Яркий свет из открытых дверей ослепил Чимина. В ушах зазвенело. Он смотрел вперёд и видел лишь расплывающиеся силуэты. Ноги слегка подкосились, но ему не дал упасть папа, который взял омегу под руку и повел вперёд. Все гости затихли. Лишь торжественная мелодия звучала в зале.
Возле алтаря стоял Намджун и ещё двое незнакомых мужчин. Немолодой омега и...
Альфа. Высокий, точно на голову выше Чимина, красивый, подтянутый. На фоне всего белого: нарядов, цветов и мраморных колонн, он, облачённый в чёрное, расшитое серебром одеяние, очень выделялся. На голове красовалась корона. А на поясе висел меч, рукоять которого заканчивалась пастью волка.
Чимин чувствовал на себе пристальный взгляд альфы и мысленно поблагодарил слуг, что напудрили его, не смотря на и без того бледную кожу. Теперь, даже если румянец появится, это будет не так заметно.
Когда Сокджин подвёл его к алтарю, Чимин поклонился своего отцу и омеге, как он догадался, папе императора. Тот же очень ярко улыбнулся и слегка приобнял его. После этого принц сделал шаг вперёд и оказался слишком близко к альфе. Не теряя самообладания, Чимин снова делает поклон.
Музыка затихла... Мягкий голос служителя начал читать старинную клятву народа Ласимирии, и Чонгук одними губами повторял за ним. Потом прозвучала клятва Нуварии, и Чимин шёпотом проговаривал слова.
— Император Ласимирии, владыка западных островов и холодного моря Чон Чонгук, готов ли ты взять в мужья принца Нуварии Чимина.
— Да, клянусь небом и землёй, звездами и луной, я буду оберегать и почитать Чимина, принца Нуварии.
Омега рвано выдохнул.
— Чимин, сын Намджуна, короля и хранителя Нуварии, готов ли ты стать мужем императора Чон Чонгука?
Чимин сделал глубокий вдох и ответил:
— Да, клянусь быть верным мужу, уважать его, быть опорой и... И любить до конца своих дней.
Намджун подошёл к Чонгуку и, расстегнув ремень, снял с того меч и положил на стол, перед которым они только что давали клятву.
Хосок, папа Чонгука, сделал то же самое с Чимином. Их мечи положили крест на крест, и Чимин почувствовал всю необратимость происходящего.
Перед ним на полу возникла подушечка, и он опустился на неё на колени. Чонгук, подойдя, снял с его головы диадему и надел корону, копию своей.
И тут же весь зал утонул в аплодисментах. Заиграла музыка и запели хоры.
А Чимин вдруг понял, что у него нет сил подняться.
— Чимин? — мягкий и мелодичный, но в тоже время строгий голос привёл его в реальность.
Чонгук протянул ему ладонь, и когда омега поднялся, опираясь на поданную руку, альфа повёл того в центр залы.
Все расступились, и заиграла мелодия свадебного танца.
Чимин поклонился и заметил, как Чонгук слегка наклонил голову, хотя он не должен был этого делать. И омега впервые за вечер слегка улыбнулся.
По спине принца пробежали мурашки, когда император положил руку на его талию. Чимин полностью отдался танцу, позволяя альфе вести. Он чувствовал свободу. Чимин полностью доверился Чонгуку, чувствуя его крепкие руки. Омега растворился в музыке... Он ей дышал и жил. Танец полностью захватил его разум.
Только когда прозвучал последний аккорд, Чимин позволил себе вернуться в реальность.
Чонгук, не скрывая восхищения, смотрел на мужа. Молодой омега был слишком светлым. Альфа мог даже представить белые крылья за его спиной, а когда тот начал танцевать, у императора не осталось сомнений. Это точно ангел.
Взяв Чимина под руку, Чонгук подошёл к родителям.
Гости танцевали, ели и пили. Только новобрачные не притронулись к вину. Омега —из-за страха, альфа — из-за уважения к мужу.
Чимин всё сильнее боялся окончания вечера. А когда часы пробили четыре раза, молодожёнов стали провожать, осыпая их лепестками белых и чёрных роз.
Как только двери королевской спальни захлопнулись, Чимин почувствовал себя зверем в клетке. Он большими глазами сначала смотрел на широкую кровать, потом на Чонгука и начал мелкими шагами отступать от него.
— Чимин?
— Император... Я... Я хочу вам кое-что сказать...
Чонгук внимательно смотрел на омегу и пытался понять, что происходит.
— Император... Скажу вам честно, без утайки... Я не знаю вас, поэтому не могу сказать, что люблю. Я поклялся в верности и исполню клятву. Я никогда не изменю вам, не предам. Я буду за вас и на вашей стороне. Но...
— Ты любишь другого?
— Нет. Я слишком молод и никогда не испытывал этого чувства.
Чонгук скрестил руки на груди, замечая, как трясется омега, но всё же старался стоять прямо и не отводить взгляд.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — ответил Чимин, понимая, что ещё чуть-чуть, и он упадёт в обморок.
— Ребёнок, — мягко сказал Чон. — Какой же ты ребенок. Но меня поразила твоя честность и храбрость. Я тоже тебя не знаю, но приложу все усилия, чтобы мы стали друг другу ближе.
— А... А вам, император, сколько лет? Простите мне мою дерзость...
— Двадцать семь. И, Чимин, ты теперь мой муж. Ты стал императором, как только я надел на тебя корону. Так что давай без лишних формальностей. Мы с тобой стали семьёй и равны друг перед другом.
Чимин удивлённо посмотрел на Чонгука, потом лишь ответил: «хорошо» и снова улыбнулся.
— Пора спать, Чимин. Ты устал, сегодня был тяжёлый день, и нам пора отдыхать. Да и эти туфли вряд ли очень уж удобные. Особенно каблуки...
Чимин снова затрясся. Он уже устал от себя и этого страха, но эта ночь его пугала. И, словно прочитав мысли омеги, Чонгук сказал
— Я не трону тебя без твоего согласия. Не бойся, спи спокойно.
Омега с облегчением стянул с ног туфли и стал раздеваться дальше. По традиции его сегодня должен был раздеть Чонгук и уложить на кровать, но тот позволил супругу играть по его правилам.
Оставшись в одной ночной рубашке, Чимин юркнул на кровать и тут же накрылся одеялом чуть ли не с головой. Через несколько минут он почувствовал, как промялся матрас со стороны альфы. Чимин закрыл глаза, почему-то доверяя Чонгуку, зная, что тот его не тронет, и заснул.
Император повернулся на бок и посмотрел на мирно спящего омегу. Красивое лицо, губы, нос — всё было каким-то неземным.
Он лёг на спину и запустил пальцы в свои чёрные волосы. Даже прикрывая веки, альфу не покидала картина зелёных глаз омеги. Сам же Чонгук никогда бы и не подумал, что сможет влюбиться за один вечер. Он, император, полюбил мальчишку, что так чувственно отдался танцу.
***
Чимин сонно потянулся и открыл глаза. Через плотные шторы дневное солнце не проникало в императорскую опочивальню. Омега зевнул и, повернув голову, наткнулся на спящего Чонгука.
Юноша и правда пытался тихо и аккуратно сползти с кровати, но, как назло, зацепился стопой о ногу альфы, и тот проснулся.
— Ой! С добрым утром! — невинно пробормотал Чимин и, не сдержавшись, засмеялся.
Очень уж у Чонгука был милый и заспанный вид. Длинные волосы запутались, и из-за этого его новоиспечённый выглядел словно потерянный птенец.
— С добрым... Уже день?
Чимин перевёл взгляд на часы и согласно кивнул. Страх перед этим человеком исчез, осталось лишь спокойствие и чувство безопасности.
Омега пытался убедить себя, что это не правильно. Что нельзя так доверять незнакомому человеку. Но такой потерянный и слишком сонный Чонгук вызывал лишь чувство душевного тепла.
— Чимин... Дай воды, пожалуйста. Не могу, совсем мне чего-то плохо.
Омега слез с кровати и, подойдя к столику, налил в кубок воды и отнёс альфе. Тот со всей благодарностью выпил и тоже встал.
Чонгук позвонил в специальный колокольчик, и в комнату вошло сразу несколько слуг. Они принесли одежду, и Чимин заметил кожаный корсет в нарядах, которую ему подал прислужник.
— Что это?
— Чимин, у моего народа есть свои традиции, и эта одна из них. Замужний омега ходит в корсетах. И его, если уж говорить про все правила, должен зашнуровывать на омеге его муж... Ты позволишь?
Чимин кивнул. И когда он практически был готов, Чонгук взял корсет и помог Чимину его надеть. Альфа начал шнуровку, и омега почувствовал, как на нём всё сильнее затягивается этот элемент одежды.
— Чуть.. чуть послабее... Чон-нгук.
— Конечно, прости.
И, расслабив завязки, альфа покрыл плечи мужа накидкой.
— Ты прекрасен!
— Спасибо, — Чимин резко повернулся, и они оказались лицом к лицу. Омега поднял руку и поправил волосы альфы.
Чонгук радостно улыбнулся.
Принц посмотрел на себя в зеркало. Слишком непривычно он выглядел в одежде Ласимирии. Корсет подчеркивал талию омеги, а тёмно-зелёная накидка выделяла ярко-изумрудные глаза.
К нему со спины подошёл альфа и положил руки на плечи супруга.
— Чимин, нам пора. Мы скоро отплываем.
Младший грустно посмотрел в отражение, натыкаясь на тяжёлый взгляд мужа.
— Чимин... Знаю, что я для тебя чужой человек. Но я приложу все усилия, чтобы ты чувствовал себя хорошо. И чтобы моя страна и мой замок стал для тебя домом. Мы с тобой теперь вместе правим целой империей, и я всегда тебе помогу.
Чимин ничего не ответил: он просто стоял и слушал. Чонгук отошёл от него, оставляя омегу наедине со своими мыслями.
Юнги столкнулся с братом, когда тот, задумавшись, брёл по замку. Чонгук сейчас общался с королем Нуварии, а их папы что-то обсуждали, как омега с омегой.
— Чимин! Как ты?
— Всё хорошо.
Юнги внимательно разглядывал младшего, и его взор остановился на шее омеги.
— Он не поставил тебе метку?
— Я не хочу об этом говорить, Юнги... Пожалуйста, давай помолчим... Я скоро уезжаю...
— Чимин!!
— Юни...
Альфа взял его за руку и крепко сжал пальцы на запястье.
— Чимин! Что это значит?
Омеге не хотелось обсуждать ночь и то, что альфа не поставил ему метку. Ведь именно Чимин не позволил, а Чонгук разрешил своему супругу решать.
— Пусти меня!— стал вырываться омега.
— Чимин, ты понимаешь, что это значит?! Ты хоть представляешь, что может произойти?
— Пусти!
Чимин дёрнулся и чуть было не упал. Но его со спины поймали крепкие руки.
— Что происходит? — сердитый голос Чонгука пробирал омегу до мурашек, и он почувствовал, как снова дрожит.
— Чимин...
Но тот лишь взял мужа за руку и повёл прочь.
— Он ничего плохого не сделал... Просто волновался за меня.
— Знаю. Но я тоже.
— Чонгук, ты же меня совсем не знаешь! — Чимин остановился и посмотрел в глаза альфе. — Ты меня совсем не знаешь... — повторил он и, развернувшись, быстрым шагом удалился в свои покои.
***
Чимин в сопровождении родителей, Юнги и мужа прибыл в каретах и заметил ужасную толпу людей в порту. Кто-то пришёл посмотреть на Чонгука, кто-то на всю королевскую семью, а кто-то просто потолкаться.
Омега поднял взгляд на корабли и увидел развевающий флаг Ласимирии, на котором была изображена чёрная роза на фоне скрещённых клинков.
Папа и отец обняли сына и сказали слова на прощание. Юнги прижал к себе брата и внимательно посмотрел в глаза.
— Всё будет хорошо, — шепчет Чимин и еле сдерживает слёзы.
— Убью любого, кто причинит тебе боль.
— Знаю...
Чимин отходит от брата и, оперившись о руку Чонгука, поднимается по трапу на императорский корабль. На палубе он позволяет слезам выпасть из его глаз. Он вымученно улыбается и прощается, помахав рукой людям, что остались на берегу.
Его за плечи обнимает папа Чонгука и шепчет на ухо:
— Я с тобой, сыночек. Я, как и ты, много лет назад покинул родную страну, когда вышел замуж за отца Чонгука. Я всё понимаю и постараюсь быть тебе опорой.
Корабль отплыл, и, когда фигуры на пристани стали меньше муравьишек, Чимин отошёл от борта.
Перед его глазами простиралось необъятное море, большие волны качали корабль, а брызги долетали до палубы. Ветер гнал парусник по бурному морю.
Чимин смотрел на небо и представлял своё будущее.
