***
Наступило утро и всё встало на свои места — кухня работала под грамотным управлением Баринова, а Элеонора проснулась в два часа дня с головной болью. И с решением старательнее обхаживать итальянца, ведь клин клином выбивают — нужно дать сердцу влюбиться в другого, — и так она и поступила. День. Второй. Третий. Хозяйка отеля находила любой повод для встречи. И напрочь откидывала возможность встречи с бывшим мужем. Не ответила на звонки и смс дочери. В глубине души осознавала, что игра затягивает её в пучину, но не было у женщины тормозов — если уж начала, назад дороги нет. И только спустя две недели Рафаэль вошёл в её номер. Две недели обхаживаний оказались успешными. К моменту икс было всё готово заранее: красное платье в пол с большим вырезом на ноге, яркий макияж и парфюм, одурманивающий разум. Она была готова отдаться этому жаркому парню, смести напрочь все мысли о другом мужчине, запретном. — Hai una bella stanza, — Рафаэль сел на диван и с томным взглядом посмотрел на крадущуюся к нему женщину. Она пожирала взглядом, уже без томления. — Si adatta alla mia statura, — сев на его колени, ответила Элеонора. Она провела ноготочками по его щеке и прошептала на ушко: — La proprietaria questo hotel. И итальянец после этих слов кладёт руки на ягодицы женщины. Смотрит в глаза и очаровательно улыбается. Какой куш! Не долго думая, он притягивает её к себе за подбородок и властно целует. Тяжелые вздохи, невнятный шепот и спустя минут десять они валяться на кровать, — не тревожить!***
С головой входит в новые отношения. И кажется, ничто уже не тревожит душу, — не тянет к Баринову, с которым общение сведено до минимума. Каждую ночь она отдаётся молодому итальянцу, чувствует его всем нутром, и мысли не возникает, что может пойти что-то не так. Вот очередное счастье в виде молодца с карими глазами. Снова они в постели после бурного соития лежат и болтают о жизни, о том, как же им прекрасно вместе. — Amore, possiamo andare al karaoke domani? — легко и непринуждённо. — Voglio sentire la tua voce. — Lo senti ogni notte, amore mio, — со смехом ответила Элеонора, поглаживая Рафаэль по груди. — Certo che ci andiamo!***
Раньше Элеонора обожала громкие мероприятия, дым кальянов и безумно громкие разговоры. Танцы до утра входили в обычную жизнь. Но оказавшись в элитном караоке-баре, при первой же минуте захотелось сбежать. Но улыбающийся итальянец по правую руку был рад, осматривался и всё воскликивал: «Questo posto è bellissimo!». Наплевала на собственный дискомфорт, кивала головой и с натянутой улыбкой смотрела на мужчину. Пару раз с утра на телефон Галановой поступали звонки от Баринова. Но она скидывала их. Каждый раз говорила себе: «Если было бы что-то важное, пришёл бы или отослал Джековича». Но шеф не приходил. Звонок за звонком, и всё пусто.Sve bi' da dam za ta dva crna oka Ja bih na dar taj osmeh iz Maroka Ne dišem, Sahara oči ten mi para A tvoj je san ova zelenooka
Zelenooka — Sanja Vucic
Пара села за забронированный заранее стол и принялась болтать, но обстановка была давящей и совсем не подходящей для Галановой. Раздражало буквально всё, отвлекало и приводило в состояние нервоза. А ещё больше раздражали взгляды молодых девушек на её спутника, который своих глаз от них тоже не отводил. Когда началось шоу, громкая музыка окончательно начала выводить Элеонору из строя. — Amore mio, vado al bagno delle donne per un po', — Элеонора оставила короткий поцелуй на щеке Рафаэля и ринулась в сторону туалета. А мужчина времени решил зря не терять, отвечал на все похотливые взгляды, подмигивал. Оказавшись в дамской комнате, Элеонора облокотилась о раковину и посмотрелась в зеркало. «И какой чёрт меня дернул?», — задавалась вопросом женщина. Чтобы угодить. Чтобы её мальчишка не убежал раньше времени. Ей нравилось его внимание; то, как он старался доставить ей удовольствие в постели. И пусть всё это было лишь на время, — ей нравилось, что он вытравлял мысль о Баринове. И снова звонок от него. Сбрасывает вновь. Собирается с мыслями и возвращается в зал. Она замечает тут же похотливые взгляды на молодых девчонок от своего Рафаэля. Ему нравится обстановка, чувствует себя альфа-самцом. И будь он не с ней, уже кого-то да подцепил. Хотя, останься она в туалете ещё минут десять, и какая-нибудь девчонку уже бы и подсела. Элеонора ухмыляется и осторожно идёт к столику, но замирает, когда к Рафаэлю подсаживается девушка с ярко рыжими волосами. Они начинают беседу, такую громкую, что доносится и до Галановой. «Why not? Today sitting alone, bored», — девушка касается плеча итальянца, вальяжно, и он позволяет. «I’m not alone tonight, darling», — тут же чуть тише произносит мужчина и проводит рукой по её колену. И в этот момент Галанова ухмыляется и подходит к столику. Размеренной походкой, без желания как-то задеть и поставить на колени. — Не помешаю? — она садится напротив диванчика, на котором сидят Рафаэль с незнакомкой. Всё с той же ухмылкой наблюдает за реакцией рыжеволосой девушки. А та с опаской смотрит на неё и чуть отсаживается от итальянца. — Posso andare? — Amore, è tutto uno equivoco, — попытался отмахнуться Рафаэль. И вот уже его рука пытается дотянуться до руки Галановой, но та без секунды раздумия отмахивается и встаёт с места. — Ci conosciamo da molto! — Continuate a conoscervi. Rimettete la maniglia sul piede, — рассмеялась Элеонора, положив на стол тысячу евро. — Per il lavoro svolto, piccolo. Она, не раздумывая и не обращая внимания на попытки Рафаэля её остановить, вышла из караоке. Нараспашку в своей полушубке, Галанова вдыхала свежий воздух и даже радовалась, что так всё закончилось. Находиться в душном, пропитанном кальянным дымом помещение, было невозможно. В очередной раз поступает звонок от Баринова. — Ну что тебе? — произносит Элеонора прежде, чем ответить на звонок. — Баринов, вот какого чёрта? — Эль, что за детский сад? Почему ты не берёшь трубку?! — прокричал шеф. По голову было понятно — злится. И, кажется, беспокоится. — Я полдня тебе звоню! — Допустим, — отвечает спокойно Галанова, и решает немного прогуляться по ночному городу. Прогулка в никуда. — Дозвонился, поздравляю! А теперь, чего ты хотел? — Почему ты не брала трубку?! Катя уже больше недели до тебя достучаться не может! Пропадаешь черти где! Когда ты уже начнёшь думать не только о себе! — его выводило её спокойствие, её напыщенность. И скрывать недовольство уже не было сил. — Это всё? Ты звонишь, получается, не по рабочему вопросу? Получается, я могу класть трубку, — почти без эмоций отвечает Галанова. — Эль, что происходит? — после тяжелого вздоха спрашивает Баринов. За короткое время романа Элеоноры с Рафаэлем Баринов не появлялся на её горизонте. Наблюдал издалека, говорил себе, что она имеет право жить, как хочется; быть с кем хочется. Но не смотря на разумные рассуждения, он боялся, что она обожжётся. — Ничего не происходит, Баринов. У нас с тобой сугубо рабочие отношения. По работе — всё складно: ты работаешь, получаешь зарплату, а я предоставляю тебе эту работу и эту зарплату. Мы с тобой состоим в отношения работодатель-подчинённый. Таки да? Таки да, — почти на одном дыхании произносит Галанова, шагая по безлюдной улице. — Эль, прекращай быть стервой. Я прекрасно понимаю, что ты у нас гордая и властная баба. Всё должно быть по-твоему, но… Почему с тобой всегда так сложно? — уже без крика. — А было бы проще, если бы мы с тобой переспали тогда у меня в номере? Или нет, было бы проще, если бы мы с тобой совокупились в твоём кабинете? — женщина улыбается, едва сдерживая порыв разреветься. — Я бы вновь чувствовала себя последней дрянью, как тогда… когда изменила тебе с официантом, имени которого я даже не помню! Но той стороне трубки повисло молчание. — Ну, чего молчишь? — Думаю, — отзывается Виктор. — Я стал очень часто о тебе думать. И меня это пугает. Эль, ответь хотя бы дочери. Ладно я, — и он хочет договорить, но его перебивает Элеонора на полуслове, ибо молчать окончательно надоело: — Витя, приедь за мной.***
И он приезжает. Молча открывает дверь машины, головой кивая: «Садись». Так же молча она садится, пристёгивается. — Куда? — наконец-таки разрывает тишину Баринов, садясь за руль. — Не знаю, — пожимает плечами. — В отель? — предлагает шеф, трогаясь с места. — Ладно, отвези меня лучше домой, — Элеонора тяжело вздыхает и прикрывает глаза. — И где у тебя сейчас дом? — Там, откуда ты ушел двадцать лет назад.