***
— Я записалась в школу воинского дела*. Она, как и в их вторую встречу, появляется неожиданно. Выныривает из тьмы деревьев перед самым рассветом, когда солнечные лучи достигают только верхушки деревьев, окрашивая их в ярко-рыжий цвет, такой же, каким горят волосы Рэйны. Она замирает в нескольких шагах от Вилли, и выглядит совершенно такой же, какой была две недели назад. Словно и не она приставила нож к горлу того придурка, который всего лишь навсего дотронулся до её волос. Вилли потрепал по холке радостно фыркнувшую лошадь, которая успела крепко привязаться к Рэйне за последние полгода. Так же как и Вилли. — Я не сказал старику, что ты не работала, — произносит он, чтобы хоть что-то сказать, — так что можешь возвращаться. За этот месяц получишь полное жалование. И вроде Фурин договорился нам за нормальные завтраки, так что будем есть… Он замолкает на полуслове, напоровшись взглядом на тёмно-синюю гладь, в которой не было ни намёка на слабость, а лишь твёрдая решительность. Словно их обладательница уже увидела в этой Богами забытой конюшне всё, что хотела увидеть, и теперь у неё остался только один понятный всем выход. Простой. Как у хозяйки нежеланного щенка, который все ещё слишком слаб, что всплыть на поверхность самостоятельно. Вилли обречённо кивает головой, чувствуя, как горькая полынь оседает где-то внутри лёгких, не давая сделать ни единого нормального вздоха. — Мы больше не увидимся? Рэйна задумчиво пожимает плечами. — Кто знает. Вообще, я пришла к тебе с подарком, — она вынимает из-за пазухи книгу, в несколько раз лучше той, что лежала сейчас у Вилли под подушкой, и протягивает её в сторону мальчишки. — Это краткая история Средиземья. Не от начала летоисчисления, само собой. От первых гномов и людей до нашего времени. Краткий пересказ «Полной истории Средиземья» мастера Ори, Главного Писца при короле Торине. Вилли без малейшего понятия, кем был этот мастер Ори, но он не можем не заметить того сколь дорога книга. Несколько сотен кристально-белых листов бумаги с аккуратными печатными буквами и размашистой подписью, выведенной серебром поверх названия книги. Книга стоит дорого. Дороже, чем может позволить себе семья девчонки, которая работает в конюшне. Вилли хмурится. — Кто ты? — Мне хочется думать, что я твой друг, — просто отвечает Рэйна, заставляя любые дальнейшие вопросы замереть где-то в глотке, больно раня плоть острыми шипами. — Я не люблю прощаться, Вилли. Поэтому до встречи. В этой жизни или в следующей. Она разворачивается и до того как исчезнуть, как всегда бесшумно, бросает через плечо, заставляя Вилли на несколько минут замереть на одном месте, не в силах поверить, что Рэйна, которую он знал на протяжении всех этих месяцев, могла произнести столь болезненную правду. — Я очень сомневаюсь в том, что у конюха когда-либо появится возможность увидеть мир за пределами Дейла. Не то, чтобы достичь моря.***
В ту ночь он так и не засыпает. Молча лежит в постели и вслушивается в капли дождя, барабанящие о дырявую крышу. На чердаке прохладно, а две книги, лежащие под подушкой — болезненно-горячие. Рэйна была права. Человеку, подобному Виллу, не достичь в этом мире ничего. Он так и умрёт среди лошадей. От еды или условий проживания. Или его просто завалит кучей конского дерьма. Он всё же решается и достает из-под подушки новую книгу, открывая сразу где-то посередине. «… в результате торговых и политических союзов, заключенных между эльфами Сумеречного леса, гномами Эребора и Железных Холмов, а также людьми Дейла, восток Средиземья в то время стал самой стабильной и выгодной, с точки зрения торговли, территорией, привлекающей к себе внимания иных гномьих кланов и королевств людей. Не последнюю роль в подобных изменениях сыграла принцесса-консорт Беллона и король-консорт Бильбо, чья власть при дворе в тот момент едва ли не равнялась власти самого короля Торина…» Вилли со злостью захлопнул книгу и зашвырнул её куда-то под стол. Он устал читать о благородных королях и королевах, на фоне которых он был лишь неудачником, неспособным даже читать без ошибок. «Король Бильбо стал тем, кем он стал, не потому что соединил себя узами брака с королём Торином. Они поженились, потому что Бильбо был тем, кем он был». «Королева Беллона была никем, когда Бильбо предложил ей должность во главе нового совета. Собственный отец отрёкся от неё, не оставив ничего, кроме благородного происхождения. И всё же она сумела стать единственной женщиной-гномкой, которой было позволено стоять в Зале Королей после своей смерти». Он почему-то вспомнил слова Рэйны, сказанные в те жаркие летние дни, которые они проводили под раскидистым дубом, прячась от знойного солнца. В те дни, когда они были просто двумя детьми, работающими в конюшне, чтобы хоть как-то протянуть ещё один день. — Орк их всех дери, — пробормотал Вилли. И через мгновение встал. С осторожностью поднял книгу с пола и открыл на первой странице. До рассвета он прочёл её от корки до корки.***
— Вот как, — с задумчивым видом тянет старик Фурин примерно через неделю, когда Вилли замирает в нескольких шагах от него, с перекинутой через плечо плетеной сумкой. — Да, — кивает мальчишка головой, у которого из вещей только две книги и 48 серебряных монет, зашитых в подкладку сумки. — Спасибо за всё, старик, — произнёс Вилли и развернулся, направляясь к выходу из конюшни. — Удачи. Он замер и развернулся, удивлённый подобными словами, сказанными со стороны человека, изо рта которого в принципе не выходило ничего, кроме проклятий. Фурин нахмурился, впервые за всё их долгое знакомство становясь похожим на человека, который умел в этой жизни что-то помимо распития вина и эля. — Не смотри так на меня, орк тебя дери, и вали уже. Если что, то тебе всегда найдётся местечко среди конского дерьма. Вилли улыбается и бросает через плечо уже у самого выхода. — Прощай, старик. Он уверен в том, что больше никогда сюда не вернётся.***
Хмурая, слегка полноватая женщина за столом просторной комнаты, из мебели в которой лишь несколько книжных полок и продолговатый шкаф в самом углу, окидывает его цепким взглядом, когда наступает очередь Вилли. — Имя, — её голос слегка хриплый и пропитанный доброй долей табака с едва заметными нотками эля. — Вилли. — Есть кто? — Нет, я сирота. — Лет то тебе сколько? — Двенадцать. — Оружием каким владеешь? — Нет. — Грамоту знаешь? — Только чтение. Писать не умею. — Хо-ро-шо, — нараспев произносит грузная женщина, прежде чем сделать несколько размашистых подписей в конце листа, на котором в несколько скупых строк уместилась вся биография Вилли, и кивнуть головой в сторону соседних дверей. — Получишь койку в казарме, свежую одежду и обувь. Подъем с рассветом. Завтрак, тренировка, обед, обучение грамоте и письму, ужин, тренировка, отбой. Оружие будешь получать на тренировке. Любого вида отношения между женщинами и мужчинами пресекаются по корню, понял? — она бросает на него ничего не значащий взгляд, скорее всего, проговаривая ту же самую информацию в сотый раз за день. Вилли кивает. — Всё понятно. Женщина хмыкает. — Что, и никаких вопросов не будет? — Когда тебя бесплатно кормят и дают крышу над головой, последнее, что нужно делать, — это задавать вопросы. Женщина, впервые за весь их краткий разговор, растягивает губы в едва заметной улыбке, которая на одно единственное мгновение делает её практически красивой, прежде чем махнуть рукой в сторону серой неприметной двери. — Ты мне нравишься, малец. Получай свои вещи и выбирай любую свободную койку. Следующий! Вилли благоразумно решает не спрашивать о Рэйне и молча уходит из комнаты, когда его место занимает такой же щуплый и неприметный пацан, имеющий за плечами не больше нескольких серебряных монет.***
Рэйна сама находит его через два или три дня, когда Вилли валяется под раскидистым дубом, растущим возле одной из малых тренировочных залов. Буквально каждая кость в его теле ломится от боли и напряжения последних дней, подстраиваясь под новый режим и вечные тренировки, которые, как ему кажется, он сможет выдержать ещё день или два, прежде чем помереть. Но в это всё же в этой ситуации были свои плюсы, так как Вилли практически научился держать в руках короткий деревянный меч, который раздавали на тренировках всем новобранцам. Метал, как сказал им мастер Фурун, они увидят не раньше следующего года «с такими отросшими задницами». Над Виллом нависает тень, закрывая собой солнце, и он лениво приоткрывает один глаз, так как это наверняка Сурум или Дрэхмор, с которыми он неплохо сдружился за последние два или три дня. Такие же мальчишки, как и он, которых привёл голод или желание показать себя или ещё какая-то хрень, которая из пота и крови рождала извечных защитников Дейла и Эребора. — Что, уже моя очередь тренироваться? Я ж последним был, не? Честно, у меня такое чувство, что я прилёг только пять минут назад и… — слова замирают где-то между лёгкими и глоткой, когда до Вилли доходит что эти ярко-оранжевые цвета с всполохами ржавого золота и едва заметной примесью кроваво-красного заката, отнюдь не принадлежат солнцу. Они принадлежат волосам Рэйне, заплетённым в две тугие косы, которые она откидывает за плечи, как только плюхается на землю в нескольких десятках сантиметров от Вилли. — Я рада, что ты здесь, — произносит она, первой нарушая молчание, которое время от времени прерывают только выкрики мастеров и тупые удары деревянных мечей друг о друга. Вилли молчит. Он не знает, что нужно сказать. Все слова замирают где-то внутри его глотки, вместе со всеми вопросами, на которые, как он догадывается, ответов не будет. Поэтому он говорит: — Я тоже рад. Здесь неплохо, я думаю. Они кивает и растягивает губы в едва заметной улыбке. — Идём, я хочу познакомить тебя кое с кем. Он кивает. И молча следует за ней.***
Он узнаёт кто она такая на самом деле только спустя два года после знакомства. К тому времени Вилли практически полностью сбрасывает с себя мальчишескую угловатость и нескладность, под свободной рубашкой прорисовываются первые намёки на будущие мышцы, а волосы непонятного мышиного цвета полностью сменяются коротким ежиком, которые практически выгорел к цвету золота под вечным палящим солнцем. Вилли обзаводится несколькими друзьями, одним переломом пальцев, неплохими умениями в области владения меча и лука, наконец-то, учится писать практически без ошибок и теряет два нижних зуба из-за неправильно поставленной защиты. Он практически свыкается с полувоенным режимом и тёмно-бардовыми синяками, которые становятся его вечными спутниками. Он всё ещё не знает о Рэйне ничего, кроме имени, и всех тех сотен других вещей, которые знают друг о друге лучшие друзья. — Что за кипиш они там подняли? — бурчит Сурум, мальчишка из их группы, с веснушками на щеках и вечно недовольным лицом, нехотя приоткрывая один глаз, когда откуда-то со стороны входа в тренировочный зал раздаётся шум. Они по привычке отдыхают под раскидистым дубом, наслаждаясь последними нотками утренней прохлады, которая практически перешла в тяжёлый и душный летний зной. Вилли с осторожностью закрывает книгу мастера Двалина, который был капитаном Королевской Стражи при короле Торине, о военной стратегии, которую прочёл уже практически наполовину, и слегка пожимает плечами. — Думаю, сейчас узнает, — произносит он, когда замечает что к их небольшой компании бежит щуплый мальчишка восьми лет. Никки, который записался в школу меньше месяца назад и всё ещё не до конца приучился к режиму, включающем в себя такую неотъемлемую часть как тишина и дисциплина, кричит практически с другой части зала: — Они здесь! Гномы из Эребора здесь! Вилли, Сумур и Дрэхмор вскакивают со своих мест практически моментально, Мине и Рэйне, плетущим венки (мастер Кринтон приказал выпороть их несколько раз, а затем махнул рукой, когда понял, что с этого толку не будет; «девчонки, что с них взять», — фыркнул он, прежде чем продолжить вечернюю тренировку), нужно на несколько мгновений дольше. Это не первый раз в жизни, когда он видит гномов, но первый раз тех из подгорного народа, которые принадлежат к Королевской Страже. Тёмные, идеально отполированные доспехи, ярко контрастируют с бледными линиями, выведенными серебром на металле; аккуратно заплетённые бороды и волосы; остро наточенные клинки из добротного металла; звёзды Дурина, горящие ярче солнца над голыми ветвями дуба; едва слышимые нотки кхуздула и глаза, которые без малейшей заинтересованности обводят десятки мальчишек и девчонок, замерших вокруг, прежде чем сосредоточить всё своё внимание на их небольшой компании из пяти человек, отдыхающей и прячущейся от знойного солнца в тени дерева. — Чем мы можем вам помочь, благородные господа? — спрашивает мастер Кринтон, замерев в нескольких шагах от гномов и слегка склонив голову. Один из подгорного народа, со светлыми волосами, едва тронутыми сединой, также склоняет голову в приветствии и отвечает: — Мы пришли за Её Высочеством, принцессой Беллоной. Всё вокруг тонет в шепоте десятков голосов. Та самая Беллона. Наследница престола. Первая девочка в королевской семье Эребора за множество поколений. Будущее подгорного народа. Та самая Беллона которая точно не может быть сейчас среди них. Вилли ловит взгляд тёмно-синих глаз и с ходу тонет в них, чувствуя, как громко грохочет сердце где-то под самой глоткой. Рэйна совсем не выглядит удивлённой. Словно она знала, что подобный момент когда-то наступит. Ему совсем не нравится этот взгляд. — Похоже, время для игр закончилось, — произносит она в тот же самый момент, когда со стороны Королевской Стражи разносится громкое и чёткое: — Рыжик! Ты там долго торчать будешь? Опоздаем на обед и Её Высочество снесёт нам головы! Рэйна кивает, всё так же не отрывая своего взгляда от замерзшего Вилли, прежде чем молча развернуться и направиться в сторону кричащего, на ходу расплетая волосы. Они развиваются на ветру, словно знамёна войны.***
— Поздравляю. Вилли замирает посреди коридора, крепко стискивает ладонью рукоять меча и разворачивается, встречаясь взглядом с тёмно-синими омутами. Они не виделись чуть больше двух месяцев, за которые он успел заработать нашивки лучшего выпускника и право на ношение настоящего оружия в пределах не тренировочного времени. Рэйна… всё такая же, за исключением того, что теперь её волосы заплетены в сотни мелких косичек, на кончиках которых свисают различные бусинки, а одежда в несколько раз лучше той, которую Вилли привык на ней видеть. — Спасибо, — отвечает он, чтобы хоть что-то ответить. — Зачем ты всё это сделала? Она едва заметно пожимает плечами, прежде чем ответить. — Я будущая королева. Первая королева, которая растёт в мире и покое. Которая не знает войн. Мой отец познал, что такое боль потери в шесть лет во время Великой Осады. Дядя родился во времена второго восстановления Эребора и Дейла и тоже узнал, что такое голод. На судьбу дедушки Фили и дедушки Кили тоже выпало немало испытаний, не говоря уже о том, что пришлось пережить королю Торину и консорту Бильбо, — она спрыгивает с подоконника, на котором восседала всё это время, и замирает в нескольких десятках сантиметров от Вилли. — Я должна знать, как устроен этот мир. От самых низов… — Таких как конюхи, — прерывает её Вилли на полуслове, которому не даёт здраво мыслить сердце, стучащее под самым горлом. — Такие как конюхи, — соглашается Рэйна, даже не меняясь в лице. — Я не могу жить и надеяться на то, что на мою судьбу не выпадет битв. Но… — она на мгновение замолкает. — У меня есть время, до того, как мой отец уйдёт в Залы Махала и я займу его место. И у меня есть желания. — К чему ты мне это говоришь? — спрашивает Вилли, в голове у которого звенящая пустота. Она снова едва заметно улыбается и протягивает ладонь в его сторону. — Меня зовут Беллона. И я хочу дойти до крайней восточной точки Средиземья. Вилли обдумывает невысказанное предложение не больше пары мгновений, прежде чем с осторожностью обхватывает её ладонь. — Меня зовут Вилли. И я хочу увидеть море. — Приятно познакомится, Вилли. Он следует за ней.***
Он впервые встречает принцев Торина и Бильбо в эреборском саду, куда его приглашает Беллона через три года после выпуска из школы Дейла. Сад поистине огромен. Резные короны подпирают собой куполообразную крышу из прозрачного стекла, расписанного рунами кхуздула и символами королевской семьи, под ногами мрамор переливается всевозможными оттенками белизны, а всё вокруг тонет в зелени и аромате цветущих деревьев. Принцы тренируются на открытой площадке возле огромного фонтана, и удары металла о металл время от времени заглушают собой пение птиц. Они похожие и одновременно с тем столь различны: один из них светловолосый и слегка мелковатый, у другого же тёмные кудри, а под тренировочной рубашкой прорисовываются первые намёки на мышцы. По меркам гномов они всё ещё дети, едва достигшие порога совершеннолетия, но их владения клинками — это то, чему Вилли учился на протяжении последних десяти лет. Они оба замирают, как по команде, когда Вилли оказывается в поле зрения. — Ты Вилли, да? — спрашивает светловолосый с солнечной улыбкой, откидывая волосы, лезшие в глаза, прежде чем кивнуть в сторону своего брата. — Эта хмурая глыба — Торин, а я Бильбо. Отец задержал Беллону на заседании Совета. Она попросила, чтобы ты подождал. Любишь клубнику? — Не отказывайся, — подаёт голос второй из принцев, когда забирает у брата оружие и вешает на одну из стоек. — Сестра вряд ли явится в ближайшие пару часов. Вилли успевает лишь кивнуть в ответ на всю информацию, прежде чем молча последовать за подростками в сторону ближайшей скамьи. В течении последующего часа они успевают подружиться, съесть несколько килограмм клубники и сыграть в парочку партий по шахматам, прежде чем появляется Беллона.***
Проливать за них кровь оказывается так же просто, как и за Беллону.***
Он впервые встречает короля в тот день, когда надевает доспехи Королевской Стражи. Их разговор едва ли можно назвать долгим или запоминающимся. Король Фрерин лишь на мгновение отрывает уставшие и покрасневшие глаза от бумаг, раскиданных по всему столу, прежде чем спросить: — Я не буду спрашивать готов ли ты за неё убить, ты уже это доказал, но готов ли ты умереть за неё? Вилли кивает. — Да. Я готов отдать жизнь за свою королеву. Король произносит всего лишь одного слово, прежде чем снова сосредоточить своё внимание на документах: — Свободен. Вилли удивлённо моргает. — У вас действительно больше не будет вопросов, Ваше Величество? На этот раз король даже не отрывает взгляда от бумаг. — Я уже очень много лет как не контролирую действия своей дочери, мастер Вилли. Если она считает, что ты достоин этой должности, — так тому и быть. Кто я такой, чтобы спорить с будущей королевой. Свободен.***
Он женится через две недели после получения звания капитана Королевской Стражи Её Высочества наследной принцессы Беллоны. В то время Вилли немного за тридцать пять и Беллона дарит ему дом в самом центре Дейла. — Dûm gundu inbar uzbad*? — спрашивает он на кхуздуле, как только переступает порог добротного каменного дома, который состоит из двух этажей и несколько десятков комнат. — Gamil zirak ûl*, — так же на кхуздуле отвечает Беллона, замирая справа от него. Королевская Стража молча разбредается по дому, сливаясь с резными колоннами и тенями, которые отбрасывают напольные лампы и фонари по другую сторону окон. Шум ночного Дейла с ленцой пробирается сквозь двери, минуя две застывшие фигуры, и эхом разносится по полупустынному дому, застывая где-то под тёмным потолком, мерцающим серебряными рунами кхуздула. Первая комната — огромная гостевая, в которой нет ничего помимо камина и пыльных полок с несколькими книгами на всеобщем. Вилли открывает одну из них сразу на середине, с трудом разбирая кривоватый почерк, словно написанный детской рукой. — Этот текст на одном из диалектов кхуздула, потому что я не понимаю ни слова. Или здесь говорится о том, что огромный краб съел рыбака, перед этим отужинав его конём, — в конце концов, сдаётся Вилли, и кладёт книгу на место. — Надеюсь, ты не была столь глупа, и, воспользовавшись своим положением наследницы престола, припугнула владельцев, а не купила дом. Дом оказывается не таким уж и большим, как изначально предполагал Вилли, и спустя две или три комнаты они находят несколько спален, забитых мебелью и книгами, словно прошлый владелец использовал их в качестве кладовой, и просторную кухню. Вокруг царит пыль и стаи мышь, но за домом явно следили, если судить по состоянию стен, пола и крыши. — Много лет назад этот дом принадлежал покойной госпоже Наре, члену Совета при короле Торине, а затем её сыну, капитану Вафе, — рассказывает Беллона, когда они замирают в одном из больших залов, по периметру которого разбросаны стойки с оружием. — Это ж любовник твоего дяди, не? — спрашивает Вилли, задумчиво почесывая бороду. Он никак не может привыкнуть к этой растительности на лице, но, как говорит Лейла, так он выглядит более… солидно. — Само понятие «любовник» предполагает то, что у моего дяди уже есть законный муж или жена, а Вафа… — Не начинай. Беллона едва заметно улыбается и перебрасывает через плечо тугую косу, в которую вплетены несколько десятков бусинок и лент всевозможных оттенков. — Вафе не нужен этот дом. Он не живёт в Эреборе уже несколько десятилетий. Поэтому, когда он узнал, что я ищу дом в качестве подарка, любезно предложил свои апартаменты. — Я в состоянии купить дом для собственной семьи, Ваше Высочество, — бурчит Вилли, словно ему снова тринадцать, а не тридцать пять. — Ты купишь какую-то конуру возле казарм, просто потому, что так практичней, — невозмутимо отбивает Беллона. — Ты больше не один. Лейла будет рядом с тобой. И я, конечно, не сомневаюсь в том, что она вытерпит любое место, лишь бы рядом с тобой, но всё же тебе нужно подумать о своей будущей жене. И о детях, которые, по воле Махала, появляться в вашей семье. На несколько мгновений между ними воцаряется тишина, прерываемая лишь шумом Дэйла, проникающим сквозь полуоткрытые створки, и тихими перешёптываниями стражником, разбрёдшихся по дому. — Угадай, о чём я сейчас думаю. Беллона задумчиво склоняет голову на бок, и огни вечернего города играют всевозможными оттенками красного на её волосах, ярко констатируя с темнотой, царящей в голубых глазах. — Не знаю. Скажи мне. — О том, что я счастлив. В эту самую секунду, — Вилли слегка морщит нос. — Слишком ванильно получилось, да? Беллона пожала плечами. — Лучше подумай о том, сколько золота понадобится, чтобы обставить дом. — С казны дашь? — Даже не надейся.***
В один из жарких летних дней, когда Дейл и Эребор тонул в буйстве зелёных красок и сладком запахе яблок, витавшим в воздухе, Лейла спрашивает: — Ты любишь её? В её руках розовая тюль с едва заметными вкраплениями зеленоватых цветов, которая займёт своё законное место на окнах гостиной, как только на месте огромных дыр появятся эти самые окна. В те времена они женаты всего месяц или два и в их доме всё ещё царит разруха и запустение. Он и Лейла приближённые правящей династии гномов и выходные — явно не то, чем они могут похвастаться. Поэтому они проводят свой единственный свободный день за неделю в компании принцев, нескольких десятков слуг и парочки ребят из Городской Стражи Дейла, который помогают им привести комнаты в более или менее жилое состояние. Вилли не сразу находится с ответом. Для этого ему требуется два гвоздя, забитых в доску, и несколько десятков мыслей в голове, прежде чем произнести: — Не такт как тебя. Она, — Вилли хмурится, и откладывает в сторону молоток, прежде чем подвестись на ноги и встретиться взглядом со своей женой. — Она моя королева. Символ. Будущее этого народа. Сестра, если я имею право так её назвать. Союзник и женщина, которой я буду служить столько лет, сколько мне позволит Махал. В глазах Лейлы нет ни капли сомнений, разочарования или ревности. Она лишь кивает головой, словно не до конца понимает, но принимает его слова как ответ. Напольные часы, слегка припорошенные пылью, которые им подарили принцы на свадьбу, бьют двенадцать, и его жена произносит: — В доме ни крошки. Вилли слегка улыбается и крепко сжимает её хрупкие ладони в своих руках. — Мне кажется, солёная рыба и утренний хлеб, вполне подойдут для принцев и членов Королевской Стражи. — Я тоже так думаю.***
Вилли сомневается во многих вещах. Он сомневается в собственных способностях и умениях. Он не уверен в том, что сможет защитить свою королеву. И каждый его день начинается с мысли, что он недостоин занимаемой должности. Но его любовь к Лейле? Ну, есть вещи, в которых он твёрдо уверен.***