1.
Иногда, даже зная то, что до́лжно сделать, ты ― следуя за велением собственного сердца ― поступаешь иначе. Потому, когда в желтых нимфеях отразилась На Ин, уносимая сильным потоком ветра прочь от них троих, Сяо, держащий на руках все еще находившуюся без сознания Кэ Цин, ― в невозможности ухватиться за белоснежные одежды ― лишь крепче прижался к Венти. «Прости, На Ин», ― думал он, переводя взгляд на Венти, на губах которого отчего-то расцвела совершенно не подходящая ситуации глупая улыбка. ― «За то, что я затащил тебя в этот проклятый город, и то, что не вернул тебя обратно, Владыке стоит спустить с меня шкуру». ― Я знаю, о чем ты думаешь, Сяо, ― прошептал Венти, даже сейчас ― бледнея от боли и зажимая раненое плечо маленькой ладонью, ― умудрившись тоненько хихикнуть. ― Не волнуйся, ветер.. унесет ее.. домой.. ― Разве ее дом ― не гора Утай? Нет, не слушай меня, ― отведя взор от чужой улыбки, он тряхнул головой, ― и не отвечай ничего. Лучше береги силы. ― Сколько На Ин жила на ней? Неделю-другую? ― прикрыв глаза, перед которыми окружающие пейзажи то и дело мелькали то золотым, то бронзовым, продолжал говорить Венти. ― Разве может гора Утай за такой малый срок стать чем-то большим, чем то место, где прошли дни и ночи твоего детства? Да будь то всего лишь небольшая пыльная комнатушка ― заноют сердечные струны, наигрывая мелодии смеха и голосов родных, звучавших в ней, и непременно утянут туда. А если больше нет ни самого дома и ни единой стены от него, то домом может стать не что-то, а кто-то. ― Поэтому ты не покидаешь гору, Венти? ― не удержавшись, спросил Сяо. ― На ней когда-то жил кто-то.. кто-то.. «Ты бываешь не просто очарователен, Сяо», ― пытаясь не выдать жгучую боль от копошившихся под кожей огненно-красных искорок, Венти старался отвлечь себя хотя бы разговором, ― «временами ты просто очаровательно глуп». ― Почему жил? Быть может, он вот уже несколько веков живет со мной бок о бок? «Должно быть, в прошлом Владыка и Венти пережили вместе немало невзгод, раз до сих пор так и держатся друг подле друга», ― заключил Сяо. ― «Значит, даже если само место тебе не так уж и мило, то ты, Венти, выбираешь остаться в нем ради кого-то близкого». Пусть и зная, что его улыбки никто не увидит ― он, смотря на трепещущие на ветру белоснежные одежды, тоненькие черные косички, веер ресниц ― сейчас опущенных, касающихся нежной кожи под ними, ― все же спрятал ее в самых уголках губ. ― Как.., ― «как и я», ― чуть было не сорвалось с кончика языка. Неловко кашлянув, Сяо тихо продолжил. ― Если это так, то тебе все же стоит прекратить воровать груши. Просто скажи Владыке, и, я уверен, он.. Венти.. Венти! Маленькое тело, все это время несущееся мимо невысоких холмов и скалистых ущелий, стоячих озер и плывущих куда-то рек с помощью ветра, чьи потоки, складываясь воедино, напевали какую-то дивную песнь, вдруг ― будто потеряв под собой опору ― быстро понеслось к земле. Не раздумывая ни секунды, Сяо одним уверенным движением перебросил спящую Кэ Цин на собственную спину и, придерживая ― теперь болтающиеся у шеи ― чужие руки одной ладонью, второй ― сорвал маску с пояса. Скрыв за ней лицо, он тут же рассыпался на сотни и тысячи темных былинок, со свистом рванувших вниз. Оказавшись прямо под белоснежными одеждами, свернувшимися так, что были похожи на холщовый мешок, в который поместился Венти, былинки чуть расступились, и из их глубины на мгновение показалась рука, тут же схватившаяся за белую ткань. Стоило ей притянуть Венти ближе, как темные былинки вновь окутали руку, а следом ― и того, кого она держит; обратившись единым потоком, похожим на столб черного дыма, они взвились в небо и устремились к горе Утай. Едва коснувшись листьев, прикрывающих подмерзшую землю так, словно старались не выдать подступающих холодов, Сяо ― с величайшей осторожностью ― облокотил Венти о камень высотой почти в два чжана. Не успело маленькое тело кулем съехать вниз, как крепкие руки, мгновение назад уложившие Кэ Цин на бронзовый ковер неподалеку, остановили его: узкие ладони, подрагивая, цеплялись за шелковые складки, сминая их, пока и вовсе не обняли плечи и спину, таким образом заключив Венти в теплое кольцо. ― Венти.. Ну же, Венти, очнись! ― то ли шептал, то ли шипел Сяо, собственным дыханием невольно раздувая темные прядки волос у чужого уха. ― Он ранен? ― словно бы вышел из камня, о который мгновение назад опирался Венти, ― прямо перед Сяо возник Чжун Ли, тут же оказавшись рядом и перехватывая Венти из горячих трясущихся рук в свои, прохладные и крепкие. ― Владыка.. Я.. Венти.. Как вы узнали, что мы вернулись? ― глядя на то, как широкая ладонь обхватывает чужое запястье, прощупывая сердечный меридиан, запинался на каждом слове Сяо. ― Услышал, ― невозмутимо ответил Чжун Ли. ― Пусть вы и прилетели сюда, но ходите вы отнюдь не по воздуху, Сяо. Что случилось? Почему Венти.. ― Нам пришлось в спешке покидать город Мэй, ― тут же принялся объяснять он. ― Я расскажу вам с самого начала.. Не расправляя полы одежд, Чжун Ли опустился на землю вместе с Венти, удобно устроив его на крепких бедрах. Из раны, сочившейся не кровью ― изумрудными искорками, потянулись, огибая их, красные: следуя навстречу чужим пальцам ― указательному и среднему, ― они пропадали, едва коснувшись их. Неотрывно глядя на это, Сяо, стоя чуть поодаль, рассказывал, склонив голову, обо всем, что ожидало их в злополучном городе, стараясь не упустить ничего важного. Чжун Ли, не перебивая, слушал о Елан, оказавшейся девятихвостой лисой, и ее говорящих масках; о сыне главы Клана Сов и о мертвом человеке, в котором он узнал убийцу собственного отца; о загадках и о На Ин, без чьей помощи Сяо не дал бы верный ответ на последнюю из них; о трупном цветке, что и стал камнем, о который споткнулись и Венти, и Дилюк, в конце концов ввязавшихся в бой друг с другом; даже о Кэ Цин, неожиданно появившейся на платформе и так и оставшейся без сознания, ― и о ней Сяо не умолчал. Когда все слова закончились ― то и дело вспыхивающее интересом горное золото глаз снова остыло, спокойно замерцав; теперь в нем отражалась лишь спешно затягивающаяся рана Венти: будто из самого воздуха ― ткалась эфемерная кожа, присоединяясь к краям раны и пряча под собой зеленые искорки. Едва завидев это, казалось, и не дышавший все это время, Сяо, наконец, вдохнул. ― Владыка.. Магия, ранившая Венти, ― это..? ― Клан Сов вот уже несколько веков практикует магию Огня, ― с готовностью ответил Чжун Ли, мельком взглянув на Сяо и вновь воззрившись на Венти. ― Но я уверен, что это ты и так знаешь, а интересует тебя совершенно другое. ― Почему.., ― только и успел вымолвить он. ― Почему рана Венти оказалась такой серьезной? ― Чжун Ли словно прочитал его мысли. ― Потому что ветер не может погасить пламя ― он лишь раздувает его, и сколько бы Венти ни старался избавиться от огня, проникшего в его тело, в итоге это могло обратиться лишь против него самого. К тому же, он использовал много сил для того, чтобы вернуть вас обратно, потому, даже попытайся он извести чужую магию, вряд ли ему удалось бы сделать это без еще более серьезных внутренних повреждений. ― А как же вы, Владыка? ― забеспокоился Сяо. ― Разве вы только что не приняли весь огонь на себя? ― Я? ― тонкие губы дрогнули в мимолетной улыбке. ― Скажи, Сяо: что будет с камнем, если раскалить его добела? ― Н-ничего, ― почти не раздумывая, выпалил он. ― Думаю, ты сам ответил на свой вопрос, ― Чжун Ли, все это время наблюдавший, как затягивается чужая рана, наконец посмотрел прямо в желтые нифмеи. ― Не переживай, Сяо. С Венти все будет в порядке. Ты ведь позаботишься о нем? «Наверняка он переживает побольше моего», ― думал Сяо, несмело потянувшись к Венти. ― «Ведь это его старый друг. Не понимаю, как Владыка может доверить мне его теперь, видя в каком состоянии я вернул Венти после своей миссии». ― Слушаюсь, Владыка, ― тихо прошептал он, осторожно подхватывая на руки маленькое тело. Едва он прижал его к крепкой груди, ― все это время безвольно болтающиеся руки потянулись вверх, обвивая шею, а тонкие ― точно крылышко стрекозы ― веки, затрепетав, поднялись, обнажая непривычно мутные зеленые озерца глаз, на дне которых еле плескались искорки. ― Ся.. ― Не говори ничего, ― перебил его Сяо. ― Набирайся сил. ― Но.., ― недовольно буркнул Венти, но, стоило обеспокоенному лицу отразиться в его взгляде, как он тут же поутих. ― Куда мне отнести его? ― наконец вытянувшись в полный рост, спросил Сяо у Чжун Ли, неспешно поднимающегося с подмерзшей земли. ― Разве в твоем доме не найдется свободной комнаты? ― отряхивая полы одежд от налипших на них листьев, невозмутимо сказал он. ― К-конечно, найдется, ― не зная, куда прятать взгляд: прямо перед ними ― сузившее зрачок горное золото глаз, а под ними, вместо земли, ― зеленые озерца, бесстыдно наблюдающие за каждым движением губ, ― желтые нимфеи смотрели куда-то в сторону. ― Что ж, ― мягко улыбнулся Чжун Ли, видя чужое смущение. ― О том, что вам удалось узнать в городе Мэй, я спрошу позже, когда Венти окончательно придет в себя. А сейчас, пожалуй, отправлюсь в Залу Дождей проведать На Ин. «Честно говоря, я был так сосредоточен на ране Венти, что совершенно не расслышал ни единого ее шага», ― пронеслось в его мыслях. ― «Но не думаю, что после такого путешествия она могла пойти куда-то еще, помимо собственных покоев». ― Владыка.., ― с нескрываемым волнением еле слышно проговорил Сяо, и мысли Чжун Ли тут же разлетелись, уступая место дремавшей тревоге. ― Боюсь, что На Ин не вернулась на гору Утай вместе с нами. ― Что значит не вернулась? ― Д-дело в т-том, ― начал запинаться Сяо почти на каждом слове, ― что Венти.. отправил нас в-всех.. домой, и.. ― И? ― сам того не замечая, Чжун Ли торопил его с ответом. ― И когда мы возвращались, потоки ветра унесли На Ин в совершенно другом направлении, ― на одном дыхании выпалил Сяо. ― Венти, ― сцепив руки за спиной, он медленно надвигался на Сяо, казалось, еще крепче прижавшего Венти к себе, ― я бы хотел, чтобы ты объяснился. Обмякшее тело не отвечало: лишь мерно вздымалась грудь да чуть трепетали темные ресницы, до которых то и дело дотрагивались то ли осенний ветерок, то ли дыхание Сяо. «Уснул? Сейчас?» ― думал Чжун Ли, чуть поджимая аккуратные губы. ― «А что если На Ин грозит опасность?» ― В-владыка.., ― отвлек его от мыслей Сяо. ― Я найду вас, как только он очнется. И.. ― Говори, Сяо, ― потемневшее горное золото, еще раз скользнув взглядом по спящему напоследок, уставилось прямо в желтые нимфеи. ― Я хотел сказать.., ― он набрал в грудь побольше воздуха. ― Венти ведь отправил ее домой, Владыка. Если это так, то.. ― Если это так, Сяо, ― перебил его Чжун Ли, ― то после того, как вы вместе с На Ин побывали в городе Мэй, встретив там известного ей травника, за которым, наряду с трупным цветком, охотится Клан Сов, ― поводов для беспокойства ничуть не меньше. ― Я готов принять наказание! ― с жаром в груди выпалил Сяо. ― Я должен был тут же вернуть ее обрат.. Нет, ― он остановил себя на полуслове. ― Мне и вовсе стоило не допустить того, что бы Венти затащил На Ин с нами в ширму! А еще лучше ― ни под каким его предлогом не ввязывать ее в это дело. ― Хорошо, что ты это понимаешь, Сяо, но, ― на скрытое под фиолетовыми одеждами плечо легла прохладная ладонь, ― одно дерево не составляет леса: не тебе одному и отвечать за случившееся. Если же ты чувствуешь вину, ― тут же добавил Чжун Ли, едва завидев приоткрывшиеся напротив губы, ― то лучше как можно быстрее приведи Венти в чувство, чтобы я спросил уже с вас обоих. А сейчас, ― горное золото затеплилось, а на мгновение дрогнувшие уголки губ чуть не выдали зарождающуюся мягкую улыбку, ― иди в дом, Сяо. Отдыхай. ― Слушаюсь, Владыка, ― тихо буркнул он. Он уже хотел было развернуться, как все это время невольно прячущаяся за другими мысль, наконец, вырвалась вперед. «Та девушка..», ― Сяо даже зажмурился, вспоминая имя. ― «Кэ Цин! Я даже не проверил пульс, а с того момента, как мы вытащили ее из лап этой хвостатой, она ведь все время была без сознания. Надо убедиться, что с ней все в порядке». ― Что-то еще? ― будто бы угадав его мысли, спросил Чжун Ли. ― Владыка! Помимо На Ин с нами была еще одна девушка с горы Утай. ― Девушка? Кто она? ― тонкие брови мужчины чуть дернулись в удивлении. ― Ее имя Кэ Цин. Пусть я не знаю, кем она является, но она точно обитает здесь: я.., ― чуть смутившись и потупив взор, Сяо продолжил, ― я узнал это по запаху. ― Какому? ― К-колхикумы, ― сказал он, все еще не поднимая взгляд. ― Она пахнет колхикумами, что растут на западном склоне. ― Колхикумы, ― еле слышно повторил Чжун Ли. ― Колхикумы.. ― Не понимаю, как Кэ Цин оказалась в городе Мэй, Владыка, ― желтые нимфеи вдруг стали привычно хищными: вспоминая о недавних событиях, Сяо то и дело щурился, отчего все лицо, и ― особенно ― взгляд делались острее. ― До того, как мы взошли на платформу, мы нигде не видели ее. Присутствие этой девушки нам открыла сама Елан, наверняка подумав, что мы в сговоре. В спешке, прямо перед тем, как Венти поднял нас всех в воздух, я лишь схватил Кэ Цин ― она то ли спала, то ли была без сознания ― и мы вернулись втроем, с ней. ― И где Кэ Цин сейчас? ― заморгав чаще, словно бы не доверяя своим глазам, Чжун Ли оглядывался по сторонам. ― Я оставил ее здесь, совсем рядом, ― с готовностью отозвался Сяо, тут же шагнув в сторону возвышавшегося почти на два чжана камня. ― Возле этого.. ― Я никого здесь не вижу, Сяо, ― зажмурившись, он помолчал мгновение, добавив. ― И не чувствую. ― Как и я, Владыка, ― растерянно пробормотал Сяо. ― Когда она ушла? ― Быть может, пока мы оба отвлеклись на рану Венти, ― предположил Чжун Ли. ― Не волнуйся: если она ушла, значит, на то у нее были силы. Но, ― вглядываясь в, казалось, не примятые ничьим сапожком листья вокруг, он добавил, ― я обязательно найду ее позже. ― Хорошо, ― кивнул Сяо. ― Тогда я.. ― Ступай, ― сказал Чжун Ли, так поглощенный собственными мыслями, что поднял взор на Сяо только тогда, когда его уже и не было на том месте. «Уже ушел», ― подумал Чжун Ли, повернувшись в сторону небольшого домика, вместо ворот окруженного лишь зарослями желтеньких ― точно клювики птенцов ― рябчиков. «Я нигде и не видел их», ― глядя на цветы, заключил он, быстро перебрав воспоминания, ― «похоже, они прячутся, как и ты, Сяо». С кухни, пристроенной справа от дома, повалил густой пар, тут же теряющийся в тумане, окутывающем и дом, и гору Утай, и всех ее жителей, а сквозь тонкое дерево стен слышались то стук посуды, то шуршание бамбуковых корзин, которым постоянно вторили торопливые шаги. «Венти в надежных руках», ― покивал своим мыслям Чжун Ли и, заложив руки за спину, двинулся прочь. «Думаю, у меня есть время до вечера, пока он не очнется, а потому.. Колхикумы, колхикумы», ― то и дело повторял он, ― «они, действительно, цветут на западном склоне. Что ж, наведаюсь туда». Пусть туман, густой и молочный, пытался скрыть запустение, всегда приносимое на гору Утай концом Холодных Рос, все же тут и там, собираясь в кучки, приминаемые влагой, крутившимися в танце лисами, мягкими сапогами проходивших по ним служителей горы, сгнивали листья, из блестяще-золотых обращаясь сначала в бронзовые, а затем ― в грязно-бурые, пока и вовсе не истончались настолько, что напоминали собой обгоревшие щепки благовоний. Сквозь них проглядывала черная земля, обреченная в скором времени промерзнуть настолько, что даже в домах постепенно будут остывать половицы. И ветви, и стволы деревьев и кустарников стали темнее от постоянно выпадавшей росы; небо, если его и было видно сквозь густую туманную пелену, было чаще пасмурным, отчего и вода в озерах казалась темнее, а находившиеся на их дне камешки более не казались драгоценными: как бы ни переливались цветные спинки, но теперь их блеск был тусклее нежели тот, который в теплые ночи и дни им придавали луна и солнце. Лишь разносившееся по округе звяканье каменного колокольчика, бившегося о бедро, было таким же неизменным, как и прежде. «Помнится, На Ин говорила о том, что все свое детство провела в маленькой комнате», ― думал Чжун Ли, оглядывая простиравшиеся вокруг пейзажи. ― «Мне казалось, что в таком случае ей должно особенно понравиться здесь. Так почему же ее дом за пределами горы Утай?» Стоило ему выйти с восточного склона, как осенний ветер донес до Чжун Ли сладковатый запах подгнивающих груш. «Может, я был с ней строг?», ― размышлял он, невольно принюхиваясь. ― «Или На Ин просто соскучилась по своим благодетелям, о которых, кстати, нам больше так и не довелось побеседовать». «Помочь разгадать загадку, связанную со смертью», ― зашуршали под ногами камешки ― мужчина вышел на выложенную ими дорожку, ― «разве это обычно для девушки ее возраста? Хотя и о ее возрасте я, старый ду..» Под ногами что-то хрустнуло, прервав чужие мысли. «Веточка груши?» ― оглядел Чжун Ли скакнувшую под сапог проказницу; в горном золоте глаз отразился, стоило поднять на него взгляд, сад, разбитый перед небольшим домиком с невысоким порогом. «Время на горе Утай ― поистине удивительная вещь: я будто и не заметил, как прошла пара недель их отсутствия, а будто сменилась уже третья по счету осень», ― не решаясь подойти ближе, Чжун Ли так и застыл на месте. ― «Вот и слоняюсь повсюду подобно призраку: шел на западный склон, а оказался аккурат у Залы Дождей». Покачав головой, он развернулся и, обогнув сад, побрел по дорожке, ведущей дальше, на запад. Колхикумы еще цвели: пусть их все не было видно, но аромат ― тонкий и, в то же время, сильный, пробивающийся сквозь стойкий запах подгнивающих опавших листьев ― разносился по округе, напоминая о ― теперь кажущимся далеким ― лете. Незаметно для самого себя Чжун Ли сбавил шаг, ступая осторожно, словно боясь спугнуть кого-то поблизости; так, крадучись, он вышел на поляну, сплошь усыпанную фиолетовыми цветами. «Кто-то проводит здесь много времени», ― думал Чжун Ли, скользя взглядом по изрядно примятому ковру из колхикумов. ― «Все вокруг будто наэлектризовано чужой энергией». Уже намереваясь двинуться вглубь западного склона, он заслышал чьи-то приближающиеся шаги и негромкое ворчание. Вскоре из-за широких стволов деревьев показалась девушка: ее нежно-сиреневое ханьфу было неприглядно испачкано, а расшитый фиолетовыми цветами пояс съехал набок, словно бы вторя шпилькам в растрепавшихся волосах, из которых торчали еще и веточки и листья. Создавалось впечатление, что девушка не то, что бы упала, поскользнувшись на каком-нибудь камне, не заметном в тумане, ― а просто-напросто сверзилась с высоты. Все бурча себе под нос, она шла, не замечая чужого присутствия, пока взглядом не уперлась в темные полы одежд, сначала приняв их за черный шерл, часто встречающийся на горе Утай. ― Снова ты.. О-ой! ― остренький носик оказался всего в нескольких цунях от крепкой груди, а искрящиеся, словно бы хранящие на своем дне разряды молний, глаза смешно расширились, едва коснувшись взором лица напротив. ― Г-господин Чжун Ли! Кэ Цин тут же отошла на почтительное расстояние и, чуть склонив голову, вытянула руки вперед, сложив их в приветственном жесте. ― Должно быть, вы ожидали увидеть кого-то другого? ― казалось, что Чжун Ли обратился в каменное изваяние: с момента, как девушка оказалась рядом, двигались разве что его ресницы, подрагивающие на осеннем ветру, да уста, с которых слетали слова. ― Да.. то есть, кхм! ― растерявшаяся было Кэ Цин, наконец, вернула самообладание. ― Нет, господин Чжун Ли. ― Что ж, в таком случае, ― горное золото глаз едва заметно потемнело, ― позвольте узнать, как вы себя чувствуете? ― Как я.., ― остренький подбородок, словно бы в недовольстве, чуть приподнялся. ― Для чего это вам? ― Разве не вы рьяно утверждали то, что уже год как живете на горе Утай? А покуда вы ее житель, ― продолжал Чжун Ли, совершенно не изменившись в лице, ― я, стало быть, несу определенную ответственность за вас и, ― он еще раз окинул Кэ Цин ― будто бы извалявшуюся в грязи ― оценивающим взглядом, особенно выделяя следующие слова, ― ваши действия. ― Хм! ― остренький подбородок поднялся еще выше. ― А разве это не вы даже не вспомнили моего имени, когда я приходила к вам в залу Чшун Шан? ― Правда? ― тонкие брови чуть дернулись. ― Не уверен, что могу найти подобное в собственной памяти, госпожа Кэ Цин. Едва прозвучало ее имя, лицо девушки тотчас преобразилось: появившееся на нем выражение удивления смягчило резкие черты, сделав их более плавными, округлыми, однако и оно, не задержавшись надолго, сменилось на легко читаемую гордость, так наполнявшую весь вид Кэ Цин, что и щеки, подернутые румянцем, казались то ли пухлыми, то ли надувшимися. ― Госпожа? ― наблюдавшему за этими переменами Чжун Ли на мгновение даже захотелось помахать перед лицом девушки рукой, но, сдержав внутренний порыв, он лишь повторил снова. ― Госпожа? Вы меня слышите? ― Конеч.. то есть, да, ― явно не желая демонстрировать внутреннее ликование, наконец ответила она, следом неловко кашлянув. ― Кхм! Слышу. ― В таком случае повторю свой вопрос еще раз: как вы себя чувствуете? Судя по вашему.., ― Чжун Ли старательно подбирал слова, ― ..облику, вы, должно быть, поскользнулись на влажных листьях и упали? Или, ― горное золото глаз, сверкнув, раскалилось в мгновение ока, ― с вами случилось что-то еще, чего я не мог и вообразить? ― Вы правы, ― еле слышно пробормотала она, потупив взор, ― я.. просто упала. ― Но глядя на ваши одежды я могу утверждать, что вы не просто упали, ― голос Чжун Ли стал более низким, рокочущим, ― а еще и катились по земле около четверти ли. ― Все было не так! ― выпалила она. ― О, ― просто сказал он. ― А как? ― Я.., ― начала было говорить Кэ Цин. ― Что вы делали в городе Мэй? ― перебил ее Чжун Ли на полуслове. Едва завидев снова округлившиеся в удивлении глаза и приоткрывшиеся губы, он добавил. ― Я бы не советовал вам лгать мне: вода спадет, камни обнаружатся, госпожа Кэ Цин. ― Лгать вам? О чем? ― давясь воздухом, она не отвечала ― сама сыпала вопросами. ― Город Мэй? Где он находится? Бывала ли я там? Хм! Я никогда даже не слышала о нем! ― Стало быть, вы не были там ни сегодня, ни единого дня за прошедшие пару недель? ― Все это время я не покидала гору Утай! ― не раздумывая ни секунды, ответила девушка. ― Тогда.., ― Чжун Ли покивал каким-то своим мыслям, ― что вы делали все это время? ― Практиковалась в магии Дъен Му, ― задрав остренький носик, сказала она с гордостью. ― Чтобы доказать вам, что достойна стать вашей ученицей! ― Правда? Но разве то, достойны вы или нет, определяется мастерством в магии? Для меня совершенно не важно, можете вы или нет взмахом топора порождать ветер. ― А что же тогда для вас важно? ― впившись взглядом прямо в горное золото глаз, казавшееся и раскаленным почти докрасна, и ― в то же время ― невыразимо холодным, спросила Кэ Цин. ― Самое меньшее ― честность. Потому спрошу вас в последний раз, ― сделав шаг вперед ― захрустели подмерзшие листья, ― Чжун Ли проговорил, делая паузу после каждого слова. ― Вы были в городе Мэй? ― Нет, ― девушка твердо стояла на своем. ― И не проходили через ширму в Зале Дождей? ― Ширму? Какую еще ширму? ― Довольно, госпожа, ― Чжун Ли, выставив руку ладонью вперед, жестом остановил ее. ― Что ж, как я могу посудить, если вы способны лгать мне в лицо, значит, и чувствуете себя прекрасно. Пожалуй, самое время мне откланяться. ― Но! Постойте! Г-господин Чжун Ли! ― кричала Кэ Цин вслед удаляющейся фигуре. ― Я не лгу! Я.. постойте же! Проглоченные туманом, крики девушки вскоре стихли. Лишь поднявшись вверх по склону, обогнув небольшое озеро, на дне которого лежали не только камни, но и так называемые «блинчики», Чжун Ли, наконец, обернулся. К часу Свиньи с западного склона не доносился даже аромат колхикумов; все: земля и цветы, кустарники, деревья, горные ручейки и озера, ― обернул, будто в саван, туман, приготовив гору Утай к длинной ночи. «Даже не знаю, о чем жалеть больше», ― подумал Чжун Ли перед тем, как переместиться к небольшому домику, в окнах которого теплилось пламя свечей, ― «то ли о том, что сегодня мне не полюбоваться пейзажем как следует, а то ли о том, что не уснуть прямо здесь».***
Будто бы камень прокатился по дереву ― раздался стук, заставив Сяо тут же подскочить с пола, на котором он сидел, аккуратно подобрав под себя полы одежд, и стремительно направиться к двери. Провожая его взглядом, Венти, обычно надувающий щеки при виде того, с каким рвением Сяо бросается к «куску камня», сейчас лишь мягко улыбнулся. «Даже не зная, кто ты, мой маленький дружок», ― думал он, наблюдая за тем, как через порог, согнувшись почти вдвое, чтобы не удариться, ступает Чжун Ли, а Сяо, почтительно склонив голову, прикрывает дверь, не давая ночной прохладе и сырости попасть в дом. ― «Ты всегда летишь навстречу другим». Потирая плечо там, где недавно еще была рана, Венти сел на кровати без полога: не скрываемая ни тканью, ни нитями, ни хотя бы бусинами ― она казалась одновременно и просторной, и до смешного куцей. Завернувшись в стеганое одеяло, Венти принюхался: оно пахло сухими цветами, растущими лишь на склонах гор, и листьями груш. «Так и знал, что тебе нравится», ― он глубоко вдохнул пряный аромат, не сдержав новой улыбки от следующей своей мысли. ― «Но, стоит лишь спросить об этом, ты зальешься краской и будешь все отрицать». ― Венти, - сквозь мысли послышался низкий голос. ― Тебе.. ― Может, пришла пора сказать ему? ― все еще мутные, зеленые озерца глаз уставились на опустившегося на край кровати Чжун Ли. ― Рассказать о чем? ― тихо спросил снова усевшийся на пол неподалеку от кровати Сяо. ― О том, что ни к чему жить так скудно, Сяо, ― не раздумывая, ответил Чжун Ли. ― Чем сидеть на полу, который скоро будет достаточно холодным, лучше позаботиться хотя бы о бамбуковых циновках. Сколько тебе нужно? ― Обычно.. я просто не сижу на полу, Владыка. ― Пф.. Ха-ха-ха! ― фыркнув, рассмеялся Венти. ― Обычно он наверняка сидит там, где теперь нахожусь я. Ведь так, Сяо? ― Хм, ― еле слышно хмыкнул он, пряча в уголках губ улыбку: Венти знал его как облупленного. ― Ты прав. ― Но, как я понимаю, на какое-то время Венти останется у тебя, Сяо, ― весь вид Чжун Ли выражал собой абсолютную невозмутимость. ― Потому мне все же стоит.. ― Ничего, ― прервал его Сяо, тут же спохватившись. ― Прошу прощения, что перебил вас, Владыка. Думаю, до сезона Выпадения Инея он поправится. ― Так скоро? ― возмутился Венти. ― Да он наступит не сегодня-завтра, Сяо! Глядя на его обиженное лицо, Сяо еле сдерживал улыбку. Стоило Венти догадаться, что над ним подшучивали ― как маленькое лицо еще более вытянулось, а глаза ― округлились настолько, что напоминали собой речную гальку. Переведя взор с одного на другого, Чжун Ли прыснул в поднесенную к губам сжатую ладонь. ― Чего ты смеешься? ― надул губы Венти. ― Я, между прочим, из-за тебя оказался в таком плачевном состоянии! ― О, правда? ― попытавшись сделать серьезное лицо, тут же парировал Чжун Ли. ― Разве это не ты напросился.. ― Кхм! ― звучно кашлянул Венти. ― Впрочем, какая разница, из-за чего или кого: в любом случае, ― пробиваясь сквозь мутную зелень замерцали в его глазах шаловливые искорки, ― Сяо, я побуду у тебя какое-то время. ― А прежде, чем я оставлю вас, ― припечатал Чжун Ли, не успел Сяо произнести и слова. ― Расскажи мне еще раз все, что случилось с вами в городе Мэй, Венти. И почему, ― горное золото глаз опасно сверкнуло, ― вы отправились туда с На Ин, а вернулись без нее. Все еще чувствуя вину за произошедшее с девушкой, Сяо, еле слышно сглотнув, тут же потупил взор, в то время как Венти, словно бы и не случилось ничего из ряда вон выходящего, начал свой рассказ. Час Свиньи давно сменился часом Крысы: туман за резным окном был настолько густым, что даже звук хрустнувших под чьими-то сапогами сухих веток мог легко показаться лишь шелестом еще оставшихся на деревьях листьев или взмахом крыла обитающей на горе птицы. Сначала настороженно вслушиваясь в шорохи за окном, вскоре Сяо, увлеченный мелодичным голосом Венти, словно бы снова ступал по деревянным подмосткам огромной платформы в городе Мэй, а оттого совершенно не обращал внимание более ни на что вокруг. ― Она так и сказала? ― впервые за все время перебил Венти Чжун Ли. ― Ну, не совсем так. Сейчас, ― голос Венти тотчас изменился, став более высоким, почти женским, и вкрадчивым. ― Прежде чем искать тех, кто, как вам кажется, находится от вас далеко, оглядитесь-ка лучше вокруг. ― Как ты думаешь, что это значит? ― ничуть не удивившись передразниваниям Венти, спросил его Чжун Ли. ― А то и значит, что Дилюку посчастливилось наткнуться прямо на.. кхм! ― звучно кашлянул Венти, словно бы поперхнувшись. ― На тех, кто знает о трупном цветке. ― А дочь Бога Дождя? Ты думаешь, это может быть.. ― Не забывайте, что помимо На Ин на платформе была еще одна девушка, ― тихо сказал Сяо. ― Владыка, вам удалось ее найти? ― Удалось, ― кивнул Чжун Ли. ― Она отрицает и то, что была с вами там, и то, что вообще проходила через ширму. ― Может ли быть так, что ее память повредилась? ― предположил Сяо. ― Брось, ― тут же замахал руками Венти. ― Пусть даже она все время была без сознания в городе Мэй, но то, что она прошла через ширму, определенно должна помнить. ― Я думаю также, ― согласился с ним Чжун Ли. ― Что случилось потом? ― Потом эта несносная птица набросилась на меня с мечом, ― буркнул Венти. ― Еще и магию использует себе под стать. ― И догадавшись, что это магия Огня, ты все равно вступил с ним в бой, Венти, ― пожурил его Чжун Ли. ― А что мне оставалось? Он настолько вспыльчив, что неровен час, снова набросился бы на этого мертвого травника, а того гляди и на На Ин! ― Тем не менее, защищая ее, Венти, ― аккуратные губы вытянулись в тонкую ниточку, ― ты все равно подверг ее опасности, забросив неизвестно куда. ― Почему же неизвестно? ― тут же вскинулся Венти, скомкав в руках одеяло. ― Я отправил ее домой! Правда, я еще не знаю, где он.. Ха-ха, ― неловко отсмеялся он. ― Но я могу узнать! ― Удивлен, что ты до сих пор этого не сделал, ― потирая переносицу указательным и большим пальцами, Чжун Ли зажмурился, словно от вспышки головной боли. ― Сейчас, сейчас, ― заелозив на кровати, Венти устроился поудобнее: сев лицом к резному окну, он поднес ладонь к собственным губам и, прошептав в нее что-то, закрыл глаза и замер, словно бы прислушиваясь. С горы тотчас, словно огромная волна, скатился ветер. Сначала протяжно завыв, он ― точно в огромную пасть ― собирал опавшие листья, стелясь по земле, а затем ― воспарил высоко в небо и разделился на сотни и тысячи поющих свои песни ветряных потоков, уносящихся все дальше и дальше. Когда все стихло, все трое продолжали сидеть, не шелохнувшись: Венти ― в ожидании ответа, Сяо и Чжун Ли ― не смея вмешаться в магию, что вершил Венти. Спустя догоревшую палочку благовоний вся гора Утай словно бы заходила ходуном: пригибались к самой земле, едва не ломаясь, крепкие стволы молодых бамбуков; взметнулись в воздух не только опавшие листья, но и мелкие камешки, закрутившись вместе с ними в вальсе; загудели коньки крыш, стойко принимая на себя невидимые удары, а двери ― так и норовили открыться, впуская внутрь облизывающие их язычки ветра. Глубоко вдохнув, словно вбирая в себя весь доступный воздух, Венти на мгновение задержался перед выдохом ― и все вокруг разом стихло. Осторожно, как если бы задувал свечу в соломенной хижине, он, наконец, выдохнул и открыл глаза. ― У меня есть две новости. ― Не томи, Венти, ― тут же сказал Сяо. ― Обычно спрашивают какие они, Сяо! ― надулся Венти. ― Хорошие или плохие. ― И какие? ― вместо Сяо поддался на уловку Чжун Ли. ― И не те, и не другие, ха-ха! ― рассмеялся было Венти, впрочем, быстро посерьезнев под двумя недовольными взглядами. ― Первая: нас подслушивают. ― Подслушивают? Кто? ― всполошился Сяо. ― Это я и так знаю, Венти, ― устало отозвался Чжун Ли, совсем не удивившись. ― Ничего от тебя не скроешь, ― немного расстроенно проговорил Венти. ― Тогда вторая новость. Я не нашел На Ин в мире живых. Чжун Ли, принявшийся было снова тереть переносицу указательным и большим пальцами, едва заслышал это ― словно обратился каменной статуей. ― Венти, ― процедил Сяо, ― если это твоя очередная шутка.. ― А вот и нет! ― казалось, если бы они говорили о чем-то обыденном, он бы и вовсе высунул язык, дразнясь. ― Но я нашел то, что дал ей. ― Что ты дал ей? ― тихо спросил Чжун Ли. ― Это, ― сжатая все это время ладонь раскрылась: на ней лежал высохший горный цветок. Легонько подув, Венти отправил его в короткий полет до ладони Чжун Ли. Осторожно ― словно бы он был бабочкой ― Чжун Ли поймал цветок, рассматривая увядшие, когда-то белые лепестки. «Это же горные цветы, которые любит Венти», ― подумал Сяо, коснувшись груди и незаметно огладив складку, за которой все еще прятался такой же цветок. ― «Может ли быть так, что Венти каждый раз дарил их На Ин именно для того, чтобы, если случится беда, найти ее след?» Расцветшая в желтых нимфеях догадка тут же сменилась еле скрываемой теплотой. ― Что? ― заметивший чужой взгляд Венти хотел было снова надуться. ― Ничего, ― Сяо весь подобрался, словно бы птица на ветке. ― Просто я, наконец, понял, для чего ты дарил ей цветы. ― Давал, ― поправил его Венти. ― Где ты это нашел? ― пресек их дальнейший спор Чжун Ли. ― В городе Шэ, ― отозвался Венти. ― В-владыка, я сейчас же.. ― В этот раз тебе не нужно никуда отлучаться, Сяо, ― встав с края кровати, Чжун Ли, не оборачиваясь, двинулся к выходу. ― Если, конечно, ты все еще хочешь позаботиться о Венти. ― Конечно, он хочет! ― вместо Сяо ответил Венти. ― В-Венти.. ― К тому же, в мое отсутствие кто-то должен остаться здесь, ― раздвинув двери, ведущие в туманную ночь, добавил Чжун Ли. ― Ты ведь даже не знаешь, ― подскочив с кровати, Венти вдруг закачался, ― где.. он.. находится.. ― Но я знаю того, кто знает, ― последнее, что услышали Венти и бросившийся к нему Сяо перед тем, как остались вдвоем. Едва ступив на землю, усыпанную желтым рябчиком, Чжун Ли, сжимающий в ладони цветок, наконец, раскрыл ее: увядшие лепестки были прохладными и шершавыми и шуршали так, словно вот-вот раскрошатся, подобно засохшему листу. ― Аякс, ― осторожно, словно невиданную драгоценность, спрятав цветок в складку ханьфу, позвал Чжун Ли. ― Да, мой Повелитель? ― тут же отозвался он, выйдя из тени за домом. ― Ты снова подслушивал? ― спокойно, словно бы сталкивается с этим не в первый раз, спросил Чжун Ли. ― Да, мой Повелитель, ― не раздумывая ни секунды, ответил Аякс. Зашелестели, задевая опавшие листья, дымчатые одежды; медленно ― словно крадучись ― переступая через желтые рябчики, он, все же затоптав парочку, подошел ближе. ― Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось, Аякс? ― Что же? ― едва почуяв похвалу в свой адрес, он весь заметно оживился. ― То, что ты легко сознаешься в подобных.., ― заглянув в оказавшуюся напротив голубую шпинель глаз, Чжун Ли, более не медля, сказал, ― проступках. ― Отчего же не сознаться? ― Аякс улыбнулся, обнажив остренькие белые зубы. ― Что еще вам нравится, Повелитель? ― То, что ты можешь быть мне полезен, ― признался Чжун Ли, чем вызвал еще более широкую улыбку. ― Ты ведь знаешь, где находится город Шэ? ― Знаю, ― кивнул он. ― И, конечно, не скажешь мне об этом так просто? ― Знаете, что мне всегда в вас нравилось, Повелитель? ― дразнясь, повторил Аякс его недавний вопрос. ― Что же? ― То, что вы понимаете, что у каждых сведений есть своя цена. ― И какова твоя цена? ― горное золото глаз по-особенному блеснуло. ― Я хочу отправиться в город Шэ с вами, ― будь за спиной Аякса хвосты ― они бы дергались из стороны в сторону: так выдавал облик юноши его нетерпение. ― Мешаться я не буду. А для удобства могу и вовсе обернуться, к примеру, прекрасной госпожой. Что скажете? ― Ты хочешь сделать это для моего или для своего удобства? ― в два счета раскусил его Чжун Ли. ― Ну же, Повелитель! ― ничуть не смутился Аякс. ― Какой мне стать? Хрупкой и застенчивой? Или.. бойкой и отважной? ― Той, которая не боится летать, ― прищурившись, ответил Чжун Ли.***
Словно бы от горы оттолкнулись гигантскими лапами ― за окном небольшого домика раздался скрежет камней, а следом ― поднялся, завихряясь, ветер, швырнув кучки листьев в деревянные стены и двери. Сяо, сидевший на полу у кровати и не сводивший с Венти обеспокоенный взгляд, даже вздрогнул от неожиданности. ― Надо же, как разошелся, ― посмеиваясь, тихо шепнул Венти, ни к кому не обращаясь. ― Тебе не лучше? ― словно бы боясь нарушить чужой покой, также тихо прошептал Сяо. ― Просто кружится голова, ― отмахнулся он. ― А что? Прогонишь меня сразу же, как я скажу, что поправился? ― Н-нет, ― буркнул Сяо. ― Я.. должен идти. ― Куда? ― попытался приподнялся на локтях Венти, но оставил эту затею сразу же, как увидел блеснувшие тревогой желтые нимфеи напротив. ― Ты ведь не забыл, что Дилюк утащил с собой талисман с горы Утай? Он может появиться тут в любой момент, ― Сяо так и ерзал на месте. ― Поэтому я лучше буду снаружи. Не хочу, чтобы он вломился сюда. ― Почему? ― спросил Венти и тут же сам ответил на свой вопрос. ― А-а, потому что боишься, что здесь тебе будет не развернуться. ― О чем ты? ― Сяо склонил голову набок подобно птице. ― Конечно, если будет нужно, я дам ему бой и здесь. Мне лишь.. не хотелось бы нарушать твой сон. ― Но я же.., ― широко зевнув, продолжил Венти, ― еще не сплю. А за тот талисман можешь совсем не волноваться, Сяо. Знаешь, что на нем написано? ― Что? ― «Возвращение домой», ― подмигнул ему Венти и снова зевнул. ― Поэтому, если Дилюк и использует его, то его переместит не дальше собственных покоев. ― Из всех чайников выхватить тот, который не кипит, ― пробормотал Сяо себе под нос. ― Он что, родился под несчастливой звездой? ― Ты уже ему сочувствуешь? ― спросил Венти, хитро прищурившись. ― Что? Нет! ― вскинулся Сяо. ― Или.. да. Немного, ― продолжил он, потупив взор. ― Ведь, как я понял, Дилюк в один день потерял и отца, и брата и теперь ищет способ вернуть к жизни хотя бы второго, цепляясь за любую информацию, как за спасительную ленту. Он сказал.., ― Сяо быстро перебирал в памяти услышанное, ― что потерял того, с кем летал крылом к крылу. Должно быть, это невыносимо больно. Ты ведь и сам обмолвился, что знаешь, каково это, Венти. Не поведаешь мне.. кто это был? «Глупец.. И нужно было тебе спрашивать!» ― подумал Сяо, услышав в ответ тишину. ― «Если Венти до сих пор помнит об этой потере, значит, и спустя многие годы боль от нее слишком сильна». Расцветшие виной, желтые нимфеи, наконец, перевели взгляд с пола на кровать, где маленькое тело, свернувшись, пряталось под стеганым одеялом: мерно вздымалась грудь, а по простыням разметались окончательно распустившиеся косички. На лоб, трепещущие во сне тонкие веки и нос падали непослушные темные пряди, заставляя последний то и дело смешно подергиваться. ― Не думал, что скажу это когда-нибудь, ― прошептал Сяо, осторожно поднявшись с пола и еще раз вглядевшись в мягкие, плавные черты лица напротив. ― Но хорошо, что ты меня иногда не слушаешь. Спустя считанные мгновения в доме погасли все свечи, и он, как и вся гора Утай, погрузился в ночную темноту.2.
Ни обратиться красавицей, ни даже сменить одежды Аякс не успел: со всей силы цепляясь за твердые ― точно каменные ― чешуйки, переливающиеся то бронзовым, то янтарным, он старался не скатиться с огромного тела, стремительно поднимающегося ввысь. Едва Чжун Ли минул облака ― показалась одноокая луна, серебристыми лучами тотчас коснувшись засверкавших пуще прежнего чешуек, уже блестевших от ночной росы, собранной с преодоленных на пути туманных завес. Встречаясь с ветром, влага в считанные мгновения намерзала на драконьем теле тонкой ледяной корочкой; завидев такую совсем рядом, Аякс, пригнувшись чуть ниже, огладил прохладный хребет и, таким образом переместив ладонь в сторону, смахнул образовавшуюся наледь. Мышцы под бледными пальцами тут же заходили ходуном, и Аякс спешно отдернул пальцы, вернув ладонь на прежнее место. ― Как я понимаю, лучше не трогать? ― прошептал Аякс, не думая, что его услышат. В ответ ему раздалось громкое фырканье: истолковав это как «да», Аякс тоненько прыснул. «Не удивлюсь, если Чжун Ли против не потому, что ему неприятно», ― ища спасения от бьющегося в грудь ветра, он почти полностью прильнул к чужому телу. ― «А потому, что не хотел расставаться с таким украшением». ― Аякс, ― будто сдвинулись в недрах гор вековые камни ― так пророкотал низкий голос. ― Ты не указал мне направление. ― Сейчас-сейчас, ― тут же отозвался он, отвлекшись от своих мыслей. ― До первых рассветных лучей нам нужно держаться восточных ветров, мой Повелитель. Когда ни мгновением после, ни даже спустя четверть палочки благовоний Чжун Ли, не поворачивая, продолжал просто лететь вперед, Аякс заподозрил неладное. «Вы все же не слышите меня? И как прикажете мне тогда направлять вас, Повелитель?» ― так и заерзал он на месте. ― «Мы даже не условились ни о каких зна.. а-а-а!» Идея, посетившая его голову, пусть и казалась Аяксу безумной, но тут же увлекла его настолько, что он, позабыв обо всем другом, тут же приступил к ее воплощению в жизнь. Не глядя ― приходилось жмуриться от постоянно лезущих в глаза непослушных рыжих прядей ― Аякс, ухватившись одной рукой за жесткие чешуйки еще крепче, чем прежде, второй ― потянулся к торчащему прямо перед ним изогнутому рогу. «Надеюсь, если я и навлеку на себя щиты и топоры, ― рано или поздно они вновь обернутся шелками и нефритом», ― подумал он и, более не медля, ухватился за холодный ― словно камень, лежащий на дне горного ручья, ― рог: используя внутреннюю силу ― замерцали под кончиками пальцев серебристые огоньки, ― Аякс потянул его вправо, через мгновение почувствовав пробежавшую по огромному телу дрожь. ― Простите, Повелитель! ― отпустив рог, закричал Аякс во весь голос, однако и сам не различил сорвавшихся с уст слов: огромное тело, почти скрутившись в кольцо ― горное золото глаз, раскалившееся настолько, что, казалось, из него вот-вот посыпятся искры, скользнуло взглядом по кончику беспокойного хвоста, ― развернулось и полетело на восток так быстро, что за одно мгновение преодолевало сотни и тысячи ли, ― оттого и было слышно лишь свистящий в ушах ветер. Наскоро подобрав полы одежд, надувающиеся подобно парусу, грозящему вот-вот унести его в противоположном направлении, Аякс, наконец, выдохнул. «Неужели сегодня, и правда, для меня в высоте сияет счастливая звезда?» ― в голубой шпинели глаз ― не то от ветра, не то от еле сдерживаемого восторга перед раскинувшимся вокруг них бескрайним небом, с цветущими на нем ― точно скабио́зы ― звездами, ― блестели слезы, оставшиеся незаметными даже для самого их обладателя; прижимаясь щекой к прохладным чешуйкам, не успевающим нагреться от чужого тепла, Аякс вглядывался в ночь до тех пор, пока вдалеке не забрезжил рассвет. ― Помню, как вы, Повелитель, однажды сказали мне, ― едва коснулась бледной кожи светлая дымка от торопящегося выйти из-за горизонта солнца, тихо проговорил Аякс, ― пройдя и сотню чи с бамбуковым шестом, нужно сделать еще один шаг. Потому, ― собрав все силы, он, вспрыгнув на гибкий хребет, оттолкнулся и, широко раскинув руки, обхватил ладонями оба рога, едва не соскользнув с них: будто бы задевшие собой звезды ― они были покрыты серебристыми кристалликами льда, пробиравшими холодом до самых костей, едва прикоснешься к ним. Несмотря на заалевшую тут же кожу, Аякс лишь стиснул рога в собственных пальцах и дернул назад. Огромное тело тут же остановилось, и Аякс, набрав в грудь побольше воздуха, закричал так, что можно было пробудить даже спящих где-то далеко, в лесах под ними, птиц: ― Вни-и-и-и-и-и-из! ― и Чжун Ли ― словно бы больше и не мог удержаться в воздухе ― камнем полетел вниз. Если подобное: остающееся позади небо, цветущее более не звездами ― уносящимися вверх размытыми пятнами, и черные точки у горизонта, стремительно вырастающие в верхушки деревьев, ― могло запросто лишить кого-то чувств, ― Аякс только и сделал, что разжал заледеневшие пальцы, отпустив рога Чжун Ли, и, теперь свободно качаясь на ветряных волнах, тоже падал вслед за ним. Кувыркнувшееся в воздухе несколько раз драконье тело развернулось к нему так, что всего в десятке чи от голубой шпинели глаз, смотрящей сквозь веер рыжих ресниц, оказалась огромная голова. Аяксу хотелось смеяться ― так наполняла радость от увиденного крепкую грудь: из-под чешуйчатого века, прикрытого не до конца, поглядывал, купаясь в горном золоте, острый зрачок, в котором особенно отчетливо отражались рыжие ― точно огненный опал ― пряди волос. «Безумная лисья твоя голова», ― думал Чжун Ли, наконец вытянув перед собой когтистую лапу: без труда поймав маленькое тело, он ― то ли для пущей уверенности в чужой безопасности, то ли для того, чтобы дымчатые одежды не разорвались, цепляясь за чешуйки от постоянного ерзания, ― несильно сжал его. Едва он это сделал, как на мгновение еще более напрягшиеся мышцы чужой тонкой шеи вдруг расслабились, а следом ― разгладились мелкие морщинки на лбу и у глаз, придавая лицу Аякса выражение безмятежности, как во время сна, и опустилась на крепкую грудь голова, и руки и ноги ― все тело разом обмякло ― лишь рыжие пряди продолжали бороться с ветром, легонько касаясь грубых чешуек, с которыми оказывались рядом. Когда прямо под ними вырос лес: окрашенные рассветными лучами верхушки многовековых кипарисов отбрасывали тени на низкорослый бамбук, барбарис, каштан, ― а за лесом оказался город, издалека напоминающий тело змеи, ― Чжун Ли, кувыркнувшись в воздухе несколько раз, плавно опустился на землю у лесной опушки. Три лапы взрыли подмерзшую землю, а четвертая ― несшая в себе маленький груз и осторожно подогнутая ― раскрылась, уложив Аякса на опавшие листья. ― Ха-ха! ― тут же засмеявшись, он легко вскочил на обе ноги, даже не дрожащие после полета. ― Повелитель, а вы все же испугались за меня, я прав или нет? Мне обязательно стоить выгравировать это на костях и запечатлеть прямо в сердце! ― Аякс, ― звякнул каменный колокольчик ― Чжун Ли, принявший прежний облик, оправлял полы одежд. Покачав головой, он уклончиво ответил. ― Меня приводит в испуг лишь твое безрассудство. ― Разве положиться на вас ― это безрассудство? ― парировал Аякс, заглядывая в лицо напротив. ― Кхм, ― кашлянул Чжун Ли, попытавшись скрыть то ли неловкость, то ли улыбку-полумесяц. ― Безрассудством я могу назвать скорее то, что ты использовал на мне свою магию. Не боишься, ― горное золото глаз мгновенно обратилось раскаленной медью, ― моего гнева? ― Конечно, боюсь, Повелитель! ― выставив руки перед собой, словно бы защищаясь, тут же замахал ими Аякс. ― Но, честно признаться, я не знал, как еще повернуть вас в нужную сторону: вы же не слышали ни единого моего слова! ― Разве ты использовал ее только тогда? ― в голубой шпинели глаз отразился хищный прищур. ― А разве нет? ― лицо Аякса даже вытянулось, напоминая собой что ни на есть лисью мордочку. ― Впрочем, не думаю, что сейчас лучшее время говорить обо мне, Повелитель: вы торопились оказаться здесь совершенно для кое-чего, о, прошу прощения, ― сам себя поправил он, хитро заулыбавшись, ― кое-кого другого. «За мгновение отошел от темы на десять тысяч ли», ― подумал Чжун Ли и, поняв, что далее спорить с Аяксом не имеет никакого смысла, заложил руки за спину и двинулся в сторону города, раскинувшегося прямо за лесом. Облизнувшийся от довольства собой Аякс засеменил следом. Как будто и не было полета длиною в ночь с самой горы Утай ― облик Чжун Ли был совершенным: складка к складке стелилась ткань, делая полы ханьфу похожими на горные уступы ― так переливался и блестел шелк, напоминающий черный шерл, а убранные в низкий хвост волосы, украшенные шпилькой с навершием из настоящего неограненного шерла, были гладкими, словно только причесанными, и так и липли к пояснице, лишь чуть покачиваясь в такт уверенному шагу. Аякс же, напротив, являл собой вид выдернутой из собственной норы лисы: едва поспевая за широким шагом, он то и дело пытался распутать собственные волосы, всклокоченные и торчащие в разные стороны, и разгладить дымчатые одежды, не так давно смятые чужой когтистой лапой. Вытаскивая из складок забравшиеся в них опавшие листья, Аякс шел, не поднимая головы, пока вдруг не уперся собственным лбом прямо в тугую спину Чжун Ли. ― Ай-я, простите, Повелитель, ― он потер прохладными пальцами лоб. ― Повелитель? Почему вы остановились? Не дожидаясь ответа, он, наконец, поднял взор. В голубой шпинели глаз, тотчас заблестевшей любопытством, отражался выросший прямо перед ними город. Непохожий на обычные города ― он состоял из улиц, казалось, не построенных, а будто нарисованных несколькими мазками широкой кисти: тянулись, не пересекаясь, длинные вереницы домов и дорожек меж ними, созданных будто бы для торжественных шествий, но каждая была узкой и извивалась, повторяя очертания другой, таким образом складываясь в единый поток. «Действительно, похоже на этот иероглиф», ― подумал Аякс, на мгновение скользнув взглядом по лицу стоявшего рядом Чжун Ли. «Похоже, он думает о том же», ― заключил он, увидев озадаченный вид. ― Думаете о.., ― первым нарушил тишину Аякс. ― Такое расположение улиц выглядит поистине странно, ― перебил его Чжун Ли, будто прочитав чужие мысли. ― Словно так и вынуждает двигаться только в двух направлениях. ― Уверен, что это так лишь на первый взгляд, ― Аякс в нетерпении потер друг о друга собственные ладони. ― Все-таки этот город не просто так носит свое название. ― Значит, я все-таки не ошибся, и город Шэ ― это.. ― Город Змей, ― подхватил его мысль Аякс.***
«И что же в этом городе делала На Ин?» ― размышлял Чжун Ли, едва войдя в небольшие ― возвышающиеся всего на чжан ― деревянные ворота, тут и там обветшалые, покосившиеся настолько, что, казалось, стоит опереться о них спиной ― как бамбуковые шесты, перевязанные плетеной бечевкой, тут же рухнут. Решив сначала пройти по главной улице, Чжун Ли с Аяксом неспешно ступали вдоль невысоких домов, раскинувшихся по обеим ее сторонам, вскоре выйдя к самой широкой ее части, оказавшейся площадью, с которой уже давно доносились запахи бобов то́нка. Все лавки, теснившиеся на небольшом пространстве площади, находились в кругу, начертанном прямо на земле белой известью, не притоптанной ни одним случайным следом. Прямо перед входом на площадь белая линия, скользившая по земле, подобно змейке, не замыкаясь, образовывала небольшую прореху. ― Постой, ― вытянув руку в сторону, Чжун Ли остановил Аякса, тут же уперевшегося в нее крепкой грудью. ― Что такое, Повелитель? ― внимательно оглядевшись по сторонам, Аякс тоже заметил белую линию. ― Не знаете, что это? ― А ты, стало быть, знаешь? ― Отнюдь! ― честно признался Аякс. ― Но разве на площади не предостаточно людей, которые наверняка смогут рассказать нам об этом? ― Твоя правда, ― заметно расслабившись, Чжун Ли опустил руку. ― Тогда.. ― Господин! Эй, господи-и-и-н! Да, вы, в дырявой.. ― Аякс, это невежливо, ― одернул его Чжун Ли. ― ..чжули, ― продолжал кричать Аякс, приложив ребро ладони к губам, чтобы было лучше слышно. ― Для чего здесь начертана эта белая линия? ― Ты, молодой господин, никак с небес свалился? ― прокричал ему в ответ одетый в простую одежду мужчина, явно привычным жестом поворачивая чжули дырявой стороной назад. ― Как раз оттуда, ха-ха! ― Кхм, кхм! ― звучно кашлянул Чжун Ли. ― Прошу прощения, господин: мой друг, вчера перебрав персикового вина, еще не протрезвел к сегодняшнему утру, оттого и городит полную нелепицу. ― Да вы, кажись, и не местные! ― сощурясь так, что почти и не было видно глаз, мужчина направился прямиком к ним. ― Северяне? Не успел Чжун Ли вымолвить и слова, как Аякс уже вовсю согласно закивал, улыбаясь от уха до уха. ― Оно и видно: кожа-то у вас не иначе как снег! А это, ― остановившись ровно перед белой чертой, он взрыхлил землю рядом с ней носком сапога, ― граница. ― Да ну? ― попытался изобразить удивление Аякс. ― А я-то думал.. ― Граница чего? ― ткнув его в бок локтем, невозмутимо продолжал Чжун Ли. ― Не могли бы вы.. ― Как-никак начался сезон Выпадения Инея, молодой господин, ― перебил его мужчина, ― а это значит, что с сегодняшнего утра и до самого начала зимы в город будут стекаться, ― он поманил их подойти ближе и ― стоило Аяксу и Чжун Ли оказаться в паре цуней от черты ― взволнованно прошептал, ― мертвые! Хотевший было сказать что-то Аякс едва успел набрать в легкие воздух, как получил новый тычок в бок. ― Чтобы они не бродили где попало, мы таким образом, ― продолжив, мужчина указал на то место, где белая черта разрывалась, ― приглашаем их сразу на площадь. ― И что же они делают на вашей площади? ― поинтересовался Чжун Ли. ― Выбирают себе одежду, конечно! Не одним живым приходится в это время дрожать от холода, ― явно со знанием дела объяснял мужчина. ― К тому же, поглядите-ка: у нас тут чего только нет! Отойдя в сторонку, он махнул рукой в сторону оживившейся к этому часу площади: кроме бобов тонка, ароматно дымящихся на углях почти в каждой второй лавке, всюду были развешены новехонькие чжули, покачивающиеся от порывов ветра, да одежды на любой вкус и цвет. Из самих лавок то и дело слышались звонкие голоса торговцев: «Редька или капуста: есть все, что по вкусу!», «Чай с бобами тонка согреет и взрослого, и ребенка!», «Двойная скидка вечером, если утром мы уже встретились!» На площади уже было несколько покупателей, в которых можно было легко узнать жителей города: зевая ― словно только что поднялись с постелей, ― они не озирались по сторонам, а сразу шли к определенным лавкам, попутно здороваясь и друг с другом и с торговцами, встречающими их особенно приветливо. Завидев группу мужчин, смакующих чай с тертыми бобами тонка в небольшой ― в три стола ― чайной, Аякс завистливо облизнулся. ― Так, стало быть, если мы перейдем эту черту, ― обратился он к мужчине в дырявой чжули, ― с нами ничего не случится? ― Совершенно верно, молодой господин, ― уверенно ответил он. ― Мы ведь рисуем ее только для мертвых, а живые итак вольны ходить там, где им вздумается. ― А ну, покажи! ― жестом Аякс поманил его к себе. ― Аякс, ― в очередной раз ткнул его в бок Чжун Ли. ― Господин, не одергивайте его: он же не просит меня гнать утку на насест, ― услышав, как зашипел Аякс, сказал мужчина. Легко выйдя за черту, он подошел к ним обоим, потоптавшись ― словно бы для пущей убедительности ― рядом, и вернулся обратно. ― Как видите, бояться тут нечего ― остался цел-целехонек! ― Оно и видно.., ― начал было говорить Аякс, как вдруг прямо позади них раздался душераздирающий крик. Едва все втроем ― Чжун Ли, Аякс и мужчина в дырявой чжули ― успели обернуться, как тут же увидели несущуюся со всех ног к площади женщину: казалось, что она, то и дело спотыкаясь, убегала от преследующего ее шаг в шаг молодого мужчины, раскрасневшегося от погони. «Надо же, даже волосы ― и те алые», ― только и успел подивиться Чжун Ли, как женщина, ступив внутрь круга, очерченного белой линией, бросилась в самый центр, размахивая чем-то над головой. «Лотос?» ― разглядел Чжун Ли помятый ― словно бы на него сели ― цветок, вырванный прямо с корнем. «Не могу поверить, чтобы этому господину..», ― промчавшийся мимо мужчина, даже не взглянувший на белую линию и легко перемахнувший через нее, имел облик поистине благородного мужа, ― «..было дело до чужого сада: он совершенно не похож ни на вора, ни на пьяницу, что перепутает собственную постель с лотосовым прудом». ― Во всеуслышание жалуюсь на несправедливость! ― едва остановившись, женщина воззвала ко всем, кто оказался в этот час на площади. ― Этот.. ― она тыкала пальцем на остановившегося в нескольких чи от нее молодого мужчину. ― ..изверг! Посмотрите, что он наделал! ― женщина снова тряхнула лотосом над головой. Мужчина даже не взглянул на нее: в попытке отдышаться он согнулся пополам, прикрыв веки. Только сейчас Чжун Ли заметил у него за спиной большой ― ростом с ребенка ― бамбуковый короб, никак не вязавшийся со всем его обликом. «В таких одеждах..», ― горное золото глаз изучающе скользило взором по угольно-черному шелку, ― «не ходят торговцы. Да и на странствующего даоса он совершенно не похож. Для чего же ему такая ноша?» ― Неслыханно!― Надо же, вырвал прямо с корнем!
― И правда, изверг!― Вор!
― А вторую сторону вы выслушать не желаете? ― наконец отдышавшись, молодой мужчина выпрямился во весь рост и теперь смотрел на собравшихся в круг зевак: спелая бузина глаз налилась точно ядом и, казалось, стоит двинуться ― хватит и одного взгляда, чтобы смертельно отравиться. ― Не рвал я ничьих лотосов! ― Это правда, ― ко всеобщему удивлению отозвалась женщина. ― Лотос я сама вырвала, чтобы вам показать, как он измял его и, ― она всхлипнула, ― все те, что остались в моем пруду! ― Ай-я, вот это сила!― Ты говоришь об этом молодом господине?
― Тихо! Вы только гляньте, как смотрит!― Коршуном, коршуном!
― Я пытался попросить у вас прощения, госпожа, ― обратился к женщине молодой мужчина. ― Так вы и слушать не ста.. ― А что, собственно, произошло, господин..? ― перебив его на полуслове, нежным голоском пропела оказавшаяся подле них девушка, одетая в дымчатые одежды. ― Хотелось бы узнать ваше имя. «Аякс?» ― Чжун Ли оглядел опустевшее место рядом с собой. ― «Что ты делаешь?» ― Ди.. кхм.., ― глядя прямо в голубые шпинели глаз, опушенные рыжими ресницами, молодой мужчина сглотнул. ― Дилюк. ― Господин Дилюк, ― изящная ладонь оправила рыжий локон, выбившийся из прически, а следом ― сложилась вместе с другой в приветственном жесте. ― Только сегодня я имела честь стать гостьей этого города, как уже стала свидетельницей такого.., ― длинные ресницы трогательно дрогнули, ― переполоха. Вы не расскажете мне, ― девушка очаровательно покраснела, ― то есть, всем присутствующим о нем поподробнее? ― А что тут рассказывать? ― снова взбеленилась женщина, махнув лотосом будто мечом в сторону Дилюка. ― Я вышла из дома, а там, на моих драгоценных лотосах, сидит, будто с небес свалился, этот молодой господин! ― Так я и свалился! ― вспылил Дилюк. ― Неужто еще один? ― мужчина в дырявой чжули, так и оставшийся стоять рядом с Чжун Ли, обернулся, припомнив слова Аякса. ― О? Господин, а где же ваш спутник? ― Отошел.. по нужде, ― не раздумывая ни секунды, ответил Чжун Ли. ― Это правда? ― девушка прикрыла лепестки губ, раскрывшиеся от удивления. ― Правда, ― Дилюк тяжело вздохнул, а затем ― набрав в грудь побольше воздуха, произнес громко, чтобы услышали все собравшиеся зеваки. ― Я.. неправильно использовал талисман перемещения. Меня случайно выбросило прямо над вашим садом, госпожа, ― обратился он к женщине, прижавшей лотос к груди и баюкающей его как ребенка. ― К сожалению, кроме меня со мной еще был этот.. короб. Я не смог удержать равновесие и, упав сам, опрокинул короб на цветы. Я искренне сожалею, что помял их, госпожа, и готов возместить вам.. ― А откуда ж мне знать, что у тебя золотой рот да яшмовые зубы? ― снова запричитала женщина. ― Если ты используешь эти свои.. ― Талисманы перемещения, ― помогла ей девушка в дымчатых одеждах. ― Точно! ― вскричала она, ударив себя лотосом по лбу. ― Если ты используешь их, то где гарантия того, что в следующее мгновение ты не исчезнешь, не выплатив долг? ― А если даже и не выплатит, ― девушка в дымчатых одеждах склонилась, оказавшись с ней вровень, лицом к лицу, и вкрадчиво зашептала. ― Скажи: с каких пор в этом, ― голубые шпинели глаз вдруг замерцали, будто покрывшись инеем, ― нуждаются мертвые? Взгляд женщины разом остекленел. Пошатнувшись, она шагнула назад и, еще крепче прижав лотос к груди, что-то забормотала себе под нос. Дилюк молча нахмурился; переводя взор с бормочущей женщины на девушку в дымчатых одеждах, он выглядел не то разгневанным, не то ― всего-навсего растерянным. ― Аякс, ― пробравшийся сквозь круг зевак и бесшумно подошедший к ним троим Чжун Ли обратился к девушке в дымчатых одеждах. ― Не стоило так.. ― Отчего же не стоило?! ― прогремел на всю площадь чей-то голос. ― Прояви терпение, Уцзю, не то ты их всех попросту напугаешь! ― послышался второй, тихий и дрожащий. Солнце уже клонилось к часу Змеи, когда на площади, словно бы не ступая ― паря над землей появились двое: один ― со смуглой, точно шкура солнечного медведя, кожей, одетый в просторные черные одежды, стремительно надвигался на толпу зевак, обмахиваясь веером так энергично, что созданный им маленький ветерок, то и дело бился в лицо другому, мелко семенящему вслед за первым; одетый ― в такие же просторные ― белые одежды, он то и дело вертел в бледных, словно перья цапли, пальцах собственный нераскрытый веер, похожий на тот, что был у другого. Оба мужчины были в высоких колпаках с вышитыми на них иероглифами; приглядевшись, Аякс прочитал вслух: ― Увидев меня ― разбогатей, ― так и переливались в утреннем солнце иероглифы на белом колпаке. Словно бы заметив, как пристально смотрят в его сторону, мужчина в белом тут же задергал колпак, поправляя его скорее от неловкости, чем от необходимости. ― Под небесами великое спокойствие, ― шепотом повторил Дилюк начертанное на черном колпаке. ― Повелитель, неужто это.., ― Аякс, словно бы вжился в роль девушки, испуганно схватился за чужой рукав. ― Проводники в Царство Мертвых, ― подтвердил Чжун Ли. ― Хэйбай Учан. Едва поравнявшись с ними, мужчина в черном сложил свой веер и грозно нахмурился. Заметивший это, его спутник в белом тут же раскрыл свой веер, замахав им так энергично, что в одно мгновение создал сильный поток прохладного ветерка, отправившегося прямо в лицо на первого. ― У нас, к вашему сведению, есть имена, ― только ветерок достиг крупного носа мужчины, как он громко чихнул. ― А-а-чу! Биань! Что ты делаешь? ― Хе-хе, ― он посмеивался, пряча за рукавом белых одежд тонкие губы, ― помогаю тебе успокоиться, Уцзю. ― Я спокоен, ― огрызнулся Уцзю и перевел взгляд налитых кровью глаз на оцепеневшего Дилюка. ― Чего уставился? ― Н-ничего, ― запинаясь, ответил Дилюк. ― Молодой господин.., ― свернув и снова развернув веер, Биань помахал им перед лицом Дилюка. ― Вы страшно побледнели. Может, чаю? ― Еще чего! ― одернул его Уцзю. ― Пригласишь выпить с тобой чаю, как придет его время. Не видишь, что он вон каков? ― он оглядел Дилюка сверху донизу. ― Здоров-здоровехонек! ― А вы, молодая госпожа, кем будете? ― продолжая обдувать Дилюка, спросил Биань у Аякса. ― Ты что же, старый, не чуешь? ― вмешался Уцзю, не дав Аяксу проронить ни слова. ― Лисья вонь до городских ворот стоит! ― Разве можно такое говорить о девушке? ― тут же вступился Дилюк. ― Пэй! ― сплюнул Уцзю. ― Тоже мне, благородный муж нашелся! Знаешь хотя бы как девушку звать-то? ― Аякс, ― все таким же девичьим голосом пропел Аякс на ухо Дилюку, выглядя так, словно ничуть не обиделся ни на замечания Уцзю, ни на то, что он раскрыл его сущность. ― А вы? ― на всякий случай замахав веером в его сторону, Биань, часто моргая ― будто пребывая в крайнем смущении ― заглянул в горное золото глаз. ― Да там и говорить нечего! ― не успел Чжун Ли и рта раскрыть, Уцзю махнул рукой в его сторону. ― Скукотища смертная. ― Т-так, б-братец, смертная ― это когда.., ― заикаясь, начал было говорить Биань. ― Да знаю я! ― вскричал Уцзю, но, едва завидев, как сжалось тело в белом, тут же спохватился и затих. ― Успокоился? ― беззлобно спросил Биань. ― Как видишь, ― буркнул Уцзю. ― Не хотелось бы вас отвлекать, ха-ха, ― Аякс, казалось, единственный нашел в себе смелость продолжать веселиться. ― Но если сами Хэйбай Учан.. ― Уцзю и Биань, ― рыкнул Уцзю. ― Лучше обращайтесь к нам по именам, ― Биань снова направил веер в сторону Уцзю. ― Да-да, вы самые, ― просто закивал Аякс. ― Если вы здесь, почему город Шэ сплошь кишит мертвыми? ― Да что ты заладила: мертвые, мертвые! ― кричали из толпы. ― В скором времени мы взлетим как драконы и прыгнем подобно тиграм! ― Вот потому-то мы все еще здесь, ― чуть не выронив веер, хватился за голову Биань, сбив колпак набок. ― Эти безумцы, ― побагровел Уцзю, отчего его и так темное лицо стало еще более устрашающим, ― верят, что есть еще какой-то безумец, который сможет вернуть их обратно к жизни, а потому отказываются переходить границу между миром живых и мертвых, так и застряв у себя в городе. ― Они называют его травником, а не безумцем, ― поправил его Биань. ― Да пусть хоть самим Буддой, ― вскинулся Уцзю. ― Мы здесь, чтобы отправить все эти заблудшие души куда следует! ― А что за.., ― сощурившись, Дилюк посмотрел на Бианя, казавшегося более сговорчивым, ― ..травник? ― Этого мы не знаем, ― понурив голову, ответил он. ― Как вы смеете называть нашего спасителя травником?! ― задыхаясь от гнева, женщина, на чей пруд неудачно приземлился Дилюк, теперь тыкала лотосом во всех пятерых. ― И мы, действительно, никуда не пойдем, пока он не придет спасти нас: наши отцы и матери и их отцы и матери поклялись смиренно ждать его, пока он не вернется! ― Вернется? ― переспросил ее Дилюк. ― Так он уже был здесь? ― Легенды гласят, что он жил здесь! ― выкрикнул из толпы мужчина в дырявой чжули. ― Что я вам говорил, ― покачал головой Уцзю. ― Безумцы! Поверили обещанию еще одного безумца вытащить их из мертвых. И как, по вашему, ― громко обратился он к огромной ― будто собрался на площади весь город ― толпе, ― он сможет это сделать? ― Трупный цветок, ― прошептал Дилюк. ― Пэй! Пэй-пэй-пэй! ― дрожа всем телом и смешно подпрыгивая, начал отплевываться Биань. ― Ты эти сказки брось, ― нахмурился Уцзю, взглянув на Дилюка исподлобья. ― Значит, вам что-то о нем известно? ― не унимался Дилюк, переводя взгляд с одного на другого. ― Господин Дилюк, вам же сказали, ― уже давно молчавший Чжун Ли, наконец, заговорил, ― это лишь сказки. ― Или были ими, пока кто-то его все же не нашел, ― в противовес ему подлил масла в огонь Аякс. «Что ты делаешь?» ― так и читалось в горном золоте глаз. «Импровизирую», ― задорно блеснула голубая шпинель. ― Почему.., ― спелая бузина глаз налилась кровью, ― вы переглядываетесь? ― Похоже, в этом городе все просто бредят. Пэй! ― злобно сплюнул Уцзю. ― Уцзю, ведь не может же быть.., ― зацепившись за черный рукав, зашептал ему на ухо Биань, ― что наши худшие опасения.. ― Мы ведь и не были уверены, что то было семечко трупного цветка! Да и я тогда все равно потерял его! Не мог он у меня его выкрасть! ― всплеснув руками, Уцзю чуть не снес колпак с собственной головы. ― Так разве лет десять назад он нам сам не признался в этом? ― не отставал от него Биань. ― Это был совсем другой травник, я уверен, ― не сдавался Уцзю. ― А я тебе говорю: тот же! ― взвигнул Биань, тут же зажав себе рот ладонью. ― Братец.., ― Уцзю раскрыл свой веер, неуклюже помахав им возле лица Бианя. ― Ты не серчай так. ― Прости-прости, ― казалось, если бы Биань мог ― он бы тотчас покраснел. ― Значит, мало того, что трупный цветок существует, ― заключил Дилюк. ― Он когда-то еще и был у вас. ― Только семечко, хе-хе, ― неловко отсмеялся Биань. ― Да и то: сотни лет назад. ― И травник, который когда-то жил здесь, в этом городе, тогда и украл его у вас? ― спросил Дилюк и, дождавшись энергичных кивков от Бианя и одного ― еле заметного ― от Уцзю, продолжил. ― И лет десять назад вы снова его встретили? ― Да, я уверен, что это был он, ― снова затрясся Биань. ― Хотя, быть может, с годами у меня стало что-то не то со зрением, и я мог перепутать, хе-хе.. Хе-хе.. Шагнув назад, Дилюк стащил с себя бамбуковый короб, осторожно поставив его на землю перед всеми. Приподняв крышку, он, поглядев внутрь с явным отвращением, перевел взор на Бианя. ― Это он? Тот, в испуге попятившись, наткнулся на выставленную позади него руку, облаченную в черный широкий рукав. ― Не нам с тобой бояться мертвецов, ― буркнул Уцзю. ― Я и забыл, хе-хе, ― слабенько прошелестел голос Бианя. Неспешно подойдя к коробу, он, часто моргая, заглянул внутрь. Казавшиеся мутными зрачки вдруг заблестели узнаванием. ― Ну как? ― первым нарушил тишину Уцзю. ― Это, и правда, он, ― ответил Биань. «Как интересно», ― читалось в голубой шпинели глаз. «Мы отнимем у этих душ последнюю надежду», ― в горном золоте глаз отражались мертвые жители города, не сумевшие сдержать свое любопытство и подошедшие взглянуть внутрь короба. ― Это он! ― зарыдали в толпе. ― Наш спаситель! ― вскричала женщина, ударив себя по лбу лотосом, и тут же упала без чувств. ― Точно как описывали легенды предков! ― прошептал мужчина в дырявой чжули. ― «Коса подобна травам, фигура ― ивы стан. И вылечит болезни улыбка на устах».. ― Еще один дурень дивится этой улыбке, ― угрюмо процедил Дилюк. ― А кто первый? ― вкрадчиво спросил Аякс. ― Не твое дело, ― огрызнулся он. ― Но ведь душу его мы не провожали! ― взяв Уцзю за грудки, тряс его Биань. ― То-то и оно, ― похлопывая сложенным веером по чужому плечу, таким образом успокаивая то ли Бианя, то ли самого себя, молвил Уцзю. ― Попробуем позвать его? ― Биань заглядывал в налитые кровью глаза напротив. ― Глядишь, он придет, и мы разом переправим на ту сторону весь город! ― Что для этого нужно? ― едва заслышав это, встрепенулся Дилюк. ― Для начала ― дождаться наступления ночи, ― уклончиво ответил Уцзю. ― Может быть, пока выпьем чаю? ― излучая дружелюбие, предложил Биань, обращаясь к Дилюку. ― Опять ты ему чай предлагаешь! ― тут же вспылил Уцзю. ― А разве я могу еще что-то предложить? ― взвизгнул Биань, отчего Уцзю, казалось, весь тут же сжался. ― Тогда пойдем купим бобов тонка, ― осторожно прошептал он, словно боясь вызвать новый визг своего спутника. ― Будто у нас есть деньги! ― запричитал Биань. ― Сколько вам нужно? ― спросил Дилюк, уже ощупывая складки ханьфу в поисках мешочка с деньгами. ― Боюсь, всех ваших денег будет недостаточно, хе-хе, ― отсмеивался Биань, то и дело раскрывая и закрывая веер. ― Ведь нам нужны ритуальные деньги. ― Придется вернуться домой, ― буркнул Уцзю. ― Заодно и предупредим На Ин, что можно не ждать нас сегодня ночью. ― На Ин? ― в один голос переспросили его Чжун Ли, Аякс и Дилюк.