***
— Так и знала, что найду тебя здесь, — произносит рыжеволосая гномка, в волосах которой затерялись первые ноты седины, заходя в комнату и с едва слышным «клац» прикрывая за собой двери. Светловолосый гном, сидящий возле стены, исписанной ровными строчками кхуздула, никак на это не реагирует. Даже не поворачивает головы. Гномка в пышном тёмно-синем платье молча плюхается возле него на пол, не обращая внимания на пыль в комнате, в которую никто не заходил уже слишком много лет, за исключением вот таких вот моментов, которые, к счастью, за последнюю сотню лет были не слишком частым явлением в их жизнях. — Как думаешь, Беллона, после смерти нас ждёт что-то большее, чем просто забвение? — первым нарушает тишину гном; бусинки в его волосах, как и звёзды Дурина на рукавах рубашки, переливаются серебром в свете одной-единственной масляной лампы, стоящей между ними на полу. Гномка, Беллона, отводит взгляд в сторону, так же как и её муж, сосредотачивая всё своё внимание на серой стене. — Я не знаю, Фили. Но мне хочется верить, что смерть — это не конец, а лишь часть пути, который мы все должны пройти. В любом случае, наши имена останутся в истории, а поступки в памяти наших детей и нашего народа, — гномка протягивает руку и притрагивается кончиками пальцев к серебряным рунам кхуздула, — мы не канем в забвение. Гном, Фили, кивает головой. — Да, наверное, ты права. Между ними наступает тишина. Неприятная и тяжёлая. Она вязкой патокой оседает на коже Беллоны, оставляя после себя что-то липкое и неприятное, которое просачивается сквозь кожу к самому сердцу, сжимая его в своих тисках. Вокруг не слышно больше ничего, даже дуновения ветерка, на котором она могла бы сосредоточить своё внимание. Она и вспомнить-то не может, когда между ней и Фили была подобная тишина. Может, это и к лучшему, что она не может вспомнить, ведь тогда бы это означало, что в их жизнях подобных моментов было слишком много. — Траур должен закончиться, Фили. Эребор и так слишком долго тонет в чёрном цвете. Гном задумчиво кивает. Протягивает руку и крепко обхватывает ладонь Беллоны, встречаясь с ней взглядом. — Станцуешь со мной сегодня вечером? Беллона растягивает губы в тусклой улыбке. — Я ни разу не отказывала тебе за последнюю сотню лет, но ты всё равно продолжаешь у меня это спрашивать. Фили пожимает плечами. — Мне нравится слышать твоё согласие и знать, что я всё ещё единственный гном, с которым ты согласна потанцевать, даже спустя сто лет. Между ними снова наступает тишина. Но на этот раз лёгкая и звонкая. Такая же, которая царила между ними последнюю сотню лет. Беллона чувствует, что снова может дышать полной грудью. — Сотня лет — это много, Фили, — начинает гномка, чувствуя под ладонью спокойный, размеренный стук чужого сердца, — даже для гномов, что уж говорить о хоббитах. Мы знали, как поступит Его Величество ещё до того, как сердце Бильбо остановится, — она не по-королевски утирает слёзы рукавом платья, которые всё ещё появляются в уголках её глаз даже сейчас. Год спустя. — Прошло уже два месяца, Фили. Король-под-Горой снова должен занять своё место на троне Эребора. Гном кивает в ответ на её слова. Раз, затем второй, прежде чем спросить: — Ты уже всё приготовила? — Да, — просто отвечает Беллона, — лишь самые близкие. Никто не заставляет тебя надевать корону в присутствии всего Эребора. Фили снова лишь молча кивает головой. — Я приказала начать писать рукопись об освобождении Мории королем Торином, — произносит Беллона, не дождавшись никакой реакции. — Ори обещает закончить её к зиме. — Хорошо, — отвечает Фили, прежде чем неожиданно, без перехода и попыток её подготовить, добавил: — Я отдам трон Мории Кили. Беллона не слишком этому удивляется. Её больше волнует другое. — Кто унаследует трон Мории после Кили? Фили крепче сжимает её руку, но не встречается взглядом. — Вирил. Беллона поражённо выдыхает. — Фили… — Послушай, — произносит тот, резко поддаваясь вперёд и соприкасаясь с ней лбом. — Мория важна. Очень важна. Как для предстоящей войны, так и для будущего Эребора. И… я ведь не говорю, что наш сын должен занять трон Мории прямо сейчас. Отнюдь. Пройдёт ещё не одно десятилетие, прежде чем он будет готов к бремени короны. У нас ещё есть время. Беллона, которая за все эти года так и не научилась отделять материнские чувства от обязанностей консорта, кивает, крепко обнимая Фили и чувствуя не менее крепкую хватку в ответ. — Идём, — спустя несколько мгновений тишины произносит Фили, поднимаясь на ноги и подавая руку своей жене. Беллона хватается за протянутую ладонь, молча встаёт с пола и отряхивает своё тёмное платье от пыли и грязи, думая о том, что с комнатой давно умершего принца пора что-то решать, а не превращать её в склеп для воспоминаний. — Готова? — спрашивает Фили, слегка приподняв одну бровь. — Да, — отвечает Беллона, прежде чем низко поклониться, будучи первой в Эреборе, приветствующей нового Короля-под-Горой. — Ваше Величество. Фили растягивает губы в тусклой улыбке, отзеркалив позу своей жены: — И я рад приветствовать вас, Ваше Высочество.***
Через несколько часов, впервые за весь год после смерти Его Высочества, короля-консорта Бильбо, умершего во сне и покое, и через два месяца после смерти Его Величества, короля Торина, отдавшего свою жизнь за освобождение Мории, под сводами Эребора раздаются быстрые мотивы гномьих песен. И Беллона, как и последнюю сотню лет до этого, краснеет, протягивая свою руку синеглазому королю Эребора.***