I'm in love with a sin

В том, что после откровений с Усанами дела пошли проще, не было ничего удивительного. Ну или почти. Чего стоил один только факт того, что профессор Кан немного, но смилостивился над подчинённым и в хорошие дни даже снисходил до вежливых смолтолков. Юнхо отлично понимал, чья эта заслуга, но даже не хотел думать, чем Уён с Саном добились таких результатов. Всё ещё трудно было свыкнуться с мыслью о том, что именно происходило (и по сей день происходит) между этими тремя, но дельный совет Минги не вникать оказался поразительно действенным. Чон не вникал, а просто плыл по течению, наслаждаясь близостью парней и интересной компанией профессора. А компания была и правда интересная, потому что, немного свыкнувшись с новым положением (или «перебесившись» с подачи Уёна), Ёсан начал видеть в Юнхо не просто штатного сотрудника или бывшего ученика, но и, в первую очередь, самостоятельного человека. Это не могло не радовать, и пусть профессор всё ещё предпочитал не распространяться про одну конкретную сферу жизни, он с удовольствием делился увлекательными историями, которых у него было не меньше, чем у Сонхва и Хонджуна. Те, к слову, по возвращении имели с Каном что-то вроде воспитательной беседы, которую все, в том числе и Сан с Уёном, пережидали в охотничьем домике. Чонхо такому скоплению народу на своей территории был не очень рад, но Минги быстро вывел того из состояния ходячей тучи и даже развёл на «Дурака» на раздевание. Чем кончился разговор в поместье, не смогли вызнать и вездесущие Усаны, но Ёсана после этого Юнхо не видел пару дней. Когда же тот наконец вернулся, то уже был совершенно другим человеком. Тем самым, которого Чон знал в университете. Или думал, что знал. Познать профессора полностью было просто невозможно, но попытаться найти ключ к его пониманию всё же стоило, и этому Юнхо теперь посвящал не меньше времени, чем основному проекту. Его пытливость, правда, не укрылась от Уёна с Саном, которые быстро вошли во вкус и стали без каких-либо зазрений совести отпускать сальные шуточки. С одной стороны обострение чувства юмора значило, что они вполне нормально относились к интересу Юнхо к профессору, но с другой лишь сильнее спутывали мысли. Потому что крашился Чон с каждым днём всё сильнее, а что делать с этой своей неиссякаемой симпатией, не знал. Единственным выходом в этой ситуации казалось завалить себя работой, но присутствие Кана в архиве никак не спасало. Юнхо и хотел бы воспринимать чужие советы исключительно как жест доброй воли, но, как и когда-то в университете, только и мог, что выпадать из реальности при виде сосредоточенного Ёсана. Только если раньше их раздели тысячи километров и два экрана, то теперь, когда Кан был совсем рядом, сидел на диване с планшетом в руках, а иногда и вовсе устраивался рядом, оперевшись бёдрами в ящики рабочего стола Юнхо, хотелось объявить грёбаным бабочкам в животе ядерную войну. Работа пошла полным ходом в уже совершенно другом ритме. Старшие профессора, вернувшись в особняк не в самых лучших настроениях, предпочли погрузиться в собственные дела. Пак самозабвенно корпел над каким-то философским трактатом, который, судя по всему, не вязался с его представлениями, и лишь периодически захаживал в архив пожаловаться на узколобость учёных шестнадцатого века и одобрить ход работ. Профессор Ким (а с ним и его бессменный ассистент) посвящал большинство времени работе над каналом, из-за чего лениво пререкался с Сонхва. Их ссоры всё больше походили на перебранки давно женатой пары, чему Юнхо просто перестал удивляться. Даже Усаны проявляли повышенную активность: Сан всё чаще пропадал за делами фонда и один раз даже срывался в Корею, а Уён не вылезал из спальни, где пыхтел над горящими дедлайнами издательства, выпускавшего его романы. Вот и получалось, что Юнхо проводил большую часть времени с Ёсаном, и трудно было сказать, это больше продвигало работу или мешало ей. Так или иначе, Чон предпочитал почти не вылезать из архива, иногда ночуя на диване или даже за письменным столом, за что ему спина «спасибо» не говорила. Впрочем, в понимании Юнхо было куда проще справиться с неприятными ощущениями на утро, чем лишний раз накручивать себя, если вдруг выдавалась лишняя минутка. Кажется, с переезда в поместье прошло уже два месяца, но само это место настолько не терпело изменений, что Чон перестал сверяться с календарём. Единственным показателем того, что время на самом деле текло, а не замерло на месте, был сменявшийся за окном пейзаж. Окружающий территорию усадьбы лес постепенно окрашивался в яркие цвета осени, а ветер за окном всё чаще завывал по ночам, когда учёная братия была увлечена работой. Однако разносившиеся по скрытому под домом архиву надрывные завывания принадлежали вовсе не ветру, а самому Юнхо, несколько часов кряду бившемуся над концептом зала эпохи заката династии Чосон. Наверное, всё-таки стоило бросить это дело и пойти отдохнуть, но оставаться наедине с собой не особо хотелось, а пытаться выловить Усанов было себе дороже. Уёна в последнее время растасовало на многочасовые чесания языком, и всё бы ничего, но ещё одной истории о сексуальных предпочтениях лидера компартии Северной Кореи в постели Юнхо точно бы не выдержал бы. Сан же даже во время прелюдий был будто бы в другом месте, отчего приходилось развлекать его беседами, что сильно отвлекало от основного процесса. Про Ёсана и говорить было нечего: Чон мог выдохнуть спокойно, лишь когда того не было рядом, а это случалось всё реже и реже. Юнхо всё не мог понять, было ли это стремлением контролировать процесс или чем-то иным, но раньше времени себя надеждами не тешил, лишь делал всё так, чтобы количество совместных работ сократилось к минимуму. Акустика в архиве была первоклассная, и гортанные вопли, которые помогали хоть как-то снять напряжение и при этом не уснуть, разносились по помещению, отскакивая от стенок и множась. Но надолго таких уловок не хватило, и Юнхо наконец дал себе волю и опустил голову на сложенные на столе руки. Ещё немного — и он достигнет состояния, когда сможет провалиться в сон, едва соприкоснувшись с кроватью. Нужно было поймать волну и доползти хотя бы до дивана, но в таком состоянии и проспать, навалившись на стол, казалось пределом мечтаний. Перед закрытыми глазами кружились схемы, макеты и экспонаты, сбиваясь в сюрреалистическом вихре, но это безумие явно было лучше, чем грёзы о тех, кто сводил его с ума. Тех, кто играл на струнах его души, не давая привести мысли в порядок. Кажется, он всё-таки провалился в сон, пусть и не такой глубокий. По крайней мере, чужие пальцы, легко коснувшиеся затылка, зарывшиеся в волосы и массирующие тяжёлую голову, точно были реальностью, а не сновидением. Просыпаться вовсе не хотелось, и Юнхо лишь промычал в ответ неизвестно с какой целью. Наверное, чтобы дать понять, что пока ещё жив. От прикосновений, правда, всё же хотелось откинуться. Они ласкали, убаюкивая и снимая боль, и хотелось укрыться в них, как в мягком одеяле. Чон медленно потянулся, чувствуя, как ноет от неудобной позы спина, но вернуться в изначальное положение так и не успел. Колесики стула задребезжали, и опора в виде стола ушла из-под рук, но тут же сменилась чужим телом. Юнхо успел привыкнуть к мимолётному ощущению невесомости, когда Сан поднимал его на руки, подхватывая на манер принцессы, потому ухватился за шею, чтобы не потерять равновесие, и опустил голову на плечо, давая утащить себя хоть на край света. Надо отдать спасителю должное: с ношей он обошёлся на удивление аккуратно, так что Юнхо даже не сразу понял, как руки сменились мягкостью постели. Только вот в ней после объятий казалось слишком пусто и одиноко, и потому что, нащупав чужую ладонь, сжал её и прошептал тихое «Побудешь со мной?». Видимо, ворчание спросонья звучало не так романтично, как Чон себе представлял, потому что Сан усмехнулся, но уходить не стал. Видимо, он тоже порядком заработался и решил всё-таки хоть немного скрасить надвигающееся утро. Юнхо перевернулся на бок, и тут же почувствовал спиной чужую грудь и прохладу переплетённых пальцев. И всё же, при всей своей странной холодности, Уён с Саном дарили удивительную теплоту, которая разливалась по всему телу. Вот и сейчас, нежась в объятиях, Чон сквозь дрёму улыбался тому, как крепко прикипел к ним душой.

***

На следующий вечер место рядом с Юнхо пустовало, и это было непривычно. Усаны любили понежиться в постели до победного, если только какая-то особая рабочая нужда. Вероятно, и сегодня Сана разбудили неотложные дела фонда, и Чон недовольно нахмурил брови, переворачиваясь на другой бок и обнимая подушку. Хотелось простых утренних обнимашек, а не медленного накатывавшего осознания, что новый день готовил новые испытания. Главным из которых было закончил проект и презентовать его Ёсану. Вставать не хотелось совсем, но и сон уже не шёл, так что Юнхо какое-то проворочался в кровати, думая, как бы подойти к докладу. Он всё ещё не был доволен результатами и, даже будучи уверенным в снисходительности профессора, хотел показать всё в лучшем виде. То, что это было самым дешёвым способом самоутвердиться перед Каном, парень стоически отрицал. — Юнхо-я, душа моя, — раздалось после того, как открывшаяся дверь влетела в стену. Буквально через секунду кровать протяжно ухнула из-за плюхнувшегося на неё тела, и Чона сгребли цепкие руки. — Я та-а-ак скучал. Было бесполезно говорить о том, что они с Уёном виделись прошлой ночью, потому Юнхо лишь улыбнулся и сгрёб в охапку, зарываясь лицом в изгиб шеи. — Мы ждали тебя вчера, — чужие пальцы привычно скользнули под футболку и принялись вырисовывать какие-то замысловатые узоры. — Заработался, — мозг всё ещё функционировал вполсилы, потому и осмыслить фразу Уёна получилось не сразу. — Погоди. Вы с Саном разве вместе были? — Конечно. Я всю ночь выслушивал, как он ругался с Минни по телефону из-за какой-то ерунды. Пришлось оказывать срочную оральную помощь, чтобы он отстал от бедного мальчика. Уён явно ожидал должной реакции на свою остроту, но всё, на что сейчас был способен Юнхо, так это вытаращиться на парня. — Если ты был с Саном, то кто тогда отнёс меня сюда? Лукавая улыбка Уёна не предвещала ничего хорошего. И если Юнхо не спешил сводить варианты к одному ради своего же блага, то тот ходить вокруг около не стал. — Неужели наш Ёсан-и наконец к тебе оттаял? — он подпёр щёку кулаком, будто настроился выслушать увлекательную историю. — Ну и ну. И чем это вы тут занимались? Хотелось хорошенько треснуть парня, но Чон ограничился закатыванием глаз. Чужая тяга к сплетням иногда просто поражала. — Ничем. Он просто донёс меня до кровати… — И? — Без твоих этих «и», Чон Уён, — рассказывать про объятия точно не стоило, потому что парень бы просто не отвязался и не дал бы прохода подколками уровня ученика средней школы. — Ой, да не ври, — прищурился Уён, наваливаясь сверху. — Я же знаю, насколько Ёсан-и тебе нравится. Неужели ты просто дал ему уйти? Повторного закатывания глаз явно не хватило, и пришлось отпихнуть парня с себя, тут же нависая сверху. — Хватит сводить нас с сонбэ. Мы вроде как вместе, а ты уже пихаешь меня к кому-то в постель. Уён явно был доволен своим положением, да и тема разговора его не капли не смущала. — Извини меня, — он попытался отыграть искреннее возмущение. — Не кому-то там, а Ёсану. Уж вот ему точно можно тебя доверить. Не веришь мне, спроси у Са… Выдержки слушать Чона больше просто не было. Какого чёрта он вообще с такой непринуждённостью говорил о том, что не имеет ничего против связи Юнхо с Ёсаном? Ладно ещё тот факт, что раньше Усаны были так же вместе с Каном, как с ним сейчас, но что за смысл было сводить их, он честно не понимал. В его понимании нормальные отношения так не работали. Хотя о каких нормальных отношениях вообще можно было говорить? В особняка вообще, кажется, не знали слово «нормальность», потому что и Пак с Кимом, и даже Минги с Чонхо жили по каким-то необъяснимым законом, которые Юнхо всё пытался понять, но лишь сильнее запутывался. — Ты чего? — послышалось из-за спины, когда Чон наконец вскочил с кровати и достал из ящика бюро свой трудовой договор. — Я тут понял, что мне срочно нужен отдых. Нет, ему определённо нужно было взять перерыв и свалить от греха подальше, чтобы хоть как-то осмыслить свои собственные чувства по этому поводу. Быстро просмотрев документ, он с облегчением вздохнул и, прихватив бумаги, помчался в сторону кабинета Хонджуна с твёрдым намерением выпросить себе отпуск.