I'm in love with a sin

Отрицать краш Юнхо на профессора Кана было так же бесполезно, как пытаться переубедить Чонхо в том, что «Doom II» — лучшая игра всех времён и народов. Только вот если Чхве при желании можно было послать куда подальше, то с самим собой подобный манёвр просто не прокатывал. Потому сейчас, стоя перед дверью в архив и сжимая ручку в кулаке, Юнхо хотел только одного: никогда в жизни не видеться с объектом своих мокрых снов. Это началось, кажется, курсе на втором, когда университет, неясно, какими стараниями, выбил корееведческому факультету серию лекций от профессора Кан Ёсана. И пусть пары проходили дистанционно в силу того, что учёный обитал в Корее, Юнхо готов был вставать в самую рань, чтобы послушать рассказы Кана о зарождении Корейской империи. Тогда-то парня и угораздило словить краш на профессора, который казался не иначе как отпрыском королевской семьи. Его манера речи, утончённые жесты и благородные черты лица не могли оставить Юнхо равнодушным, особенно после того, как Кан, видя отдачу студента, предложил участие в исследовательском проекте. Корейская империя не была предметом интереса Юнхо от слова совсем, но он не мог отказать себе в удовольствии проводить дополнительные часы наедине с профессором, пусть даже они и общались исключительно онлайн. Только когда Чон в какой-то момент поймал себя на мысли, что во время видеозвонка совершенно не слушает, а залипает на профессора, сосредоточенно вносящего пометки в текст, он понял, что дело начало выходить за пределы штудий. Лишь перстень на безымянном пальце, что Кан однажды засветил в кадре, помог хоть как-то заземлиться и буквально заставить себя перестать думать о профессоре в романтическом ключе. Юнхо тщетно пытался, но даже после окончания проекта иногда представлял, чем могла бы закончиться их встреча вживую. Только вот реальный её исход и рядом не стоял с тем, что грезилось Юнхо. В каком диком угаре вообще можно было вообразить, что твой бывший любовный интерес застаёт тебя в постели с двумя новыми? Даже самый жёсткий бэд-трип после такого казался сладким сном. Сказать, что Юнхо стеснялся показаться Кану на глаза, значило ничего не сказать. Стыд сжигал его изнутри, как адское пламя, и, честно, парень предпочёл скорее зажариться заживо в Преисподней, чем предстать перед профессором. Но выбора не было, и потому, глянув на часы и примирившись с неизбежным, он наконец дернул за ручку. Кан уже был там, стоял у стола, опираясь на него бедром, и что-то чиркал в планшете, пока Минги переставлял увесистые коробки на пару с Чонхо. — Добрый вечер, профессор! — поздоровался Юнхо, стараясь не звучать, как нашкодивший ребёнок, но вышло плоховато. Кан оторвался от планшета всего на мгновенье — чтобы наградить красноречивым взглядом — и продолжил водить стилусом по экрану. Подавив тяжёлый вздох, Чон перевёл внимание на двух других парней. Минги сочувственно кивнул, но ничего не сказал, Чонхо же просто проигнорировал чужое существование, впрочем, этому нечего было удивляться. С приездом Кана что-то изменилось: он имел неоспоримый авторитет среди жителей поместья, но, в отличие от влияния тех же Пака и Кима, он воспринимался, как жёсткий диктат. — Вы так и будете стоять в дверях, мистер Чон, или наконец приметесь за ваши непосредственные обязанности? Тон профессора был настолько ровным, что Юнхо не сразу понял, что чужие слова были очень хорошо завуалированным сарказмом. — Что молчите? Давеча вы очень даже активно орудовали языком. В глубине архива что-то звякнуло, и помещение погрузилось в абсолютную тишину. Для полноты картины не хватало только треска сверчков, и можно было официально объявить это самой нелепой сценой в жизни Чон Юнхо. По крайней мере, ему самому так казалось. — Мы, пожалуй, пойдём, — из-за стеллажа появился Минги и, одарив парня говорящим взглядом, утащил колдовавшего над одной из коробок Чонхо от греха подальше. Когда дверь за ними захлопнулась, Юнхо нервно сглотнул: он остался один на один с профессором, хотя больше походило на то, что в клетке с разъярённым тигром. Подумать только, а ведь раньше он мечтал оказаться с Каном наедине. «Правда ведь говорят: бойся своих желаний», — подумал Юнхо, стараясь не смотреть в ответ слишком уж пристально. Однако, вопреки опасениям, набрасываться на него никто не собирался. Кан сделал вид, что кроме него в архиве никого нет, и вернулся к работе с планшетом, только вот стилус сейчас бил по экрану с удвоенной силой. Чон воспринял это как сигнал взяться хоть за какое-то дело, и теперь уже с куда большим вниманием оглядел коробки. Сдержать разочарованный вздох удалось с трудом: они едва успели привести архив в порядок, о котором теперь оставалось только жалеть. Конечно, глупо было винить Минги с Чонхо в том, что они нарушили «фэншуй», но за труды всё же было обидно. В любом случае, их можно было запрячь чуть позже, а пока стоило просто поинтересоваться у профессора о новых поступлениях. Только вот это казалось совсем не так просто. Юнхо бросил взгляд на Кана и пару минут пытался сформулировать вопрос. — Картотека у меня имеется, но информация в ней немного устаревшая, потому что… кое-что не пережило дорогу, — заметил профессор и наконец поднял взгляд от экрана. — Раз уж эти двое лентяев изволили уйти, вся грязная работа теперь на вас. Шевелитесь, коробки сами себя не отнесут и не рассортируют. Да уж, ответ Кана был куда более исчерпывающим, чем незаданный вопрос, и Юнхо не оставалось ничего, кроме как приняться за сортировку. Видимо, пока смысла интересоваться о происхождении всего этого добра не было, коль скоро профессор пребывал в таком расположении духа. — И будьте осторожны. Каждая вещь стоит дороже, чем ваша жизнь. Чон скрыл удивление за услужливой улыбкой и покосился на стоящую рядом коробку, которую, по скромным подсчётам, ему было не окупить и через десять перерождений, и с предельной сосредоточенностью оттащил в дальний угол архива к другим поступлениям. Уже там он немного отдышался и, пользуясь тем, что профессор не видел его за стеллажём, осмотрел содержимое коробок. Тихо присвистнув, он прошёлся рукой по волосам и покачал головой: сокровищ тут было больше, чем в императорском дворце, причём экспонаты были в отличном состоянии. Юнхо уже представил, какой фурор могла бы вызвать экспозиция, как скрипнула дверь — и архив наполнил оглушительный зевок, предположительно Сана. Чон оторвался от разглядывания артефактов и прижался к стеллажу, как раз там, где была небольшая щель между коробками, через которую отлично просматривалось основное помещение архива. На пороге и правда был Сан, заспанно потягивавшийся и потиравший щёку. Он хоть и был суровым начальником, не терпящим опозданий, но ранние подъёмы ему самому давались с трудом. Если бы не какая-то почти армейская выправка, благодаря которой он мог подняться и собраться за минуту, ещё неясно, столько деловых собраний Чхве бы проспал. — Привет, Ёсан-и! — голос парня звучал максимально бодро для семи вечера, но профессор чужого приветствия не оценил. Он не удосужился оторваться от планшета, бросив сухое: — Чего пришёл? Сана такая реакция не отпугнула, а посмешила. Он приблизился Кану и, положив руку на чужую талию, потянулся было со словами «Да так, всего лишь соскучился по любимому хёну», когда ему в грудь, подобно клинку, упёрся стилус. — Надо же, вспомнил о том, что я любимый хён. Намёк был более, чем красноречив, потому Чхве отстранился с очередным смешком. — Я всегда это помнил, — добавил он, отойдя к неразобранным коробкам чуть поодаль от стола. — А они не хватятся твоего приданого? Юнхо даже не успел заметить, как профессор схватил один из стоящих рядом с ним кувшинов и запульнул им с Сана. Сану, вовремя успевшему пригнуться, ничего не сделалось, а вот от кувшина (кажется, эпохи Тан) остались жалкие осколки. — Это случайно не свадебный подарок Дже…? — как ни в чём не бывало поинтересовался Чхве, сгребая осколки носком тапочка, на что Кан тут же замахнулся увесистым канделябром. — В следующий раз не промахнусь, — в эти слова охотно верилось, потому что грозный вид профессора наводил на Юнхо ужас, даже когда он сидел в своём импровизированном укрытии. Однако Сан, вероятно, не воспринял чужую угрозу столь серьёзно, лишь кивнул, будто бы даже с вызовом, и Кан, громко вздохнув, поставил канделябр на место и вернулся к своим заметкам. — Так ты, я смотрю, взял с них сполна, — заключил Чхве, покопавшись в одной из шкатулок и заглянув в чужой планшет. — Исключительно в качестве моральной компенсации, — на это парень хмыкнул и вроде бы даже одобряюще кивнул. — Я и вам с Уёном кое-что привёз, но что-то вы пока не заслужили. — И что нужно сделать, чтобы заслужить? — Сан подключил свой режим обольстителя, который был оправданным объектом для подколов Уёна, но то ли профессор не понимал шуток, то ли… — Тебе разве не говорили, что шпионить нехорошо? — то, что Юнхо сейчас буквально встретился с ним взглядами, было началом конца. Отрицать вину было просто бессмысленно, потому парень вышел из-за стеллажа, виновато потирая шею, только и смог, что промямлить неубедительное «Извините». Он в принципе не понимал, как реагировать на спектакль, свидетелем которого только что стал, когда рядом с ним материализовался расплывшийся в улыбке Сан. — Добрый вечер, солнце! — он без стеснения притянул за ворот футболки и затянул в поцелуй, и Юнхо большого труда стоило в этот момент не смотреть в глаза профессору. — Прости, что вчера пришлось оставить тебя одного. Ёсану требовалась… моральная поддержка. Что-то громко хрустнуло, кажется, стилус в руках профессора, но проверить Чон не решился. — Всё в порядке, — заверил Юнхо, понимая, что атмосфера в архиве начала накаляться, и почему-то ему казалось, что косвенно его стараниями. — Я не в обиде. Сан подбадривающе похлопал по плечу. — Вот и славно, — он глянул на наручные часы и поджал губы. — Ладно, имеет смысл позвонить бездельникам из фонда, а то они что-то совсем заскучали без меня. Заодно и прощупаю почву по поводу настроений Тэ. Мин-и как раз сейчас в Сеуле, прошвырнётся мимо их квартала, разведает обстановку. Последние несколько фраз были явно адресованы Кану, и тот кивнул будто между делом, тыкая по экрану уже просто пальцем. — Сочту это за «Спасибо, дорогой!», — хмыкнул Сан, и вновь повернулся к Чону. — А ты, если вдруг не передумал и будешь в настроении утром, приходи к нам. Будем ждать. Особой реакции Чхве, похоже, и не требовалось: он, потрепав волосы и чмокнув в щёку, отсалютовал на прощание и скрылся. Юнхо испытал жёсткое чувство дежавю и по стеночке поплёлся к компьютеру, чтобы заняться делом и лишний раз не отсвечивать перед профессором.