Пулю в лоб, или омегу в дом: я использую запрещённый приём

-Ну же, пирожок, я скучаю. Хватить дуть свои щёчки, я хочу тебя обнять. Тишина. Эта тишина уже капает на мозг мужчине, который стискивает челюсти, выдыхая глубоко: три дня прошло, а Чимин к нему и не прикоснулся ни разу. Чего там, даже не дыхнул в его сторону! Ходит тенью и хвостиком вслед за Хосоком, прижимаясь к его худому боку, а тот и рад. Спелись, не иначе. -Не дави. -Не будь его адвокатом, Хо. - Юнги язвит омеге, который прячет Чимина за спину, вскинув бровь с вызовом: -Я больше, чем его адвокат. -Не больше, чем его истинный. Если бы я хотел бег с препятствиями, я бы не привёз его у сюда, Хосок. Прекращай, и отодвинься в сторону. -Ещё чего. - Хосок сжимает ладошку Чимина, который краснеет за его спиной, виновато поглядывая на своего альфу: феромон Чимина усилился, забивая лёгкие Мина, и говорить это может только об одном. О том, что Чимину аукнется беспомощным хныканьем позже. - Чтобы ты сорвался? -Может, ты его ещё обратно отвезёшь?! - Юнги кипит, краснея кончиками ушей, и подходит вплотную к Хосоку, насильно сдвигая его в сторону, - Это мой пирожок! -Юнги... Мин замер на месте, услышав долгожданный лепет, сорвавшийся с сочных губ, после чего прижал резким движением омегу к себе, выцеловывая его макушку, и не оставляя ни одного свободного от поцелуя места на ней: -Да, мой пирожочек, да, мой киттик, это я, это я...Твой альфа. -Юнги, мне...я...отпусти меня, - Чимин дрожит губами, стараясь оттолкнуть мужчину от себя, и Юнги втягивает скулы, сощурив глаза. Феромон его истинного уже совершенно невозможно терпеть, ничего не предпринимая. Чимин держится одной ладошкой за низ живота, словно это остановит тянущую боль, и смотрит на Хосока с мольбой, после чего старший омега вклинивается между ними, задрав указательный палец и ткнув им в нос Юнги: -Ручки прочь от лакомки, Юнги! Ему ещё нет восемнадцати! -Да я не соб... -Знаю я, что ты там не собираешься! Кыш! У тебя вообще, вон, концерт через четыре часа на стадионе, а ты даже в ус не дуешь! Иди, проветрись!- Чон пыхтит, квочкой расфуфырившись вокруг цыплёнка, и Чимин пищит от боли, вцепившись в его рукав: первая в жизни течка оказалась болезненной до ужаса, а Чимин, начитавшись в интернете о том, как омегам сложно контролировать своё желание, теперь как чёрт от ладана шарахается от истинного. -Хосок, у него есть истинный, чтобы помочь. -И я. -Хос...папа, мне больно...- Омега выпячивает губу жалобно, почувствовав, как боль стрельнула так резко, что стало тяжело дышать на долю секунды, и Хосок тут же потянул его в сторону спальни, хмыкнув Мину: -Иди, готовься. Я скоро приду. Пойдём, кнопочка, пойдём, папа ря-ядом, папа помо-ожет, моя лакомка...Ты ещё тут,Юнги?! Брысь отсюда! -Э, я не понял! А смысл его перевозить от цербера, если ты - такой же цербер?! Но кто послушает Юнги, если не захлопнувшаяся перед носом дверь? Зашипев обиженно и надув по ребячески губы, он круто развернулся, стараясь хоть немного сосредоточиться на предстоящем концерте. Так и хочется прокричать в микрофон сегодня, что, вот, мол, у меня- самый лучший пирожок на свете, а вы сидите там себе, уёбки! Но Чимин, похоже, совсем не создан для медийной жизни, которая неизбежно наступит однажды, когда Юнги начнёт ездить в туры по миру. Оставлять своего омегу он ни за что больше не станет, даже не надейтесь. Заказав онлайн практически целый магазин продуктов и гигиенических...что это вообще было? Юнги не особо понял, но сгрёб всё в корзину меню онлайн- магазина, что стояло под названием "омеги:здоровье и гигиена". Хосок поможет Чимину разобраться, хотя хотелось бы, чтобы не он. Зная, что скоро выходить из дома, он отправил сообщение на телефон Хосока о том, что заказы скоро прибудут, и водителя надо будет встретить у двери. Бубнёж Юнги не прекратился так скоро: задушенные писки истинного омеги отбрасывались по дома тенью, и Юнги, не выдержав, позвонил Намджуну, дёргая нервно ногой и прокручиваясь в рабочем кресле студии: -Док, как дела? -Ближе к делу, как Чимин? - Намджун всё ещё раздражён. Но всё в порядке, Юнги в этом уверен. Всё обязательно будет в порядке и дальше. Просто им всем надо привыкнуть хоть немного к новой реаальности. -Он... -Что с моим сыном?? -Течка начинается, я... - Юнги прикусил губу задумчиво, понимая, насколько ему не хочется делиться подобной информацией о своём омеге с кем-либо, пусть даже это его отец. Альфа внутри пыхтит и скребётся, но Мин пихает его до писка худощавой ногой в дальний угол, стараясь сфокусироваться: допустим, если он перешагнёт через эту грань, и скажет отцу Чимина, тот хоть немного смягчится? И над ним, и над Хосоком? - Я хотел спросить, какие лекарства лучше купить, а то ему больно. -Течка?- Намджун застыл на месте, отложив ручку на рабочий стол, и расплылся в улыбке, шмыгнув носом, -Юнги, т-течка? Я не ослышался??? -Ну...да? Победа. Намджун не зря его растил витаминами по часам, не слушая врачей вокруг. Его маленький кексик смог выиграть эту гормональную битву, хотя Намджун, честно говоря, за последний год уже практически опустил руки, глядя на крайние показатели сына в анализах. Но...Но как? -Когда началась? Как он сейчас? Ты рядом? -Ну, вчера вечером он жаловался на несварение, Хоби дал ему таблетку, и вроде как, лучше стало перед сном. Но сейчас... - Мин поморщился от боли в сердце, огладив рефлекторно метку Чимина, - Сейчас ему больно. Я, собственно, что звоню, я... Док, не переживай, я к нему не захожу, Хоби вокруг него носится, как квочка, я...какие лекарс... -Я могу приехать? - Намджун говорит это тихо, с замиранием сердца: сильно вряд ли, что его к себе в обитель впустит, Юнги, тем более, когда у истинного течка, но всё же... -Я скину адрес. Ему будет лучше, если вы будете рядом в такой пе... -Спасибо, Юнги. - Ким готов визжать от счастья, и подрывается ,как подросток, с места, как только получает уведомление о входящем сообщении, выбегая из кабинета и спускаясь по лестнице, - Я...Я еду уже! -М. Я...Док, я...Ты прости меня, что я такой поганый, - Слова вылезают из него, словно щипцами, но Юнги всё равно пересиливает себя, стараясь игнорировать боль в сердце, и встаёт с места, глянув на часы: Хоби прав, скоро концерт, а он и в ус не дует. - Просто я не знал, как е... -Плевать, что есть, то есть. Главное, чтобы мой сын был счастлив и здоров. Для меня нет ничего важней этого. -Я буду давать концерт, так что...Тебе Хосок откроет, док, ладно? -Да хоть Парижская железяка, главное, пустите, - Намджун счастливо стучит по рулю, уверенный в том, что Чимин на верном пути исцеления, и поигрывает плечами, выезжая со стоянки, - Навигатор говорит, я буду через три часа сорок пять минут. -М. Отлично. Я... -Удачи тебе на концерте, Мин. Не облажайся, по возможности. -Не облажаюсь,- Юнги улыбнулся сахарно, практически растаяв от пожелания, и отключился, прокрутившись мечтательно в кресле: может, всё, что он сделал, к лучшему для всех четверых? Может, Намджун заметит Хосока, который наседкой кудахчет вокруг его ненаглядного Чимини, и у них появится шанс? Может, Чимин простит его, и даст себя обнять, когда увидит в своём новом доме отца? -Больно...так больно, мне дышать не...нечем... - Чимин практически задыхается, упрямо отказываясь снимать с себя вещи: вот ещё! Чтобы его Хосок голым увидел?! Да ни в жизнь! Позорище, стыдоба, не иначе ведь. Дышать ему, на самом деле, действительно больно. Омега уже успел пропотеть, и переодеться застенчиво под одеялом, стуча зубами и кивая на каждое слово Хосока, о чём бы оно не было. -Потерпи, бусинка, оно пройдёт, это так...это так всегда, а потом лучше станет. -Всегда?! - Чимин комично вылупил глаза, уставившись на него на долю секунды, и тут же захныкал от боли, выпятив губу и прижав ладони к животу, - Если так всегда, я не хочу никакую течку! Никогда! Я к...я к папе хочу! Хосок поджал губы, вздохнув, и встал с постели, погладив его поверх одеял: -Я только душ приму, чай новый заварю, и вернусь, сладкий, отдыхай, ладно? Постарайся погладить себя, и...ну...пока меня нет, сможешь? Чимин замотал головой лихорадочно, покрываясь багровыми пятнами краски от стыда: что за позор! Ещё он не рассказывал Хосоку, как себя...того самого! А сам себя он никогда не...тогосамовывал...вообще, бывает такое слово? Не хотел бы он, конечно, чтобы Хосок уходил в какой-то там душ, но что поделать. Чон прикрыл дверь, выходя из комнаты, и прикусил губу, услышав очередной кошачий писк: первая течка всегда ощущается, как конец планеты. Он это знает по себе, Юнги его тогда всеми компрессами на голову лечил, не зная, чем ещё помочь. Если бы у альфы был хотя бы запах, он бы обязательно его обнимал, и позволял растворяться в своём феромоне, но у сахарной пудры есть только вкус, а Хосок и Юнги никогда не были чем-то большим, чем самые лучшие друзья. -Кого это ещё?.. - Хосок только ступил в ванну, резко оборачиваясь на звук звонка в дверь. Продукты он уже встретил, всё, что нужно, уже отдал Чимину, Юнги так скоро вернуться не мог. Может, Минхёк просто забыл один из пакетов в багажнике? - Блин, Юнги, зачем ты всю планету заказывал... Ворча и наскоро запахивая халат на голом теле потуже, Хосок вышел из ванной комнаты, направляясь в сторону входной, и замер на месте, ощущая родной феромон, проскользнувший под щель замочной скважины: Намджун. Умрёт, но это Намджун. Нет времени на ворчание и переодевание. Хосок открывает медленно дверь, краснея с ног до головы, и не смеет поднимать голову, когда видит перед собой длинные ноги в классических брюках и классическую обувь. Кажется, будто время для них обоих остановилось. Хосок стоит тут перед истинным, который видел лишь его глаза раньше. Стоит, укутанный в белый халат с крупными синими ромашками, с торчащими стройными ногами и растрёпанными локонами на голове. Намджун смотрит на него, млея и сглатывая с трудом, чтобы провести через мозг информацию: Хосок. Истинный. Родинка на губе очаровательная. Весь. Красивый. -Я... -Юнги дал мне адрес, чтобы я помог сыну. - Не говорит, а чеканит. Расстегнув первую пуговицу рубашки, чтобы было, чем дышать, он делает первый шаг, ступая на чужую территорию, как только Чон послушно отодвигается в сторону, всё ещё не глядя на него. Худые пальцы вцепились в ручку двери, как за спасательный круг, потому что иначе он просто упадёт в обморок, и окончательно...кому нужен обморочный омега? Вот, что проносится в голове у Хосока, который неосознанно распускает свой феромон, обращая на себя ещё больше внимания. Он бы, может, и сказал что-нибудь, кроме задушенного "я", но взгляд обоих устремился в сторону гостевой спальни после протяжного мяуканья и жалобного "папа..." -Я уже иду, кексик! -Я уже иду, лакомка! Это было сказанно одновременно, с диким волнением в сердце, и оба истинных переглянулись на долю секунды, поджав губы. Хосок закрыл входную дверь за Намджуном, выставляя тапки для гостей перед ним, и оба молча направились в сторону Чимина. Что может быть более неловким, чем эта ситуация?! Хоби кажется, будто ничего не может, вот он и застревает в дверях, запустив руки за спину и облокотившись о дверной косяк с замиранием сердца, когда Намджун входит в комнату Чимина, в два шага обойдя постель и сев рядом под ошарашенным взглядом омеги. -П-па? Па...Папа!!!Папуля, ты тут....ты...тут??? - Чимин зарывается носиком пыхтящим в его грудь, утонув в родном объятии, и Намджун воркует ему что-то сладко о том, что его пустил Юнги, и теперь всё будет хорошо. Хосок, чувствуя себя лишним в этой ситуации, тактично прикрывает дверь, доходя до своей комнаты, и входит в ванную, заперев дверь впервые за много лет. Он принимает душ словно в трансе, то и дело поглядывая на дверь, словно Намджун сейчас придёт, и с петель её сорвёт. Ага, мечтать не вредно. Чимин притих довольно скоро: доминант окутал его своим феромоном, даря самый родной уют, и омега уснул, пыхтя и ворочаясь в одеялах, в его медвежьих объятиях. К тому времени, как Чон робко показался в комнате, приняв душ и надев на себя самые балахонистые вещи, которые были в шкафу, Намджун уже крепко обнимал сынишку, что-то ему по-домашнему мурлыча ему в ухо какую-то детскую колыбельную. Улыбаясь клыкасто, Ким чмокнул Чимина в макушку, бесшумно вставая с постели, и подоткнул одеяла со всех сторон, добавив немного холода в градусах кондиционера. -Ему лучше. Просто не надо заходить к нему ближайшие несколько часов, пусть отдыхает, - Намджун слабо улыбается, закрывая дверь в комнату сына, и выдыхает глубоко, делая шаг в сторону гостиной, - Я могу попить воды? Омега безмолвно обходит его, привычной гарцующей походкой танцора доходя до холодильника, и достаёт воду. Переливает в стакан, опустив голову, и не видит, как Намджун щурится, улыбнувшись коротко: в холодильнике стоят контейнеры, сложенные друг на друга, полные еды. На каждом из контейнеров разноцветные стикеры с корявым почерком Мина "пирожок, поешь, я старался для тебя", и аккуратный, с завитушками- Хосока: "ужин лакомки". Выпив воду, Намджун сел за стол, прикусив полную губу, и хмыкнул, прокручивая в пальцах стакан: -Любит его. -Мм. - Хосок краснеет, ёрзая на стуле напротив, и чувствует, что лично для него есть только два варианта сейчас: сдохнуть от стыда или сдохнуть от волнения. -Спасибо, что заботишься о моём сыне. - Намджун несмело ступает на новую тропу, приглядевшись к его худощавым пальцам с колечками, и Хосок сжимает их в кулаки, кивая тихо: -Мгм. -Я...Я не должен был так говорить. Прости меня. - Альфа прожигает его своим драконьим взглядом, и Хосок впервые поднимает голову, показывая повлажневшие глаза и утопая в тех, что напротив, - Я не должен был так говорить. -Всё в п...в порядке. -Нет. Не в порядке. Мы оба чувствуем. Тут, - Ладонь Намджуна опустилась на сердце, и Хосок дёрнул аккуратным носом, отводя взгляд: чувствуют, конечно. Оба чувствуют. - Как ты...чувствуешь себя? Пожав плечами неуверенно, чтобы дать хоть какой-то ответ, Хосок просканировал внешний вид альфы, явно примчавшегося с работы. Не ел. В лучшем случае - с утра. В худшем- со вчерашнего дня. Инстинктивно желая дать комфорт истинному, Хосок обернулся в сторону холодильника, и достал из него продукты, чтобы приготовить ужин. Один из стейков, который остался замаринованным, пришёлся как никогда кстати, и омега, хмыкнув себе под нос, достал его следом за овощами, и направился в сторону газовой плиты. Он знает, что за ним пристально наблюдает одна невероятная пара глаз. Хосок их чувствует, чувствует всем своим телом, и улыбается широко, когда стоит к нему спиной: Намджун оценивает его, как омегу, которому небезразличен его сын. Истинному интересно. Встав со стула, Намджун появляется рядом с ним, прокашливаясь неловко и пальцем указывая на стейк: -Помогу? Омега качает головой, прикусив губу, и Намджун цыкает, осторожно отняв у него мясо, и отложив его в сторону. Развернув удивлённого Чона к себе лицом, доминант порывисто прижимает его к своей груди, в которой сердце бьётся заполошно, и обнимает крепко, словно в титановых тисках, шепча где-то над его головой тихо: -Спасибо тебе...Спасибо, что ты есть. Я...Я виноват. Я не должен был. Просто дай мне шанс, ладно? Просто не отталкивай меня. -На-намджун, я... Намджун.Красиво звучит с его уст. Чертовски красиво звучит. Ким расплывается в улыбке, глухо зарычав ему в ухо, и чувствует, как омега в объятии сжимается до крошечных размеров: сладкое солнышко, которое заботится о его сынишке. Такой домашний и...такой...такой. -Ты не виноват. Юнги сказал мне всё, просто я не хотел слушать. Мне сложно это принять, но Чимин любит его, и я не имею права вклиниваться в истинность своего сына. Я растил его не для этого. Я растил сына не для того, чтобы его разрушить, Хосок. Хосок. Охрипшим от волнения и сбитого дыхания голосом. Омега отпускает страх, и доверчиво льнёт к его груди,не смея обнять поперёк торса доминанта. Намджун огромный, да настолько, что его руки не смогут даже кончиками пальцев встретиться за его спиной, и что это, если не...необъятное счастье? Чон улыбается слабо, устало, кивая ему в грудь, и Намджун шепчет: -Я не знаю, как быть в отношениях. Я слишком долго не был в них, и...Я могу наломать дров. Но я бы хотел попробовать,чтобы...Если ты не против. -Я не...я не против, - Хоби пищит это откуда-то снизу, утопая в медвежьем объятии, и забивает своим феромоном его лёгкие, отключая мозг Намджуна: одуванчик словно залечивает его изнутри, растекаясь по каждой клетке, в то время как собственная медуница придаёт истинному храбрости. Постояв около минуты в той же позе, альфа потянулся к газовой плите, включив одну из конфорок, и шепнул: -Поедим? -Поедим. Да. Приготовление не заняло много времени, но момент, разделённый на двоих, казалось, умножился на трое. Минуты словно растворились вместе с маслом, растопленным на сковороде, а чувства зашкворчали так же, как и опущенный на неё стейк, вспениваясь каждый раз, когда их пальцы соприкасались на каком-либо из продуктов. Когда ужин был уже готов, Хосок переложил всё в тарелки, разрезав стейк напополам, и сел за стол вместе с истинным. -Дай свою тарелку. -Зачем? -Дай сюда, - Намджун тянется за его тарелкой, переставляя местами со своей, и кусает щеку изнутри, стараясь победить волнение в груди, когда омега перед ним мнётся, не находя себе места, - Не делай так больше. Либо поровну, либо я не стану есть. Разве от доминанта ускользнуло бы то, что Хосок положил себе маленький кусок стейка? Вот ещё. Ким Намджун, всю жизнь носившийся с воспитанием сынишки, и его кормлением, безупречно знает еду чуть ли не в граммовке, и точно может определить, что тут не так. А не так тут с самооценкой худенького омеги, который поджимает свои соблазнительные губы, и очаровательно краснеет, кивнув коротко в знак согласия и приступив к ужину. -Течка началась от стресса. - Намджун разрезает на кусочки свой стейк, задумчиво констатируя факт,и Хосок от неожиданности и совершенно спокойного тона выплёвывает воду, которую как раз отпивал, прямо ему в лицо, поперхнувшись. Намджун посмеивается, прочистив салфеткой лицо, в то время как Хосок ощущает острую потребность в том,чтобы тут же , на месте, и умереть от стыда. У него самого, похоже, начнётся течка сейчас от стыда. Альфа совершенно спокойно продолжает ужинать, накалывая на вилку стейк и горошек, и хмурит брови, - Ему помогает твой феромон. Лечебный. Мой помогает только потому, что он с ним всю жизнь знаком. -Я...Я буду рядом с ним всё время. -Не стоит. Чимину нужно время, чтобы принять своё тело и почувствовать изменения в нём. - Ким прожёвывает мясо медленно, изредка встречаясь взглядом с истинным,и объясняя ему базу физиологии, и тот поджимает губы, едва шевеля челюстями и тщательно прожёвывая свою порцию. Намджун настолько растворён в медицине, что даже предположить не может, что разговор о подобном за столом может хоть как-то ввести в ступор истинного омегу, с которым он раньше никогда и не говорил. - Нахождение кого-либо рядом может только усугубить его боли, если он не научится справляться с ними. Тут не сможет помочь никто. Юнги к нему подходить нельзя. -Он не подходит, - Сразу же цепляется за тростиночку, чтобы хоть как-то поддержать разговор, но Намджун и это пропускает мимо ушей, уставившись на свою тарелку с сердечками, и усмехнувшись её детскому принту. -И правильно делает. Я знаю, о чём ты думаешь, Хосок. У моего сына действительно есть проблемы...со здоровьем. Заикание, задержка роста и развития мышц, замкнутость на фоне стресса и...откровенно говоря, Чимини не всегда отвечает за действия, которые выполняет, в полной мере. - Намджун кивнул собственным мыслям, отпив воды из стакана, и выдохнул глубоко, посмотрев на внимательно слушающего Хосока, - Он не активен социально, боится скоплений людей и зачастую поступает импульсивно, сам того не желая, потому что не знает, как иначе справиться с тревожностью. -Он обижен на Юнги и не подходит к нему, - Чон признаётся с мягкой улыбкой, застенчиво вытянув ладонь поближе к мужчине, и Намджун прокашливается тихо, делая шаг навстречу. Положив крупную и тёплую ладонь поверх худых пальцев истинного, он кивает согласно, усмехнувшись с волнением: -Он у меня чувствительный и ранимый. Чимини отойдёт, но пока что, даже лучше, что он его не подпускает. -У Юна болит сердце. -У меня тоже. - Вскинув бровь, Намджун прожёг его взглядом,и омега виновато перевёл взгляд на горошек, рассыпанный по тарелке, - Нет, не отводи взгляд. Это я виноват, а не ты. -Я не мог его остановить в тот день. -Никто бы не смог. - Намджун подушечкой большого пальца оглаживает его ладонь, и рвано выдыхает, - У Чимина никогда не было нужного ему папы. Я бы не смог дать ему то, что может дать папа, это очевидно. Он...Назвал тебя папой, и я понимаю, почему. -Мне было приятно. - Омега меняется в лице, разнеженно глядя в сторону двери в спальню, и Ким улыбается ласково,сжимая его ладонь в своей: -Я рад. Мне...Мне пора, думаю. Не пойми меня неправильно, но я не могу видеть Юнги. Мне надо привыкнуть к этому...всему. -Как ты? - Сидит, хлопает ресничками пушистыми, весь такой худенький, тёплый и домашний. Моложе Намджуна, и неуверенно прикусивший губу. Так и тянет выкрасть из этого дома, и не отпускать. Намджун, похоже, начинает понимать Мина. - Один... -Я не один больше. Крепкие пальцы, сплетённые в замок с тонкими и белыми, говорят достаточно красноречиво о том, что он подразумевает, и Хосок робеет от его уверенности, не особо веря в своё счастье. Дышит через раз, и кивает мелко, сам не понимая, чему именно. -Могу я спросить? -М? -Сколько...Ну...сколько лет? -Тридцать пять. -Но Чимину же... -Семнадцать. Да, он ранний ребёнок, мы тогда...он...Давай не будем об этом? - Намджун не станет говорить о том, что папа Чимина зачал его под воздействием течки, используя Намджуна не более, чем как просто рычаг, помогающий пережить физическую боль. Чего не хватало папе Чимина? Денег. Истинный не угодил ему своим происхождением, но зато Намджун умолял его на коленях первые месяцы беременности не делать аборт. Умолял слёзно, обнимая его за ноги и целуя их, умолял неустанно, чувствуя, что этот ребёнок- его отдушина, его счастье. Не могло быть иначе. Уговорил. Единственное, что получилось у Намджуна в этих отношениях - уговорить истинного. Никакая доминантность не смогла бы сработать на наркомане, который не чувствовал внутреннюю связь под веществами. Не каждый хотел бы вернуться в это болезненное время, даже посредством воспоминаний. Боль прошлого, в котором доминант опускался неоднократно на колени ради сохранения собственного малыша, буквально написана у него на лице. - Он просто ранний малыш. -Ясно. Я...Прости. Мне двадцать семь. -Хорошо. Мне...пора, наверно. Я оставил свой пиджак у него на постели, если вдруг ему станет плохо, он будет чувствовать мой запах рядом. -А может...А Юнги можно свои вещи дать? -Юнги не пахнет, так что в этом сейчас нет смысла. Нахождение Юнги рядом с Чимином только усилит тревожность Чимина сейчас. Он учится признавать своё тело, и нам нельзя его...смущать. Намджун нахмурил брови, выдавив из себя последнее, не желая даже представлять себе, как именно его крошка-цыплёночек мог бы познавать своё тело. Ни один родитель не задумывается об этом, пока не прижмёт время к стенке, честно говоря, и Ким Намджун- не исключение. Хосок, почувствовавший ставший горьковатым осадок феромона, сделал один маленький шаг ему навстречу, застенчиво положив руку к его груди, и прижавшись к ней после с шёпотом: -Я всё сделаю. Я обещаю, что сделаю всё, что могу, для Чимина. -Ты не против, если я...кхм...кхкхм...позвоню, допустим, завтра? Улыбнувшись широко, Хосок замотал головой, ощутив тяжёлую руку на спине, и Намджун промычал что-то обещающее, совершенно смущённый ситуацией, непривыкший в подобному. Он ушёл из дома, разминувшись с Юнги буквально на десять минут, так что, к приходу альфы домой, Хосок лежал на диване гостиной в позе звёздочки, мечтательно уставившись в потолок. -Э, я поздравить с удачным концертом? - Юнги ехидно хихикает, нависнув над лучшим другом, и Хосок резко тянет его на себя, вынудив плюхнуться на диван рядом с собой. Обняв его, Чон практически мурлычет, зажмурившись от счастья: -Он приходил... -Знаю, я звал, - Альфе интересно, как всё прошло, но, судя по лицу Хосока, гадать особо не придётся: лучше, чем хорошо. - Как мой пирожок? -Лучше. - Чон прикусил губу задумчиво, и отогнал потенциально опасную идею подальше от себя:если Намджун сказал нельзя, значит, нельзя. - Намджун сказал, что тебе не стоит заходить к Чимини, потому что он может заволноваться, и произойдёт сбой в течке. -Ясно. - Мин толкнулся языком в щеку, надув по детски губы: опять нельзя. Когда уже ему хоть что-нибудь будет можно по отношению к истинному? Но, раз здоровью может помешать, не стоит рисковать. Юнги подождёт. Полгода же ждал? И ещё подождёт. - Он ел? -Немного. Слопал шоколадку и всё. -Какую? -Да вроде в фиолетовой упаковке, название не пом... -Скоро вернусь. Уставший после концерта, примчавшийся домой сразу же, Мин совершенно спокойно встал с дивана под удивлённый взгляд друга, и дошёл до входной двери, чтобы надеть кроссовки и молча выйти из дома. Вернулся он, между прочим, с целым пакетом шоколада в фиолетовой упаковке, после чего шмыгнул носом, просунув голову в комнату со спящим киттиком, укутанным одеялами, и, налюбовавшись пыхтящим носиком с минуту, прикрыл тихо дверь и отправился в свою спальню,с трудом дыша от растёкшегося по дому сладостью феромона.