Плоть и Кровь

Билли и Джорджи Денбро отныне официально Уильям и Джордж Элмер Бауэрсы. Опеку и усыновление над сиротами оформили в максимально кратчайшие сроки. Один звонок — Оскар коротко сказал, что ему требуется и недавно волком зыркающие представители органов опеки вскоре распелись в фальшивых извинениях и растеклись в натянутых улыбках. Бумажная волокита тоже была сведена к минимуму. Связи с властью и деньги сделали своё дело. Оскар благодарил себя ещё того, молодого и весьма мозговитого парня, что когда-то взялся за ум и направил всю дурь в нужное русло. Пусть та ужасна, морально-тяжелая работа оставила неизгладимый отпечаток, но теперь предыдущие заслуги работали на него, Оскара. В зеркале заднего вида отражались заснувшие на сидении мальчишки. Братья тихо посапывали, привалившись к друг другу. Младший даже обнял старшего за исхудалую руку на манер игрушки. Было к лучшему, что они заснули. Бауэрс хотел небольшой передышки от неудобных разговоров, один из которых состоялся двумя часами ранее: Несмотря на царившую тишину, напряжение плотным сгустком киселя летало в атмосфере. По рекомендациям врачей старшему следовало пребывать в больнице ещё целый месяц в отличие от младшего, которого давно пора выписывать. Бауэрс хотел на время уехать вместе с Джорджем, вот только Билл устроил настоящую истерику, почему-то уверенный, что его тут бросают. Поначалу Оскар не хотел идти на поводу у нестабильного мальчишки. Укол успокоительного быстро решал данную проблему. Но обдумав, мужчина пришёл к выводу, что на самом деле, оставлять Уильяма одного, в незнакомом городе —плохая идея. Бауэрс обговорил свои опасения с врачом и было принято решения старшего мальчика отпустить домой и уже там продолжить лечение. Билла успели накачать успокоительным, что было к лучшему — без мандража в машину он бы не залез. Его даже полусонного потряхивало, пока Оскар усаживал на сиденье. С Джорджем дела обстояли лучше. Он придвинулся поближе к брату и, для подстраховки, ещё не выпускал из слабой хватки ремень безопасности. Чтобы хоть как-то разбить мрак и гнетущую тишину, Оскар потрепал мелкого по макушке и обратился к обоим: — Спокойно, Уильям, Джордж. Скоро мы будем дома. Младший грустно улыбнулся, а старший чуть дëрнулся с непривычки от своего полного имени — никто его так не называл — но согласно кивнул. Он понимал подтекст: дом — это Дерри, но не родное пристанище, где жили с мамой и папой, направлялись они в дом Бауэрса. Как бы не было плохо на душе, оба брата смиренно восприняли данную новость. Это лучше, чем приют или, тем более, разлука. — А нам… — подал голос доселе молчаливый Джорджи, опасливо поглядывая. — А нам теперь вас папой называть?.. Оскар несколько напряжённо, со свистом выдохнул через ноздри. Ему душно сделалось. — Это… необязательно, — с небольшой паузой ответил он. — Тог-г-гда, — Оскар внутренне с облегчением выдыхал каждый раз, когда старший пацан подавал признаки жизни, — п-прос-сто Ос-скар? — Нет, — вышло строже, чем хотелось бы. Субординация железом питала кровь и костный мозг Бауэрса. — Дядя Оскар? — с энтузиазмом аж подпрыгнул на месте Джорджи. — Нет, — повторил Бутч, стараясь не кривить губы от столь приторного «прозвища». — Ос? — старший даже улыбнулся уголком губ. И Оскар хотел бы порадоваться, но поперёк горла стал соловато-кислый комок жёлчи. Воспоминания ножами били в спину. — Нет. Однозначно нет. В салоне снова повисла мрачная тишина. — Ми-мистер Бауэрс-с? — тихо спросил Билл. — Да, — кивнул скорее себе, нежели мальцам Оскар. — Так, вполне себе подходит. Будто вечность прошла с тех пор, как они все в последний раз были в Дерри. Правда, казалось бы, родной Дерри тоже, как и они, стал другим. С Генри Оскар связался ещё вчера. Тот тоже теперь мог вернуться без опасения домой. Бауэрс перед этим послал группу наблюдения, ещё раз проверить местность и дом. К удивлению Оскара за время его отсутствия не произошло ничего подозрительного. Но по этому поводу не стоило пока ослаблять бдительность. Будучи на подъездной дорожке, Оскар всем нутром ощутил, как стихла улица. Знакомое чувство щекотало нервы — его пасли почти с самого въезда в город. Окружение смолкло. Выйдя из машины и быстро незаметно оценив местность, Бауэрс сразу понял, из каких домов за его очень интересной жизнью наблюдают соседи. Генри заметил их в окне — сразу вышел встречать. Молча забрал вещи и взял за руку показавшегося из машины Джорджа. Мелкий наблюдал с опаской и всё время оборачивался на спящего брата — снотворное подействовало слишком хорошо. Оскар без труда достал обмякшего мальчишку из салона — тот и не весил почти ничего. Краем глаза Оскар заприметил сердобольную соседку, которая выползла из дома. И пока она не приблизилась, чтобы наигранно посетовать над тяжёлой судьбой мальчиков, Бауэрс широким шагом направился в дом. — Уильям пока поживёт в моей комнате — за ним нужен уход, — объявил он. — Генри, а Джордж пока поспит с тобой. — Что?! Нет! — молчаливый Генри встрепенулся, как облитая водой кошка. — Он же наверняка писается! — Нет! Неправда! — Джордж был непомерно возмущён. Его прям до глубины души оскорбило подобное заявление. — Подгузники купим. — Мистер Бауэрс, я взрослый и давно не ношу их! Негодованию мальчика не было предела. Его голос стал выше и громче, отчего Билл на руках мужчины дрогнул. — Да? А сколько тебе лет? — Мистер Б-бауэрс, Вы же зап-полняли д-документы, — неожиданно тихо голос подал проснувшийся из-за небольшой дискуссии старший брат. Хотя по его виду складывалось впечатление, будто он произнес это во сне, поскольку глаза оставались всё ещё закрытыми. — Такие нюансы я не запомнил. Ладно разберёмся. Перехватив мальчика поудобнее, Оскар отправился с ношей на второй этаж. — М-мистер Ба-бауэрс, не н-нужно за мной ух-хаживать, — прошептал Билл, медленно отключаясь вновь. — Мне л-лучше. И Дж-жорджи мож-жет спать со мной, он не меш-шает. — Нет. Шум и активность противопоказаны врачом. Никакого телевизора, телефона, громкой музыки, чтения. Физическая активность пока тоже под запретом. Постельный режим. Всё. Спи. Бауэрс поблажек не давал. А Билл, стоило коснуться головой мягкой подушки, сию же секунду уснул. Быстро переодев его, Оскар ушёл разгребать другую кучу дел. Для мальчишек у Оскара имелась в запасе комната. Правда на данный момент она была завалена старым хламом, копившимся долгие годы. Всё это можно сбыть за один выделенный день, нужно лишь одно — найти на это время. Комната большая, хватит на двоих. Тем более Джордж наверняка будет не против делить комнату с братом. Ребенок очень дружелюбный, любознательный и любвеобильный. В данный момент доставал, а точнее пытался завести дружбу с Генри, от чего последний пребывал в явном шоке. — Тебя ведь зовут Генри? Я — Джорджи. Я правда большой и всё могу делать сам. Давай дружить? Это правда, что ты хулиган? Ты не похож на хулигана. Но так Билли говорит. Какие мультики ты любишь? Может что-нибудь посмотрим? А может поиграем? Хочу вкусненького. А ты? Какое твоё любимое мороженое? Младший Бауэрс молча вылупил глаза и не знал, что ответить. Он никогда не общался с маленькими детьми, из-за чего испытывал физический дискомфорт с долей смущения. Отвечать он ничего не стал. Включил телевизор, показав на него малому. — Генри, а ты… Мальчик не договорил. Обернувшись, он заметил, как быстро оказался совсем один, словно в пустой больничной палате. Генри убежал. Джорджи прижал пульт к груди. Ему сильно захотелось плакать, но слова брата, сказанные недавно о том, что нельзя никакими действиями раздражать Бауэрсов, ведь теперь придется жить в их доме без мамы и папы, остановили слёзы. Малыш присел на краешек дивана, очень боясь сделать что-либо не так. Переключить канал он тоже не решился. Как назло показывали новости. Джорджи их ненавидел. — А где Генри? — спросил вошедший в гостиную Оскар. — Он куда-то убежал, — тихо ответил малыш. Бауэрс за годы службы легко считывал людей. И сейчас он отчётливо видел, как ребёнку тяжело и неуютно. Хотя стоит отдать должное — держался Джордж молодцом. — Садись, как тебе удобно, и щелкай в самый конец — детские передачи где-то там, — непринуждённо указал на пульт в руках мальчика Оскар. — И не стесняйся задавать вопросы — я, знаешь ли, мысли не читаю. Понял? — Да, сэр. — Пойдем, сначала быстро покажу тебе дом, а после что-нибудь приготовлю. Джордж понемногу расслабился и осторожно последовал за мужчиной. Следующие дни текли проще. Оскар спал в одной комнате с Биллом, в качестве спального места разложил себе старый матрац на полу. Мужчина безукоризненно следовал рекомендациям врача, даже вопреки хныканью мальчишки о боли в определенных местах после уколов. Но слезами Бауэрса не разжалобить. Билл в корне отличался от Генри капризностью. Но, учитывая ситуацию, чрезмерную плаксивость Оскар прощал. Пока. — Билли, можно к тебе? Малыш постучал и тут же открыл дверь, не дождавшись ответа. Он прошмыгнул в комнату и, сложив ручки на груди, застал картину: старший братец обречённо уткнулся лицом в подушку, а Оскар распаковывал шуршащую упаковку со свежим шприцем и новой порцией лекарства. — Мистер Бауэрс, вы собираетесь делать Билли укол? — испуганно спросил Джордж, замерев на месте и вытаращив круглые глазёнки. — Да, так что выйди. — Можно посмотреть? — Д-джорджи, нет, — прогудел в подушку красный Билл. Бедняга чувствовал себя ещё более смущенным, чем в больнице. Но куда больше его задевала собственная слабость. Оскар же в это время уже набрал лекарство и даже не повернувшись к младшему, а механически выполняя заученные действия, ровным голосом ответил: — Можно, тогда следующий укол твой. Без какого-либо ответа ребёнка словно ветром сдуло. Вскрик брата тот уже не услышал. Более-менее оклемавшись, Билл осознал насколько ему скучно. Бауэрс не разрешал ничего. И под «ничего» подразумевалось абсолютное ничего. Пока не будет пройден курс препаратов и не пройдёт повторное обследование Билл обязан беречься, словно сделан из хрусталя. Мальчик удивлялся подобному. Он никогда не считал, что Оскар Бауэрс приверженец правил, которых не придумал сам. Только вот тот слишком уж тщательно их исполнял. Даже одержимо. Настолько, что пообещал присобачить Билла наручниками к кровати если тот начнёт упрямиться — Билл пару тройку раз пытался — и не поднимется пока доктор не подтвердит полное выздоровление и не одобрит прекращение постельного режима. А пока Оскар продолжал терроризировал Билла. — Ми-истер Б-Бауэрс, можно хоть в гос-стиную спус-ститься — телек послушать? — Постельный режим, Уильям, — словно робот повторил Оскар. — Я же тут с ума так сойд-ду! — Ты что, реветь вздумал? Бауэрс ненавидел слезы. Особенно не по делу. Считал, что если кто-то ноет просто так — нужно довести его посильнее, чтоб сырость разведена была не зря. — Н-нет… Билл утёр ладошкой глаза и отвернулся. Оскара напрягало это. У него чуткий сон. И он знал, мальчишка не засыпает без препаратов. А плачет. Из-за этого по утрам он вялый, плаксивый и капризный. Сам того не ведая доводит Оскара. Последний понимал, что в данной ситуации ругань лишь усугубит, но и сдерживаться было тяжело — Оскар не милая няня, что будет прижимать к груди, сопли вытирать и жопу подтирать. Бауэрс покинул комнату. И вернулся с Джорджи. Оскар усадил мальчонку на постель, а затем сверху, на коленочки, положил ему большую книгу. — Раз сказал умеешь читать — вот, поразвлекай брата, а то он сопли на кулак наматывает… в смысле — скучно ему одному. Джорджи был непомерно рад. Проводить время с любимым братом — лучшее занятие. Через какое-то время малыш притопал на кухню наперевес с книгой. — Мистер Бауэрс, а когда вы будете делать Билли следующий укол? — Что случилось? Ему плохо? — на мгновение Оскар насторожился. — Нет, — мальчик опустил глазки в пол. — Просто… после них он спит и… — Достал тебя? — Нет! Он… просит читать… много… очень много… Бауэрс хохотнул. Как оказалось бедняга Джордж под предлогом сходить в туалет сбежал от тирана брата, чтоб передохнуть от утомительного чтения. — Ладно, давай книгу — сменю тебя. Счастью не было предела. А Оскар знал, что старший мальчишка слишком сильно стесняется его и долго не сможет слушать. Так и вышло, удивлённый Билл напряжённо лежал и слушал, но очень скоро сослался на желание поспать и Оскар, довольный собой, оставил его одного. Временами Билл просыпался поздней ночью от кошмаров. Он не признается, но в такие моменты его успокаивало присутствие Оскара. Мальчик подползал к краю постели и проверял на месте ли мужчина. Иногда Оскара на полу не было. А из коридора доносился мягкий свет — Бутч работал у себя. Тогда Билли поднимался и подходил к его кабинету, но каким-то невероятным образом Оскар всегда знал, что Билл за дверью. Поэтому он тут же выходил и провожал его обратно, сам же оставался рядом, пока Билл не засыпал. Помимо ухода за Уильямом и обживанием мальчиков в целом, у Оскара была забота бюрократическая. Приходилось переоформлять документы о статусе родителя-одиночки, к которому ещё и прибавится статус усыновителя сирот. Всё это было необходимо для получения льгот и пособий. Бесконечно пользоваться старыми связями Оскар не мог, а на нём теперь висела ответственность за три жизни, которых предстояло одевать, кормить и устраивать в дальнейшем. Для начала — колледж. Если сбережения для Генри отложены в отдельный счёт, то вот на предоставление в своё распоряжение счетов Зака и Сары — требовалась ещё одна кипа бумаг. Оскар ощущал себя максимально вымотанным. Он совсем недавно разобрался с похоронами. Зака и Сару в закрытых гробах предали земле, пока их сыновья отсутствовали в городе. Мальчики не попрощались с ними — чисто физически не могли сделать это в то время. А ждать было нельзя. Бауэрс думал сводить их на могилы, но когда ребята полностью восстановятся. А пока Оскар продолжал мучиться с бумагами. У него достаточно денег для обеспечения, плюс собственная пенсия по службе, но Бауэрс считал, что если мир поимел тебя, то надо всеми силами поиметь с мира и взять с него по нитки всего, что только можно. Ведь в жизни всякое бывает. Несмотря на всю боль и недовольство — уколы действовали и уже через две недели поставили Билла на ноги. Как и обещал, Оскар снова отвёз мальчика в другой город на обследование. Всю дорогу тот трясся и не отпускал ремень безопасности. Уже в больнице после череды процедур доктор наконец обрадовал — Билл прекрасно восстанавливается. Прописал еще таблетки и предостерёг беречь голову, не перенапрягаться и ещё кучу дополнительных рекомендаций. Вновь выдал Бауэрсу целую инструкцию по уходу. Оскар даже озвучил, что будто приобрёл капризный цветок, на который один неверный чих и тот сдохнет. Доктор нервно посмеялся и пожелал всего наилучшего. В Дерри решили вернуться тем же днем. Был вариант заночевать в отеле, но Билл беспокоился за младшего брата. На самом деле Оскар был того же мнения. Генри животное-то опасно доверять, а тут целый ребенок. Бутч по крайней мере надеялся, что еще целый. Озвучить подобную вероятность Биллу не стал, пусть и шутки ради — стресс свести к минимуму и все такое. Обошлось без происшествий. На следующее утро Биллу наконец было разрешено без помощи самостоятельно передвигаться по дому: Оскар любезно провёл экскурсию. Оказалось, что жилище куда больше, чем показалось полубессознательному мальчишке в день прибытия. Билл и жил в спальне Бутча на втором этаже и полностью лицезреть пространство не мог, как бы странно это не звучало, по причине заточения. Временная «больничная палата» располагалось в самом дальнем крыле, чуть поодаль была спальная Генри, а по соседству, прямо через стенку, — комната, которая предназначалась Биллу и брату. — Скажу сразу: она довольно завалена, — предупредил Оскар, одолевая в неравной схватке старый замок. — За ненадобностью мы сделали из неё кладовку. — Нич-чего страш-ш-ш… Из-за заикания Билл не успел договорить волей самой судьбы. Ибо из-за раскрывшейся темноты на него вылетел такой плотный сгусток пыли, что чувствительный от лекарств нос не выдержал и мальчик разразился в кашле и чихании. — Разберём её, сделаем ремонт, купим пару новых кроватей, — Оскар важно прошёл в комнату, проведя рукой по старой мебели. Оценил ладонь, она стала серой, но, кажется, мужчину это нисколько не побеспокоило, — и будете жить. — А р-разве под-добное не на ч-чердаке должно х-храниться? — спросил мальчик, тщетно щурясь и пытаясь разглядеть обстановку, но это было невозможно, поскольку единственным освещением в помещении были тоненькие ниточки света из-за заявленных мебелью окон. — Он тоже захламлён, — спокойно ответил Оскар. Экскурсия завершилась на первом этаже, где в гостиной обнаружился на диване перед телевизором Джорджи. С ним был и Генри, но, в отличие от радостно хохочущего над какой-то программой малыша, на лице подростка было выражение мученика. Собственно, гостиная и кухня были последними незнакомыми Биллу местами, потому как всё, что распологалось на втором этаже, в частности ванна, он запомнил ещё в первый день, когда Оскар помогал ему. — Билли! — малыш Джорджи едва завидев брата, так громко закричал, что Генри подпрыгнул на месте и схватился за сердце. Ребенок тем временем налетел с объятиями без остановки продолжая повторять: «Билли! Билли! Билли!». Будто сотню лет не видел любимого родственника, хотя заходил к нему в комнату почти каждый час. Но малыша можно было понять — Билли наконец встал с постели и выглядел практически здоровым. Билл и сам был безмерно рад. Гнетущее, безвылазное пребывание наконец подошло к концу вместе с постельным режимом. Предстояла распродажа. Хоть Билл понимал, что это поможет отвлечься от апатичного состояния. Не мог он отделаться от ощущения, будто вырван огромный кусок из жизни. Разум наотрез отказывался принимать нахождение в доме Бауэрсов. Билл даже убеждал себя, что мама и папа просто уехали в долгий отпуск, а его и Джорджи поручили шерифу. Мальчик уже придумал, как выскажет родителям, что худшей няни придумать было нельзя. А потом после этой недолгой тирады крепко их обнимет и извинится, что на самом деле не так уж сильно он зол на родителей. Только бы они поскорее вернулись. Билл даже отключился на несколько минут, пока работал с остальными на чердаке или в будущей комнате, выдворяя на улицу всякий хлам и приписывая к нему ценник. — Билли, смотри! Это же бигуди! — голосок Джорджи помогал вынырнуть из пучин собственного разума. — Да, Д-д-жорджи, они с-самые, — улыбнулся Билл. — Зачем мистеру Бауэрсу бигуди? — засмеялся малыш. Этот вопрос правда показался Биллу интересным. Но он со всей уверенность мог сказать, что эти использовались не по назначению, а в каких-нибудь бытовых делах. Билл взял коронку и нацепил себе на голову на манер парика. — Мне ид-дёт? — поинтересовался Билл. Только вот Джорджи перестал улыбаться, продолжая пристально рассматривать брата. — Ты очень похож на маму. Проглотив солёный комок, Билл поднялся. Он снял бигуди и под предлогом отнести их ко остальному товару, вышел из комнаты. На лестнице он пересёкся с Генри. Младший Бауэрс, как повелось, проигнорировал его, но Билл поспешил отнести бигуди, попутно задаваясь вопросом, кому это старье вообще понадобится, и тут же побежал обратно к брату. Шестое чувство твердило ему, что оставлять ребенка в компании с хулиганом, отравлявшим Биллу жизнь в школе, плохая идея. И он не прогадал. На лестнице услышал, как Джорджи со всей детской непосредственностью спросил у Генри: — А где твоя мама? — Её нет, — Генри ответил сухо, явно ожидая, что ребенок на этом отстанет. — Она в командировке? — предположил Джорджи. — Нет! Ответ был уже более злобным. И тут Джорджи, сделав какой-то вывод в своей маленькой голове, приблизился и обнял Генри. — Отцепись, малявка! — младший Бауэрс стряхнул ручки мальчика. — Это не твоё дело! И вообще, если не помогаешь разгребать хлам, скройся где-нибудь и не мешай! Билл как раз поднялся в комнату. Глазёнки его брата округлились, предвещая слезы. Билл не мог так это оставить. — Т-ты что какой г-груб-биян?! Он п-просто с-сп-просил! Он же ма-маленький и не з-знает! — Бля, — протянул Генри, с трудом выслушав до конца. — У меня сейчас кровь из ушей хлестанёт. Ты теперь словесно людей пытать можешь… Заика. Последнее слово выплюнули. И прозвучало оно гнусным ругательством. Билл аж подавился остальными словами, которые собирался сказать. Понял, больше на сегодня не выдержит, поэтому молча вышел из комнаты, забрав брата с собой. А Генри непринуждённо продолжил таскать вещи. И через несколько минут в него что-то влетело. Тонкие кулачки били и шлепали его по торсу, явно пытаясь причинить боль. — Из-за тебя Билли плачет! — выкрикнул Джорджи, продолжая лупасить Генри теперь уже по бедру. — И что, мне сходить в жопу его поцеловать? — Извинись! Немедленно! Генри не стал в этот раз отталкивать, а показал мальчику неприличный жест. Джорджи аж задохнулся от возмущения. Он был настолько обескуражен, что сначала тупо застыл на месте. А Генри, воспользовавшись его замешательством, просто ушёл прочь. Малыш Джорджи совершенно не знал, как поступить дальше. Ему никогда такие вещи не показывали. Это грубо. Билл же просидел в ванной около получаса. Он сам от себя не ожидал, что расплачется. Понимал, что ещё не пришел в норму и любая эмоциональная колкость бьёт похлеще ножа. Только от этого менее никчёмным чувствовать себя он не переставал. Ещё и Джорджи видел его падение и неспособность отстоять себя. Гладил по голове и просил не плакать. А ведь все должно быть наоборот. Это Билл должен защищать младшего брата. — А я тебя ищу. Билл вздрогнул. Он не сразу заметил вошедшего в ванну Оскара. Благо тот не стал акцентировать внимание на зарёванном виде Билла. — Умойся и выйди во двор. Кое-кто желает тебя видеть. Спросить, кто именно Билл не успел. Оскар оставил его одного. Сделав, как велели, мальчик спустился вниз и вышел во двор. И впервые за долгое время на лицо его легла улыбка. Банда неудачников всем составом стояла на крыльце его нового дома. В следующее мгновение шесть пар рук облепили тощее тельце, едва не повалив его на пол в тёплых объятиях. За этим делом никто не заметил мимо проезжающую чёрную машину и мужчину в тёмных очках пристально следившего за всеми в этот короткий миг.