Тёмный соблазн Орин

      Пожар «Последнего Света» ещё полыхал, когда Орин сошлась с Шэдоухарт на каменистом пляже неподалёку. Там их ожидала белая костяная лодка, присланная Маркусом. Нос лодки украшал человеческий череп, его глаза горели зелёным огнём нечестивой магии. Вероятно, вся эта лодка была существом, оживлённым при помощи некромантии — в поскрипывании бортов отчётливо различался шёпот и стоны. Маленькое неудобство, зато, по уверениям Маркуса, судёнышко не нуждалось ни в парусе, ни в руле, ни в вёслах, и само знало дорогу.       Шэдоухарт уже уложила в лодку крепко спящую колдовским сном Изобель. Завидев Орин, она взволнованно встрепенулась и шагнула навстречу к ней:       — Орин! Что, во имя Тени, это было? Теперь ты не только в других людей превращаешься, а ещё и в огромного четырёхрукого демона?       Орин лишь пожала плечами.       — Это случилось со мной в первый раз. Я не знала сама, что умею.       — Не знала? Тогда как тебе, чёрт возьми, удалось?       — Я… не уверена. Я услышала Его зов в себе. Такова была Его нечестивая воля.       — Воля Баала?       — Наверно, мне стоит тебе сказать. Я не просто его дитя. Я теперь его Избранная… что бы это не означало.       Шэдоухарт от таких новостей примолкла. По её бледному лицу пробежала смутная тень. После краткой тишины, нарушаемой лишь плеском волн о камни, она задумчиво проронила:       — Означать это может очень и очень многое. Избранная бога, пусть даже и мёртвого… С нашей самой первой встречи было очевидно, что ты не проста. Но чтобы настолько…       — Ты теперь снова меня боишься? — забеспокоилась Орин, чуя её тревогу.       — Не тебя, а за тебя. Быть Избранной, а уж тем более таким божеством, как Баал… — Шэдоухарт хмуро покачала головой. — Это опасная дорога, Орин. Впрочем, я верю, что ты справишься с вызовами судьбы. — Она оглянулась на пылающий «Последний Свет». — Нора селунитов горит красиво — любоваться бы этим и любоваться… Но нам пора отправляться в путь. Надо покончить с этим скорей.       — Да. Ты права — Лунные Башни ждут.       Они устроились в костяном судёнышке — Шэдоухарт на корме, рядом со спящей пленницей, а Орин на носу. Глазницы черепа полыхнули ярко, взрезая ночную темень. Лодка плавно заскользила по чёрной воде, прочь от отсветов слабеющего пламени, унося троих на запад.       ***       После падения «Последнего Света» минуло около суток пути по течению Чионтара. Впрочем, Орин сложно было судить о времени — под Рейтвином день и ночь окончательно сгинули. Небо застлала тяжёлая мгла, висящая столь низко, что, казалось, вот-вот опадёт на голову. Земля была, словно гниющий остов: коррозия Тени нещадно разъела её фиолетовыми разломами. Ржавые утёсы по берегам, как острые зубы, скалились в гримасе вечного голода и страдания. А река — вена, полная чёрной крови — влекла лодку всё ближе и ближе к самому сердцу Тени.       — Как же далеко мы забрались, — с опасением проронила Шэдоухарт. — Не нравится мне это, ох, не нравится. Хоть бы выбраться прежде, чем голод опять начнёт тебя донимать.       — О голоде не волнуйся. В «Последнем Свете» я забрала достаточно жизней, чтобы пока он угомонился.       На лбу Шэдоухарт залегла тонкая складка. Словно вспомнив о чём-то важном, она встретилась с Орин взглядом.       — Скажи — а если бы у тебя появился шанс, ты бы избавилась от него? От своего голодного демона?       Та гордо вскинула голову:       — Я лучше умру, чем от него отрекусь. Он — моя сила, моё оружие. Без него я обычная слабая девка. Жизнь беззубой добычи не стоит того, чтобы её проживать. А что у моей силы есть цена — так бесплатное угощение водится только в ловушках для глупых мышек.       — Я понимаю, — плавно проговорила Шэдоухарт. — Милость моей госпожи и мне не даётся даром. Я тоже плачу свою цену. И я тоже скорее умру, чем от неё отвернусь.       Она задумчиво уставилась на чёрную рану, пронзавшую её правую кисть. Орин чуть склонила голову вбок, а затем протянула руку:       — Можно, я погляжу, что это у тебя?       Прохладная кисть Шэдоухарт легла в её белые пальцы. Рана жрицы выглядела небольшой, но вблизи было видно, насколько она глубока. Она походила на узкий колодец без дна. Тьма в нём кружилась, изредка наползая на кожу тягучими сгустками.       — Кто тебя так украсил, Шэдоухарт?       — Мать-Исповедница. Она сделала это вполне заслуженно — я попыталась влезть в запретное святилище.       — А зачем?       — Это ты меня спрашиваешь — «зачем?» — фыркнула Шэдоухарт. — Из любопытства, конечно. Разве нужны другие причины?       — Ха! Ты, видно, была скверной девчонкой у себя в храме. Прямо как я.       — О, да — Мать-Исповедница со мной помучалась изрядно. Правда, она не ждала, что рана не заживёт. С её слов, это Тёмная Леди меня отметила. Мне тогда было двенадцать лет, и с тех пор моя рана всегда болит.       — Всегда? Разве возможно, чтобы болело так долго?       — Я не жалуюсь. Подобно тому, как забвение Тёмной Леди уносит горести, моя рана способна гасить боль других. Взывая к ней, я могу излечивать ужасающие увечья. Вот она, милость Ночной Певуньи. Надеюсь, она не оставит меня и там, куда нас несёт река.       — Когда глядишь на красоту вокруг, которую сотворила твоя госпожа — незаживающая рана и впрямь похожа на «милость».       Наконец, костяная лодка достигла окраины Рейтвина. Лиловые сумерки Шар здесь ушли, уступили гнилостному свечению некромантии. В этом бледно-зелёном свете труп города показался на пепельных берегах. Белокаменные руины не рушились лишь потому, что стылый воздух держал их. Казалось, повеет ветер — и Рейтвин рассыпется в прах. Но пока в руинах ещё угадывались отголоски прежнего облика. Лодка проплыла мимо храма Селунэ с округлым куполом, мимо большого дома с колоннами, бывшего, судя по надписи, гильдией каменщиков, мимо гостиницы с вывеской «Убывающая луна». Останки речной переправы вгрызались гнилыми сваями в чёрную воду.       Река вильнула излучиной, открывая взгляду Лунные Башни. Они стояли на крутом холме, возвышаясь над городом — бледный лик ужаса, сердце смерти. Центральный бастион окружали семь острых, летящих ввысь башен-свеч. Их узкие верхушки, словно копья, пронзали тяжёлое брюхо мглы. Небо над ними кипело зелёной скверной. Стрельчатые окна башен и даже сами стены тоже светили гнилостной зеленью. Когда-то эта цитадель, должно быть, являлась символом силы и процветания Рейтвина. Ныне её вид вселял лишь холодный страх. Орин усилием воли его подавила — подумаешь, старый замок. Не выдавая тягости на душе, она легко ухмыльнулась:       — Дивное место, не правда ли? Нас обещали здесь встретить, как дорогих гостей. Любопытно, устроят ли для тебя горячую ванную, Шэдоухарт. Ты придумала, что попросишь в награду? Я-то задам свой вопрос некроманту. А ты?       Она поморщилась.       — Сначала я ничего не хотела от этих проклятых умертвий. Но, раз уж мы сюда забрались — я тоже задам вопрос. Почему Леди Шар так разгневалась на людей Рейтвина? Это ценное знание для моего Анклава. И что-то мне подсказывает — Кетерик Торм им владеет.       У подножия Башен показался каменный причал. Уже издалека Орин почуяла гнилостную вонь. Чем ближе лодка подходила, тем больше сгущалась вонь, сгущалась настолько, что каждый вдох стоил усилия. Вонь источала нежить на берегу у пирса. Никогда ещё Орин не видела столько живых мертвецов: скелеты с пылающими глазницами, раздутые зомби, мясные башни-кадавры, клыкастые упыри. Не было им числа — не ступить на землю у Башен, не вляпавшись в чью-то гнилую плоть.       В полной тишине, под взглядами сотен горящих глаз, костяная лодка медлительно подошла к причалу. Белый борт коснулся пирса, изъеденного трещинами, влажно блестящего от зеленоватой слизи. Капитан Маркус шагнул навстречу гостям. Оба его глаза — один из плоти, другой из зелёного пламени — полыхнули ярко. Над гниющей толпой разлетелся голос, низкий и страшный, совсем не похожий на человеческий.       — Леди Изобель! Леди Изобель возвратилась домой!       Как упавший камень пускает волну по воде, так голос всколыхнул толпу мертвецов. Хрип, рык, урчание, визг разнеслись над причалом. Разве возможно, чтобы в посмертии все эти люди помнили Изобель? Помнили… и ждали её?       — Мы исполнили свою часть сделки, гнилушка, — хладнокровно отозвалась Орин, не спеша сходить с лодки. — Пора и тебе исполнить свою.       — Леди Изобель!.. — вновь рыкнул Маркус и алчно протянул к ним руки. — Отдайте её мне! Нам! Она наша!       Голос прозвучал с угрозой. У Орин промелькнула мысль, очень запоздалая — а стоит ли вообще сходить на берег, кишащий нежитью? Она коротко оглянулась на Шэдоухарт и шепнула:       — В прошлый раз он вёл себя куда приличней. Не похоже это на встречу добрых гостей.       — Не я нас сюда привела, — ответила та тоже шёпотом. — Я говорила с самого начала, что у меня дурное предчувствие.       Орин нахмурилась. Ещё не поздно прыгнуть в реку и поплыть прочь — нежить не переносит бегущую воду. Да только Шэдоухарт не умеет плавать… Нет, к чёрту сомнения. Она явилась сюда за ответами, и она их получит.       — Пока что ничего дурного не случилось, — твёрдо проговорила Орин. — Помоги мне вытащить лунную девку на берег. Она нам уж точно не пригодится.       Орин выбралась на пирс и с помощью Шэдоухарт подняла Изобель на руки. Лунная жрица по-прежнему пребывала в глубоком магическом сне. Орин передала девушку Маркусу и тотчас отступила на шаг — от него изрядно разило тухлятиной. Он подхватил Изобель с неожиданной осторожностью, словно дремлющее дитя.       — Вот так… Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Вы дома, моя госпожа. Как же отец вас заждался.       За спиной у капитана с шелестом раскрылись огромные крылья стервятника. В прорехах между чёрными перьями виднелось тухлое мясо и голые кости. Вместе с Изобель на руках мертвец воспарил над берегом, словно дэва, овеяв Орин и Шэдоухарт гнилостным ветром. С высоты он одарил их пламенеющим взором:       — Ступайте в тронный зал и получите свою награду!       И Маркус, ещё несколько раз взмахнув крыльями, унёс Изобель к утопающим во мгле вершинам Лунных Башен.       — Так ты, гнилушка, летаешь?! — крикнула Орин вслед. — Какого дьявола ты нас заставил тащить свою девку?!..       Она бодрилась всеми силами, не выдавала страха ни лицом, ни голосом, ни жестами. Но в голове у неё упорно вертелось: «Во имя Отца, в какую же жуткую задницу я забралась». Вокруг было столько живых мертвецов, что они могли бы взять штурмом немаленький город. Если Орин поссорится с их хозяином, даже облик Жнеца её не спасёт. Гниющая масса просто её раздавит. В тени Лунных Башен она ощущала себя добычей в угодьях охотника. Это чувство ей очень не нравилось.       — Пока что всё ладно и складно, — проговорила она не столько для Шэдоухарт, сколько для себя самой. — Заглянем к лорду Торму на огонёк.       От причала к вершине холма поднималась монументальная белая лестница. Наверху она соединялась с мощёной дорогой, а дорога ныряла в стрельчатую арку. Вот он — вход в Лунные Башни. Трон Кетерика Торма, некогда благородного лорда Рейтвина, а ныне — повелителя проклятых мертвецов.       Тронный зал владыки Башен поистине поражал мрачным величием и размахом. Его недосягаемо высокие своды тонули в тени. По стенам спадали чёрные знамёна, отмеченные символами Миркула. Узкое чёрное полотнище дорожкой тянулось от входа зала к подножию трона. Вдоль дорожки выстроились жаровни, полные черепов и костей, пылающие холодным зелёным пламенем. У самого подножия лежало иссохшее тело в чёрных доспехах Юстициара. Из груди мертвеца торчало копьё. Его окружал ореол чернильного мрака с лиловыми пламенеющими краями — водоворот, портал в бесконечную тьму.       — Вот оно, — с трепетом прошептала Шэдоухарт. — Это источник Проклятия Тени. Отсюда оно пошло. Кто этот человек?.. Что здесь случилось?       — Скоро узнаем, — тоже шёпотом ответила Орин.       На вершине ступенчатого подъёма, на каменном троне, восседал старый эльф в серых доспехах. Пергаментная кожа облегала каждую его кость, каждую вену на его лице, отчего черты выпирали с болезненной остротой. Из-за впалых щёк и синяков под блеклыми глазами он походил на умирающего от голода. Невзирая на изможденность, для повелителя мёртвой орды Кетерик Торм выглядел удивительно человечно. Не гниющий мертвец, не лич, а просто седой, очень худой и усталый старик. Справа от него стоял капитан Маркус. Позади трона вздымалась мясная громада — ужасающий голем из плоти ростом футов пятнадцати.       По чёрной дорожке Орин и Шэдоухарт подошли к подножию трона. Они остановились в нескольких шагах от тела, проткнутого копьём. Кетерик Торм с высоты своего постамента окинул их долгим непроницаемым взглядом. Его голос прозвучал спокойно и негромко, но в тишине зала он разлетелся шепчущим эхом, отразившись от каждой стены.       — Капитан Мейер предупредил, что ко мне явятся союзники. Если бы не его поручительство, вы бы уже поплатились за дерзость.       — На колени перед Его Благородием, — прорычал Маркус. — Или не знаете, как надлежит обращаться к лорду?       В груди у Орин трепыхнулось тёмное и горячее. Её гордость вскинула голову, ужалила изнутри, как змея. Ей, Избранной Баала, не пристало кланяться, кому попало. Голос разума возразил на это — Орин сейчас не в том положении, чтобы дерзить… Но вместо поклона она горделиво выступила вперёд. Слова сорвались с её губ легко, почти сами собой:       — Я — дочь Баала. Владыка Убийств не склоняется пред Владыкой Костей!       Шэдоухарт сдавленно охнула. Наглость Орин сейчас могла обойтись им дорого, очень дорого. В тронном зале установилась настолько глубокая тишина, будто они провалились на дно океанской впадины.       На лице лорда Торма мелькнуло что-то — смутная тень эмоции. Орин могла поклясться, что это был… страх. С чего вдруг повелителю нежити чувствовать страх? Впрочем, выражение непроницаемого безразличия очень быстро вернулось к Торму. Он ровно, как и прежде, проговорил:       — Отродье? Что ты делаешь у меня в Башнях? Территория вашей кровавой стаи — во Вратах Балдура. Я не ждал здесь увидеть одну из вас.       — А это сюрприз, — Орин всё же слегка поклонилась, передразнив жест дамы из высшего общества. — Моё имя — Орин Красная. Я узнала, что ты обещаешь награду тому, кто вернёт твою дочь домой. Я исполнила это.       — Всё так. Чего ты хочешь теперь?       — Ответа на свой вопрос.       — Задавай вопрос.       — История долгая — пару моментов я пропущу. Я побывала в плену у врага и лишилась памяти. Враг вырезал моё сердце и заменил на кристалл, изготовленный с помощью некромантии. Я хочу, чтобы ты взглянул на кристалл и сказал мне, кто мог сотворить такое.       Выслушав, Кетерик чуть заметно кивнул.       — Вопрос не ко мне. С этим тебе поможет мой верный слуга Бальтазар, верховный некромант Лунных Башен. Он занимается изучением артефактов и прочими магическими изысканиями. Не сомневаюсь, он даст тебе верный ответ.       Голос старика шелестел, словно мёртвая опадающая листва. Его интонация намекала на безразличие и усталость, будто с каждым словом он терял интерес к визитёрам, и без того невеликий.       — На этом всё, отродье Баала? Что насчёт твоей спутницы?       Шэдоухарт выступила вперёд.       — У меня тоже вопрос. Открой мне, откуда пошло проклятие Рейтвина.       Лёгкий интерес проскользнул на изможденном лице Торма.       — Я вижу на тебе печать Тени. Её я всегда узнаю, ведь сам отдал службе Шар без малого четверть века. Она желала, чтобы я изгнал селунитов из Рейтвина и назвал эти земли её доменом. И я обещал исполнить её желание… а она обещала мне силу. Я проливал за неё кровь, и возносил ей молитвы, и содержал её Анклав в своих Башнях. За службу она назвала меня старшим Тёмным Юстициаром и привела других ко мне в услужение. Она даже даровала мне Копьё Горестей — легендарное оружие теневого ордена.       — Копьё Горестей… Наша святая реликвия, — голос Шэдоухарт задрожал. Торм же спокойно продолжил:       — Эти жалкие подачки — ничто в сравнении с истинной силой. Бальтазар, эмиссар Лорда Миркула, очистил мои глаза от иллюзий Шар. Он дал мне то, о чём я не смел и мечтать, поклоняясь ложному идолу Тени… И я заключил с ним новый союз. Теперь мои армии с каждым днём растут. Уже скоро начнётся победоносный марш через Благородные Земли до самых Врат Балдура. Я поведу великую жатву во имя Миркула. И тогда Повелитель Костей, наконец, возвратится в этот презренный мир из небытия, и восстанет во всей своей славе.       — Так ты… — выдохнула Шэдоухарт, — служил Тёмной Леди. Но ты её предал. Отрёкся. Ты поклонился Владыке Костей, убил своих Тёмных Юстициаров и обратил их в умертвий.       — В моём Анклаве их было шестеро. Только один из них, — Торм коротко взглянул на Маркуса, — отрёкся вместе со мной, и тем удостоился милости Лорда Миркула. Всех остальных я отдал Бальтазару на опыты… кроме вот этого. — Он небрежно кивнул на труп у подножия трона. — Самый младший из шестерых — глупый ребёнок. Я пытался его вразумить, но он не желал внять голосу истины. Он на меня набросился прямо здесь, в тронном зале. Тогда я вонзил Копьё Горестей глубоко в его сердце. Когда капли его крови пали на землю, гнев Шар пал на Рейтвин. Видно, смерть этих глупцов её изрядно оскорбила… Но её «наказание» хорошо послужило планам моего нового господина.       Орин смотрела на Шэдоухарт и едва узнавала её. Она и близко не представляла, что её сдержанная подруга может гореть такой яростью. В глазах у жрицы плескалась чистая тьма, она сжимала кулаки, словно её пальцы уже смыкаются на горле Торма. Шэдоухарт выкрикнула, срывая голос:       — Отступник! Ты познаешь вечность страданий, когда гнев Тени настигнет тебя!       В блеклых глазах Торма зажёгся зелёный огонь. Холодное пламя гнева, тлеющего долгие годы и десятилетия.       — Хоть ты, шарранка, вернула мне мою дочь, подобной дерзости я не стерплю. Я ответил на твой вопрос. На этом наши дела окончены. Убирайся из моих Башен вон. Если ты вновь попадёшься моим отрядам — они разорвут тебя.       Торм вскинул руку в латной перчатке. Его пальцы окружило яркое зелёное сияние, и такой же свет кольцами охватил Шэдоухарт. Она вскрикнула, приподнимаясь над землёй. Он повёл рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи, и она исчезла в магической вспышке.       — А ты, отродье, — Торм перевёл глаза на Орин, — ступай с капитаном Маркусом к Бальтазару. Сейчас. Моё терпение не бесконечно, и твоя подруга значительно истончила его запасы. Прочь с моих глаз.       Кетерик Торм кивнул в сторону выхода, давая понять, что на этом аудиенция завершена.