***
— Так и знал, что найду тебя здесь, — произносит молодой темноволосый гном, без стука заходя в комнату и сразу же направляясь в сторону низкого столика, заваленного всякой дребеденью, над которой стоял кувшин со столь желанной сейчас водой. Другой гном, светловолосый, с синими пронизывающими глазами, никак не реагирует на подобное высказывание. Он лишь задумчиво кивает головой, но, скорее, себе, чем своему незваному собеседнику, прежде чем отложить долото, до этого момента крепко зажатое в правой руке, в сторону и с философским видом подытожить, не отрывая взгляда от тёмно-серой стены перед собой, исписанной рунами кхуздула: — Хрень. Второй гном громко фыркает, плюхаясь на кресло, и одновременно с этим тянется к кувшину с водой, жадно присасываясь к животворящему напитку. — Я тебе об этом говорил. Уже раз пятьдесят, — бурчит темноволосый между жадными глотками; вода стекает по подбородку на шею, оставляя свой отпечаток на хлопковой белой рубашке, местами и без того грязной и потной. — Мне слушать тебя каждый раз, когда ты что-то говоришь? — спрашивает светловолосый, задумчиво взлохмачивая и без того беспорядочно лежащие волосы, — вытер уже собой пол в тренировочном зале? Второй гном что-то мычит в последний раз, прежде чем с тяжёлым вздохом поставить опустевший кувшин на стол, утирая рукавом рубашки воду с лица и откидываясь на спинку кресла, съезжая вниз. — Это называется тренировка, Фрерин. Фрерин задумчиво хмыкает и вновь берётся за долото, начиная с осторожностью выбивать очередную кривую руну, рядом с такими же: перекошенными и некрасивыми. У него не было таланта к камню. Металл — совсем другое дело. Он пел в его руках, превращаясь из груды необработанной руды во что-то стоящее. Меч, наконечник стрелы, топор, украшения для Дис — он мог сделать все эти вещи с закрытыми глазами. Камень же всегда оставался камнем. Серым, бледным и непослушным даже после занятий с Бофуром. Но это отнюдь не означало, что Фрерин был готов был вот так просто опустить руки и сдаться. Принц он, в конце концов, или кто? — Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — спустя несколько мгновений тишины произносит темноволосый, не отрывая пристального взгляда от рук, из-под которых выскальзывали скачущие в разные стороны руны кхуздула. — У нас с тобой уже был этот разговор. И не раз, — бормочет Фрерин, полностью поглощённый стеной перед собой. — И, кажется, я уже посылал тебя варгу под хвост. И не раз. — Они кривые, — вновь пытается второй гном. — Переделаю, — отрезает светловолосый, словно это и так понятно. — Дис будет смеяться. — Натравлю её на тебя. — Это абсолютно бесполезно. — Это не бесполезно, Торин, — немного раздражённо отвечает Фрерин, — это… это история, которая заслуживает шанса на счастливый конец. — Мы гномы, — фыркает темноволосый, Торин, — ты можешь вспомнить хоть одну часть нашей истории, которая имела счастливый конец, а не кровавый, с сотнями сражений и тысячами трупов? — Дело не в этом, — трясёт головой светловолосый, создавая бусинками в своих волосах непонятную и причудливую, но от того не менее приятную мелодию, — пускай они и умрут в конце истории, не прожив долгой и счастливой жизни, потому что это будет уже слишком… — гном пожимает плечами, выбивая на стене очередную кривую линию, — слащаво, что ли. Но, я хочу, чтобы в моей версии развития событий они умерли в объятьях друг друга. Торин насмешливо фыркает. — То есть такой вариант концовки тебе не кажется слишком слащавым? — Ты вообще мой брат? — Мама говорит, что да, — снова фыркает темноволосый. — Я бы с этим поспорил, так как моё рождение и то, что мама ходила беременной, ты с Дис можете подтвердить, а вот факт твоего появления весьма спорный… — Фрерин замолкает на полуслове, когда в него что-то прилетает сзади. — Торин, орк тебя дери! — бурчит гном, потирая ушибленный затылок, пострадавший от грозных врагов в виде мягкой подушки и старшего брата. Торин громко смеётся, вызывая в ответ едва заметную улыбку на губах светловолосого, прежде чем тот оборачивается и возвращает грозное оружие владельцу. — Хватит маяться дурью, — отсмеявшись, произносит гном, подлаживая подушку под голову. — Идём. Мама хочет видеть нас сегодня на заседании Совета. — Снова? — недовольно кривится Фрерин. — Ну, мы с тобой наследники престола, — пожимает плечами темноволосый, — положение обязывает. Поэтому, как бы тебе ни хотелось продолжить своё очень важное занятие, — гном неопределённо машет в сторону серой стены, возле которой и восседает его брат, — мы должны пойти и сделать вид, что мы взрослые и образованные гномы, которые с чёткой ясностью расставляют приоритеты в жизни и не занимаются всякой… ерундой. Между ними на несколько мгновений воцаряется тишина, прерываемая лишь ударами долота о камень и тихим сопением Торина, который готов был заснуть прямо здесь и сейчас после увеселительного времени, проведённого с Двалином в тренировочном зале. — У меня такое чувство, как будто я никогда не закончу эту работу, — задумчиво произносит Фрерин, проводя тряпкой по стене, чтобы очистить кривые руны от пыли. — Как будто её закончит кто-то другой. Кто-то важнее меня. Но… через очень много лет. — Что за бредятина? — бурчит Торин, приоткрывая один глаз. — Ты ведь прекрасно знаешь, что мы с Дис просто шутим. Хочется тебе заниматься этой ерундой в свободное время — занимайся. В конце концов, у тебя целая жизнь впереди, чтобы закончить эту историю и написать счастливый конец «для двух влюблённых сердец, которые встретятся вновь лишь в следующих жизнях», — пафосно заканчивает гном, растирая ушибленное плечо, в которое прилетел пропущенный удар, и снова закрывая глаза, намереваясь вновь заснуть под звуки долота, выбивающего руны на бледно-серой стене. — Декламация никогда не была твоей сильной стороной, — хмыкает Фрерин, проводя тряпкой по рунам в последний раз и поднимаясь на ноги. — Пойдём уже, а то мама пришлёт за нами стражу, — добавил гном, замирая перед зеркалом. — Угу, — бурчит в ответ Торин, прежде чем подняться вслед за своим братом и насмешливо фыркнуть, наблюдая за его бесполезными попытками хоть немного пригладить буйство золотых волос на голове. — Ты ведь понимаешь, что это бесполезно? — Заткнись, — тут же отзывается Фрерин, прежде чем обреченно вздохнуть, сдаваясь. — И почему именно мне достались волосы бабули? — Потому что ты дурень? — тут же отзывается темноволосый, и, громко хохоча, скрывается за дверьми, до того, как грозное оружие в виде мягкой подушки успевает встретиться с его спиной. — Вот же болван, — с улыбкой произносит светловолосый принц, прежде чем бросить последний, недовольный взгляд в сторону стены и скрыться вслед за своим братом. Впоследствии бледно-серая стена с кривыми рунами кхузудла несколько раз перекрашивается, замазывается, а надписи полностью переделываются. Ровные строчки кхуздула сменяют что-то кривое, непонятное и с трудом читабельное, мягко переливаясь серебром в свете масляных ламп. Они ярко горят в тот день, когда над Эребором разносится рёв огнедышащей твари. Фрерин много о чём жалеет в тот момент, когда над ним склоняется бледный и окровавленный Торин, плачущий впервые на его памяти. Мир начинает терять краски, блеклые тени подбираются всё ближе и ближе, а каждый вздох даётся с трудом. Но единственное, о чём может думать в тот момент золотой принц Эребора, так это о серой стене с незаконченной историей, чьи герои так и не смогли обрести счастье. Но вместе с тем чувство, звенящее где-то у самых границ сознания, и призрачный образ золотых волос в сочетании со светлыми глазами никак не дают ему покоя. «Её закончат, — с улыбкой думает Фрерин, закрывая глаза вопреки хриплым просьбам Торина. — Закончат. И хоть у кого-то из нашего рода будет счастливый конец». Тьма поглощает всё вокруг.***
— Войдите, — произносит Бильбо, проводя тряпкой по стене в последний раз, прежде чем отложить её в сторону и медленно подняться на ноги, окидывая прищуренным взглядом результат своих трудов. Двери тихо открываются, затем так же тихо закрываются, слышаться чьи-то неспешные шаги и спустя мгновение справа от хоббита кто-то замирает. — Закончили, значит, — произносит белокурая гномка с раскосыми зелёными глазами, слегка приподняв бровь. Бильбо кивает. — Да, как видишь. Надеюсь, что мой вариант концовки не слишком отличается от той, что задумал Фрерин, — добавляет хоббит, прикасаясь кончиками пальцев к серебряным рунам кхуздула. — «И жили они долго и счастливо», — с едва заметной улыбкой читает гномка, — думаю, Его Высочеству бы понравилось. — Ты знала его, Марла? — спрашивает Бильбо, одновременно с этим разворачиваясь и направляясь к пустующему столику, на котором стояла лишь миска с водой и полотенце. — Нет, — тряхнула головой гномка, создавая бусинами в своих волосах причудливую мелодию, — я родилась через несколько лет после битвы при Азанулбизаре, — она на мгновение замолчала, наблюдая за хоббитом, моющим руки, а затем добавила: — Леди Беллона просила передать, чтобы вы не опаздывали на сегодняшний ужин. У неё какие-то новости, которыми она хотела бы со всеми поделиться. Бильбо улыбнулся. — Ты ведь знаешь, да? Марла кивнула, отзеркалив его улыбку. — Мне кажется, об этом не догадался только принц Фили. Ну и, возможно, Его Величество. — Сколько до ужина ещё времени? — спрашивает Бильбо, вытирая руки. — Три часа? — Марла бросает взгляд на часы. — Три с половиной. — Хватит на то, чтобы купить подарок будущей матери будущего короля? Марла хмыкает, встречаясь взглядом с огоньками, пляшущими в золотых глазах Бильбо, прежде чем склонить голову. — Думаю, что вполне, Ваше Высочество. Хоббит молча кивает в ответ и, бросив взгляд на стену, исписанную рунами кхуздула, в последний раз, направляется в сторону двери. Спустя несколько мгновений после ухода гномки и хоббита, ветерок, прорвавшийся сквозь полуоткрытые створки окон, игриво скользит по кровати, в которой уже никто не спал несколько лет, по пустынным книжным полкам, содержимое которых заняло своё законное место в других покоях, вскользь мажет по холодному камину, в котором разводится огонь только в том случае, если златовласый консорт Короля-под-Горой засиживается в своей старой комнате до поздней ночи. Ветерок ласковой рукой проходится по вещам, уже немного припорошенным пылью и тяжестью прожитых лет, прежде чем замереть возле серой стены, в самом конце которой, прямо под «и жили они долго и счастливо», свежим серебром выведено всего лишь несколько слов: «Фрерин и Бильбо из Эребора».***