Масти

      Тёмные масти любят контроль. Почему-то именно эта фраза приходила на ум, когда Николь видела острый профиль адвоката и её растянувшиеся в улыбке победителя ярко накрашенные губы.       «Ну, любят и любят. Подумаешь. Никто же не говорил, что это взаимно, — мысленно успокаивала себя девушка, наблюдая со стороны, как её протеже разносили в пух и прах, — красные, вон, вообще хаосу подчиняются. Стало ли им от этого хуже?..»       Гулкий удар судейского молотка, прозвучавший настолько резкого, что ушедшая в свои мысли Николь вздрогнула, известил об окончании заседания. Клео с неизменным самодовольством на лице собрала документы в стопку, стукнула её о край стола, выравнивая, и закинула в дипломат.       — Это ещё не конец. Апелляция будет подана в кратчайшие сроки. Если возмездие не настигает преступников, люди начинают жить по законам джунглей, — хоть Итигацу и говорил спокойно, Николь ясно видела то нервное напряжение, которое он прятал. Немыслимым образом оно доносилось до самой девушки, подогревая желание наорать на кого-нибудь. Кажется, нервозность передавалась воздушно-капельным путём       — Я вас полностью поддерживаю, — хлопнула в ладоши Клео, специально переключая на себя внимание ещё не разошедшихся людей, — думаю в этом случае наша дорогая сержант соизволит найти хоть какие-то доказательства вины моего клиента. Исключая косвенные, конечно же.       Острый взгляд синих глаз словно окатил ледяной водой, вызывая на душе скребущее чувство злости. Николь старалась сделать всё. Действительно старалась сделать всё: предоставила все возможные документы, даже те, на которые разрешение должно было прийти только завтра, заполучила необходимые улики и рабочие версии мотивов, даже рассказала Итигацу о методах Клео, которые та использует на судах, чтобы склонить в свою сторону присяжных… И всё ради чего? Чтобы вновь вернуться в исходную точку?       — Это не конец, — буркнула Николь, проходя мимо довольной своей победой девушки.       — Я это уже слышала, — негромко настолько, чтобы её понял лишь конкретный человек, ответила Клео, — как насчёт чашки кофе? Я угощаю.       Стук каблуков позади заглушал чужую речь, но Николь не нужно было быть провидцем, чтобы понять. В конце концов, ничего не менялось.       — Сейчас кофе. А потом, что? К тебе «снимать стресс»? Второй раз уже на неделе, — проворчала она, накидывая на плечи твидовое пальто.       — Стресса нынче много, — пространно произнесла Клео, удивительным образом, не уступая убегающей от неё сержанту в скорости.       — Ты один сплошной стресс, — озлобленно фыркнула Николь. Понимание того, что очередного преступника в скором времени освободят из-под стражи, сильно било по моральному равновесию. Как его там звали? Кажется, Мим? Или это было всего лишь прозвище, кодовое имя для работы в преступном мире? Николь копала на этого «уличного артиста» достаточно долго и упорно, но так и не запомнила реального имени. Послужной список Мима интересовал её куда больше: похищения, дача ложных показаний и бесчисленное число избавления от трупов. По его показаниям нашли тела шестерых пропавших без вести полгода назад, троих со сроком в год и ещё дюжину неопознанных из-за разложения. Но Николь нутром чуяла — это лишь верхушка айсберга. Оставлять Мима на свободе нельзя было ни при каких обстоятельствах.       Чужие громкие шаги отвлекали от мыслей о произошедшем. Николь внезапно вспомнила, что вместо того, чтобы обговорить детали дела со своим клиентом, адвокат сразу последовала за ней. Это вызвало непрошенную ухмылку.       — Ты к себе в участок? — мягко поинтересовалась Клео, когда обе девушки оказались на парковке, — мне по пути…       — Подбросишь? — обрывая эту витиеватую речь, спросила Николь, уже прекрасно зная ответ. Клео улыбнулась, жестом приглашая к разблокированным дверям машины. Сержант помнила, как неохотно синеволосая девушка разговаривала в бытовой обстановке и какой убедительно-изворотливой становилась во время заседаний, словно где-то внутри срабатывал переключатель. И иногда… ну, ладно, всегда, ей хотелось, чтобы кто-то сразу отключал эту способность Клео после судов. Слишком убаюкивающе-извиняющееся звучала её речь. Слишком легко она усыпляла бдительность сержанта. Слишком часто Николь на это велась.       — Как тебе удаётся? — внезапно решилась она.       — Удается… что? — Клео бросила на пассажирку беглый взгляд не отвлекаясь от дороги.       — Убеждать их. Не помню ни одного твоего проигранного дела, — пояснила Николь, — ты же берёшься за всё подряд, главное, чтобы предложили побольше. Я даже не уверена, рассматриваешь ли ты дела до заседаний…       — Интуиция.       — Ин… туиция? Ты вообще о чём?       — О рассмотрении дел. Я берусь только за те случаи, когда чувствую, что оно того стоит.       — И это работает?       — «Не помню ни одного проигранного дела» — разве не твои слова?       — Допустим. А уголовный кодекс, улики, мотивы… Оно для тебя пустой звук, что ли?       — Я этого не говорила.       — Но подумала.       — Хм… Знаешь, даже спорить не буду. Возможно, ты и права, интуиция на первом месте. Будем считать, что это мой врождённый талант, если тебе так удобнее. Не всем необходимо прибегать к устаревшим методикам допроса, чтобы добиться того, чего нужно, — Клео притормозила на стоянке, обернувшись на соседку по салону, — но твои экспериментальные методы мне нравятся. Я хотела бы посмотреть на них воочию, а не вылавливать слухи.       — Много хочешь, — нарочно хлопнув дверью буркнула Николь. По щекам растёкся неловкий румянец от комплемента. Почему-то внутреннее я уговаривало не оставлять всё так.       — Я не люблю показывать неоконченные исследования, — зачем-то начала оправдываться Николь, повернувшись спиной к Клео, будучи даже не до конца уверенной, слышат ли её вообще, — хочешь узнать — дождись результата… Встретимся на том же месте? — не выдержав, она обернулась, натыкаясь на заинтересованный взгляд аметистовый глаз, — мне, в общем то, даже нравится вступать с тобой в спор.       Вечер прокатился по остаткам сил девушки, словно асфальтоукладчик: отчёт о заседании, предписания из прокурорского отдела и много, очень много немого недовольства от начальника. Чувствуя на себе гнетущий взгляд даже через пару толстых линз, девушка лишь думала о том, кто вообще готовит вечно мрачному Куромаку домашние обеды и насколько же этому человеку не повезло. Отчёт из-под шариковой ручки, как назло, не шёл.       В конце дня Николь чуть ли не на крыльях вылетала из душного здания. Очаровательно милое кафе, с изображением синабонов на вывеске так и манившее своей спокойной атмосферой, оказалось закрыто. Табличка на двери ясно давала понять, что рабочий день официально закончился уже как десять минут назад. Но Николь не была бы Николь, если бы не искала другие выходы. А в данном случае, входы.       «Не существует в мире той вещи, что окончательно испортит этот день. Ничто не лишит меня эклеров!» — думала сержант, пробираясь окольными путями к дверям персонала. Небольшой закуток перед входом для персонала был перегорожен, видимо не очень вписавшимся в импровизированную парковку, грузовиком.       — Четыре килограмма клубники, девять литров сливок… — высчитывал весёлый мужской голос.       — Собираемся вводить в меню парфе, — пояснил мягкий женский, в котором Николь мгновенно распознала владельцу кафе. Этот мелодичный тембр действовал как лампочка для мотылька, своим ярким указателем помогая найти путь. Вихляя между стеной и грузовиком, Николь пробиралась к источнику звука.       Внезапно девушку ухватила за локоть цепкая ладонь, увлекая к тёмной стене.       — Чшшш… — зашипела Клео, для наглядности прикладывая палец к губам. В вечерних тенях её глаза сияли сапфирами, завораживая настолько, что Николь не успела толком возмутиться.       — Меня всё беспокоит вопрос, — чужой разговор внезапно прорезал хмурый, но не менее знакомый голос, — это у вас какой-то особый дресс-код? Что не смотрю, в персонале одни блондины. Ещё и поставщик какой же…       — Ха-ха, а я и не замечал, — весело отозвался мужчина, — похоже, мисс Хелен предпочитает себе подобных в окружении. Эх, надо было с собой Франса привезти для полноты картины. Такой финансист под дресс-код точно подошёл бы.       — Не говорите глупостей, мистер Феликс, это просто совпадение, — отмахнулась Хелен, — и я прекрасно справляюсь с расчётами сама. Благодарю.       — Зато я знаю, с чем вы точно не всегда справляетесь, — не теряя добродушных интонаций продолжал Феликс.       — Это с чем же? — посторонний женский голос прозвучал почти угрожающе, словно вступаясь за владелицу кафе.       — С наплывом клиентов, я полагаю. Мы ведь уже закрылись, а они всё равно приходят, — успокаивающе ответила Хелен и, скрипнув подошвой туфель, судя по голосу, развернулась прямиком к укрытию двух подслушивающих девушек, — мисс Эмма, впустите их, пожалуйста, через главный вход. На кухне остались тыквенные кексы. Я скоро закончу и к вам присоединюсь.       Звук удаляющихся шагов потонул в очередном списке продуктов. Клео отлипла от стены, увлекая Николь за собой из теней переулочка.       — Так и думала, что нас заметят, — растирая локоть, за который её удерживали на месте, проворчала сержант.       — Соглашусь. Это был очевидный исход, — кивнула Клео. От этой общности по спине пробежались мурашки. Всё-таки лестно, когда с тобой соглашаются. Полумрак обычно светлого помещения навевал какую-то приятную меланхолию. Ничего кроме воды Эмма своим знакомым предложить не смогла, поэтому запивать кексы приходилось чем подали.       — Давно мы так втроём не сидели, — хмыкнула Клео, пригубив воду. Николь буркнула в ответ что-то одобрительное, пережёвывая выпечку. Сладкое, но не приторное тесто таяло на языке, отдавая обволакивающими нотами тыквы. Всё-таки повара в «Сорбете» были хороши.       — Ага. Уже и не помню почему, — ответила Эмма, тоже откусывая тыквенный кекс.       — Не ожидала, что вы с Хелен окажетесь в таких… тесных отношениях, — продолжала Клео, — без обид, но ты не похожа на того, кто желает погрязнуть в романтике. Мне даже интересно, как так вышло.       — Эй, с чего такие заявления? Может они не встречаются, — фыркнула Николь.       — Сомневаюсь. Ты же знаешь Хелен. Она слишком подозрительна, чтобы пускать на кухню тех, кому не доверяет. Значит тут два варианта: заслуженное годами доверие, либо человек ей настолько сильно нравится, что она забывает о безопасности, — слова Клео звучали почти разумно. Почти…       — А не маловато улик для таких предположений? — не уступала Николь.       — Это вы мне скажите, мисс сержант, — махнула рукой Клео, словно передавая рыжеволосой девушке эстафету. Николь хмыкнула и развернулась к Эмме, обдавая её пронзительным взглядом сквозь очки.       — Теперь я вспомнила, почему перестала к вам подсаживаться, — пробурчала Эмма, но её благополучно проигнорировали. Николь старательно выискивала взглядом опровержение чужой гипотезы, но пока получалось наоборот. В ухе непривычной белизной сияла жемчужная серёжка, явно выбивающаяся из стиля юной революционерки. На шее из-под чёкера выглядывал ещё не полностью сошедший синяк, судя по следу, оставленный зубами. Отсутствие привычной взвинченности, сопровождавшее эту личности, заметилось не сразу, отражаясь в уверенных движениях.       — Хм… — протянула Николь, — вынуждена принять вашу сторону, мисс адвокат. Но теперь меня распирает любопытство, как это вообще вышло?       — И какая часть Хелен тебе нравится больше всего? — поддержала Клео.       — Дай угадаю… — хмыкнула Николь, прикрыв глаза и выводя руками крутящие жесты, словно при гадании, — это явно ни характер, ни род деятельности, ни стиль, хм… Лицо?       — Полагаю то, что ниже, вызывает больший интерес, — Клео хихикнула в кулак, вызывая и у Николь непрошенную улыбку.       — Так всё, я пошла, — Эмма поднялась со стула, — в своей личной жизни вас двоих я наблюдать не желаю.       — Да ладно, не заводись, — сдерживая рвущийся наружу смешок, произнесла Николь, — давайте тогда сменим тему…       — У нас сегодня был суд, — протянула Клео, на что сержант лишь насупилась. Настроение Эмме уже испортили. Видимо, теперь в расход пошло её.       — Даже гадать не буду, кто выиграл, — хмыкнула Эмма, выпивая остатки воды из стакана. Клео лишь ухмыльнулась на это заявление.       — Чего лыбишься, — буркнула Николь, — И тебе не стыдно? Ты же понимаешь, что для нас это был хороший шанс закончить всё?       — Понимаю, — куда-то в сторону произнесла Клео.       — Тогда зачем вставляешь палки в колёса правосудия?       — Это моя работа.       Такой простой и логичный ответ жутко бесил. Николь почти физически чувствовала, как внутри всё клокочет от негодования. Приходилось контролировать себя. Эмма, конечно, в их разборки предусмотрительно не вмешивалась, но всё равно терять перед ней самоконтроль очень не хотелось.       — Работа? — процедила Николь сквозь зубы, — вытаскивать преступников из плачущего по ним карцера?       — Я никого не «вытаскиваю», а лишь обеспечиваю защиту юридических прав моих клиентов, — спокойный тон Клео почему-то действовал как красная тряпка на быка, — не моя вина, что предоставленные прокурором улики оказались косвенными. И вы знаете это лучше меня.       — Всё было очевидно, от связей до мотива. Его шайка устранила последнего свидетеля, а подкупные люди зачистил место преступления и документацию музеев…       — Это всего лишь ваши домыслы… Вас и Итигацу. И, что-то мне подсказывает, в большей степени его.       — Устранили свидетеля? — внезапно подала голос Эмма, — кого, если не секрет?       — Нам не стоит разглашать такие сведения…       — Чарли Батлер, — оборвала речь адвоката Николь, — уличный художник. Говорил, что у него есть какой-то компромат на Пиковых и собирался его обнародовать в день суда, но исчез. На связь не выходит. Вероятнее всего, убит…       — И ни одного доказательства того, что это сделал мой клиент, — закончила за девушкой Клео. Николь насупилась ещё больше. Чужие слова неприятно кололи эмоциональную составляющую сознания правдивостью.       — Хватит так снисходительно улыбаться, — пробурчала она, — тебе от этого ни горячо, ни холодно, а мне пришлось выкручиваться перед шефом. Объяснительные писать. Я же, фактически, та с кем Батлер общался в последний раз до исчезновения…       — Хм, теперь понятно, почему он сюда больше не заходит, — хмыкнула Эмма, словно ставя точку в не самой приятной беседе.       В машине было душно, несмотря на включённый кондиционер. Влажный воздух улицы обволакивал кожу липкой плёнкой, оседая в лёгких тяжестью. Но в остальном, было удивительно спокойно. Клео вела машину аккуратно, сосредоточенно следя за дорогой. Из магнитолы доносились приятные египетские мотивы, создавая почти умиротворяющую атмосферу. Девушка на сиденье напротив, своим профилем в тусклых огнях ночного города, сейчас почему-то напоминала Николь царицу древней песчаной страны.       «Не хотела бы я, чтобы эта машина стала нашим саркофагом,» — мысленно отметила сержант.       — Что? — негромко поинтересовалась Клео.       — Ничего, — буркнула Николь, — мысли в слух.       Внутри всё продолжало шевелиться недовольство, вцепляясь острыми зубками в нервную систему, не позволяя спокойно сидеть на месте. Хотелось выплеснуть её куда-нибудь или на кого-нибудь, обрушившись праведным монологом. Но основная тема была закрыта ещё до поездки, а придираться к мелочам не хотелось, поэтому Николь начала вспоминать химические формулы, мысленно образуя из окружающих элементов сложные соединения. Это маленькое увлечение, нашедшее её ещё в старших классах, помогало расслабиться, погружаясь в привычное русло. Но не сегодня. Внутри всё продолжало скручиваться от давящего чувства несправедливости этого мира.       — Дождь пошёл, — констатировала Клео, останавливая машину на парковке, — зонта нет. Можем переждать здесь или пробежаться до дома. Что выбираешь?       Насмешливость во взгляде глаз цвета сумеречного неба только сильнее накаляло раздражение. Хитрая улыбка и непривычно яркая помада, которую так хотелось стереть, заставляли сердце яростно отбивать стук об рёбра. Казалось, что это взбешённое состояние достигло своего предела, выливаясь в…       Чужая помада ощущалась какой-то маслянистой на вкус. Язык Клео почти яростно извивался, словно стараясь вытолкнуть нечто чужеродное изо рта, но это лишь подливало масла в огонь. Николь за ворот рубашки притянула Клео к себе, не позволяя вырваться, даже несмотря на впившуюся в переносицу оправу собственных очков. Отлипла от неё на секунду, чтобы сделать судорожный вздох, и вновь яростно припала к, раскрасневшимся уже не от краски, губам. Раздражение нашло свой выход в судорожно сжимавших дорогую ткань синего пиджака пальцах, в покалывающих ощущениях от поцелуя, в сворачивающемся в животе клубке, сладко тянущем ниже.       — Ай!       Сложно было сказать, чужой возглас немного отрезвил, возвращая в реальность или болезненный укус в уголок губ. Николь приподнялась на локтях, разглядывая недовольную девушку под собой. Алый румянец, растекшийся по щекам к шее и зоне декольте, выглядывающей из-под расстегнувшейся в процессе рубашки, приманивал взгляд. Разметавшиеся синие волосы, обычно уложенные волосок к волоску, сейчас прилипали к мокрому стеклу.       — Больно, — нахмурились Клео, дёрнувшись под сержантом, видимо, стараясь опереться на руки. Николь только сейчас поняла, что в порыве не то страсти, не то раздражения, впечатала девушку затылком в дверцу машины.       — Если так не терпится, то устроим пробежку под дождём, — хмыкнула адвокат, потянувшись к кнопке разблокировки дверей, но её руку перехватили на пол пути.       — Мне слишком не терпится, — особенно выделяя «слишком», ответила Николь. Сердце продолжало скакать в бешеном ритме, влажный воздух сдавливал лёгкие, а в голове была полная неразбериха. Но одно Николь точно понимала — ей необходимо всё выплеснуть, чтобы просто не взорваться. Прямо сейчас.       Видимо, Клео поняла её без слов. По крайней мере, снисходительный взгляд и закатывание глаз (как же бесит) говорило именно об этом.       — У меня не откидываются сидения, — вновь игриво улыбнувшись, произнесла она, — сможешь перебраться назад?       На заднем сидении было не очень удобно. Затылок упирался в выпуклость двери, ноги едва помещались в салоне, но всё это совершенно не волновало, пока Клео вжимая её в обивку, целовала как в последний раз. Поцелуи резкие, почти колючие, ощущались на щеках, показавшейся из-под ворота водолазки шеи. Кожа под чужими губами горела, словно обожжённая. А может и не «словно». Николь почти физически чувствовала, как собственное тело плавилось в чужих руках.       Девушка вздрогнула, когда обнажённую кожу груди обдало дождливой прохладой. Клео бесцеремонно задрала её водолазку прямо с нижним бельём, обхватывая чувствительный сосок губами. Внутри всё сжалось от резкого удовольствия. Николь чувствовала, как внизу живота предательски намокает, увеличивая чувствительность. Она неосознанно сжала чужие плечи, не совсем понимая, куда вообще деть руки.       — Ты правда хочешь сделать это здесь? — внезапный вопрос поставил в тупик, возвращая привычное раздражение.       — Почему ты спрашиваешь это сейчас? — фыркнула Николь. Внутри всё горело, требуя разрядки.       — Просто, я дома продезинфицировала наши игрушки и… Тебе же понравится тот вакуумный стимулятор. Не уверена, что смогу его превзойти…       Николь почти впилась в чужой загривок, обрывая чужую речь своими губами. Как же её бесили все эти сомнения, посещающие голову Клео всегда так не вовремя. И как же она любила, когда переключатель её девушки безотказно срабатывал, переходя со «слишком много думающей» на «развратную» версию. Прохладные пальчики, скользнувшие под резинку трусиков, полностью оправдывали ожидания. Клео всегда отличалась нежными прикосновениями, трогая так, чтобы доставить максимально удовольствия. Заботилась о комфорте Николь с таким трепетом, что та иногда просто не понимала, за что её вообще так любят.       Она неосознанно сжалась, чувствуя первое проникновение. Это трение о чувствительные стенки доводило до экстаза, заставляя внутренности непроизвольно сокращаться. Николь сжала плотнее губы, стараясь не подавать лишний раз голоса. Всё-таки они были в почти общественном месте. Нет никакой гарантии, что какой-нибудь любопытный сосед не возжелает заглянуть в подозрительную машину. Хотя сдерживаться было всё сложнее. Чувствительную грудь осыпали поцелуями, играясь с напряжёнными сосками. От движений пальцев внутри потряхивало. Особенно, когда Клео двигалась быстрее, чуть раздвигая и надавливая на сокращающиеся стеночки. Даже хлюпающие звуки её действий возбуждали.       Тело подрагивало, бессознательно двигая бёдрами ощущая приближающийся оргазм. В такие моменты накатывающего наслаждения так хотелось сделать что-то и для Клео, хотя она никогда не настаивала. Николь изогнулась, притягивая девушку к себе, припадая к чужим губам. Собственные стоны потонули в поцелуе, пока тело трясло в оргазменной неге.       Отдышавшись, Николь перевернулась в вертикальное положение, усаживаясь на кресло нормально. В ногах ощущалась слабость. Нижнее бельё неприятно прилипало к телу. Хотелось от него поскорее избавиться. Даже если ради этого пришлось бы бежать под дождём. С этими мыслями Николь обернулась к своей спутнице.       — В чём дело?       — Что? — озадаченно произнесла Клео.       — Не строй из себя дурочка. Тебе не идёт, — хмыкнула Николь, — я этот твой взгляд из тысячи узнаю. Что случилось? Проблемы на работе?       — Нет, — после секундного молчания ответила Клео, — просто думаю, когда ты решишь закончить этот эксперимент.       — Какой из?       — Этот. Состоящий из би-любопытства.       — Че-чего?       — У тебя же до меня только парни были. Ты ведь всё равно уйдёшь к своему шефу. Мне просто хотелось понять…       — Чего?! — уже откровенно возмутилась Николь, — с какой стати мне бросать тебя ради влюблённого в работу чела? Это даже звучит жутко. Ты же, вроде, умная. С чего вообще в твоей голове зародился такой абсурд?       — Но, ты всегда говоришь о нём. Ни одна наша встреча без упоминания комиссара не обходится, — поджав губы, произнесла Клео. До этого яркая помада почти стёрлась, напоминая о себе лишь красными разводами и делая девушку моложе лет на пять.       — А кому мне ещё жаловаться на работу и шефа, в частности, как не своему самому близкому человеку, а? — хмыкнула Николь, удобно разместив голову на чужом плече. С этого ракурса профиль Клео выглядел невероятно красивым. Особенно с этим возбуждённым румянцем на щеках и стеснительно спрятанным взглядом.       — Дождь закончился, — видимо пытаясь сменить тему, неуверенно произнесла адвокат.       — Отлично, — хмыкнула Николь, проведя пальчиком по мгновенно напрягшейся внутренней стороне бедра девушки, — будем снимать стресс всю ночь.       — Обещаю использовать всё что ты любишь, — опаляя дыханием чувствительную ушную раковинку, прошептала Клео, заставляя покрыться мурашками от интимности атмосферы, — я как раз купила ту разогревающую смазку, которую ты хотела попробовать.       Жаль, но смущённая Клео уступила место уверенной. Тёмные масти любят контроль. И с этим приходилось мириться.       Николь улыбнулась, чувствуя, как узел возбуждения вновь скручивается внизу живота, просясь излить накопившуюся страсть. И с этим тоже приходилось мириться. Ведь красные масти подчиняются хаосу.