***
Ближе к обеду Элеонора решила спуститься в зал. Удостовериться, что всё в порядке и никто не успел накосячить, пока она пребывала в небольшом отчаянии. Надев на себя строгий брючный костюм, поправив причёску и макияж, она вышла из номера и тут же встретилась с Михаилом Джековичем. Тот разговаривал с иностранным гостем, остановившимся в соседнем номере с ней. После короткого разговора, он подбежал к хозяйке отеля и с улыбкой произнес: — Добрый день, Элеонора Андреевна! — Здравствуй, Миша, — без особых эмоций ответила Галанова. — Никаких происшествий за моё отсутствие не произошло? — Да что вы, всё замечательно! Все накормлены, все по номерам расселены. Всё, как всегда. — Твоё «как всегда» меня и напрягает, — фыркнула хозяйка отеля, осматривая коридор. — Я думаю, что нам нужно немного разбавить интерьер. Добавить больше картин на стенах. Больше экспрессии. — Эм, я посмотрю на аукционах и… Точно! — воскликнул управляющий. Эту новость он берёг для нужного случая, как бы невзначай рассказать об этом: — Нагиев с самого утра стоял под дверями. Просил встречи с вами. Что-то говорил, что ему нужно извиниться. Я его хотел было впустить, да парни с охраны сказали, что вы приказали не подпускать его к отелю ближе, чем на пятьсот метров. — Да, Миша, приказала. И если я увижу этого эстрадного чепушилу в своём отеле — я лишу премии тебя, и твоих парней с охраны, — по её тону было понятно, что шутить она не намерена. — Понятно? — Более чем, — отозвался управляющий, но его не отпускала его натура сплетника: — Но он же ваш муж и… — И если ещё раз, я услышу, что кто-то его называет моим мужем, я за себя не ручаюсь, — с этими словами Элеонора отошла от Михаила и последовала к лифту. Случилась ситуация, произошёл взрыв, но для Михаила Джековича, оказалось, ничего не поменялось. Такая же грубость от хозяйки отеля, такой же холод от женщины, к которой он не ровно дышит. «И каждое утро в нашем заведении начинается одинаково…», — пронеслось у управляющего. Он пошёл дальше решать рабочие дела, периодически возвращаясь ко вчерашнему странному вечеру. Как Элеонора выбежала от Виктора явно с заплаканным лицом. Как она смотрела на шефа, когда он без стука ворвался в кабинет. «Вряд ли она тебе плакаться пришла… Не верю», — вспомнились ему свои же слова. Но, сопоставив все факты, вывод образовывается один — она в действительности — пришла к нему, чтобы он её утешил.***
— Я что, ни русским языком говорю? — этот крик Баринов не спутает ни с кем другим. Элеонора Андреевна рвала и метала сначала в зале: вглядывалась в каждую неровность, в каждого сотрудника, дабы придраться и отчитать. И если в зал он не лез, считая, что защищать официантов и обсуживающий персонал в самом отеле — не его обязанность, то когда она дошла до кухни — сдерживаться он был не намерен. — Ты чего свирепствуешь на моей кухне? — вышел из кабинета шеф. Хмурый, настроенный идти до конца. — Витя, твоя кухня находится в моём отеле — это первое. А второе — твой кондитер-самоучка сделал отвратительный бланманже мне, так что я даже не представляю, что он готовит гостям! — возмутилась Галанова, указывая на тарелку с десертом. — Вот! Хочешь, сам убедись! А ты, — она бросила взгляд на нерадивого кондитера, который работал у них уже третий месяц вместо Луи, — уволен. — У нас был договор — только я имею право увольнять людей на кухне, — припомнил Виктор. — Хорошо, — с ехидством произнесла Элеонора, указывая на десерт. — Попробуешь, по достоинству оценишь сей шедевр и сам решишь. Я умываю руки, — на странность: она подняла перед собой две руки, покачала головой и вышла из кухни, оставляя всех в большом изумлении. Обычно перепалки шефа и хозяйки отеля заканчивались криками, угрозами увольнения и прочими нелестными вещами. Но произошедшее — шло врозь прошлым публичным скандалам. — Виктор Петрович, вы нашли какие-то секретные рычаги влияния на Элеонору Андреевну? — удивлённо спросил Федя, подходя к шефу. — Она даже не наорала на вас. «Уволю! Уничтожу». Шеф, что-то не так. Опасайтесь. — Согласна, пап, — закивала головой Катя. — Да угомонитесь вы, — отмахнулся Баринов, пробуя десерт. После первой же ложки было понятно, что Элеонора оказалась права. Есть это возможно только под предлогом пыток. — Дмитрий, вам крайне повезло, что наша всеми любимая начальница сегодня в особо хорошем настроении, и что она вам этот бланманже на голову не надела. Но я не она, я с самого утра на иголках, — в его глазах пронеслось столько ненависти. — Уволен. — Но, шеф, — хотел возразить кондитер. — Я второй раз, — кулак по столу, — повторять не буду! Я давал тебе два шанса и ты их профукал! Парень вновь захотел что-то возразить, но, увидев, как рука Баринова потянулась к тарелке с его неудачным десертом, перехотел. Быстрым шагом последовал в переодевалку, где такой же невезучий человек собирал вещи. — О, а я тебя видел! Мы почти в один день пришли сюда работать, — подметил Дмитрий. — И, кажется, почти в один день уходим, — ухмыльнулся повар Олег. — А тебя-то за что? — За то, что невовремя на бар вышел в форме. Элеонора увидала и… там ещё Спартак этот, — вздохнул повар, собирая пожитки. — А что Спартак? — Да забей, — отмахнулся парень. На этом карьера двух парней в Victor закончилась. А жизнь на кухне продолжалась, кипела. После ухода кондитера, Катя решила поговорить с отцом. Осторожно постучалась в дверь кабинета и вошла, не ожидая ответа. — Пап, может, не стоило так резко принимать решение? Он всего лишь оплошал с одним десертом. А маме дай лишь повод посвирепствовать, — начала девушка, сев напротив отца. — Он неплохой парень. — Катя, он накосячил ни в первый раз. Гости уже жаловались на качество десертов. Твоя мать, как бы странно это не звучало, но права, — задумчиво произнес Виктор. — Да, необычно от тебя такое слышать. А как же твоя любимая фраза: «Элеонора, ты та ещё змея» и так далее по списку, — улыбнулась Катя, качая головой. — Вы, случайно, не в стадии перемирия? — Мы с твоей мамой в стадии всё, как раньше. Просто… Здесь я с ней согласен. И не намерен приносить ресторану за счёт своей упёртости убытки и плохие отзывы. Десерты не основное меню, мелочь, но важная мелочь. И нам нужен профессионал, который знает своё дело, а не этот прохиндей. — И всё-таки подвижки в вашем общении имеются. Уже неплохо, — девушка радовалась тому, что не стала свидетелем их ругани. Очередной. Поэтому и наведалась к отцу. — Подвижки? — с ухмылкой произнес Баринов. — Нет. Просто, видимо, твоей маме надоело со мной ссориться, угрожать, а потом делать вид, что между нами не пробежала очередная чёрная кошка. — А у вас когда-нибудь белая пробегала, или у вас фетиш на чёрных? — Пробегала, но это в прошлом, — выдохнул Виктор и отвел взгляд. — Всё, надо идти работать. Мне ещё десерты говорить вместо этого прохиндея. Они сделали вид, что разговор окончен. Вот фетиш семьи Бариновых — делать вид, что поставлена точка, хотя на самом деле — многоточие, многоточие, многоточие.