После того, когда все трое прокрутились в воздухе, рассекая пространство следом за Кемпелом, неприятное чувство скручивания где-то ниже пупка наконец закончилось и они оказались на одной из множеств бескрайних равнин, что окружали небольшую деревушку. Словно полотно белой Айрис пришлось несколько минут передохнуть после такого аттракциона, она всегда плохо переносила любые виды перемещений, и когда кожа её начала отдалённо напоминать свой привычный оттенок Аластор вдруг повёл их к ближайшему, и к слову единственному, валуну в округе. Под недоуменные взгляды девушек он полез в свою дорожную сумку и вытряхнул из неё на землю настоящую кучу разноцветных тряпок. Висенья уже даже открыла рот, чтобы спросить его, на кой черт он перед уходом обчистил обширный гардероб домовых эльфов. Но тут же кузен пояснил, что несмотря на то, что деревня, в которую они направлялись, была одной из немногих в которых маглы жили в мирном соседстве с волшебниками, их троица выделялась бы слишком сильно на фоне прочих колдунов и ведьм. И он, как настоящий джентльмен, предусмотрительно взял для дам сменную одежду, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
Её так и подмывало желание взбунтоваться, воспротивиться, а после взгляд впился в нежно-розовую мантию Айрис из блестящего атласа, с узорчатым кроем и нарядной застёжкой у воротника. Скользнул по лёгкому нарядному платью, и она с тяжёлым вздохом принялась разбирать украденную из прачечной одежду, намереваясь выбрать что-то не слишком критичное.
Нужно отдать должное Аластору, в этот день он решил не подвергать их нервы новым испытаниям и выбрал для прогулки довольно приличные вещи. Конечно, выглядели они не настолько хорошо и презентабельно как привычные наряды Висеньи, но проблемой это абсолютно не было. Привыкшая к порой грязной работе девушка не придавала никакого значения не слишком хорошему качеству тканей или торчащей нитке, порой от времяпровождения с Мейлой она возвращалась с несколькими прожжёнными дырками или слюнявыми рукавами. А вот Айрис, которая всю жизнь жила только в роскоши и редко когда могла ненароком запачкаться, брезгливо сморщила вздёрнутый носик и заявила, что менять свою одежду не станет. Они с горем пополам уговорили её поменять хотя бы мантию на не такую яркую и выделяющуюся, просто серого цвета, и под градом просьб она наконец согласилась. Висенья же привередничать абсолютно не стала и надела вместо своего любимого бордового платья самое обычное синее, которое было ей сильно велико. Мантию тоже пришлось оставить, даже несмотря на то, что она была просто чёрной, и взять вместо неё тёмно-зелёную и кое-где порванную. Цветовая гамма оставляла желать лучшего, но это было даже на руку.
«Какая женщина среднего класса стала бы покупать несколько мантий под весь спектр своего гардероба в такой маленькой деревушке? Одной хорошей мантии нейтрального цвета более чем достаточно, причём на очень долгий срок. Существуют экстравагантные люди, которые следят за последними новинками в моде и трепетно следуют им, но вероятнее всего такое уместно где-то в Дублине и его районах, но уж точно не тут.»
— Кири сказал, что это одежда отданная в утиль, — в голосе Кемпела появилась извиняющаяся нотка, когда ярко-зелёные глаза заметили на помятой мантии еле как удерживающие ткань друг с другом швы. — Но ничего другого найти он не смог, в Тир на Ноге ведь нет прислуги. Она конечно чистая, но далеко не новая, — когда она подняла на него голову, Аластор тут час же весело подмигнул. — Если мне не изменяет память, то я точно видел это платье когда-то на Дарине.
Девушка громко цокнула и попыталась пнуть его локтем в бок, но не получилось. Он юрко увернулся, всё так же продолжая задорно улыбаться. При всём этом, сам кузен, похоже, обновить свой сегодняшний наряд не слишком спешил.
— Для себя ты пару новых вещичек взять не забыл? — Висенья сложила руки на груди и кивнула в сторону дорожной сумки. — Не стесняйся. Мы с Айрис подберём для тебя что-нибудь соответствующее твоему непомерному эго. Если повезёт, подцепишь себе симпатичную маглу.
Айрис прыснула в кулак, а её брат недобро сузил глаза.
— Без этих комментариев ты просто не можешь, верно? — он прошёл мимо, конечно же не забыв довольно ощутимо задеть её плечом, и стал складывать оставленные вещи в свою сумку. — Будь моё эго таким непомерным, как ты считаешь, то вместо того, чтобы устроить вам незабываемую прогулку в местной деревне, я бы просто сдал тебя отцу,
весенняя моя, — от домашнего прозвища девичьи щеки предательски запылали. Так её назвали только очень близкие члены семьи. — И очаровать любую даму я смогу в любой одежде. Как правило, без неё я нравлюсь им больше.
Кемпел выпрямился во весь рост, закидывая уже полную сумку на плечо и выразительно посмотрел ей точно в глаза. Но реакция на его слова была куда быстрее.
— Мерлин, Ал! — Айрис закрыла лицо руками и сделала такой вид, словно только что её брат голыми руками поднял с земли гигантского флоббер-червя. — Хоть раз можешь перестать рисоваться и просто сделать то, о чем тебя просят?
— О, так это была просьба? — он изобразил что-то вроде реверанса в сторону Висеньи, как бы извиняясь перед ней. — Простите, мисс О’Дану, я воспринял этот очередной выпад в мою сторону как личное оскорбление. Впредь буду внимательнее, — прозвучало это настолько нелепо, настолько неуместно в контексте их дружеских отношений, что она невольно начала улыбаться. Эти аристократические замашки сейчас были точно ни к чему. — Я специально сменил одежду ещё после завтрака. Мне, в отличие от вас, проще уйти из поместья не при параде.
Впереди виднелись чёткие очертания крыш маленьких домов и небольшого причала. Живописные скалы возвышались над тихой деревней словно молчаливые стражи, охраняющие сон местных жителей днём и ночью. Висенья уже была здесь несколько лет назад вместе с мамой, когда отец ещё не запрещал ей покидать родовое гнездо, и в тот раз Лисканнор запомнился ей грязными и узкими улочкам, чахлыми и серыми домами и довольно малым обилием развлечений, но сегодня что-то явно было не так. С приличного расстояния до ушей долетали мотивы ирландской народной музыки, девушка даже смогла чётко расслышать в ней волынку. Дети громко кричали и смеялись, гоняясь друг за другом по скрипучим доскам и запрыгивали в оставленные без присмотра лодки, изображая пиратов. Да и просто в воздухе витал невероятно вкусный запах закусок и угощений, ясно давая понять, что им повезло оказаться тут в торжество.
— Сегодня какой-то праздник? — все трое вышли на узкую тропинку и направились в сторону громко гуляющей деревни. — Дети так веселятся.
Висенья взглянула на знакомый профиль и, как и ожидала, увидела как губы подруги расплылись в нежной улыбке, а глаза ярко замерцали, провожая взглядом силуэты весело резвящейся детворы. В отличие от неё, Айрис души не чаяла в детях и ещё с раннего детства читала книжки и сказки о мужественных рыцарях, прекрасных принцессах, которых те обязательно должны спасти, и счастливых концах, где влюбленные создавали собственную семью. В каком-то смысле и сама она жила в, придуманной ей же, сказке. Верно ждала Идена из его поездки и искренне хотела с ним совместного будущего, мечтала о детях и спокойной жизни бок о бок до конца долгих лет.
Иногда О’Дану даже завидовала настолько приземлённым и человеческим мечтам.
«Неужели порой ей не хочется чего-то большего? Неужели Айрис готова всю жизнь посвятить только мужу и детям?»
Три пары ног наконец ступили с земли на скрипучие доски причала и та самая компания детишек, что весело резвились до этого, сразу же обратили на них внимание, опираясь руками о края хиленькой лодочки, от чего та принялась опасно качаться на бойких волнах. Некоторые из них были одеты в белые рубашки с народными орнаментами в красных и зелёных цветах, в волосах девочек вплетены несколько жёлтых, явно сорванных совсем недавно, колосков и разноцветных цветов. Все как один уставились на новоприбывших горящими глазами, словно прямо перед их носами вдруг пробежал взрывопотам.
— Вы тоже из соседней деревни? — самая высокая, и явно самая смелая, из девочек приветливо помахала им рукой. На вид ей было не больше одиннадцати. — Пришли на Лугнасад?
— Бог ты мой, — тут же тихо зашептала ей на ухо Айрис, — это ведь сегодня, как я могла забыть. Отец рассказывал нам, что с началом августа и сбором урожая по всей Ирландии празднуют день в честь бога Луга.
Аластор этих слов, конечно же, не услышал, но похоже и без пояснений сестры прекрасно понял, о чем идёт речь:
— Да. Где проходит основное торжество?
— На площади, — тут же отрапортовала девочка и указала рукой в сторону самой широкой из улиц, — прямо по главной дороге, а после налево у старой церкви, идти туда меньше пяти минут. Правда, фестиваль уже начался. Там сейчас проходят ярмарки и пекут хлеб! — друзья охотно подхватили её восторг, с энтузиазмом перечисляя прочие достоинства, какими могла похвастаться их община в этот радостный день. — Всё близлежащие деревни пришли сегодня к нам, чтобы отпраздновать всем вместе. Там сейчас так много людей… — она театрально расширила глаза и выдержала длинную паузу, словно пришельцы напротив неё о таких больших цифрах точно никогда не слышали. — Просто жуть. Все танцуют и веселятся, — Висенья с интересом рассматривала её. Забавно было наблюдать, как эта абсолютно незнакомая им девочка не постеснялась заговорить с явно чужими людьми, да ещё и в красках описала дорогу. Словно в её голове не было даже мысли о том, что в этот священный праздник кто-то может намеренно причинить ей вред. Торчащими торчком косичками и передними зубами, походившими на зубы кролика, она невольно напомнила ей юркую и быструю белку с их ушками кисточками. В какой-то момент девочка поймала её взгляд, и Висенья улыбнулась ей, через секунду наблюдая, как на детском личике тоже расплывается дружелюбная улыбка. — Хотите, мы вас проведём?
Кемпел уже открыл было рот, чтобы ответить отказом, но она оказалась быстрее:
— Было бы замечательно.
Малышка радостно взвизгнула, и словно по цепочке вся компания из детей позади неё тоже стала громко смеяться и хлопать в ладоши, принимаясь друг за другом, совсем как пернатые утята, быстро подниматься с лодки на причал.
— Замечательно, — процедил сквозь зубы Аластор, — целая армия из магловских детей это как раз то, что нам нужно для маскировки, Висенья. Просто прекрасно.
Девушка закатила глаза и слегка толкнула его плечо своим. На сердце было так легко и уютно, как будто она впервые за долгое время оказалась недалеко от распалённого камина.
— Перестань брюзжать. Если кто-то из местных приведёт нас на праздник, то это будет выглядеть не так подозрительно, как если бы мы трое заявились туда без приглашения. Всё-таки, они все поголовно знают друг друга, — он поднял глаза к небу, словно молив всех богов о терпении. — Позволим девочке побыть нашим гидом. Когда ещё ей выпадет такая возможность?
Тем временем местные ребята похоже затеяли состязание в стиле «кто доберётся до финиша первым» и толкая друг друга побежали в сторону ведущей к площади улице, мимо маленьких одноэтажных домов и бродячих котов, распугивая тех со своего пути. За каких-то жалких несколько секунд одна невысокая фигура исчезала друг за другом с причала, отдаляясь всё дальше и дальше, и через мгновение та самая девочка, что первой вызвалась помочь им, осталась в лодке одна, оставленная своими друзьями позади в процессе гонки. Она так сильно торопилась тоже ступить на берег, так отчаянно желала не отставать от товарищей, что попыталась в один большой прыжок перепрыгнуть с неустойчивой посудины прямо на пристань.
Все трое словно по команде ринулись в ту сторону ещё раньше, чем произошло неизбежное.
Как это всегда бывает, неожиданно спокойную гладь всколыхнула небольшая волна, только вот случилось это именно в тот момент, когда ножки в аккуратных туфельках вот-вот собирались оттолкнуться от лодки. Вода сильно ударила по ней, отводя ту на метр вправо, и девочка снова взвизгнула, на этот раз от ужаса. Крик этот прокатился по округе громким эхом, её тело повело в сторону, и она перевалилась за край лодки, не успев ухватиться. Отдалённые звуки праздника нарушал только шум быстро приближающихся шагов, и к ним вот-вот должен был присоединиться громогласный всплеск, но вместо него сделал это звонкий голос:
—
Вингардиум Левиоса!
Испуганное, совсем ещё детское, личико повисло в воздухе всего в каком-то сантиметре от холодной воды, так и не падая в неё полностью. Один взмах и абсолютно шокированная девочка уже твёрдо стояла на крепких и устойчивых дощечках пристани, расширенными почти вдвое глазами уставившись на направленную в её сторону волшебную палочку. Она словно рыба открыла рот на подобии идеально ровной буквы «о» и не могла сказать и слова, просто застыла на месте, хотя Висенья ещё не успела наложить на неё парализующего заклинания.
Сердце всё ещё бешено колотилось о девичью грудь, рука достала палочку из кармана мантии на чистом инстинкте. В то время как шестерёнки в голове отчаянно крутилась в попытке предположить, насколько серьёзными проблемами этот поступок ей обойдётся.
Спустя целую минуту молчания где-то за спиной раздалось еле слышное: «Зря...» от Аластора, но похоже, что малышка только сейчас окончательно пришла в себя и обернулась на теперь уже спокойную гладь, не веря собственным глазам. За те несколько секунд что она отвлеклась О’Дану быстро спрятала верное оружие обратно в складках ткани, так что когда большие карие радужки вновь впились в их лица, то средство своего волшебного спасения найти уже не смогли.
— Ты в порядке? — Айрис первой нарушила молчание и ринулась к девочке, склоняясь к ней, чтобы лица их были на одном уровне. — Ничего не болит? Не успела удариться?
Та отрицательно покачала головой. До этого румяные щеки побледнели, а взгляд, до сих пор немного рассредоточенный, быстро метнулся в сторону улицы, где за поворотом уже исчезли все её друзья.
— Нет, — она медленно перевела взгляд с обеспокоенного лица Айрис на Висенью, выражение лица которой больше подходило на безжизненную маску, — нет, я в порядке. Я не упала. Потому что, ты спасла меня, — она указала пальцем на возвышающуюся над ней фигуру и с каждым сказанным словом словно убеждалась в реальности произошедшего.— Ты сказала что-то, и я повисла над водой! Ты сделала это с помощью той штуки!
Девочка проморгалась и неопределённо повела рукой, будто бы разом забыла все более-менее подходящие слова.
Айрис напряжённо осмотрелась по сторонам, проходясь взглядом по окнам домов, её брат в это время сделал шаг и прямо в ухо О’Дану раздалось чёткое:
—
Обливэйт. Сотри память заклинанием, она будет болтать.
Висенья слегка склонила голову в его сторону и одними губами проговорила:
— Не поверят.
Она кожей чувствовала, как кузен раздражённо выдохнул.
— Никто не должен знать, что мы были тут сегодня. Она видела наши лица. Ну, же!
Зубы прикусили нижнюю губу от напряжения, а рука мучительно медленно двинулась в сторону кармана мантии.
Душу терзали сомнения, но мозг упорно подсказывал, что о своём чудесном спасении впечатлительная магла будет болтать на каждом шагу, и обязательно упомянет, что сделала эта одна из тех самых пришельцев, которые словно по волшебству появились тут из ниоткуда и так удачно привлекли внимание каждого ребёнка на причале.
«Нужно стереть ей память всего-то о последних минутах и как ни в чем не бывало напомнить о желании проводить их к площади. Ничего сложного. Безопасность должна быть превыше всего.»
Айрис похоже догадалась, к чему всё идёт, и положила руки на детские плечи, как бы успокаивая, только вот хватка на коже была чуть более напористой, чем полагалось поддерживающему жесту. Карие глаза внимательно наблюдали за их быстрыми переговорами, хоть девочка и не слышала слов, и стоило только Кемпел коснуться её, почувствовала неладное.
— Ты такая же, как я! — вдруг высоким и отчётливым голосом проговорила малышка. — Ты — волшебница!
С души упал огромный камень, и рука девушки остановилась, так и не достигнув цели.
«Не магла.»
— Как ты смогла сделать это?! — когда шок окончательно отпустил юную колдунью из своих объятий круглые щеки ярко запылали, а где-то в глубине её глаз загорелся огонёк искреннего и неподдельного восторга. — Я тоже так хочу! А научишь меня? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
— Тише, — всё трое осмотрели улицу вокруг себя, и убедившись, что инцидент всё-таки остался никем не замеченным, О’Дану подошла ближе и совсем как Айрис опустилась перед ней на корточки, говоря тихо и отчётливо, — кто-нибудь ещё знает, что ты волшебница? Ты кому-нибудь говорила об этом?
Она поспешила отрицательно покачать головой, перебегая взглядом полным щенячьего восторга по всем троим.
— Я никому не говорила. Здесь не так много колдунов, около человек пятнадцати, но живут они с другой стороны деревни. Мама строго-настрого запретила мне рассказывать кому-либо кто я такая. Она боится, что за это они могут что-то сделать со мной, потому что среди моих друзей нет больше волшебников.
Речи её слишком уж весёлыми назвать было нельзя, но от чего-то она всё никак не желала перестать улыбаться, будто смотрела на какое-то невероятное произведение искусства.
— Если мама запретила, то зачем ты рассказываешь? — Аластор нарицательно покачал головой и тоном какого-то учителя принялся её нравоучать. — Старших нужно слушаться. Твоя мама права, не нужно при первой же возможности разливаться на всю деревню о том, что ты колдунья.
Малышка замерла, моргнула, и похоже только сейчас полностью осознала, как глупо себя повела.
— Но, вы ведь такие же, как и я… — она с надеждой впилась в лицо Висеньи и её следующие слова прозвучали довольно удрученно. — Мы должны держаться вместе, правильно? Раз нам приходиться скрываться от маглов, то это же не значит, что мы должны боятся друг друга, да?
«Знакома с понятием маглы, значит, далеко не один раз слышала это слово от родителей. Странно только, что не узнала волшебную палочку.»
— Верно, милая, — Айрис ободряюще улыбнулась ей и взяла маленькую ручку в свою, похоже опасаясь, что с неуклюжим ребёнком может опять что-то случится, — ты явно старше своих подруг, сколько тебе лет?
Девочка решительно выпятила грудь и приподняла подбородок вверх. Луч солнца упал на её лицо и осветил словно нарисованные карандашом веснушки. Один из колосков в ярко рыжих волосах обломался и провалился между досками, бесследно исчезая в тёмной воде.
— На прошлой неделе исполнилось одиннадцать.
Твёрдо и гордо. Словно за преодоление возрастной отметки в «одиннадцать» она заслужила, как минимум, золотую медаль.
— Ах, так уже этой осенью ты пойдёшь в школу, — улыбка на лице Айрис вот-вот грозила стать похожей на оскал, настолько отчаянно Кемпел пыталась увести мысли девочки от щепетильных тем в более мирное русло. — Куда поедешь учиться? В Хогвартс или может Дурмстранг?
— Ни за что! — детская туфелька громко топнула по земле. — Там учатся самые злые и тёмные колдуны, я жду письмо только из Хогвартса!
Да уж, спросить с такой категорической оценкой было довольно сложно.
Даже несмотря на то, что жестокий террор Гриндевальда был прекращён целых двадцать два года назад, весь волшебный мир по сей день прекрасно помнил, что в свои годы обучался он именно в Дурмстарнге. И так уж вышло, что часть дурной славы его ученика невольно упала и на саму школу. Политика этого заведения и без того вызвала много споров и противоречий среди родителей, тёмные искусства изучались там более углублённо и большее внимание среди других предметов уделялось в школьной программе именно им, а после произошедшего те и вовсе объявили чуть ли не забастовку. Принципиально посылая своих детей в зарубежные школы вроде Ильвермони или Шармбатона, где руководство было только радо дополнительному наплыву учеников. Хотя, конечно же, большинство ирландцев по обыкновению выбирали Хогвартс.
— На факультете львов тебе будут рады, — Айрис не спеша направилась в сторону широкой улицы, ведя девочку за собой. — Храбрость ценится там превыше всего.
Та, кажется, принялась что-то воодушевлённо расспрашивать и так уж вышло, что никто кроме Висеньи не услышал позади ехидный голос Аластора:
— И отсутствие мозгов.
Спустя пару минут трое, теперь уже в сопровождении маленькой волшебницы, свернули у очень старой на вид деревянной церкви и с каждым шагом слышали звуки музыки всё громче и громче. Мимо них пробегали девушки в белых платьях, старушки возле своих домов раздавали соседям приготовленный ими хлеб, а семьи полным составом спешили на площадь, то и дело подгоняя непослушных детей. Их юная проводница не заподозрив подвоха охотно отвечала на любые вопросы и в скором времени благополучно забыла о волшебной палочке, да и обо всём, что не было связано с проходившим праздником. Стоило им выглянуть из-за угла последнего, самого близкого к площади, дома, как мгновенно в глаза ударило изобилие разноцветных лент и цветов. Не такая уж и большая площадь была забита людьми до отказа, вдоль домов местные соорудили лавочки с самыми различными играми, покупной выпечкой, изобилием различных напитков и даже самодельными вещами, вроде шляпы с клевером на ней. Кто-то был одет полностью только в зелёную одежду, кто-то в белую с национальной символикой, а кто-то вовсе не посчитал нужным наряжаться и просто танцевал под оркестр, отыгрывающий весёлую песню. Музыканты удобно расположились на небольшой сцене в самом центре и энергично заводили толпу, вынуждая ту отплясывать так, что только от одного взгляда на эти невероятные пируэты у Висеньи невольно отвисла челюсть. Это не было похоже на привычный для неё вальс, который неизменно танцевали на светских банкетах. Это были кейли, танцы, где все люди, словно родные друг другу, исполняли одни движения сплочённой командой, не оставляя в стороне никого.
Восторг невольно заполнил все лёгкие вместе с приторно сладким запахом выпечки, и девушка словно громом поражённая застыла на месте, наблюдая за этим зрелищем со стороны.
Сейчас разобрать, кто из них был волшебником, а кто просто обычным человеком, было просто нереально. Никто не брезговал брать другого под руку, не кривил губы в отвращении и не проявлял никаких признаков нетерпимости по отношению к другому, как частенько бывало в её окружении. Местные жители просто веселились в компании друг друга, не важно, имели ли они при себе волшебную палочку. Улыбались и громко смеялись, когда кто-то один в очередной раз ненароком запинался, нарушая ровный круг. Они просто отдыхали, веселились в свое удовольствие и не мерялись чистотой крови и важностью своего статуса. Жили и наслаждались праздником их общего бога, в которого свято верили.
— Здорово, правда?
Детский голос вывел её из своих мыслей, и она опустила взгляд на довольное веснушчатое лицо.
Висенья кивнула, в то время как Аластор внимательно оглядел каждый уголок площади.
— Лавочки явно магловские, галлеонами вряд ли принимают, — в какой-то момент Кемпелу пришлось повысить голос, чтобы маленькая колдунья его точно услышала. — Есть тут какой-нибудь паб, где можно рассчитаться нормальными деньгами?
— Есть, — та довольно улыбнулась и поманила его рукой, протискиваясь сквозь толпу, — он чуть дальше, за конюшней.
Аластор быстро сказал что-то о том, что поищет место где можно выпить и попросил её остаться тут, а после него и Айрис изъявила желание в срочном порядке попробовать чего-то жгучего и желательно очень крепкого. Висенья и не заметила, как вдруг осталась одна неподалёку от танцующей толпы, настолько сильно засмотрелась на сумасшедшие танцы.
Спустя небольшое количество времени она смогла наконец уловить закономерности в этих бесконечных шагах, а если точнее сказать, прыжках. Сначала толпа собиралась в шеренгу, а после того как измученные музыканты вновь брали свой ритм, хватали друг друга за руки, начиная образовывать большой круг. Ноги их вытворяли что-то по-настоящему невероятное, каблуки туфель многих дам отчётливо ударялись о твёрдую брусчатку, грозя вот-вот всё-таки сломаться, но те не обращали на это никакого внимания. После не прекращая движений разбивались на пары, где женщины цеплялись за своих мужчин, всё так же кружась, и после одного полного разворота меняли партнёра на другого, через секунду на следующего, а потом вновь собирались все вместе, поднимая скрепленные руки то вверх, то вниз, начиная свой невероятный танец заново.
Висенья всё смотрела и смотрела, пытаясь отложить этот момент в своей памяти. Оставить где-то на корке мозга эти счастливые лица, чтобы напоминать самой себе изо дня в день, какой может быть, и какой
должна быть, настоящая жизнь.
Прямо напротив вдруг появилась пожилая пара. Волосы женщины перед ней полностью покрыла седина, а в тёмной бороде её спутника отчётливо выделялись пока только проблески. Их глаза ярко горели, покрытые возрастными морщинами лица сияли в обращенных друг к другу улыбках, а в каждом движении читалась такая любовь, какую ни один писатель никогда и ни за что не сможет описать ни в одном романе. Она просто чувствовалась, в том, как трепетно и нежно он касался её рук, как осторожно прокрутил женщину в своих объятиях и задорно подмигнул ей, совсем как молодой мальчишка. Просто смотря на них любому стороннему человеку без труда удалось бы понять, что эти двое прожили бок о бок много счастливых лет и состарились так же, как танцевали в эту самую минуту на городской площади. Вместе.
Вдруг эта самая пожилая леди неожиданно заметила её взгляд, и прежде чем Висенья успела смутиться, схватила её за запястье, утаскивая за собой в третий по счету куплет. Теперь с двух сторон девушку держали две пары рук, и заметив её смятение женщина громко сказала:
— Лугнасад — это не тот день, когда ты можешь позволить себе тихо стоять в стороне. Уныние сегодня расценивается богами как большой грех.
Справа её кавалер поспешил добавить:
— Луг создал этот праздник в честь своей покойной матери. И хотел, чтобы их земные дети не знали в этот день никакого горя. Кто мы такие, чтобы перечить воле богов, правда?
Висенья только улыбнулась им, сосредотачиваясь на звуках волынки.
Она, как и вся её семья, практиковала веру в Дану и соответственно, праздники в честь её детей богов не праздновала. В мифологии мать-прародительница стояла выше всех прочих богов и считалось, что именно она дала начало каждому из них. Висенья была ознакомлена с основными фактами, но изучать каждого более углублённо не сильно хотела. Но странно было осознавать, что большинство из этих людей, что в эту секунду держали друг друга за руки, живут в двух разных мирах. Но всё-таки было нечто такое, что объединяло их несмотря на все обстоятельства. Вера в Дану, Луга, Нуаду и остальных божеств, которые не делили своих детей на маглов и волшебников. Для них — все они одинаково важны и равны друг другу.
«Какие же они простые и счастливые. Она так привыкла к вечным интригам, двойным мотивам и скрытым смыслам, что находиться в обществе обычных людей было непривычно легко. Не опасаться за собственные слова, а вести себя так, как ей этого хочется. Ах, как бы она хотела остаться в этом дне навсегда…»
Музыка заиграла ещё громче и энергичнее, заставляя присутствующих подстроиться под куда более быстрый темп.
Первый прыжок.
Висенья покрепче ухватилась за руки пожилой пары, стараясь следить за собственными ногами и не сильно отставать от толпы.
Три широких шага и танцующие вновь образовали большой круг. Кто-то весело смеялся, у кого-то лёгкие уже брали воздух со свистом, а в глазах других отчётливо читалось несравнимое ни с чем озорство, какое появляется только в моменты настоящего счастья.
Протяжный звук волынки, и после нескольких ударов в барабаны происходящее начало напоминать упорядоченный хаос.
Две пары рук потянули её назад, и девушка чуть было не запнулась, всё-таки туфли, хоть и не на большом каблуке, для подобных танцев были совершенно не предназначены, но вопреки всем опасениям музыка взяла на себя самую сложную задачу. Всего-то одного полного разворота от неё было достаточно для того, чтобы напряжённое тело послушно отдалось в объятия мелодии, а до этого дрожащие ноги делали прыжок за прыжком сами, без какой-либо помощи. Ощущение хватки чужих пальцев уже исчезло, пыхтеющие шестерёнки в мозгу разом прекратили безостановочно крутиться, и Висенья позволила себе перестать думать. Просто двигалась и кружилась под ритм песни, сталкивались то с одним лицом, то с другим. Радостно улыбнулась огненно-рыжему парню в соломенной шляпе, вежливо кивнула мужчине с очень вьющейся бородой и громко и заливисто рассмеялась после того, как совсем ещё юный мальчик, не старше лет пятнадцати, уставился на неё восторженным взглядом и немного ошалело пробубнил себе под нос что-то несвязное, похоже от неожиданности, что ему попалась такая миловидная партнёрша. Когда толпа вновь стала двигаться к центру, чтобы завершить энергичный танец, юноша обернулся на неё и чуть было не повалил на землю фонарный столб, что компания его друзей, которые ждали его у прилавка с закусками, явно не упустила из виду. Вместе с последними нотами в воздухе повисло улюлюканье и свистки, но О’Дану не обратила на всё это и малейшего внимания. Она просто наслаждалась. Чувствовала, как сердце радостно вопит где-то в груди, как ветерок наступившего вечера забирается под лёгкую мантию и кружит ткань вместе с ней, вынуждая снова ощутить себя в желанном полете. Девушке казалось, что вместо всех этих фигур прямо сейчас её окружали только пушистые облака, ирландская песень на самом деле была пением парящих совсем рядом птиц, а вибрации на земле от нескольких десятков пар ног — взмахами мощных крыльев, которые при малейшем желании могли бы унести её куда угодно. В особенно тёплые края или холодные тундры. На встречу к таким желанным приключениям или первой любви. Как можно дальше от каменных стен и надоедливых портретов, только всё ближе и ближе к недостижимой мечте.
Музыка оборвалась, и волшебная иллюзия развалилась под оглушающие хлопки. Девушка перевела дыхание и почти сразу ощутила, как чья-то ладонь опустилась ей на плечо.
— Пойдём, мы нашли тут одно место, — голос этот она узнала без труда и как это случалось всегда, последовала за ним, всё ещё мечтательно улыбаясь и прокручивая в голове каждое мгновение такого чудесного момента. — Я и не знал, что ты так умеешь.
Кемпел похоже какое-то время наблюдал за ней, слишком уж многозначительно стал звучать его голос. Но факт этот, почему-то, её ничуть не смутил.
— Я тоже не знала.
Краем глаза она заметила того самого мальчика, с которым успела совсем немного потанцевать. Тот было собрался сделать мужественный шаг в её сторону, но с приходом Аластора заметно напрягся. А после того, как рука на её мантии настойчиво принялась уводить девушку с площади, и вовсе разочарованно выдохнул и опустив плечи направился в круг своих друзей, непременно получая от них ехидные подначки по поводу несчастной любви.
Тем самым «местом» оказалась довольно маленький, побитого вида трактир с давно уже выцветшей надписью: «Зов русалки». Поскольку забегаловка эта находилась буквально по соседству от местной конюшни, запах здесь стоял просто кошмарный. Громкие споры посетителей заведения периодически разбавляло ржание гнедых коней, а возле главного входа в стогу мокрого, после летнего дождя, сена копошилось сразу несколько таких же мокрых и явно голодных крыс. В окнах ярко горел оранжевый свет, и ещё до того, как Аластор толкнул деревянную дверь, Висенья поняла, что такого количества народу хозяева заведения явно не видали уже очень давно. Собственно, так оно и было. Стоило им только протиснуться внутрь, как щёк коснулся непривычный жар, места тут и без того было крайне мало, а от бесчисленного количества людей дышать становилось просто-напросто тяжело. Одинокий бармен, и похоже сам владелец, носился со скоростью новой метлы от стола к столу, принимая заказы, и отчаянно пытался запомнить их все. Судя по тому, что никто на помощь ему не спешил, ещё работников тут со дня открытия явно не прибавлялось. Абсолютно каждый столик и стул за стойкой был мало того, что занят, а забит до отказа. Да настолько, что просто ходить по главному залу было действительно трудно. Мужчины целыми компаниями во всю распивали потин
(ирландский напиток, который вообще-то официально был запрещён на территории их страны), что есть мочи пели старые песни и рассказывали друг другу деревенские басни, яро уверяя, что все они являются чистой правдой.
— Обстановка просто прелесть. Такой интересный интерьер, — взгляд скользнул по закопченным столам, грязной посуде и треснутым оконным стёклам. — Особенно прогнившие балки под потолком. Как думаешь, его обвал входит в часть вечернего шоу?
— Не ёрничай, — Аластор провел её мимо сидящей в углу компании посетителей и осторожно притянул Висенью поближе к себе, похоже опасаясь, что в ходе такого бурного веселья её ненароком могут задеть, — это единственный трактир в городе, а про паб даже разговора нет.
— Что ж, радует, что он хотя бы есть, верно? — ярко-голубые глаза внимательно осмотрели всех присутствующих на наличие до боли знакомой тёмной макушки, и не найдя ни одной хотя бы отдалённо похожей, она спросила. — Где Айрис?
Аластор уверенно пододвинул к себе один из оставленных на стойке стаканов и с таким видом, будто это он владеет этим заведением, самостоятельно плеснул себе порцию виски.
— Скоро вернётся. Она тут завела очень интересное знакомство, — заметив её пристальный взгляд на бутылке он любезно добавил. — Не смотри так,
весенняя. Я за неё заплатил. Благо, трактирщик оказался из наших.
Кемпел осушил свой стакан, и заметив, что она всё ещё продолжает за ним наблюдать, улыбнулся и кивнул, предлагая попробовать ей.
— С изысками, какие мы привыкли пить, конечно же не сравнится, но и это лучше, чем ничего, — он снова наполнил стакан и подал ей, дожидаясь пока девушка возьмёт тот в руки. — На трезвую голову подробных приключений нам точно не вынести.
Горькая жидкость обожгла горло, приятным теплом распространяясь по всему её телу. По каждой напряжённой мышце и не очень приятной мысли о скором возвращении домой, заставляя её невольно расслабиться. Уже начинало вечереть и ярко оранжевые всполохи заката с минуту на минуту грозили смениться темнотой приближающейся ночи.
— Спасибо, что помог мне, Ал, — девушка повернула к нему голову и вдруг решила, что просто обязана сделать то, что делала в отношении своего кузена крайне редко. Искренне поблагодарить за всё, на что ему пришлось пойти сегодня ради неё. Он это действительно заслужил. — Мне очень повезло, что у меня есть ты и Айрис. Я знаю, что помимо моих забот у тебя полно дел. И мне немного совестно из-за того, что тебе пришлось отложить их на день. Ведь ты не обязан мне помогать.
Аластор внимательно смотрел на неё, сверлил своими магическими ярко-зелёными глазами и не перебивал, давая ей возможность в полной мере высказать всё то, что ей так хотелось сказать.
— Можешь смело успокаивать муки совести, Висенья, — Кемпел вдруг натянуто улыбнулся и потянулся за стаканом в её руке. Ей показалось, что во всегда надменном и уверенном в себе кузене в мгновенье ока смелости поубавилось. Он говорил вполголоса, от чего расслышать его слова становилось труднее. — Я помог тебе, потому что захотел. Не меньше и не больше того. Ты для меня не просто забава.
Девушка почувствовала, как всё внутри неё замерло от этих слов. Пульс в ушах слышался удивительно чётко, а где-то на уровне желудка появилось странное ощущение. То ли страх, то ли волнующий трепет. Чётко разобрать его не было сейчас и малейшей возможности, но одно она знала наверняка.
Кемпел уже давно чувствует к ней нечто большее, чем просто привязанность, а она, пока, нет.
Между двумя фигурами у бара повисла напряженная пауза. Оба больше не смотрели друг на друга. Ярко-голубые радужки в сомнениях метались по девичьим рукам, словно она только что узнала об их существовании, а пронзительные зелёные сверлили взглядом свой бокал, ожидая ответа. Она уже было надеялась, что у неё всё-таки получится отсрочить неизбежное, но в момент, когда она уже собралась сказать, что пойдёт на поиски Айрис, он вдруг тихо произнёс:
— Ты красиво танцуешь, — Аластор мучительно медленно перевёл взгляд на её лицо. И,
боги, ярко сверкающие искры в его глазах уже не казались ей игрой света, — вся площадь не могла оторвать от тебя взгляда.
Прозвучало измученное:
— Ал… — Висенья зажмурилась, в попытке избавиться от ощущения этого взгляда и пыталась подобрать более-менее правильные слова для того, чтобы описать ему, что она чувствует. Объяснить, что мысли её занимают далеко не дела сердечные. — Я не… не сейчас.
Несмотря на то, что сказать у неё получилось всего-то одно, причём довольно жалкое, словосочетание, он перебил её раньше, чем она успела хотя бы попытаться опозориться ещё больше:
— Ты не обязана, — он довольно-таки резко налил себе ещё порцию, одна треть от слишком отрывистых движений точно пролилась на старое дерево. — И я не так глуп, чтобы пытаться тебя заставить. Но знаешь, ещё есть время. Просто подумай обо всем на досуге и реши для себя, чего ты хочешь. Спать с тобой в одной постели, зная, что ты несчастна, я не смогу. Так что, если позже ты не примешь моего предложения, то я не стану настаивать, — сердце в девичьей груди болезненно запульсировало от сознания того, что несмотря на вечные заявления с его стороны в стиле: «ты обещана, а значит станешь моей в любом случае», на самом то деле Аластор допускает мысль, что она может ему отказать. И несмотря на собственные чувства принимает то, что на данный момент с её стороны ответного тепла он получить не сможет. Отчего-то ей стало больно за него, и стыдно за себя. За то, что она не может ответить на его чувства так, как ему хотелось бы. — И если вдруг твой отец, мой, или Иден, будут пытаться давить, то я не оставлю тебя в одиночку. Выдумаем какую-нибудь складную историю о хорошенькой дочке богатого чиновника к которой у меня уже есть чувства, и дело с концом. В любом случае, в меня молния ударит не так сильно, — любому другому человеку могло бы показаться, что радость и лёгкость, с которой он говорил, была искренней, настоящей. Но Висенья отчётливо видела, что Кемпел просто не хочет к себе жалости с её стороны. Как это всегда бывало в их семье, он скрывал настоящие эмоции в напряжённый момент за плотной маской, не желая покидать уютного панциря. После того как ответа так и не последовало, он поднял наконец глаза и когда взгляды их встретились, тихо проговорил. — Я в порядке. Волнуйся в первую очередь о себе,
весенняя.
Ей так хотелось что-то ему сказать. Быть может поддержать или сделать для него что-то настолько же важное, как поступил сегодня он. Но в голове как на зло не осталось ни одной связанной мысли, а посетители за самым дальним из столиков стали спорить ещё громче:
— Да за кого ты меня принимаешь, Перл?! За психически больного?! — один из отдыхающих громко возмущался и злобно пыхтел, обращаясь к женщине, сидящей по правую руку от него. — Я говорю тебе, что видел её своими глазами! Человеческим языком говорю!
Его спутница показательно покачала головой и тонкими пальцами поднесла сигару к губам, её вьющиеся волосы были коротко подстрижены и в свете свечей приобретали насыщенный, русый оттенок.
— А я говорю, что ты просто спятил, Гаррет. Полез под юбку к другой женщине и отчаянно ищешь повод оправдаться в небылицах. Вся деревня слышала, как твоя жена вышвырнула тебя из вашего дома. И поделом! Девушка на причале его соблазнила, тоже мне!
Большая компания разразилась громким смехом, а человек по имени Гаррет ударил кулаком по столу. Глаза его вот-вот были готовы вылететь из орбит, лицо за какую-то секунду сравнялось по яркости с цветом головного убора красных колпаков.
— Ты называешь меня лжецом?! — проревел он, явно находясь под приличным градусом. — Смейтесь сколько душе угодно, я посмотрю, как вы заговорите если один из вас, сраных ослов, увидит то, с чем я столкнулся лицом к лицу!
Один из компании от души веселясь вставил:
— С грязными панталонами вашей соседки? Тебе часом не нужен врачеватель после такого сильного потрясения?
Снова взрыв смеха. Кое-кто даже умудрился поперхнуться напитком и заляпать чистую одежду.
Рассвирепевший мужчина рывком поднялся на ноги, стул, на котором он сидел, с грохотом упал на пол, а одна из рук метнулась к воротнику помятой рубашки. Меньше чем через мгновение глазам всех присутствующих предстало не очень приятное зрелище. Левая сторона шеи Гаррета была полностью покрыта совсем ещё свежими царапинами, а прямо посередине уже налился синим чёткий и явно очень глубокий укус. По форме зубов челюсть нападавшего крайне напоминала человеческую.
— Посмотри! — руки мужчины сильно тряслись, верхняя из пуговиц опасно затрещала от такого напора. — Посмотри, что эта тварь сделала со мной! Я говорю вам, это была сирена! Поймала меня, когда я пытался привязать свою лодку, и попыталась завлечь, а потом как вцепилась в глотку зубами, хотела утащить в море! — он отпустил наконец рубашку и запустил пальцы в волосы, словно хотел вырвать те. Со стороны в какой-то момент он стал похож на человека страдающего помешательством. — Я видел её! Она коснулась меня! Между пальцами у неё были чёртовы перепонки! Я всегда знал, что тут что-то происходит, вечно в этих местах случается какая-то чертовщина!
Компания перестала смеяться и тот самый весельчак, что не упустил возможности ехидно задеть Гаррета, с искренним беспокойством в глазах поинтересовался:
— И как она выглядела? Та сирена?
— Как обычная девушка, — тут же поспешил ответить мужчина, похоже радуясь, что наконец к его словам отнеслись серьёзно. — Вынырнула из воды возле моей лодки, я когда её увидел уже был готов отправиться на встречу с предками. С длинными волосами, личико симпатичное, как у нимфы. Я тогда подумал, быть может ей нужна помощь какая? Кожа с синим оттенком, будто провела в воде уже не один час. Спросил её: что с ней такое случилось? А она давай манить меня рукой к себе, вот так, — он махнул руками в воздухе, наглядно показывая, — мол, подойди ближе. Ничего правда не говорила. И главное выражение лица такое было, словно с ней что-то нехорошее приключилось. Ну я и решил, что может поранилась где и неудачно в воду упала, а плавать не умеет, молодая же девочка ещё совсем. И опустился к самому краю лодки, а она давай тянуть руки в мою сторону. Так широко улыбалась, я решил, что из благодарности мне. Наклонился навстречу, чтобы помочь забраться, и только тогда заметил его… — после этих слов на измученное лицо легла странная тень. Глаза мужчины разом потухли, словно перед ним снова появилась пережитая сцена. — Рыбий хвост. Чёртов плавник, точно, как в сказках.
Над столом воцарилась мертвая тишина. Несмотря на то, что жизнь по-прежнему цвела и бурлила во всем трактире, именно в этом углу в воздухе отчетливо чувствовалось вязкое напряжение.
— Ну, и чертовщина, — сочувствующе покачал головой товарищ и вдруг с самым серьёзным выражением лица спросил, — выходит, ты так и не отправил девочку к себе в койку? — словно громом поражённый Гаррет повернулся в его сторону и на губах говорящего появилась недобрая усмешка. — Жаль, раз говоришь, что личико у неё симпатичное. А что ниже пояса — не так важно. В постели мужики смотрят исключительно в глаза.
Секунда молчания, а после новая волна хохота и очередная порция особенно злобных и матерных оскорблений, но всё внимание Висеньи привлёк другой голос, который раздался у неё точно над ухом:
— Не повезло бедняге, — девушка обернулась и лицом к лицу столкнулась женщиной. Оперевшись о косяк она со скучающим видом смотрела на разворачивающуюся сцену и неспешно курила тонкую сигару, отправляя к потолку клубы дурно пахнущего дыма. — Наткнулся на русалку. Они любят так развлекаться в этих водах. Убивать не убивают, но пугают так, что забудешь собственное имя. И попробуй теперь объяснить жене, что это не девка на стороне во время страстей слегка перестаралась, а одной из сирен на досуге стало скучно, — она переступила с ноги на ногу и теперь осматривала Висенью оценивающим взглядом. — Но он тот ещё козёл. И без того изменял своей с кем только можно. Даже хорошо, что он в очередной раз не смог удержать член в штанах, и наткнулся на настолько коварную тварь. Маглов вроде него только так и учить.
О’Дану опешила и с опаской посматривала на неё, пытаясь совладать с первыми, довольно неоднозначными, впечатлениями.
Несмотря на, в целом, довольно обычную внешность, весь образ бесцеремонной волшебницы притягивал взгляд. Чёрные, почти до пояса, волосы, такое же тёмное платье и взгляд, не иначе как по воде судьбы, карих глаз. При всём этом, несмотря на очень бранную и хамоватую речь, подавала она себя так, словно была человеком, как минимум, королевских кровей. Смотрела на каждого с высока и слишком уж медленно закуривала сигару в своих руках. Весь воздух поблизости от неё наполнялся запахом табака и очень тяжёлых духов, а лаковые туфли с острыми носами размеренно стучали о деревянные доски ступеней, на которых она стояла. Только сейчас девушка заметила, что на второй этаж трактира ведёт крутая лестница, и видимо именно со второго этажа незнакомка и спускалась, когда заметила раненого русалкой магла.
Накрашенные ярко-алой помадой губы дрогнули в одобрительной улыбке, когда она заметила, что Висенья смотрит на неё абсолютно таким же взглядом.
— Вы непростые детки, да? — пристальный взгляд осторожно перемещался с неё на Кемпела. — Сразу видно — аристократы. Отточенные годами привычки не скроешь даже под горой старых лохмотьев. Прямая осанка, ни одного лишнего слова, пока не спросят. Хоть бы поделились с подружкой маскировкой, она тут как единственная бабочка возле кучи драконьего дерь… — позади неё послышались быстрые шаги, и она тут же смягчилась, мгновенно прерывая свои размышления. — Ах, вот и ты, Нора!Мама тебя уже заждалась.
Со второго этажа, быстро перескакивая сразу через несколько ступенек, к огромному изумлению Висеньи, спустилась та самая рыжеволосая девочка с причала, а следом за ней, и Айрис. Причём, цвет лица кузины вот-вот грозил сравняться с оттенком её ослепительно-белого платья. Темные брови сосредоточенно свелись к переносице, а шаги девушки были каким-то слишком уж шатающимися, будто Кемпел чувствовала себя неважно.
— Мама! Мама! — в мгновение ока она оказалась рядом с матерью и бесцеремонно указала пальцем на остолбеневшую фигуру в зелёной мантии, принимаясь радостно подпрыгивать. — Это она! Это та девочка, которая не дала мне упасть! Я парила в воздухе, прямо над водой!
Женщина мгновенно шикнула на неё и напряжённо осмотрела трактир. Благо, в помещении было настолько шумно, что никто не обращал внимание на кучку странных людей у узкой лестницы.
— Нора, ты же знаешь правила, — чётко и раздельно проговорила она, — то, что мы живём по соседству с маглами ещё не означает, что это даёт нам право нарушать статут о секретности, помнишь? — малышка активно закивала головой, но глазах её горели настолько неподдельным восторгом, что никаких сомнений не оставалось в том, что меньше чем через пять минут об осторожности она снова забудет. — Пойдём. Здесь не место для разводов.
Дружелюбием это предложение, мягко сказать, даже не пахло. Темные глаза женщины даже не смотрели на кого-то конкретно, но Висенья мгновенно поняла, что обращается она именно к ней. И похоже понимая, что возражения вряд ли последуют, та развернулась на каблуках, не забыв выбросить остатки потухшей сигары на барную стойку, и вновь направилась на второй этаж, ожидая что О’Дану пойдёт за ней следом. Девушка обменялась многозначительным взглядом с Кемпелом и тот пожал плечами. Мол, тётка конечно странная, но разбрасываться убивающими заклятьями, наверное, не станет, и тяжело вздохнув она оттолкнулась от столешницы, медленно и нехотя шагая к лестнице. Буквально краем глаза она заметила обеспокоенное лицо проходящей мимо Айрис, кузина направлялась к брату, но даже не бросила в сторону Висеньи и одного взгляда, явно размышляя о чем-то своём.
Второй этаж представлял собой длинный коридор, в котором очень давно никто не проводил даже самую лёгкую уборку, с кучей таких же грязных дверей. Как и в любом трактире, помимо бара в услуги этого места так же входило предоставление комнат ночлега для приезжих, но похоже, что несмотря на большое количество тут этим вечером людей из других деревень, оставаться в трактире на ночь никто не спешил. В коридоре царила мертвая тишина, которую нарушал только стук лакированных каблуков идущей впереди фигуры. Незнакомка вела её куда-то, и проходя одну комнату за другой Висенья видела практически на каждой из них табличку «Свободно для сдачи» и всего на парочке из десятков «Не беспокоить». Наконец, почти в самом конце длинного коридора, бледная рука женщины толкнула одну дверь под цифрой восемь и Висенья перешагнула порог очень маленькой, заваленной различным хламом, комнатушки. Невооружённым взглядом было видно, что её обитатели жили тут очень давно и съезжать в ближайшее время явно не планировали. Полки книжного шкафа вместо литературы завалены детскими игрушками, вещами, коллекцией различных ракушек и прочими вещами, явно собранными тут не за неделю. Большую часть пространства занимала большая двуспальная кровать и тумбочка рядом с ней, на поверхности которой лежала очень толстая и явно старая книга, её корешку кое-где в срочном порядке требовался ремонт. Но что притягивало внимание к себе больше всего, так это маленький столик с уже потушенными чёрными свечами на нём и явно недавно разложенной колодой карт. Специфический запах воска ещё чётко ощущался в воздухе, даже несмотря на то, что окна были широко распахнуты. Словно несколько минут кто-то тут устраивал сеанс…
«Гадания?»
— Закрой дверь на замок, — незнакомка подошла к открытому настежь окну и зацепила специальный крючок, от чего звуки с улицы мгновенно стихли. — Не хочу, чтобы шныряющие тут сегодня маглы заметили что-то необычное. И без того приключений в последнее время тут достаточно.
Висенья, которая всё никак не могла оторвать взгляда от стола с такой странной атрибутикой, машинально достала волшебную палочку из кармана старой мантии и тихо произнесла:
—
Коллопортус.
Замок мгновенно щёлкнул под напором магии и женщина вдруг обернулась. Стоило ей заметить волшебную палочку как она тут же нетерпеливо хмыкнула, словно считала что настолько простые вещи можно было бы сделать и без использования магии. Стоило только занавесам окончательно укрыть их от света уличных фонарей, как тут же спальня погрузилась в мягкий полумрак.
— Моё имя Камила, а та девочка, которую ты спасла сегодня — моя дочь, — без каких-либо предисловий начала она и сложила руки на груди, начиная обходить девушку кругами, будто придирчивый покупатель, внимательно изучающий заинтересовавший его товар, — Нора всё рассказала мне. Рассказала, как ты безрассудно достала волшебную палочку на магловском пирсе, где тебя и твоих друзей мог заметить любой простец из окна. Как с помощью заклинания не позволила ей упасть в воду, хотя её жизни, по сути, ничего не угрожало.
До ушей чётко долетели осуждающие нотки в её голосе и Висенья невольно скрипнула зубами.
«Она ожидала, что услышит слова благодарности за спасение, вообще-то, чужого ребенка, но уж точно не ехидные замечания.»
— Я надеюсь, вы не против?
— Не против, — женщина наконец остановилась напротив неё. Взгляд тёмных глаз был всё таким же тяжёлым и вымученным. На вид ей было не больше тридцати пяти, но из-за глубоких морщин и выделяющихся кругов под этими самыми глазами складывалось ощущение, что ей за эти десятки лет пришлось повидать очень многое. — Как тебя зовут?
— Висенья.
Признаться, стоило им остаться наедине, и девушка стала чувствовать себя не слишком уютно, хоть и пыталась не выказывать своего беспокойства внешне, но все в этой комнате, начиная от деревянной игрушки в виде обезьянки и заканчивая изображённом на одной из карт черепе невыносимо давило и вызвало желание убраться отсюда поскорее.
«И какой черт её вообще дёрнул пойти сюда?»
— Как интересно, — собеседница слегка сощурилась, будто пыталась прочитать на её лице что-то очень важное, — звучит так просто и понятно. Весна — пробуждение, начало новой жизни после долгой и тяжёлой зимы. Время, когда земля одаривает нас своими дарами, а сердца заполняет любовь. Твои родители, вероятно, очень хотели дочь, раз вложили в твоё рождение именно такой смысл, — чужие пальцы вдруг без предупреждения ощутимой хваткой взялись за острый подбородок и опустили тот вниз, чтобы заглянуть прямо в глаза, и девушка чуть было не вскрикнула от неожиданности. — Но знали ли они, что означает твоё имя на самом деле? Звучит так женственно и красиво, хотя на самом деле несёт за собой не такое простое значение, какое может показаться на первый взгляд, — большой палец провел полоску по мягкой щеке. — Оно символизирует силу духа и сердца. Большие амбиции, желание и способность идти по головам ради того, что тебе дорого. А тебе придётся сделать это, я вижу.
Незнакомка наконец отпустила её и отступила на шаг. О’Дану позволила себе облегчённо выдохнуть.
«Она точно с приветом…»
— Я благодарна тебе за помощь моему ребёнку. Зная, как опасно и рискованно доставать палочку при посторонних, ты всё же решила рискнуть. Несмотря на то, что на тот момент даже не подозревала о русалках, что водятся в этих водах, — женщина взяла спички в руки и принялась осторожно разжигать оставленные на столе свечи. — Даже этот грязный трактир назван в их честь, а маглы по сей день считают, рассказы о чудесных девушках, что утаскивают на дно моря неверных мужей, просто фантазией. Детей они, конечно же, не трогают, но это не отменяет факта того, что жизнь Норы была в опасности, — когда фитиль на каждой из свеч наполнил полумрак комнаты ярким светом, впервые за весь разговор ярко-голубые глаза заметили в глазах хозяйки промелькнувшую искру уважения. — Я перед тобой в долгу и предлагаю услугу за услугу, — женская рука повела в воздухе в сторону небольшого столика. — Предскажу судьбу и не возьму платы. Сможешь задать любой вопрос, который тебя интересует, а карты дадут на него ответ.
Повисла неловкая пауза.
— Эм… — девушка поспешила стрельнуть глазами в сторону выхода, про себя подмечая, что всё это начинает напоминать эпизод из очень сомнительного комедийного спектакля, настолько глупо и абсурдно прозвучала эта «услуга». — Не сочтите за грубость, но я откажусь. Я не верю в предсказания и не думаю, что вы у меня в долгу. Ваша дочь в порядке, и это главное.
Девушка невольно сделала шаг к выходу, как вдруг ярко-алые губы расплылись в улыбке.
— Не веришь? Но ведь в твоей семье были колдуны, способные видеть того, что не видят другие. Я чувствую на тебе их отпечаток, — Висенья, которая уже была готова от неё отвернуться, напряжённо замерла. — Я — сквиб, девочка. Ведьма без волшебной палочки. В моей крови течёт магия, не такая сильная как ваша, но она там есть. И мне пришлось найти ей правильное применение, — по покрытому морщинами лицу невольно прошла лёгкая дрожь. Стало понятно, что говорить об этом у женщины не было и малейшего желания. — И это далеко не обычные магловские карты. Неужели тебе не интересно узнать, сбудется ли то, чего ты так сильно желаешь? Станут ли твои самые сокровенные мечты реальностью? — заметив её растерянность, она поспешила добавить. — Но имей в виду, что пытаться что-то изменить или отчаянно избежать предначертанного не получится. Карты лишь направляют тебя на верный путь. Я объяснила это твоей подруге, но она, похоже, осталась раскладом не слишком довольна.
Глаза Висеньи удивлённо расширились.
— Вы об Айрис? Ей вы тоже предложили узнать свое будущее?
— Нет, — та отрицательно покачала головой, — она сама попросила меня, и я согласилась, за плату, конечно же.
Вместо комнаты невольно появилось белое как полотно лицо кузины. Потухший взгляд и потерянный вид.
— И что же такого сказали ей карты? Что ужасного может её ожидать, раз она осталась недовольна их ответом?
Хозяйка комнаты тем временем села на пол и собрала карты с поверхности стола, начиная те тасовать.
— Я не в праве раскрывать её тайн. Если захочет, скажет сама.
Девушка подавила желание громко цокнуть и довольно категорично наблюдала за тем, как женщина закрыла глаза и похоже пыталась настроиться на нужную для неё частоту магических потоков, или быть может просто разыгрывала перед ней представление, для пущего эффекта.
Теперь Висенья наконец поняла, почему маленькая Нора в свои одиннадцать никогда в глаза не видела волшебной палочки и даже отдалённо не знала о существовании левитирующих чар. Как правило, юные волшебники ещё до поступления в школу летают на метлах, наблюдают за тем, как колдуют их родители, да и просто впитывают все прелести волшебного мира в себя как губки. У её матери никогда такой не было, а живя в деревне, где большую часть из небольшого населения составляют маглы, увидеть хотя бы одно самое простенькое заклинание возможности мало, слишком велик был риск. Висенья не сомневалась, что те несколько волшебников, что жили тут, рисковали пользоваться волшебством только в крайних случаях и исключительно за закрытыми дверями, местные маглы и без того уже поговаривали, что в этих местах происходит что-то ненормальное. Скорее всего, мать рассказала девочке, что все те странные случаи, которые порой случались с ней по мере взросления, на самом деле были неконтролируемыми выбросами магии совсем недавно. Девочка явно всё ещё не отошла полностью от восторга после осознания того, что она не такая, как все.
И О’Дану всё никак не могла избавиться от назойливой мысли о том, что всего-навсего бесплатный сеанс гадания, пусть даже и у волшебницы, выглядит не слишком уж равносильно жизни единственной дочери. Ощущение того, что прямо сейчас она смотрит на обычную шарлатанку, которая очень хочет повесить ей лапшу на уши, просто чтобы не оставаться в должниках, нарастало с каждой секундой. И только внутренний голос всё ещё держал её в этой маленькой комнатушке, который чётко и громко твердил:
«Но ведь откуда-то она узнала, что в её роду рождались настоящие предсказатели.»
Она устало выдохнула, сделала несколько быстрых шагов и села напротив женщины. Яркое пламя от свеч на секунду ослепило её, опаляя лицо девушки своим жаром.
«Пусть, главное закончить с этим побыстрее.»
— Правильное решение, — гадалка довольно улыбнулась и протянула к ней руки ладонями вверх. — Возьмись и закрой глаза. Отгони все мысли и сомнения на задний план. Открой свое сердце и позволь мне прочесть твои мысли и страхи. Дай пройти глубоко, туда, куда никого кроме себя ты больше не пропускаешь, — девушка так и сделала, стараясь дышать глубоко и размеренно. Очистить все мысли. — Ты почувствуешь, когда моя энергия попытается влиться в твою.
В первую секунду соприкосновения на языке завертелось несколько замечаний, а потом сердце чуть было не ушло в пятки, когда кожа её ладони вдруг начала гореть. К своему ужасу она действительно ощутила, как невидимые щупальца плотно оплетают их пальцы, что казалось возможности разомкнуть те сейчас просто не было. Как приятное тепло отправляется дальше по мышцам и будто бы перебирает что-то внутри, копается там, пытаясь найти самое скрытое. Натыкается на стену за стеной, поворачивает обратно и идёт на поиски дальше. Голова неожиданно начала кружиться, в горле пересохло, а в ушах, словно наяву, звучал истошный крик измученной птицы, предвещающий скорую смерть.
— Отпускай!
Она поддалась назад и еле как смогла высвободиться из пут чужих рук. Веки широко распахнулись, в висках застучало, и она чуть было не упала. Запах воска нагонял дурноту, Висенью тошнило, но она не могла оторвать взгляда от фигуры напротив. Потому, что зрелище, что в этот самый момент предстало перед ней, выглядело как что-то невероятное. Женщина, всё ещё не открывая глаз, быстро и явно не рассчитывая собственные силы перебирала из разложенной в абсолютно хаотичном порядке колоды карту за картой. Первая, вторая, третья и так дальше по счёту. Они вылетали из-под её рук на другой конец стола, подальше от общей кучи, словно нечто невидимое направляло её. Дёргало за ниточки, будто тряпичную куклу то в одну сторону, то в другую. Пламя свеч опасно дрожало, маленький столик предупреждающие заскрипел, но всё закончилось так же быстро и неожиданно, как и началось.
Одна из свеч громко треснула, и без того перепуганная девушка вздрогнула с такой силой, что одна из её коленок ударилась о край стола, чуть было не свернув с её поверхности всё находящиеся на нем вещи.
— Не бойся, — голос хозяйки в одну секунду стал звучат низко и хрипло. Она наконец открыла глаза и Висенья почувствовала, как ужас застыл в её груди ледяным холодом. Она могла поклясться перед Великой Матерью, что карие радужки женщины слились с чернотой её зрачков. — Сейчас они расскажут нам всё.
Морозные потоки воздуха, которым было просто неоткуда взяться в наглухо закрытой спальне, прошлись по её макушке, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Ощущение присутствия чего-то ещё заставило её покрепче поджать ноги под себя, словно это жалкое движение в случае чего могло бы ей сохранить жизнь.
«Не удивительно, что Айрис вышла отсюда сама не своя.»
— Тебя ждёт очень тяжёлая и непростая судьба, — руки с несколькими крупными перстнями коснулись самой первой карты, внимательно ту рассматривая. — Это будет сложный и тернистый путь с бесчисленным количеством развилок. Рано или поздно ты окажешься на последней, самой сложной из всех. Вижу два чётко выраженных пути, и нет среди них простого. Понесут они за собой то, что обратить вспять будет уже невозможно. Сердце будет отчаянно болеть, — её взгляд скользнул ко второй, и женщина сочувствующие покачала головой. — Оно будет просить тебя сделать то, ради чего придётся всё оставить. Подчиниться тому, кто сильнее. Не получишь того, о чем в тайне будешь так сильно мечтать. А вот разум… — её голос мистически затих в оглушающей тишине. — Мысли изо дня в день будут сжимать твоё горло, так, как сейчас сжимает любовь отца и его страх. Но если не позволишь чувствам себя ослепить, то станешь той, кем должна стать.
Он рывком подалась вперёд, полностью обращаясь только в слух. Сердце бешено стучало, пульс участился, а руки затрясло от услышанного.
«То, чего так хочу, может стать явью. Невозможно…»
— Вижу потери, — тёмные, точно два жука, глаза внимательно осматривали карту за картой, между подведёнными бровями залегла глубокая морщина, — если уступишь, люди будут умирать. Одни за одним. Не понимаю… — она вдруг подняла взгляд и задумчиво спросила. — Ты балуешься тёмной магией, девочка?
— Н-нет, — она запнулась от такого неожиданного и абсолютно необоснованного вопроса, — конечно, нет.
Собеседница в сомнении поджала губы, но спорить не стала. Только принялась перекладывать карты в известные ей одной комбинации и говорить себе под нос что-то о том, что по-другому эта самая карта проиграться просто не может.
Висенья терпеливо ждала, когда она продолжит говорить дальше и едва боролась с желанием поторопить хозяйку комнаты с ответом на бесчисленное количество вопросов, которые у неё появились, но та всё не переставала напряжённо хмуриться, не замечая недовольства своей клиентки.
То, что она говорила до заявления о темной магии, в целом, звучало довольно убедительно, смогла упомянуть даже об отце. Но О’Дану, действительно, никогда не увлеклась тёмной магией и даже больше, искренне презирала тёмные искусства в любом их проявлении. С детства её учили, что тёмное колдовство остаётся на душе как копоть и с каждым разом всё больше и больше развращает твоё сознание, заставляет забыть о морали и человечности. Отец вбил ей это в голову ещё очень давно. И несмотря на то, что с большинством его решений она была не сильно согласна, полное ограждение их с Иденом от такого раздела магии считала правильным решением. Старший сын Фаррелов прямое тому доказательство.
— Карты почему-то не могут показать мне все тайны твоей души. Начинают говорить, и обрываются на полуслове, словно натыкаются на что-то постороннее, — свеча снова треснула и вместе с тем, как она судорожно сглотнула в тишине раздалось тихое. — Очень странно…
Девушка поспешила отвлечь её и быстро спросила:
— Расскажите подробнее о тех путях. Может, карты смогут сказать что-то более конкретное?
Ладони вспотели от напряжения, и она как можно незаметнее постаралась вытереть их о ткань и без того грязной мантии, чтобы такая внимательная дамочка вдруг случайно не поняла, насколько близко подошла к запретной линии, за которую ей, ни в коем случае, нельзя заходить.
«Как бы это странно не звучало, но похоже, что всего-то какие-то картонки с яркими рисунками на них смогли почувствовать в ней частичку Мейлы.»
— О каком из двух хочешь узнать подробнее?
Слава Дану, она похоже решила, что сегодня судьба просто захотела сыграть с ней злую шутку и перестала наконец тормошить ту несчастную карту, откладывая её в сторону.
— О том, где меня сделают… — девушка еле успела себя остановить и, глубоко вздохнув, выразилась чуть иначе. Тщательно подбирая слова. — О том, где я стану тем, кем должна. Выходит, в какой-то момент мне нужно будет не идти на поводу у чувств?
Фигура напротив медленно кивнула.
— Да, всё так, — её пальцы пододвинули к карте ещё несколько, и в этот раз никаких затруднений с их прочтением у неё не возникло. — Они не хотят давать тебе точных ответов, но вижу, что кто-то решит навсегда тебя покинуть, не захочет мириться. Добьёшься того, чего будешь очень сильно желать. Эта дорога трудная, но препятствий на ней будет гораздо меньше, чем если ты будешь считаться с собственными привязанностями. Проживёшь долгую жизнь. Это хороший вариант, девочка. Очень хороший.
— А… — в горле вдруг стал неприятный ком. — Что насчёт второго?
Женщина тяжело вздохнула и притянула к себе другую карту с таким видом, словно перед ней лежало давно почившее животное. Неприязнь пронзила её лицо тёмной тенью и невооружённым глазом было видно, что даже говорить об этом ей было, как минимум, не очень приятно.
— Трудно. Очень трудно, — похоже не выдержав подобной мозговой нагрузки, она протянула руку к книжному шкафу и открыв одну из нижних полок достала очередную сигару. — Семью очень любишь, — девушка медленно кивнула, но та этого даже и не заметила, — любовь всех вас и погубит. Вижу, что много до тебя было волшебников, очень много, а после уже никого не будет. Сердце говорит, и вместе с тем кровью обливается. Очень много потерь и слез, мести и жестокости. Те, кем дорожишь, будут умирать один за другим. От славного рода останутся только воспоминания.
Она уже открыла было рот, чтобы расспросить ещё подробнее, но в эту секунду за дверью послышалось:
— Висенья! — голос Аластора доносился со стороны лестницы на первый этаж, с конца длинного коридора. — Где ты? Нам пора возвращаться!
Голубые глаза в ужасе расширились, и она быстро поднялась на ноги. Пологи были плотно задернуты, но и без того она понимала, что давным-давно наступил вечер и вероятно, в Тир на Ноге с минуты на минуту их могут начать искать.
— Спасибо вам. Спасибо за всё.
О’Дану развернулась на каблуках и на ходу взмахнув волшебной палочкой сняла заклинание с двери, когда вдруг за спиной прозвучал тихий голос:
— Я тебе обязана, девочка. Если тебе будет нужна моя помощь, то приходи. Ты знаешь, где меня найти.
Висенья кивнула и подумав о том, что не может представить себе ситуации, в которой беседа с картами действительно может ей понадобится, уже коснулась пальцами ручки, пока в голове не возник последний вопрос:
— Вы не сказали, что будет со мной, если я всё-таки решу действовать сердцем, а не разумом, — плечи сами собой напряжённо замерли. — Что случиться со мной?
По тому, как глубоко она взяла дым в лёгкие и опустила глаза к столу, О’Дану уже успела понять, какой ответ её ожидает.
— Умрёшь, девочка, — она взяла две карты в руки и впервые за весь разговор девушка увидела, что на них их изображено. На первой величественная женщина в красивом одеянии держит в руках скипетр, на голове виднеется покрытая камнями золотая корона. Она гордо сидела на своём троне, оглядывая всех надменным взглядом. В самом низу карты чёткими буквами удалось разглядеть надпись: «Императрица». Вторая невероятно походила на первую. На поверхности карты тоже была изображена женщина на троне, только на этот раз вместо скипетра в одной из её рук был тяжёлый меч, в то время как другая держала в воздухе древние весы. — Правосудие и Императрица. Сочетание крайне необычное, редко когда такие карты комбинируются между собой. Но, как правило, карта правосудия в подобных случаях указывает на смерть из мести, либо заслуженную смерть в качестве наказания, а Императрица — насильственная смерть или кончина связанная с рождением ребёнка. Смею предположить, что в твоём случае Императрица всё-таки основная.
По ровной спине пробежала капля холодного пота и Висенья не сомневалась в том, что даже в таком полумраке заметить то, как затряслись её пальцы на ручке двери, можно было без малейшего труда.
— Умрёшь во время родов. Так же, как матушка твоя померла.
***
После того как ужасное ощущение скручивания внутри наконец прошло, её холодные пальцы мгновенно отпустили сильное плечо Аластора. После трансгрессии голова слегка кружилась, её мутило и О’Дану отошла от ребят на шаг, чтобы нормально отдышаться.
Ей было плохо. Плохо физически и плохо морально.
Начиная с той самой минуты, когда она ступила на деревянные доски второго этажа трактира, голова её всё пульсировала и пульсировала, с каждой минутой делая эти кошмарные импульсы всё более невыносимыми. Желудок крутило как в мясорубке и в эту минуту девушку держалась изо всех сил чтобы тот вкусный завтрак, который подавали сегодня эльфы, не полез из неё обратно. Сердце колотилось до боли, и она уже просто не понимала, что с ней происходит. Не сказала и слова обеспокоенному Кемпелу и Айрис в пабе и за излюбленным валуном, который они выбрали в качестве гардероба. Уши заложило в тот момент, когда она пыталась зашнуровать завязки на платье. Висенью бросало то в жар, то в холод. За те несколько несчастных минут, что они пересекали город, она несколько раз сбрасывала с плеч мантию и накидывала ту обратно. Но не решилась пока никому говорить о том, что с ней происходило что-то не то. Айрис, совсем как она, выглядела довольно удрученно, но, вроде как, чувствовала себя нормально, даже несмотря на то, что говорить хотела гораздо меньше, чем обычно. Единственным, кто чувствовал себя просто прекрасно, был Аластор. Кемпел отчаянно пытался выяснить у них, что вообще сделала с ними матушка Норы, но его сестра наотрез отказалась рассказывать подробности, а Висенья отмахнулась, боясь, что если она откроет рот, то её просто стошнит.
По итогу, после нескольких бесполезных попыток добиться от них хотя бы парочки слов, он наконец бросили это дело, чему лично она была крайне рада.
О’Дану подставила красные щеки под порывы вечернего ветра и закрыла глаза, пытаясь таким образом справится с головной болью. Даже с закрытыми глазами она чувствовала, как ноги её немного шатаются, не в силах удержаться на месте.
«Ты просто перенервничала. Наслушалась всяких ужасов и приняла всё близко к сердцу.»
А сердце действительно болело. С каждым вздохом в груди чувствовался резкий укол, словно то раз за разом пронзали острым ножом.
« — Умрёшь во время родов. Так же, как матушка твоя померла.»
— Мне кто-нибудь всё-таки объяснит, каким заклинанием та одинокая мамаша вас ударила? Обе уходили с ней абсолютно нормальными, а вернулись с таким видом, словно в вас бросили убивающее и промахнулись только по воле случая.
Она отвернулась, неприятное чувство всё подступало и подступало точно к горлу.
— Смешно, Аластор, — Айрис отряхнула теперь уже свою привычную мантию от пыли и строго посмотрела на него. — Если бы ты услышал то, что она говорит…
— Так расскажите мне, что такого ужасного она вам сказала? Причём каждой по отдельности, — он в бессилии раскинул руками. — Потому что, я даже примерно представить не могу, что должно было потрясти настолько сильно, чтобы стать похожим на живое привидение. Посмотри на Висенью!
Айрис, кажется, сказала ему в ответ какую-то колкость, но она уже этого не слышала. Шум в ушах нарастал с каждой секундой, девушка открыла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как и без того тёмные очертания знакомого леса меркнут, как окружающие её звуки становятся тише, а ноги подкашиваются. В одну секунду тело поддалось назад, и она упала, ударяясь спиной о холодную землю. В те последние несколько секунд, что она ещё оставалась в сознании, О’Дану наблюдала, как неестественная чернота поглощает далёкие и такие яркие звезды на ночном небосводе, как в этой черноте растворяются обеспокоенные лица её верных друзей.
Растворяется всё.
