё больше.       — Скоро селунитов поубавится, — Орин сглотнула слюну, цепляя глазами людей на зелёной полянке. — Ты подожди меня где-нибудь здесь. Мне хватит пары часов. Пара часов, пара порезанных глоток… А может, три или четыре, или пять. Как пойдёт.       — Подождать? Нет, Орин — мне нельзя мне остаться в стороне. Моя священная обязанность — бороться с Лунной Сукой. Что бы ни являлось источником этой мерзкой магии, я должна уничтожить его. Я тоже должна проникнуть в логово селунитов.       — И как ты это провернёшь, Шэд? Со мной всё просто — я похищу у кого-нибудь очаровательное личико. Но ты не умеешь красть лица. А объяснить селунитам, кто ты такая и как сюда забралась, будет сложно даже с твоим подвешенным язычком.       — Я знаю — всё не так просто. Мне надо придумать какой-нибудь умный план…       И тут среди движущихся вдали фигурок Орин заметила очень знакомую. Краснокожая и рогатая, выше других на целую голову.       — Карлах? — она удивлённо прищурилась. — Надо же — до сих пор жива.       — Карлах?..       — Моя знакомая из Рощи. Она безмозглая, но забавная. Хлопочет о всяких сирых-убогих, как пастушок об овечках. Она охраняет беженцев.       — Проклятие, — Шэдоухарт помрачнела. — Раз она там, значит, беженцы уже добрались до таверны. Мне это не нравится. Я думала, в Последнем Свете сидят селуниты, а не простые люди.       — Это что-то меняет?       — Да… То есть, нет. Не стоило им путаться со слугами Лунной Суки. Теперь эта ошибка им дорого обойдётся… Но всё же ты постарайся не убивать хотя бы детей.       Орин безразлично пожала плечами. Ей было плевать, кого убивать.       — С другой стороны, — продолжила Шэдоухарт, — от беженцев может быть польза. Кажется, у меня наметился план. Орин, тебе ведь будет несложно чуточку мне подыграть?       У моста через реку, ведущего к Таверне Последнего Света, стояли две сторожевые вышки. На дощатых помостах денно и нощно дежурили лучники и арбалетчики. В последние недели нежить не раз пыталась атаковать аванпост, и эти гнилостные штурмы случались всё чаще. Потому караульные были готовы поднять тревогу в любую минуту. Но чего они точно не ждали увидеть, так это одинокую черноволосую девушку на мосту. Одетая в несчастное рваньё, вся в ржавой пыли, она ковыляла медленно, подволакивая хромую ногу. Её правая ладонь была замотана бинтом. Незнакомка выглядела потерянной и совершенно измученной. Но караульный, как того требовала инструкция, пронзительно свистнул и гаркнул:       — Стоять! Кто идёт?!       — Я Шани! — слабо отозвалась пришелица. — Отстала… от остальных…       — От группы Зевлора? — удивился часовой и оглянулся на товарищей. — Как же это случилось?       — На нас напали умертвия. Я убежала от них и залезла на дерево. Спряталась, долго ждала на верхушке, пока мертвецы не ушли… А потом никого не смогла найти.       Второй часовой нахмурился с недоверием:       — Как же ты не умерла от Проклятия Тени?       — Я… Ох-хх!.. — незнакомка, глухо застонав, рухнула наземь.       Двое стражников растерянно переглянулись. Третий же решительно вмешался:       — Чего вы ждёте? Надо её занести под защиту. Погибнет ведь!       — Её рассказ странный, — нахмурился второй. — Из того, что нам известно, выжить она никак не могла.       — Пусть Джахейра решит, что с ней делать, — рассудил первый. — Если велит — вынесем обратно. Доннер, поди, кликни Джахейру и капитана!       Шани, а вернее, притворщицу Шэдоухарт, занесли во двор и аккуратно уложили на траву. Из таверны разбираться с ней вышел Уилл. За ним шагала низенькая эльфийка преклонных лет с морщинками в уголках губ. Её пышные седые волосы были забраны в косы, бронзовые украшения в них позвякивали при каждом её движении. Раскосые глаза болотного цвета на плоском, широком лице придавали ей сходство с лесной дикой рысью. Острый взгляд скользнул по «Шани», изучая её с подозрением. Эльфийка настороженно спросила Уилла:       — Ты знаешь её?       — Это лицо незнакомо мне, — покачал головой Уилл. — Но, может, ещё припомню.       Серьёзных ранений у девушки не было видно, и потому эльфийка довольно грубо тряхнула её за плечо:       — Эй, Шани! Очнись!       «Шани» приоткрыла глаза. Серебряное сияние купола с непривычки её слепило. Она болезненно поморщилась и прикрыла лицо рукой.       — Ох… — она медленно села. — Уилл — ты здесь! Хвала Лунной Деве! Привет! А вы — кто?       — Моё имя Джахейра, — отчеканила эльфийка строгим, сухим тоном, ударив букву «р». — Пока этого достаточно. Отвечать сейчас будешь ты. Как ты нашла это место?       — Я не слепая — вас отовсюду видно. Такое чудное сияние! Ох, как я рада, что добралась!       — Значит, ты была не так уж далеко, когда отстала от своих. Сколько времени ты шла?       — Я… не знаю… Не помню! Я шла, потом подвернула ногу впотьмах, потом снова шла через этот проклятый лес… Пожалуйста, я очень-очень хочу пить. Можно мне хоть немножко воды?       Джахейра переглянулась с Уиллом.       — Всё ещё не узнаёшь её?       — Я не могу быть уверен, что помню всех. Надо спросить остальных в таверне. Шани, у тебя есть семья или друзья?       Прежде, чем он договорил, из таверны выбежала молодая барышня с тяжёлой чёрной косой. Она подлетела, бесцеремонно влезла между Уиллом и Джахейрой, распихав их локтями. Девушка бросилась обнимать «Шани» и целовать ей щёки, пачкая своё круглое личико и голубое платье в ржавой пыли.       — Шани! Шани, сестричка! Ты добралась! Я верила, верила — ты не погибла! Они говорили не ждать тебя, а я всё ждала!       — Ох, дорогая! — «Шани» всхлипнула и прижала её к себе. — Я шла долго-долго, чтобы тебя найти…       — У меня никого не осталось, кроме тебя… Я не могла потерять тебя тоже! — «сестра» шмыгнула носом, шмыгнула ещё раз погромче и разрыдалась, уткнувшись в её плечо. «Шани» тоже расплакалась. Так они замерли на земле вдвоём, в обнимку, всхлипывая и содрогаясь от плача.       Джахейра и Уилл переглянулись уже менее настороженно. Уилл кивнул. Жёсткая морщинка между узких бровей Джахейры разгладилась, и она кивнула в ответ.