Бледный Принц

      — Смелей, смелей! Не бойся, тычиночники любят влагу!       Принц послушно пригнулся к корням огромного цветка и наклонил серебристую лейку. Как только белое свечение струи погасло, и вода впиталась в землю, плотные лепестки зашевелились, раскрываясь, заслоняя мягкий свет матери. Принц тут же вынырнул из-под зеленого навеса. Из сердцевины цветка, словно зубчики короны, топорщились тонкие тычинки с прозрачными шариками на концах, в которых зрели лёгкие, пушистые семена.       Рядом, словно гибкая плеть, покачивался тонкий стебель. Он походил на уличный фонарь: такой же длинный, с круглой завитушкой на конце. Лишь светильника не хватало.       — Перед тобой — спиралевик, — сказала мать, от которой, по-видимому, не укрылось любопытство Принца. Растение доходило ей лишь до груди. — Эти двое жить друг без друга не могут.       — Прямо как вы с отцом?       Мать мягко усмехнулась.       — Почти… Но есть различие: если срубить спиралевик, тычиночник тоже иссохнет.       Принц не совсем понял, о чём она говорит, но не мог не почувствовать, каким задумчивым невесёлым тоном были сказаны слова. И вдруг он вспомнил. То, на что прежде не обратил внимание. Мимолётно брошенная фраза, которая, казалось, давно потонула в глубинах памяти.       — Мама?       — Да, любимый.       — Помнишь, что ты сказала в тот раз, когда мне впервые удалось использовать фокус? — Королева опустила взгляд и внимательно посмотрела ему в глаза. Лицо её было серьёзным. — Я тогда был слишком взволнован и забыл тебя спросить. Ты помнишь, как сказала мне, что отец поделился с тобой своей душой? Почему он это сделал?       — Всё тебе нужно знать. — Мать отвернулась, склонившись над кустом с маленькими белыми цветочками.       — Можешь рассказать? — Принц дотронулся до её тонкой ветви. — Когда это случилось? До или после того, как вы поженились?       — Ты же не успокоишься, пока не узнаешь? — вздохнула мать.       — Да-а, — ехидно протянул Принц.       Мать, снова глубоко вздохнув, опустилась на кованую скамейку. Принц тут же подскочил к ней и запрыгнул рядом, спугнув стайку белых маскокрылов. Они с тихими скрипучими криками взметнулись в воздух и осели на острых конусах ветвей колоссального древа, гладкий ствол которого, словно арка, плавной дугой изгибался над их головами. Принц взглядом проводил крылатых насекомых и упрямо уставился на мать, всем своим видом дав понять, что она так просто от него не отделается.       — Тебе когда-нибудь доводилось слышать о брачных союзах богов?       Принц задумался. Он слышал много раз, с каким благоговением слуги говорили о Короле и его супруге. Как почитали их. Знал, что признаком добродетельности жука и просто хорошим делом считалось иметь в доме маленький алтарь с идолом короля и белым сушёным корнем — символом Королевы.       Сам он видел своих родителей неотделимыми друг от друга. Даже когда отец надолго уединялся в своей башне, они, казалось, всё ещё были вместе на каком-то ином, непостижимом уровне. Возможно, они даже знали мысли друг друга. Для Принца это было таким естественным, что он никогда не задумывался об этом. До тех пор, пока мать не рассказала о душе Короля.       Но размышления не приближали его к ответу. Принц действительно ничего не знал о союзах любви других богов. Тем не менее, он не хотел так просто это показывать, зная, как мать любит говорить загадками чтобы испытать его ум.       — Зачем мне знать о других богах, если отец изгнал их всех до единого, когда основал Халлоунест? — уклончиво ответил он. На самом деле он хотел знать. Может, даже слишком. Истории других богов будоражили его интерес с тех пор, как он научился читать.       — Значит, на мой вопрос у тебя ответа нет? — спросила мать. Ну почему она сразу же распознаёт, когда он лукавит!       — Нет, — сдался Принц.       — Но ты же умный ребенок, много читаешь. Может, встречал упоминания какой-нибудь божественной четы в древних легендах?       — Нет, — твердо сказал он.       Принц перечитал все немногочисленные свитки и камни о дохаллоунестовской истории, что хранились в библиотеке Круглой башни. Но все его поиски записей о богах заканчивались разочарованием. Всё, что он находил в кладези знаний — это даже не жалкие крохи. Пылинки. Не говоря уже о божественных браках. — Только отец и ты.       — И это — правильный ответ, — ответила мать.       — Что? Ты же не хочешь сказать… — не поверил Принц. По глазам матери он понял, что прав.       — Богу естественно быть одиноким, — продолжала та. — Такова его суть. Он — творец. Он — властитель над собственным миром грёз и его материальным отпечатком — миром смертных. Он — повелитель умов и сердец. К нему Единственному смертные возносят молитвы. Ему одному они нераздельно даруют свою преданность. Миры двух богов никогда не смогут сосуществовать в гармонии. Пусть поначалу они и покажутся богаты да ярки, со временем они наполнят друг друга противоречиями, выпьют друг друга досуха и в конце концов растерзают.       — А как же?.. — вырвалось у Принца. Но он тут же затих под взглядом чарующих голубых глаз.       — В тот день мы объединили не только наши сердца, но и души. Чтобы быть вместе навсегда. Две половинки — одно целое. Едины в нашем общем стремлении. Вот поэтому, мой мальчик, твой отец разделил душу со мной.       — Значит, это был его свадебный подарок! — воскликнул Принц. Но тут же умолк, постыдившись своих слов. Это было нечто иное. То, о чем кощунственно было даже говорить словами смертных. То, что наполняло душу трепетом.       Из уст матери вырвался лёгкий смешок.       — Иногда ты такой забавный! — сказала она, потрепав его меж рожек.       Они сидели молча в тени ветвей колоссального древа. Его голые ветви ярко сверкали в лучах всепроникающего белого света. Внутри колотилось странное трепетно-тревожное чувство. Принц всегда восхищался отцом, но никогда не задумывался по-настоящему о том, что значит быть богом.       Мать, погруженная в свои думы, сидела так близко, что он чувствовал её тепло, и вместе с тем казалась бесконечно далёкой. Что-то разделяло их. Быть может, то, что он, в отличие от неё — не божество? Ему не поклонялись, он не путешествовал по грёзам, не источал свет, не владел предвидением, как отец. Выходит, ему никогда не понять своих родителей. Эта мысль отозвалась внутри глухой тоской с горькой примесью обиды, но вместе с ней, жаждой действия. Даже если он не бог, он будет стараться. Изо всех сил стараться стать сильней и лучше, чтобы когда-нибудь встать в один рядом с ними. Как равный.       Тихо защебетали маскокрылы.       «Брачный зов», — вспомнил Принц лекции Мономоны.       Он подумал, что ещё не так давно с удовольствием погонялся бы за ними с сачком, но теперь не было даже мимолётного желания. Должно быть он и вправду очень изменился. И теперь он отчётливо понимал, что стоит в начале пути становления не просто рыцарем, а высшим существом, как отец и мать.       Тут вдалеке зашелестела трава, и мать встрепенулась, сбрасывая с себя полудрёму. В другом конце сада под куполообразным сводом беседки стояла Дрия.              Почему-то вне давящей полутьмы тренировочного зала с его гулким эхом и глубокими нишами привычная мрачность покинула её образ. Дрия казалась светлой, почти белой. Длинный плащ ниспадал с её узких плеч и слегка покачивался на ветру. Её стан над широкой пластинчатой юбкой был таким тонким, что Принц вдруг подумал: хватило бы одного удара гвоздя, чтобы разрубить его пополам. И этот хрупкий изящный жук — и есть Свирепая Дрия? Та, что являлась ему в ночных кошмарах? Это существо — такое холодное, такое смертоносное и такое… красивое?       Принц затряс головой, отгоняя неуместные мысли. Это — всё ещё Дрия, и она всё ещё Свирепая. Та самая Дрия, что до звона в голове вколачивает в него рыцарское мастерство, попутно не скупясь на уничижительные комментарии. А то, что он видит перед собой — лишь обман, игра света.       — Посиди здесь, — сказала мать, поднимаясь со скамейки. Она степенным шагом приблизилась к Дрие и встала пред ней, загородив её от Принца своим обширным туловищем.       Конечно, благоразумней было бы исполнить указание матери, тем более, когда речь идет о Дрие, но любопытство оказалось сильней. Принц бесшумно прокрался по каменной тропе и, обогнув заросли высокой травы, спрятался за колоссальным древом, изогнутый ствол которого вальяжно распростёрся по крыше беседки. Оказавшись в надёжном укрытии, Принц осторожно высунул голову.       Дрия стояла на одном колене, склонив голову, приложившись к протянутой ветви в поцелуе. Её белый плащ растекался по плиточному полу, усыпанному землёй, что занес туда шальной ветерок. Это был очень красивый парадный плащ с четырехзубчатой короной — эмблемой Короля. Теперь его подол извалялся в земле… Тут Принцу стало до того неловко, что внутри похолодело. Он быстро нырнул обратно в своё укрытие и замер, прислушиваясь.       — Встань же, мой рыцарь, — голос матери.       Послышалось звонкое бряцанье — видимо, пластины юбки бились друг о друга, пока Дрия поднималась на ноги.       — Ваше Величество… Вы столь же прекрасны, сколь и всегда. Увы! Моим грубым языком не описать вашу красоту.       От неожиданности Принц дёрнулся и чуть не задел длинную травинку. Надо же! И это — Дрия? Та самая Дрия, которая, кажется, кроме оскорблений не знает больше слов? Принц знал о верности Дрии его матери, но это — что-то, выходящее за рамки обычной преданности рыцаря своей госпоже. Изнывая от любопытства, Принц снова с опаской высунул голову.       — Благодарю тебя, Свирепая Дрия. Слова о красоте в устах закалённого в боях рыцаря во сто крат ценнее, чем на языке барда, — сказала мать. — Но почему ты пришла ко мне, мой рыцарь?       — Госпожа! Я здесь, чтобы поведать вам об успехах Его Высочества.       «Его Высочества», — про себя усмехнулся Принц. И это — та самая Дрия, которая лучше бы умерла, чем обратилась к нему так, как подобает по статусу.       — Говори же, Свирепая Дрия.       — Мне должно сказать вам, что успехи сильно выше ожидаемого с учётом… особенностей моего ученика.       Дыхание перехватило. В груди закипала странная смесь из удивления, гордости и возмущения. Это она о нём? Говорит о его успехах? Значит, он справляется, и она это видит! И ни разу не сказала ему об этом ему! Вот же злобная…       Тут он вспомнил едкий огонь, жгущий руку до самого плеча, волдыри на гладком лице и мимолётную похвалу. Этот миг был такой краткий… но он так много значил для него. Может, он перегибает палку, и Дрия всë же не целиком состоит из зла.       — Словами не передать, как я счастлива слышать это от тебя, мой рыцарь! — чуть не вскричала мать. — Знала бы ты, как сынок старался! Если бы ты только видела, как он упражнялся с самодельным гвоздём у себя в комнате! А как стоял на спинке скамейки и пытался не упасть! Чего только стоило то, как он ловко ловил маскокрылов сачком, упражняя скорость и точность движений! Выходит, его тяжкие труды, наконец, принесли плоды!       — Я дала ему многое из того, что умею сама. Я делала всё, что в моих силах. Но вы знаете: есть предел. Потолок возможностей. И Его Высочество уже упирается в него своими рогами.       Только что он был на вершине, и тут — обвал. Падение. Душа ухнула куда-то вниз со страшной скоростью, словно он летел с вершины колоссального древа. Руки судорожно сжались на накидке. Его затрясло. Ослабевшее тело медленно сползло по стволу. Голоса в беседке тоже стихли. Щебет маскокрылов казался теперь оглушительно громким.       «Успокойся!» — мысленно приказал он сам себе. Нужно было всё обдумать. Что значит — предел? Но ведь он должен… То есть, ему не стать?.. Почему?..       — Ты говоришь сейчас, что он — готов? — тихий голос матери прервал затянувшееся молчание. — Значит, можно начинать?       — Как вы сочтёте, Ваше Величество. С нашей первой встречи он сильно изменился. И он действительно готов. Я увидела это в его взгляде в тот раз, когда он принёс злополучные грибные споры. Но я скажу вам одно: даже за малую ошибку мы заплатим чудовищную цену. В этом деле не должно быть промашки.       — В тебе говорит разум, мой рыцарь. Но ты же знаешь: каждый день промедления ставит под угрозу существование всего Халлоунеста!       — Всё уже решено? Ведь так, Ваше Величество.       — Супруг подготовил то, что требуется, — после непродолжительного молчания ответила мать. — Он ждал лишь твоего слова. И сегодня оно прозвучало. А теперь, ступай. Ученик ждёт тебя.       Принц вздрогнул и шмыгнул в траву.       — Сынок! Тебя ждёт твой учитель! — позвала мать, оборачиваясь к скамейке. — Ну надо же, убежал! Какой непоседа!       Принц полз, не разбирая дороги, дрожа от страха, силясь не наступить на сухой стебель или напороться на кучку камней. К счастью, трава хорошо скрывала его от посторонних глаз, но с другой стороны он не видел ничего перед собой, кроме сомкнутых над головой зеленых сводов. И лишь когда перед глазами блеснула металлическая ножка, украшенная причудливыми завитками, он вздохнул с облегчением. Скамейка! Одиноко стоявшая на краю парка, затерявшаяся за деревьями и высокой травой... Принц Юркнул под неё, вылез с другой стороны и разлёгся на холодном сиденье, вытянувшись во всю длину.       — Сын, где же ты?!       — Ваше Высочество! Пришло время утренней тренировки!       Вскоре, зашелестели шаги и замерли совсем рядом.       — Он спит, — сказала Дрия.       — Нет, он не спит, — ответила мать.       Принц сел, изображая сонное потягивание.       — Сегодня я пришла самолично отвести вас на тренировку. И нам уже пора, — сказала Дрия.       — Иду, — отозвался Принц. Собственные слова показался глухим отголоском, донёсшимся из-под земли.              Он шёл и не чувствовал собственных ног. Не замечал, как задыхается от быстрой ходьбы. Острые ступни сабатонов на ногах рыцаря впивались в плиты мостовой словно иглы, отбивая звонкий ритм по металлу. Белый плащ, колебался в такт её движению. Но его глаза были неотрывно прикованы к подолу, запачканному землёй.       Длинная лоджия. Венценосные колонны и бледные гирлянды цветов. Дрия шла быстро, чеканя шаг, и Принц едва за ней поспевал. Обрывки мыслей летали в хаосе, никак не выстраиваясь в стройный ряд.       Они миновали мост, раскинувшейся над пропастью, но вместо того, чтобы повернуть к тренажерному залу, встали на платформу, унёсшую их вверх.       Они шли по запутанным переходам мимо рядов остроконечных окон под высокими сводчатыми потолками, по длинной галерее, протянувшейся между корпусами. Вопросы без ответа жгли безжалостным огнём.       И тут пред ними предстала круглая громадина, над которой ослепительно сияло что-то необозримое, белое. Принц никогда не был в этой части дворца. Он задрал голову кверху, но источник света был скрыт за высокой гладкой стеной, покрытой ровными рядами блестящих пластин, словно чешуёй.       Дорога нырнула вниз, оползая странное строение. Уровни уходили вниз, расширяясь, наподобие раковины улитки. Они вдвоëм всё спускались и спускались, пока, наконец, не очутились в узком тёмном проходе, миновали стрельчатую дверь — маленькую, но тяжёлую. Глаза кольнуло от яркого света.              Круглая площадка, со всех сторон окруженная трибунами, нависшими над ней грозными скалами, была огромна. Она походила на гигантский котлован. Но белый, сверкающий, гладкий-гладкий! Потолок затерялся где-то в вышине. А может его не было вовсе, лишь голые своды пещеры высоко над головой. Оттуда на массивной цепи свисала люстра величиной с дом. От нестерпимо яркого света Принц не смог разглядеть её как следует. Лишь заметил контур тёмного остроконечного венца, усыпанного несметным множеством фонарей, словно гроздями белых ягод.       У Принца захватило дух от масштабности зрелища. А вместе с тем тревожные мысли ушли на глубину.       Принц так и стоял, замерев на месте, восхищённо озираясь по сторонам, когда массивные ворота напротив них поднялись, и из тёмного тоннеля показалось четверо жуков в сверкающих доспехах. Принц чуть не вскрикнул от восторга, когда узнал в них Пять Великих Рыцарей. Могучий Хегемол, Добрая Изма, Таинственная Зе'мэр и Преданный Огрим, а с ним ещё и Свирепая Дрия... Раньше Принц видел их всех вместе лишь на королевских приёмах, когда они безмолвно стояли вблизи королевского трона или шли, чеканя шаг в свите Короля. И теперь все пятеро были в сборе, чтобы увидеться с ним!       — Ну, что замер? — холодный голос Дрии, давно уже ставший привычным. — Иди, вырази почтение.       И Принц пошёл за ней, не в силах сдержать дрожь от волнения.       Они встретились посредине арены. Принц часто видел рыцарей на парадах, знал об их подвигах из уроков истории, но ещё ни разу они не стояли так близко к нему. Четыре рыцаря склонили голову в учтивом поклоне, и лишь Дрия, обменявшись парой слов с Хегемолом, встала чуть поодаль, скрестив руки на груди. На Принца она не смотрела. Сейчас он был даже ей благодарен, так как чувствовал нестерпимый стыд — неужели эти великие жуки, прошедшие через множество сражений, кланяются ему, маленькому жучонку!       — Ах! Мо'други! В сей день почетный гость у нас! Бледный Принц, столь велика честь! — сказала одна из рыцарей.       Как же необычно она разговаривает! Принц сразу узнал её. Таинственная Зе'мэр, чужестранка. И вид чудной: огромный рост, серая накидка поверх доспехов свисала длинными лоскутами и тонкие усики на панцире. Принц не мог понять, на кого она больше похожа — на мотылька или жука. Он читал про неё. Она прибыла из далёких земель, но была так восхищена Королём, что принесла ему клятву верности. Не удивительно, ведь таких великих и замечательных жуков, как его отец, больше не найти!       Изма, самая маленькая из рыцарей — жук в белых доспехах и накидке из листвы, проворно выскочила вперëд и поклонилась Принцу с неожиданной грацией.       — Рада встрече, маленький Принц! — с улыбкой сказала она.       — И я тоже… — пробормотал Принц, разглядывая плиты под ногами. Он, вдруг, вспомнил, как Дрия вышибла из него всё, что только можно во время их первой тренировки. Но, если взглянуть на Хегемола… Он был ростом даже выше чем Зе’мэр, а по ширине едва ли не больше, чем в длину. А головка булавы, что он держал в руках, была размером с самого Принца. Не оставалось сомнений, что даже её ракушечной копии хватило бы, чтобы раздробить его панцирь в крошки. — Надеюсь, мне не нужно будет с вами сражаться? — с опаской спросил Принц.       Хегемол раскатисто хохотнул. Изма прикрыла себе рот лапкой, словно юная девица. Её плечи дрогнули от смеха. Тут Огрим, свернувшись в шарик, ловко выкатился вперед, встав подле Измы. На Принца повеяло крепким, терпким запахом.       — Коли ты силён и смел, окажи нам честь, дай нам достойное сражение! — проговорил он бодрым голосом. Дрия покачала головой.       Внутри у Принца всё похолодело. Согласиться — смерть, отказаться — вечный позор в глазах этого Великого Рыцаря, что, возможно, даже хуже смерти.       — Огрим… — раздался недовольный голос Измы.       — Да шучу я! — воскликнул тот. У Принца с души упал не просто камень, а целая скала.       — Ты здесь лишь для того, чтобы посмотреть на нашу тренировку, — сказала Дрия.       — Что ж, маленький Принц, надеюсь, зрелище тебе не наскучит! — улыбнулась Изма.       — Покажем ему лучшее, на что мы способны ребята! — пробасил Хегемол, хлопнув могучей лапой Дрию по плечу.       — Хватит терять время, — раздражённо буркнула та в ответ.       — Садись на трибуны, кроха! Оттуда открывается потрясающий вид! — воскликнул Огрим.       — И не смей слезать, — добавила Дрия.       Стоило ему оказаться на трибунах, как раздался жуткий скрежет: плиты раздвигались, уходили под землю и из открывшихся провалов показывалось что-то жуткое. Оно громко лязгало и пронзительно завывало. На гладкой прежде арене воздвигался угрожающий лабиринт из вращающихся дисков и колючих шипов, высовывающийся из-под земли. Принц с ужасом и восхищением подумал, что один такой шип способен проткнуть его насквозь, до самого панциря. Забор из шипов в несколько рядов окружил рыцарей, стоявших посредине арены.       Тут ворота снова распахнулись, и из них, один за другим, стройной колонной показались каролинги и встали вкруг арены на равном расстоянии друг от друга. Принц подсчитал, что их было не менее четырех дюжин. Рыцари тоже приготовились. Изма запрыгнула на плечо Хегемолу, взяв в каждую руку по зеленой плети. Дрия взяла в руки свой настоящий гвоздь. Чистый гвоздь из бледной руды, тонкий, словно игла, сверкал так ярко, что на него было больно смотреть. Лишь Зе’мэр не сдвинулась с места. Склонив голову, опершись на свой огромный гвоздь, она, казалось, пребывала в глубоких раздумьях.       Тем временем каролинги, как по команде, пришли в движение. Они медленно, но неотвратимо сужали круг, подступая всё ближе и ближе. Каждый держал наготове острую клешню, гвоздь или булаву. Рыцари замерли.       Принц весь обратился в зрение и слух. Визг вращающихся пил. Мерный грохот шипов, попеременно высовывающихся из-под земли.       Лязг!       Лязг!       Лязг!       Зе’мэр сорвалась с места. Она промчалась прямо плитам, где мгновения назад были шипы, их стальные пасти захлопнулись вслед за ней. И, долетев до скопления врагов, выставивших оружие наготове, она подпрыгнула и мощным круговым ударом разрубила всех троих напополам. Доспехи со звоном разлетелись на пластины. На месте каролингов осталась лишь вязкая чёрная лужа.       Поразительно! Так вот, что скрывалось под их сплошной бронёй! Впрочем, Принц давно уже был уверен, что каролинги — не живые существа.       В Зе’мэр полетело сразу несколько вращающихся клешней. Она стремительно уклонилось хитрым прыжком по дуге, напоминающим полёт, и запустила гвоздь в одного из врагов. От удара пластины на груди разошлись в стороны, и, когда гвоздь вылетел с другой стороны, в груди врага зияла сквозная дыра. Чёрные струи побежали по доспехам. Дыра становилась всё шире и шире, пока он не рухнул ничком и больше не шевелился.       Однако, Зе’мэр осталась беззащитна. Её гвоздь застрял в стене трибуны. Перед ним с визгом носилась пила.       — Мимо, сестра! — весело крикнула Изма.       — День сей не для меня, — в своей странной манере ответила Зе’мэр.       Её путь к рыцарям преграждали лязгающие пасти капканов, и с трёх сторон уже подступали враги. Зе’мэр двигалась между ними, уворачиваясь от ударов, в попытке просчитать момент чтобы броситься через решётки, когда те уйдут под землю. Но каролинги всё плотнее окружали её.       Принц уже подумал, что плохи её дела, когда Огрим, скрутившись в плотный шар, ударился о землю и, подскочив, словно мяч, перелетел шипы и обрушился на врагов, расшвыряв их в разные стороны. За ним подоспели Дрия и Изма. Дрия оттолкнулась от шипов своим гвоздем, Изма, стоя на плече у Хегемола, высвободила плеть во всю длину, обмотав её зелёный стебель вокруг вытянутой руки Зе’мэр, и, вслед за Дрией, перелетела препятствие. Хегемол глянул на остальных, шумно вздохнул и смял шипы перед собой несколькими мощными ударами булавы.       — Хегемол! — в один голос завопили Дрия и Изма, не переставая сбивать с ног и разрубать врагов.       — Что — я? Я ж не виноват, что сегодня они так странно расставились! — пожал плечами тот.       — Нечего тут тренажеры портить, — проворчала Дрия. И Принц тут же вспомнил, что это всё ещё не настоящее сражение.       Тем временем, стремительно обегая врагов и перелетая через преграды, Изма добралась до гвоздя Зе’мэр. Она перетащила его через препятствие и остановилась перед группой каролингов. Ей на помощь бросился Огрим, и, выхватив гвоздь у неё из рук, одним прыжком очутился рядом с Зе’мэр и вернул оружие хозяйке.              Принц, затаив дыхание, наблюдал за тренировкой рыцарей. Они стремительно двигались по арене, легко обходили ловушки. Изма ловко орудуя зелёными плетьми, сбивала противников с ног. Хегемол молотил во все стороны огромной булавой, кроша каролингов на части, поднимая в воздух облака пыли и обломки камней. Рыцари старались держаться от него подальше. Огрим осыпал всех вокруг кусками земли и камнями, могучими ударами сотрясал землю и прыгал прямо в гущу врагов, раскидывая их в разные стороны. Зе'мэр металась по арене своими прыжками-полётами. Время от времени она замирала на месте, пока другие рыцари старались её защищать, и внезапно совершала стремительный смертоносный рывок, разрубая на части всех, кто попадался ей на пути.       Но Дрия… Казалось, она не знала ни ошибок, ни колебаний, ни усталости. Её гвоздь словно сросся с тонкими руками. Находясь в самой гуще врагов, она отбивала удары, сыпящиеся на неё со всех сторон, спокойно, будто бы даже не глядя, и, завидев уязвимое место, без промаха била в него. Казалась, товарищи ей и не очень-то были нужны. И те прикрывали в основном друг друга, прекрасно зная, что она справится сама. У неё не было азарта как у Огрима и Измы, которые с громкими боевыми кличами носились по всей арене. У неё не было яростной ожесточённости Хегемола и неистовой одержимости Зе’мэр. Дрия была хладнокровна. Она не совершала ни одного лишнего движения, двигаясь размеренно, словно в танце. И… Принц поймал себя на мысли, что почему-то жалеет, что не умеет танцевать.              Он думал, что может наблюдать за сражением вечно, но каролинги один за другим ложились наземь грудой металлических пластин и растекались лужами чёрной жижи, пока последняя голова в остром венце не была вдавлена в землю сокрушительным ударом булавы.              — Ну, что скажешь? Тебе понравилось? — улыбнулся Огрим.       — Ещё бы! — вырвалось у Принца.       — А мне вот не очень. В земле сражаться гораздо веселей, — хохотнул Огрим, — Там я их в одиночку бы всех раскидал.       — Огрим! — с шутливым возмущением воскликнула Изма.       — Хочешь тренироваться с нами? — пробасил Хегемол.       — Конечно! Очень хочу! Но...       — Тогда слушайся свою наставницу, малыш! — сказал он. — И когда она решит, что ты готов, позволит тебе тренироваться с нами!       — Что ж, готовьтесь к тому, что в ближайшем будущем не только мне предстоит служить нянькой, — сказала Дрия.       — Так скоро? — удивилась Зе'Мэр.       — Его Величество решил, что он уже готов, — ответила Дрия.       — Если наш Король говорит, что Принц готов, значит так оно и есть! — тут же отозвался Верный Огрим.       — Выходит, наш маленький друг очень хорошо себя показал на уроках с тобой, Дри, — улыбнулась Изма. — Когда-нибудь он встанет с нами плечом к плечу и будет биться с нашими врагами.       Принц едва не рассмеялся. Так это забавное прозвище не вязалось с мрачной Дрией.       — Возможно... — ответила та. Когда она говорила с друзьями, её голос был мягче. — Если сдюжит.       — Предлагаю показать ему нашу обитель, — подала голос Изма.       — Да, это будет как небольшое посвящение! — сразу же поддержал её затею Огрим.       — Мне кажется, вы сильно забегаете вперёд, ребята, — сказала Дрия. Но спорить не стала.       Принц медлил. Он никак не мог поверить своему счастью.       — Чего стои́шь ты, мо'друг? Смелей, смелей! Не нужно страха! — подбодрила его Зе'мэр.              Его глазам открылись пять просторных круглых домиков среди большой светлой пещеры, поросшей зеленью. Удивительно мирное пристанище для суровых рыцарей! Он побывал в жилище Зе'мэр — снаружи более темном и мрачном чем остальные, но наполненном светом внутри, где с восторгом рассматривал коллекцию огромных гвоздей на стене. Затем Огрим пригласил его и остальных рыцарей в свой домик. Гвоздей там не оказалось, зато по стенам вились зелёные лианы, а пол был усыпан землёй, как и снаружи. Повсюду стоял тот же крепкий прелый запах, что окружал Огрима, только сильнее в десять раз.       — Что ж, друзья, все мы утомились, давайте отдохнём, — прогудел Хегемол.       — Я заварила вам нектар. — В дверях появилась Изма с подносом. — И печенье с прошлого раза осталось, правда немного! Надо ещё с кухни утащить!       — Изма, ты же рыцарь, — покачала головой Дрия, — где твоё достоинство?       — Рыцарям тоже иногда хочется печенек, — улыбнулась Изма. — Между прочим, в прошлый раз ты их уплетала за обе щеки!       Дрия вздохнула. Они сели в круг стола: Принц едва доставал руками до его краев, а огромному Хегемолу и высокой Зе'мэр пришлось низко пригибаться.       — Чувствуй себя как дома, малыш, — сказал Огрим, усаживая его на плотно скатанный земляной шар, словно на стул.       Сначала Принц с азартом расспрашивал рыцарей обо всём: о дальних уголках Халлоунеста, о воинственных богомолах, о рыцарских турнирах... Те охотно отвечали. Дрия почти всё время молчала, лишь изредка вмешиваясь чтобы поправить Хегемола, который слишком увлекался рассказом. И всё же имела весьма благосклонный вид. Потом, когда Принц уже выдохся, Зе'мэр начала говорить о далёких землях — загадочных, чудны́х... Её голос, наполненный странными словечками, лился словно река — необычная и яркая. Постепенно голова становилась всё тяжелей, и Принц сам не заметил, как задремал на столешнице. Проснулся он в домике Огрима на земляном ложе, заботливо укрытый лиственным покрывалом. Рыцарей рядом не было.              Первым делом он решил заглянуть в дом Измы. Вряд ли она будет сердиться. Он ожидал увидеть пышные зелёные сады, но, к его удивлению, дом казался заброшенным. В воздухе висела плотная завеса пыли, а светомушки в фонариках, наверное, давно уже умерли от старости.       Тогда он отправился к Зе'мэр. Просто потому, что она уже раз пригласила его в свой дом. К Дрии он точно бы не решился сунуться незваным гостем.       Когда Принц подходил к крыльцу, его взгляд упал на пристройку с большими стеклянными окнами позади домика, которую он не заметил прежде. Внутри рыцарей не оказалось, и он осторожно приоткрыл решетчатую дверь и шмыгнул внутрь пристройки. Там царил такой же мягкий полумрак.       Но что это! Бледный голубоватый свет, такой чистый и прекрасный! Он подскочил поближе. Это был цветок. Принц видел тысячи всевозможных цветов в садах матери, но этот... Он не был похож ни на что. Нежный и хрупкий, словно сотканный из чистого света... От него исходила какая-то неведомая сила, не дающая отвести взгляд. И он смотрел, не в силах оторваться, и сам не почувствовал, как медленно-медленно потянулся к нему.              Вдруг чьи-то твёрдые, словно каменные, руки впились в его туловище уже знакомой стальной хваткой и оторвали от земли. Он тихонько вскрикнул от боли. Белое лицо вновь нависло над ним. Оно было столь же сурово, сколь и в первую их встречу.       — Кто тебе разрешил сюда входить? — отчеканила она.       — Я проснулся и никого не было! Я лишь искал вас! — стал оправдываться Принц, беспомощно дрыгая в воздухе ногами.       — Дрия, зачем ты так с ним! Он не виноват! — послышался голос Измы.       Он с трудом вывернул шею и оглянулся. Четыре оставшихся рыцаря толпились в проходе.       — Мо'друг! Пред тобою священный нежный цветок! Будь осторожен! Таких как он не сыщешь боле! — Зе'мэр подскочила к растению и загородила его своим телом.       — Простите, мне просто было интересно, — прошептал Принц. Ему было очень страшно и стыдно.       — Да брось ты свой цветок! — разозлилась Дрия. Она грубо поставила Принца на ноги и повернулась к Зе'мэр. — Ты же знаешь, что это несчастное растение может сотворить с такими существами как он!       — Такими как я? — не удержался Принц.       — Истину молвишь ты, Свирепая Дрия, — ответила Зе'мэр, погрустнев. — Мо'вина. Впредь буду осторожней... Не коснётся его длань цветка сего.       — Почему мне нельзя до него докасаться! — крикнул Принц, обращаясь ко всем рыцарям.       — Малыш, — Огрим покачал головой.       — Едва ли ему дозволено это знать, — помрачнев, добавил Хегемол.       Зе'мэр вздохнула, бросив на него полный жалости взгляд, и вдруг заговорила тихим печальным голосом.              — В сей тьме первосозданной       В тиши ночи густой       Вспокой, столь вечножданный       Познал сосуд пустой...              — Так! — вскричала Дрия, — Это уже слишком! Нам нельзя... — Она каким-то странным бегающим взглядом обвела всех присутствующих и продолжила с тем самым притворным недовольством, как в тот раз, с грибными спорами. — Развели тут дивные сады! Что ты, Зе'мэр, что Изма со своей коллекцией ядовитых лиан. Как будто не рыцари меня окружают, а королевские садовники!       — Так между нами столько общего! — хохотнул Хегемол. — И мы, и садовники одинаково умело орудуем острыми предметами и отсекаем лишние побеги!       Изма издала короткий неловкий смешок. Огрим расхохотался вслед за ней, но уже во весь голос, Зе'мэр смеялась почти без звука, скромно прикрывая ладонью лицо, хохот Хегемола был словно груда рокочущих камней, несущихся с горы на дно ущелья. Смеялись все, и Принц вместе с ними. Все, кроме Дрии.                            

***

                    Принц вернулся в сад матери, полный новых впечатлений. Он хотел рассказать ей о рыцарях и о цветке. О вращающихся пилах и каролингах. Но вдруг почувствовал на себе тяжесть чьего-то взгляда. Он поднял голову. Посреди широкого открытого балкона стоял отец, и, казалось, наблюдал за ним. Их взгляды встретились, и Король коротко кивнул. Принц сразу понял, что это означает, бросился к платформе, и, замедлив шаг, подошёл к отцу и встал рядом. Какое-то время они молчали, и Принц не решался прервать эту тишину.       — Я вижу, ты делаешь большие успехи, — наконец, сказал Король.       — Да, Дрия столькому меня научила! — невольно вырвалось у Принца.       Отец кивнул и снова замолчал. Теперь они оба вглядываясь вдаль. Туда, где пелена бледного света скрывает мрак пещеры.       Но частички сущности зарябили там и тут, расплываясь, словно круги на воде. И взору Принца предстало множество видений, словно дивный витраж. Картины сменяли друг друга. Принц видел величие Сердца Халлоунеста, буйную зелень Садов Королевы, загадочную тьму Глубинного гнезда... В королевстве кипела жизнь: по мостовой летели сотни экипажей, рогачи прибывали на вокзалы, тысячи ткачей плели ткань и шили одежды из паучьего шёлка, и, словно исполинские грибы росли величественные башни столицы. Принц был очарован.       — Ого! — вырвалось у него. — Как красиво!       — Тебе предстоит сразиться за это в смертельной битве.       — Я готов! Ведь меня будут обучать сильнейшие рыцари королевства! — воскликнул Принц. Но тут же замолчал, задумавшись.       — Ты силён, и воля твоя крепка. Но простого мастерства недостаточно чтобы одолеть врага, столь древнего.       — Я знаю, — тихо сказал Принц. — Дрия говорит, что у меня есть предел. Скажи мне, отец! Могу ли я преодолеть его? Могу ли… стать богом как ты?       — Когда-нибудь ты сможешь овладеть как светом, так и тьмой.       Восторг поднялся в груди и захлестнул его полностью. Лишь потому, что отец был рядом, Принц сумел сдержать радостный крик. Свет, как у отца! Но тьма! Загадочная и могущественная стихия! Интересно, что скажет Дрия?       — Но горькую чашу предстоит испить тебе до дна чтобы достичь столь могущественной силы, — продолжал отец.       Принц нисколько не удивился. Так и должно быть. Никакая сила не даётся даром. И он готов выдержать всё что угодно. Уже многое выдержал.       — Что я должен сделать?       — Тебе предстоит познать боль. Только так твоё тело раскроет свой истинный потенциал.       — Если по-другому никак, то я готов, — без колебаний ответил Принц.       — Я знал, каким будет твой ответ. Ты — сын, которым я горжусь. И в знак моей гордости прими небольшой подарок.       Подарок... подарок от отца? Дыхание перехватило, Принц не мог больше произнести ни слова, лишь смотрел на Короля взглядом, полным обожания и восторга. Отец держал в руках амулет, похожий на белый камушек, что испускал мягкий свет.       — Храни его у самого сердца и никогда не расставайся с ним, ибо таких, как он больше нет. Но знай: его тайна раскроется пред тобой лишь тогда, когда ты познаешь пик своего могущества.       — А что там, внутри? — Принц уже знал, что ответа не получит, но не смог удержать рвущийся наружу вопрос.       — Узнаешь, когда придёт время, — сказал Король.              Хотя шаги Короля давно уже стихли вдали, Принц, неподвижный, полный благоговейного трепета, всё сжимал и сжимал в руке амулет. Лëгкий, но необычайно гладкий, без единого изъяна, испускающий приятную прохладу. Его твëрдость словно передалась самому Принцу. Теперь он был уверен, что справится. Какие бы испытания не выпали на его долю, он вынесет всë. Ведь теперь у него был он. Его гордость, его идол, свет, надежда и утешение, награда за труды и страдания. Подарок Отца — единственный в своём роде.