В целом нечто странное (или Уэнсдей-мультиверс)

Возвращение в Офелия-холл прошло без происшествий и неожиданных встреч. Несмотря на отсутствие комендантского часа во время каникул, большинство из немногих студентов, решивших провести весенние каникулы в Неверморе, казалось, придерживались обычного расписания академии. Когда они подошли к дверям своей комнаты, то услышали приглушённые голоса по ту сторону, предполагающие какой-то оживлённый разговор. И снова Уэнсдей первой открыла дверь и переступила порог, за ней последовали Энид и Нидлер. Но именно Энид первой ахнула от удивления при виде сцены, представшей перед их глазами. Все её мягкие игрушки, расположенные своего рода полукругом, как если бы они были ассистентами в амфитеатре или классной комнате, окружили Фрайдей, которая, прикрыв лицо хирургической маской, принялась втыкать вязальную спицу в мордочку очаровательного плюшевого кролика. Ву и Вещь сидели на кровати Уэнсдей, с интересом наблюдая за происходящим. — Боже, это навевает воспоминания, — сказала Уэнсдей. Фрайдей подняла голову, всё ещё высоко держа иглу. Она сняла маску, демонстрируя яркую улыбку, и, схватив мягкую игрушку, всё ещё с иголками, воткнутыми вокруг глаз, побежала к новоприбывшим. — Уэнсдей! Мисс Энид! Смотрите! Ву научила меня делать акупунктуру глаз, чтобы у мягких игрушек не болела голова. — Радости лоботомии, — пробормотала Ву, прежде чем её заставили замолчать несколько нежных прикосновений Вещи к её локтю. Энид взяла плюшевого кролика, предложенного Фрайдей. Конечно же, полдюжины иголок вонзились в мордочку игрушки вокруг глаз-пуговиц. Энид это напомнило персонажа из определённого фильма ужасов. — Уэнс, какого черта…? — пробормотала ошеломлённая волчица, слегка наклонившись к своей девушке. — Будь благодарна, что она не обезглавила их. — Я не думала, что она это сделает, по сравнению с тобой она такая… такая весёлая… — Весёлый или нет, Аддамс — это Аддамс. Краткий обмен репликами был прерван неожиданно неуверенным голосом Фрайдей: — Мисс Энид? Энид опустила глаза. Фрайдей смотрела на неё с ожидающим и несколько обеспокоенным выражением лица. Неуверенное выражение лица ребенка, который, несмотря на все её усилия и волю, боялся, что сделал что-то не так, видя реакцию взрослых. Энид мгновенно узнала его. За долгие годы оно не раз появлялось на её собственном лице. Энид осторожно присела на корточки перед Фрайдей и сделала жест, поднеся плюшевого кролика поближе к уху, как будто он что-то шептал ей. — Ммм, значит, это правда. Похоже, у мистера Скиппи была ужасная мигрень, и иглы очень помогли, — сказала Энид с улыбкой. Лицо Фрайдей снова посветлело. — Тебе понравилось? Я уже прооперировала нескольких других, — сказала Фрайдей. — И они, конечно, чувствуют себя просто великолепно, малышка, — ответила Энид, когда из чистого порыва начала нежно гладить девочку по голове, ероша её волосы. Фрайдей хихикнула. Ву наблюдала за сценой, слегка нахмурившись. — Тошнотворно. Вещь ещё несколько раз легонько постучал её по руке, привлекая внимание, прежде чем продолжить говорить с помощью другой серии жестов. — Нет, я не испытываю облегчения, — отрицала Ву, хотя, судя по тому, как Вещь двигался, словно сдерживая смех, он, похоже, не совсем ей поверил. Со своей стороны, Уэнсдей просто молча наблюдала за происходящим. Сама того не осознавая, обычно суровое лицо расслабилось, и на губах начал появляться лёгкий изгиб в виде предательской улыбки, полной нежности. Момент был прерван новым голосом, который немедленно привлек внимание Ву и Фрайдей. — Очаровательно, — сказала Нидлер. Ученая Аддамс, казалось, извлекла откуда-то маленькое чёрное устройство, что-то вроде диктофона: — Я являюсь свидетелем эмпирического доказательства новых множественных итераций моей личности. Объект B отличается удивительно яркой окраской. Напоминает мне твою старую одежду, Паркер. Или одежду близнецов. Объект C имеет больше сходства с объектом A и со мной, хотя выражение её лица предполагает уровень агрессии, который до сих пор наблюдался только у членов моей семьи, выращенных на диете, богатой личинками мух. Потребуется дальнейшее наблюдение. — Ещё одна! — радостно воскликнула Фрайдей. — Святые угодники, — пробормотала Ву невозмутимым тоном. — Ты часто произносишь слово «очаровательно», — заметила Энид. — Похоже, пришло время для официальной презентации. В этой реальности мне присвоили имя Нидлер. — Я здесь Фрайдей! И это Ву! — сказала Фрайдей, указывая на себя и другую версию мультивселенной Аддамс. Ву просто отсалютовала почти незаметным подёргиванием брови. Энид пришла к выводу, что для Нидлер (и, конечно, для любого другого Аддамса) это должно быть эквивалентно энергичному взмаху руки. Она не стала раздумывать над тем, что означает тот факт, что она уже так хорошо распознавала этот жест. Вскоре трое двойников и Энид начали ещё один обмен вопросами, расспросами и сравнениями. Для них было поразительно, что Нидлер смогла завести друзей в государственном образовательном центре, чего Ву так и не добилась. Фрайдей отметила, что тяга Нидлер к науке немного напомнила ей брата. Пагсли Нидлер, похоже, не обладал большими интеллектуальными стремлениями, но молодая девушка описала его как художника со взрывчаткой — Микеланджело С-4. Вещь выбрал этот момент, чтобы вскочить с кровати, встать перед Уэнсдей и начать настойчиво жестикулировать. — Боюсь, наш поиск информации был не совсем успешным, хотя у нас есть отправная точка, — ответила Уэнсдей. — Завтра утром мы проясним ситуацию с директором и начнём оперативное расследование на месте. Вещь снова ритмично застучал по полу: — Что ж, звучит неплохо… И как ты собираешься организовать сегодняшний вечер? — спросил он. — О чём ты говоришь? Вещь указывал на неё. На Энид. На других Уэнсдей. И, наконец, на единственные две кровати. — О, — невозмутимо пробормотала Уэнсдей, прежде чем повернуться к Энид. Оборотень, казалось, погрузилась в разговор с Фрайдей и Нидлер о выращивании и кормлении плотоядных растений, в то время как Ву продолжала пристально наблюдать за ними. — Энид, у нас есть проблема, — сказала Уэнсдей, прерывая разговор и привлекая внимание всех присутствующих. — А? В чём дело, Уэнс? Уэнсдей указала на кровати. — Организация сна. Энид вскочила, словно подброшенная пружиной, и немедленно начала разглядывать своих гостей, Уэнсдей и комнату, как будто производя вычисления в уме. — Ах, да… Понятно… Ммм, может быть, мы могли бы… — Прежде чем что-либо будет предложено, — прервала её Ву, указывая на кровать Энид. — Просто для протокола, я не намерена вступать в длительный контакт с чем-либо на той стороне комнаты. — Понятно, что развитие толерантности к ярким цветам — это процесс, длящийся годами, — ответила Уэнсдей. — У нас с Фрайдей нет проблем с цветом, — сказала Нидлер. — Но проблема пространства, я бы сказала, более насущна. Энид захлопала в ладоши: — О! Ночёвка! — Какую гнусную идею придумала твоя голова, mia lupa? — спросила Уэнсдей слегка насмешливым тоном. — Во-первых, мои идеи не гнусные, — сказала Энид. — Во-вторых, мы можем набросать одеяла, простыни и подушки и сделать гнездо, чтобы спать всем вместе в центре комнаты. Мы используем твои, все чёрные и серые, и несколько моих, которые у меня есть в более приглушённых цветах. — Ночёвка… — прошептала Ву, как будто ей предложили лизнуть кусочек жевательной резинки, прилипшей к полу. — Э-э… ну, ты можешь остаться в постели Уэнсдей, если хочешь… — начала говорить Энид, но остановилась, когда Фрайдей подошла к озлобленной девушке с мольбой на лице. — Пожалуйста, Ву, у меня никогда не было ночёвки. Ву не отрывала взгляда от Фрайдей, и на её лице не было никаких признаков того, что происходило у неё в голове, пока она, наконец, не закрыла глаза и яростно не выдохнула через нос. — Хорошо. — Это будет неплохой опыт, Ву, — вмешалась Нидлер, под радостные крики Фрайдей. — Просто подумай, у тебя есть три своих двойника, что гарантирует меньший риск неловкого социального взаимодействия. И Энид здесь хорошо разбирается в особенностях жизни с Аддамсами. — Конечно, если смотреть на это под таким углом, — засмеялась Энид. — Что ж, давайте начнём! Следующие несколько минут были небольшим всплеском активности, в основном вызванной Энид и Фрайдей, Нидлер и Вещь при этом то тут, то там протягивали руку помощи. Уэнсдей и Ву также помогали, но они провели значительную часть подготовки просто стоя рядом друг с другом, наблюдая за активностью оборотня и двух других версий себя из параллельных вселенных. Уэнсдей скрестила руки на груди, но в остальном её поза была расслабленной, а в глазах светилось удовлетворение, когда она наблюдала, как Энид беседует с её младшими двойниками. Ву переводила взгляд с группы на Уэнсдей. Её поза казалась внешне более расслабленной, но всё же выдавала бóльшее напряжение. Она была совершенно неподвижна, как стоящий вертикально труп. — Твоя соседка по комнате, — начала она тихо, чтобы её могла слышать только Уэнсдей. — Чрезвычайно… красочная. — Действительно, — ответила Уэнсдей. — Энергичная. И жизнерадостная. — Конечно. — Раздражает. — Больше её музыкальные вкусы, чем она сама. — Я удивлена, что ты не задушила её подушкой. Слабый, краткий намёк на ностальгическую улыбку на секунду появился на лице Уэнсдей. — Поначалу я думала об этом. Ву посмотрела на своего старшего двойника со сдержанным любопытством. — Что изменилось? Уэнсдей не сводила взгляда с Энид. Что изменилось? На этот вопрос было нелегко ответить. — Я изменилась, — сказала она. — Она изменилась. Мы изменили друг друга… Мы изменили друг друга с первого дня, сами того не осознавая. С первой ночи, когда я проявила свою уязвимость человеку, которого знала совсем недолго, — Уэнсдей обратила свой взор на Ву. — Там также было несколько убийств, заговор, монстр и многое другое. Это прискорбно запутанная история. — Я понимаю, — ответила Ву. Между ними воцарилось краткое молчание, прерываемое лишь обрывками разговора между Энид и Фрайдей (что-то о чёрных вдовах, как о домашних питомцах), когда они заканчивали устраивать гнездо из одеял, простыней, больших подушек и более мелких, которое начинало напоминать скрученную, тёмную, но странно уютную походную палатку. — Энид яркая, как ты и сказала, — продолжила Уэнсдей. — Энергичная, жизнерадостная и с сомнительными вкусами во многих вещах. Но она так же волевая, уважительная, смелая, когда это важно, и верная. Она — осколок солнца, соизволившего пролить свой свет на одинокую луну, которая не знала, как сильно она ей нужна. Глаза Ву засияли пониманием. — Ты любишь её. — Да, — ответила Уэнсдей, снова посмотрев на Ву. — Я осознаю, насколько неприятной может быть мысль о любви к кому-то. Но я не собираюсь извиняться за это. Ву кивнула, когда на её лице появилось странное выражение. Смесь принятия и… тоски? — В твоих извинениях нет необходимости. Мне не чужды любовные муки, — ответила младшая Аддамс. — У меня уже есть бывший, хотя мы в относительно хороших отношениях. Уэнсдей посмотрела на Ву, на этот раз не в силах скрыть некоторое удивление на своём лице. Она не ожидала такого признания от младшей девочки. — Насколько хороши эти отношения? — спросила она. Это был обоснованный вопрос. Если это не был Тот самый, большинство неудачных романов с Аддамсом заканчивались в лучшем случае посттравматическим стрессовым расстройством и судебными запретами. — Относительно неплохо, учитывая, что из-за меня у него случился сердечный приступ, но мы всё ещё поддерживаем связь, — объяснила Ву. — Его зовут Джоэл. Мы встретились в летнем лагере, который я была вынуждена посетить благодаря уловке няни, одержимой жадностью и убийством. Бессмысленное место, которое под видом образования и терпимости пропагандировало идеи конформизма, консерватизма и ретроградности, расовые стереотипы и обеление исторических фактов, — в прищуренных глазах Ву на мгновение засияла аура убийственной холодности. — Я была вынуждена сыграть тупую версию Покахонтас, несмотря на то, что я не являюсь представителем кореной национальности, — объяснила она. — Очевидно, мы сожгли это место дотла в акте праведного возмездия. Внезапно перед ними появилась Энид в сопровождении Фрайдей. Они обе держали в руках что-то похожее на пижамы. — Всё готово! О чём вы, девочки, говорили? — Как я чуть не убила своего бывшего парня и природу романтических отношений между нами, — ответила Ву с лёгким сарказмом. Пронзительное «И-и-п!» вырвалось изо рта внезапно парализованной Энид, когда Фрайдей обменялась взглядами с Уэнсдей. — Вы двое вместе? Как тетушки Дездемона и Деспоина? — спросила Фрайдей. — Я не помню, чтобы у меня были тёти с такими конкретными именами, но я рискну предположить, что мои отношения с Энид похожи, да, — сказала Уэнсдей. — Это так круто! — воскликнула младшая Аддамс. Энид улыбнулась, не без некоторого облегчения, и снова взъерошила волосы маленькой девочки. — Спасибо, малышка. Голос Нидлер донесся из импровизированного гнезда из одеял и простыней. — Конструкция кажется устойчивой! Мы можем начать наш особый контуберниум, прежде чем упасть в объятия Морфея. Остаток ночи перед сном прошёл в основном в тихих разговорах. Фрайдей рассказала о своём брате, своей семье, своём домашнем пауке Гомере, который был лучшим йо-йо в мире… позволила Энид обнять себя, когда не смогла скрыть тоску по дому в своём голосе. Нидлер рассказала о своём осьминоге Сократе, научной ярмарке, к которой она готовилась, и о своей «подруге» Паркер. Если имя девушки с необычной частотой и появлялось в рассказах Нидлер, всегда с нотками тёплого восхищения в её голосе, остальные решили не обращать на это её внимание. Ву почти не говорила, но внимательно слушала, одобрительно кивала некоторым историям и всегда отвечала, если её о чём-то спрашивали. Уэнсдей и Энид (и Вещь!) говорили о Неверморе. Как они встретились, об их дружбе в академии, городе Джерико, злоключениях, в которые они попали… Они опустили некоторые наиболее кровавые подробности, в основном из уважения к Энид. Оборотень никогда не чувствовала себя комфортно, рассказывая о некоторых моментах тех дней, и Уэнсдей всегда уважала это. Уэнсдей была уверена, что для её двойников не было бы проблемой, если бы она решила похвастаться своей девушкой и тем, что она великолепный зверь, способный противостоять Хайду. Она не сомневалась в этом.