I'm in love with a sin

Долго упрашивать профессора не пришлось. Ему хватило лишь беглого взгляда на чужой взъерошенный вид, чтобы с улыбкой кивнуть головой и заверить, что зачтёт отсутствие, как оплачиваемую командировку. Юнхо был несказанно рад чужой щедрости, но после брошенного вслед наставления не рубить сгоряча заметно поднапрягся: иногда казалось, что Ким мог видеть его насквозь. Но долго переживать Чон из-за этого не стал и, быстро собрав вещи, уже стоял на пороге особняка, ожидая, пока Минги выгонит из гаража «Линкольн». И всё бы ничего, если бы на переднем сидении автомобиля не оказался Чонхо. Юнхо уже привык к кирпичному выражению лица ассистента Хонджуна, но вот видеть его раслабленным и даже улыбающимся всё ещё было в диковинку. Чхве был в более чем приподнятом расположении духа, воодушевлённый поездкой за какими-то приблудами для видеостудии, но это было лишь фразой для отвода глаз, потому что из живого диалога про аркадный центр, в котором сам Юнхо раньше пропадал часами, следовало, что Минги и Чонхо едут на свиданку. Это предположение лишь подтвердилось, когда Минги, видимо, забывший о втором пассажире, взял Чонхо за руку и устроил хитросплетение пальцев на подлокотнике. В этот момент что-то в голове Чона вдруг щёлкнуло, и мимолетные намёки Минги, равно как и подколки Усанов, встали на свои места. Эти двое на переднем сидении встречались, и Юнхо хотел бы искренне порадоваться за них, если бы не причина, по которой он малодушно сбежал из особняка. Грёбаные чувства! Похоже, Чон выдал своё присутствие чересчур обречённым вздохом, потому что Чонхо, опомнившись, вырвал руку и сел по стойке смирно, а Сон принялся стрелять глазами в зеркало заднего вида. Юнхо этому был совсем не рад, потому показательно громко распутывал наушники и повернулся к окну. Созерцание пейзажей было куда приятнее гляделок, пусть и навевало не самые весёлые мысли. Ему предстояло вернуться в студию, которая после долгого отсутствия наверняка будет казаться ещё более пустой, чем обычно, но это ещё полбеды. Самым сложным было выдержать допрос от тёти, а что этот самый допрос должен состояться при любых условиях, не было никаких сомнений. Придётся приготовиться увиливать от провокационных вопросов и делать вид, что всё в порядке, и это при том, что Юнхо терпеть не мог врать человеку, который сделал для него так много. Когда они наконец прибыли, Минги помог дотащить вещи, хотя Юнхо вполне мог справиться с этим сам, и, подбадривающе похлопав по плечу на прощание, всё же не выдержал: — Ёсан-хён просил тебя быть начеку. Не знаю, в каком именно плане, но моё дело маленькое — поставить тебя в известность. Короткое «Спасибо, Минги» Чон произнёс практически машинально. Его буквально распирало от вопросов, и главный из них касался вышеупомянутого сонбэ. Каковы были отношения между ними? Почему Ёсан сначала огрызался и в ноль не ставил, а потом рыцарствовал? Почему сначала ревновал к Уёну с Саном, а потом сжимал в объятьях, будто это было в порядке вещей? И теперь, почему давал какие-то смутные намёки, но не напрямую, а через Минги? Юнхо тряхнул головой, проходя к столешнице и ставя чайник. Он совсем не понимал, что творилось в голове у этого человека, хотя Кан, кажется, видел его насквозь. Его и его глупую влюблённость, которой будто бы даже потакал. Глупо было думать, что он был симпатичен профессору. Тот просто тепло относился к юнцу, так же, как Сонхва или Хонджун, не более, но оброненные Уёном слова не давали Юнхо покоя. Что именно они значили, он так и не мог понять до конца, да и малодушно от них отмахивался. Трещотка Уён мог просто заиграться в погоне за выражением: иногда его фантазия уводила его в дальние дали, и было искренне жаль редактора, который приводил текста Чона в порядок. Чайник дал о себе знать громким щелчком, и Юнхо попытался переключиться на домашние дела. Студии требовалась генеральная уборка, а парню — нехитрое упражнение для отвлечения внимания.

***

Когда студия (и мысли) была наконец приведена в божеский вид, Юнхо решился на визит к тёте. Она, едва узнав об отпуске племянника, оборвала телефон звонками, на которые он ответил коротким сообщением про самочувствие и намерение зайти на чай. На это родственница разразилась тирадой голосовых, в которых лепетала о том, что не готова к приходу к гостей, но именно на это Чон и уповал: не хватало ещё, чтобы тётя устроила пир на весь мир и закормила до потери сознания. Застать тётю врасплох и правда удалось, и эффект неожиданности сыграл на руку так же, как и компания господина Ли. Пожалуй, ещё никогда в жизни Юнхо не был так рад увидеть мужа тёти, как сейчас. Тот, видимо, в знак мужской солидарности, гасил гиперопеку своей жены и сочувственно подливал виски. В итоге встреча на Эльбе прошла даже лучше, чем Чон мог ожидать. По крайней мере, вдохновившись фирменным отыгрышем Лоло, он лишь мило улыбался, делая вид, что не понимает, куда именно клонила тётя, и без умолку трепался об успехах. Благо, тут ему и правда было что рассказать. Родственница, правда, чужой рабочий энтузиазм вкупе с увиливаниями не оценила и завела шарманку про личную жизнь. По итогам получаса распинаний, которые Юнхо с господином Ли слушали вполуха, тётя сдалась — и пошла на кухню собирать племяннику гостинцев в дорогу, а Лоло, воспользовавшись моментом, утащила кузена к себе в комнату и устроила импровизированное чаепитие с любимыми игрушками. И парень правда хотел отдаться игре со всей ответственностью, но разговор всё равно ввёл его в ступор. — Держи чашку ровно, сейчас чай прольёшь, — серьёзно заявила Лоло, колдуя над чашкой плюшевого медведя. — Прости, принцесса, я немного задумался, — улыбнулся он, выпрямляя спину и смакуя несуществующий чай. Сестрёнка на это удовлетворительно кивнула и прошептала: — Мама сказала, что ты такой, потому что влюбился. Юнхо едва сдержался от того, чтобы громко прыснуть. Ох уж эта детская непосредственность. На неё всегда трудно было ответить: с одной стороны, не хотелось подрывать авторитет тёти, со второй — выкладывать всю правду. Но с третьей, душа просила поделиться хоть с кем-то, пусть даже и с Лоло, которая не могла понять всех его проблем в силу возраста. — Твоя мама всегда права, — заверил он, сам перейдя на шёпот. — Открою тебе секрет, но только никому, ладно? Лоло часто закивала, заткнула уши медведю и тут же указала на утку, сидящую рядом с Юнхо. Тот многозначительно подмигнул и, сжав игрушку между ладоней, признался: — Есть кое-кто, кто мне нравится, но я не знаю, что он чувствует ко мне. — Так подойди и спроси, — уверенно ответила Лоло, будто это было самой большой очевидностью. — Мне тоже нравился Том, мы с ним в одной группе в садике. Так я взяла его за руку и прямо сказала: «Ты мне нравишься». — И что он? — Юнхо уложил голову на утку и едва сдержал улыбку. Не хватало ещё, чтобы сестрёнка обиделась, не так поняв его реакцию. — Он сказал, что у него уже есть подружка. И не кто-то там, а эта противная Мэйбл из четвёртой группы. Но мне Лана сказала, что ей нравится мальчик из первой группы. Короче, после этой истории мне Том не нравится больше. Мне теперь нравится Стэн. Пришлось спрятать лицо за мягкой игрушкой, потому что выдержки просто не хватало. Дети были поразительными созданиями: они могли так просто завязать дружбу и признаться в любви, а потом также быстро перегореть и переключить внимание на кого-то другого. Он правда не хотел смеяться над всей этой детсадовской мелодрамой, но только вот его собственная жизнь немногим отличалась от любовных интриг сестрёнки. — Говоришь, просто подойти и спросить? — повторил Юнхо, представляя себе всю комичность подобной ситуации. Он не то, что слов подобрать рядом с Ёсаном не сможет, он даже за руку взять не осмелиться. Пусть и после того, что произошло прошлой ночью. — Конечно. Ты же такой классный, ты точно ему понравишься. После таких слов Юнхо не выдержал и всё же рассмеялся, утягивая Лоло в объятия. Та в ответ заразительно захихикала, обвив шею и щекоча хвостиком щёку. — Спасибо, принцесса. Обязательно воспользуюсь твоим советом. — И позовёшь на свадьбу? — И позову на свадьбу. Удивительно, какой целебной силой обладала детская наивность. За ней можно было забыть о взрослых проблемах и вновь окунуться в пору беззаботности. Сейчас вовсе не хотелось думать об осуждении и непринятии, с которыми приходилось сталкиваться каждый день. Можно было мечтать, строить несбыточные планы и не думать о завтрашнем дне. Юнхо не мог передать, как много для него значило это ощущение лёгкости, и потому, подхватив Лоло на руки, поднялся и принялся кружить по комнате, напевая песню Рапунцель, которую в их доме все знали наизусть.

***

Распрощавшись с семьёй тёти на доброй ноте, Чон решил повидаться с друзьями, ожидая, что уж они точно не будут лезть любопытными носами куда не надо, но тут в ход вступили Усаны. Уён, видимо, вызнав у старших профессоров его телефон, создал групповой чат, в который помимо его самого и Сана входил ещё и Ёсан. И всё бы ничего, но Усаны будто специально делали вид, что это их личная переписка. Учитывая уровень их шуток и подкатов, Ёсан долго не выдержал и, прислав какой-то олдовый мем, покинул чат, оставив Юнхо один на один с орами двух товарищей. Последовать мудрому примеру сонбэ Чон просто не мог, потому приходилось каждые десять минут подавать признаки жизни, чтобы парни не посходили с ума. Можно было догадаться, чем такая увлечённость перепиской могла обернуться во время дружеской встречи, и Чон в который раз в жизни пожалел, что вообще подвязался под это всё. Жил бы себе спокойно, работал бы в краеведческом музее и мечтал бы о прекрасном, рассказывая незаинтересованным посетителям об ассимиляции индейского населения. Но нет же, судьба затянула его в какую-то бешеную пучину страстей, где помимо работы всей его жизни (а Юнхо действительно считал работу над проектом выставки таковой) приходилось вариться в собственных чувствах. Друзьям о таком, правда, сложно было рассказать, особенно порядочно так напившись, потому он охотнее слушал рассказы из их личной жизни и кивал в нужных местах, понимая, что мыслями был совсем не с ними, а в особняке за сотни километров отсюда, с парнями, которые разрывали его телефон, и странным сонбэ, всё больше занимавшим его мысли. Чтобы хоть немного отвлечься от дружеских подколов, Юнхо решил прогуляться до барной стойки и заказать что-то крепкоалкогольное, но в блаженном одиночестве он пребывал недолго. — Ну наконец-то нашёл, — послышалось под боком на чистом корейском, и, едва повернув голову, Юнхо столкнулся лицом к лицу с улыбающимся во все тридцать два шатеном, уверенно опирающимся на стойку.