***
По наступлении дня икс он даже не знает, стоит ли ему Кису поздравлять. Вроде и надо бы, у них всё-таки нейтральные отношения, но с другой стороны, у них теперь статус знакомых, а такую категорию людей, как правило, можно и не поздравлять. Он уже давно знает новые Кисины аккаунты в социальных сетях, но отправить сообщение никак не решается. Если подвернётся момент, поздравит простым "с днюхой" и похлопыванием по плечу – принимает решение Хенкин. У них как раз потоковая лекция по истории последней парой. Отмучавшись на двух семинарских занятиях, он чуть ли не галопом мчится на курилку, надеясь перевести дух перед той самой последней парой. Семинарами и практическими вполне себе можно пытать. Ощущение, словно однажды его мозг разлетится на миллиарды маленьких частиц из-за неспособности перерабатывать такое количество информации. Больше всего на свете хотелось есть и спать, и он вообразить не мог, что кто-то сегодня будет ещё и пить, прям посреди недели. Поток невнятных мыслей прерывает вибрация телефона в кармане ветровки. — Даров! — Задорно раздаётся из динамика, и Хенк сразу же узнаёт голос несмотря на вызов с неизвестного. — Гендосина, ну ты и урод конечно. — Выпаливает Хенкин вместо приветствия, на что слышит хрипловатые смешки. Он несётся по лестницам, едва не падая пару раз, стремясь наконец выйти из шумного помещения и слышать друга нормально. — Зато сколько эмоций от каждого моего звонка! — Довольствуется собой Зуев. — А сколько бы их было, дай ты нам свои полноценные контакты. — Сам-то так и не скинул мне номер Кисы, я вообще-то его поздравить хотел. Хотя теперь мне кажется, что он на меня обиделся. Нет, Ген, он просто съебал из города и знать нас всех не хочет, а мы с Егором почему-то не сказали тебе сразу, видимо ожидая Кисиного возвращения, а теперь всего-навсего не знаем, как это преподнести. Словно в такт мыслям, он примечает тёмную макушку в эпицентре курилки. — Да он на весь мир обиженный. — Жалуется Боря, и движимый непонятным желанием несётся к курящим, дёргая Кислова за рукав. — Давай я запись звонка поставлю и отправлю ему. — Предлагает Хенкин, переключая вызов на громкую связь. Киса хмурит брови в непонимании и открывает рот, но тут же закрывает обратно в немом узнавании, стоит Генкиной тираде прозвучать из динамика: — Пиздюк, с днюхой тебя! Теперь ты официально можешь покупать пиво по акции и полноправно отъехать на зону, поздравляю. Я больше чем уверен, что ты на меня обиделся, так что, типа, извини? Мне жаль, что так вышло. Надеюсь, Хенк перестанет жопиться и даст мне твой номер в конце-то концов. Много не бухай и по венке не пускай! Красиво сказал, хоть в цитатник заноси. Хинкалина, записал? — Ага. — Отвечает Боря, отключая громкую связь. — Хорошо. Он сбрасывает вызов, наконец встречаясь с чужим растерянным взглядом. Выражение лица человека, который словно на самом деле поверил, что о его существовании успели позабыть. — Это кто? — Задаёт насущный вопрос Саша. Судя по заинтересованным взглядам Миши, Влада и Лизы – они хотят знать не меньше. — Он не вернулся? — Игнорирует всех Кислов, не сводя взгляда с Хенка. — Знакомо, да? — Отвечает он, и лишь после сказанного понимает, что звучит это нихрена не безобидно. — И вы ему не сказали? — Вопреки опасениям, Киса фразу мимо ушей пропускает, продолжая сыпать вопросами. Самое странное, что у Бори получается читать недосказанное Кисой словно между строк. — Да. — Так что это, блять, было? — Раздражённо бурчит Белицкий, видимо недовольный тем, что его вопрос остался без внимания. — И где он? — Не знаю. Он и на твою прошлую днюху просил поздравления передать. Кислов несколько раз кивает каким-то своим мыслям и затягивается стрельнутым у Миши айкосом, попутно объясняясь с Сашей. Белицкий, в свою очередь, реагирует так, словно от одного упоминания имени сразу же понимает, о каком человеке речь, хоть и явно Гену не знает. Боря молча приходит к выводу, что одногруппник посвящён не только в преступления «чёрной весны», но и в остальное прошлое Кисы. Несмотря на всё произошедшее ранее, смотреть на то, как ранее дорогой тебе человек находит новых друзей и идёт дальше без тебя – пиздецки больно. А самому поздравить Ваню он даже не додумался. Не сказать, что это сейчас очень важно, но передать поздравление от друга, при этом не поздравив самому – как минимум странно. Киса уже во всю разговаривает с Сашей и Мишей, и дёргать его сейчас будет как-то неловко. Момент подворачивается не очень удачный: толпа первокурсников заваливается в аудиторию, толпясь в дверях, и Хенкин оказывается как раз за спиной именинника. — Поздравляю, кстати. — Говорит он, чуть ли не наваливаясь на спину Кислову. Какому-то придурку сзади срочно понадобилось войти первым. Киса дёргается и недоумевающе оборачивается, смотря на Хенка так, словно он сейчас какой-то полоумный факт изложил, а не просто поздравил бывшего друга с совершеннолетием. — Ты бы, блять, ещё ночью в подворотне ко мне подкрался и на ушко шепнул. — В следующий раз. — Да как-нибудь обойдусь. Бурной реакции и благодарности он не увидел, но теперь как минимум не станет жалеть, что промолчал. Дежурное поздравление сказано, нахуй никто не был послан, а значит можно спокойно доживать этот день.***
Вечер он проводит заполняя читательский дневник по нескольким произведениям русской классической литературы, благо, большинство из них было прочитано им ещё в школе. Некоторые произведения из головы выпали, из-за чего пришлось вспоминать сюжет и детали через сокращённый вариант, что задачу несколько усложняло. Об этом задании было сказано ещё месяц назад, но Боря на похуях откинул его в дальний ящик, о чём теперь очень жалел. В комнате он один, казалось бы, воспользуйся моментом, приготовь ужин или закажи мак, включи сериал, а потом отправляйся спать, но вместо этого он вынужден который час к ряду пыхтеть над домашним заданием. Миша весь вечер присылает кружочки, демонстрируя бутылки от явно дорогого алкоголя и танцующих под долбящие по ушам треки незнакомых девушек. Стабилизации в этих видео полный ноль, но он всё равно успевает заметить, что вопреки ожиданиям, живёт Киса явно не в хрущёвке, да и стол накрыт полноценно, а не пачками чипсов из "Фикс Прайса", как это делал Миша. На родине все дни рождения Кислова проходили по принципу «ну давайте скинемся по пятихатке, купим чего, подарков не надо», хотя Хенк всё равно запаривался и дарил. Уже в восьмом часу он всё-таки решает отвлечься на пиццу и стрим какого-то неизвестного ему блогера. Уединения в общежитии откровенно не хватало. Семья у Хенкиных большая, но дома у Бори хотя бы была своя комната, в которой его обычно никто не донимал. За душ, как и здесь, тоже порой приходилось бороться, но хотя бы не с десятком озлобленных студентов. Он вполне справлялся с самостоятельностью, но очень от неё устал. Как выяснилось, масло, соль и сахар не появляются сами собой, а решить, что приготовить на ужин, тоже может стать сложной задачей. Контролировать расходы самостоятельно получалось не всегда: сперва он ведёт Юлю в кино и на кофе, а потом денег не хватает даже на оплату связи. Отец деньги высылал, но из раза в раз повторял, чтобы сын учился лучше ими распоряжаться. Он даже начал задумываться о подработке, правда понятия не имел, как вклинить её в свои будни. Героически выстаивает очередь в душ, даже успев до момента, пока закончится горячая вода. Пихает тетради в рюкзак, чтобы не заниматься этим с утра перед парой, и собирается выполнить данное себе ещё в начале недели обещание лечь спать пораньше. Тревожность всегда была его верным спутником, поэтому он тянется за телефоном, чтобы проверить будильник. А вдруг слетел? И плевать, что он уже два месяца настроен звонить в половину седьмого по будням. Словно сговорившись с его тревожностью, идиллию разрушает сообщение от Юли. Юля Некрасова: нам нужно расстаться. На мгновение он словно выпадает из реальности. Они ведь виделись буквально в обед, буквально целовались под лестницей в универе, пока им не начала грозить шваброй недовольная всем подряд уборщица.Я: Что случилось???
Ответа не приходит, ровно как не приходит и сон после прочитанного. У них ведь всё было хорошо. Начатое спонтанно переросло в то, что Боря писал девушке не просто потому, что должен, а потому, что действительно хотел увидеться. И в постели всё было нормально, Хенкин, можно сказать, в этой сфере неплохо преисполнился, да и Некрасова лезла к нему в трусы с явным желанием. Он бездумно листает ленту ТикТока, даже не смеясь с попадающихся шуток. Ему срочно нужно заполнить образовавшуюся и в комнате, и внутри пустоту. Он ведь думал, что жизнь наладилась, демоны прошлого отпустили, а настоящее постепенно перерастает во что-то действительно значимое. Очередной человек, которому Боря открыл душу, просто оставляет его без объяснения причин. Несмотря на заевший ролик из ТикТока, Хенкин всё равно умудрился задремать. Из долгожданной неги вырвал скрип двери, и завидев в проходе Мишу, сонливость сняло как рукой. Сосед окидывает его внимательным взглядом и мнётся, прежде чем наконец сказать: — Так ты уже узнаешь? — Что? — Спрашивает Боря, откровенно недоумевая, почему Миша выглядит так, словно виноват во всех бедах мира. — Про Юлю уже знаешь? — Она написала, что мы расстаёмся — Рассказывает он, перемещаясь в сидячее положение. Укутанным в плед он чувствует себя слишком уязвимо. Миша вновь мнётся: отводит взгляд в сторону и заламывает пальцы, но в попытках избежать неловкости подходит к своей кровати и начинает имитировать увлечённый процесс развязывания шнурков на пыльных кроссовках. — Да говори уже. — Хенк не выдерживает первым. — Она тебе изменила. — В смысле... То есть как? С кем? Это были его первые полноценные отношения, и он даже представить не мог, что закончатся они изменой. С Юлей, которая никогда не давала поводов для ревности и всегда стремилась проводить больше времени вместе. — Мне как-то, ну, неловко стало там оставаться. Она так затравленно на меня смотрела и плакала. — Чего? — Недоумевает Хенкин. Смысл изменять, чтобы плакать после? — Она накуренной была. Ей косяк дали, но она походу раньше траву не курила, так что развезло знатно. Наличие веществ на вечеринке было даже не удивительным, только вот как они оказались у Юли? Если только не... — И кто ей его дал? — Она с Ваней, Сашей и чуваками из их компании весь вечер крутилась, это они принесли. Истерический смех начинает прорываться раньше, чем Боря успевает дать себе отчёт. Миша смотрит испуганно, и Хенк очень даже его понимает. Он тут вообще третья сторона. — Кто бы, блять, сомневался. — Боря смеяться не прекращает. — Я не видел, когда они ушли, но вернулась она уже с засоами, без лифчика и в порванном платье. — Урод. — Шипит Хенкин. И чему он удивляется? Для Кисы портить чужие жизни словно бальзам на душу, как и лезть к чужим девушкам. А раз уж Хенк ему насолил, то по кисловским суждениям просто не может жить хорошо. — Бля, бро, — начинает Миша, — не подумай, что я его оправдываю, но и ты учитывай, что Юлька твоя добровольно косяк взяла и никто её ебаться не заставлял. И перед этим вела себя она далеко не скромно, её какой-то парень постарше вовсю облапать успел, пока они танцевали. Он прекрасно всё понимает, но сам факт того, что этим моментом специально воспользовался Киса, до искрящихся глаз и зудящих кулаков выводит Хенка из себя. Они же, сука, договорились жизни друг другу не портить. Он не делал этому уёбку ничего плохого, они уже с месяц не дрались и не ругались, но у того, видимо, в инстинктах заложено поднасрать при первой же выпавшей возможности. Киса – его вечное проклятье, зоркая карма. Он неоднократно пытался разорвать всё, что связывало их вместе, но Кислов продолжает существовать в нём, словно чёртов паразит. Терпение лопается. Если для того, чтобы этот наглухо отбитый урод от него отстал, потребуется закатать его лицом в асфальт – Боря сделает это собственными руками, будь последствием хоть учёт, хоть обезьянник, хоть всё-таки отчисление.***
Наутро Юля так и не ответила. С одной стороны, это к лучшему. Ловить им уже нечего, а прощать измены Боря не намерен. Но всё-таки было очень интересно, чем девушка руководствовалась, и был ли он настолько плох, что она даже не жалеет о своём поступке. А ведь девушки всегда выбирали Кису между ними двумя. Комнату он покидает в начале восьмого, пока Миша с бутербродом во рту недоумевает, куда сосед собрался за час до начала занятий. За время ожидания он успевает выкурить три сигареты и даже поругаться с парочкой заехавших на парковку перед кампусом водителей. Первая пара уже началась, но если верить картам, то в нескольких кварталах всё-таки была пробка, и ещё были шансы на то, что Кислов с Белицким просто опаздывают. Ну или же валяются где-то накуренными, но Хенк надеется, что удача хоть раз решит повернуться к нему лицом. Блестящая в свете осенних лучей чёрная машина появляется через десять минут и выглядит так, словно только что выехала с автомойки. Блестит настолько, что подойдя ближе наверняка получится идеально рассмотреть собственное отражение. Тёмная макушка появляется со стороны водительского, медленно вылазит из салона и ставит авто на сигналку. Саши поблизости нет, что играет Хенку лишь на руку. Он петляет между припаркованными тачками, выпрыгивая из-за одной и преграждая Кисе путь к зданию. Тот испуганно дёргается, одаривая Хенка донельзя удивлённым взглядом. — Ты башкой ударился? — Это ты мне расскажи. Порошочки последнюю клетку мозга растворили? — Подходит к Кислову ближе, приятно подмечая, что тот словно оказался ниже, чем он помнил. — Слышь, ты ничего не попутал? — С привычным гонором отвечает Кислов, при этом старательно делая вид, будто вообще не понимает, что знаменует внезапный выпад Хенка. — Не коси под тупого, тебе без надобности. Киса замахивается в ту же секунду, но Боря ловко перехватывает его кулак, а следом и второй. — Ты нахера с моей девушкой переспал? — Со шлюхой твоей что ли? — По себе судишь? Воздух словно свистит от очередного замаха, но ожидающий этого Хенкин мгновенно уклоняется в сторону, после чего сам бьёт Кису в челюсть. Последний болезненно хрипит и хватается за подбородок, ощупывая кость и при этом морщась. Раньше в их драках присутствовало какое-то подобие чести, и они хотя бы давали друг другу перевести дух, но сейчас всё иначе. Последний рубеж пересечён, дальше только пропасть. Хенку плевать на честь и годы их канувшей в лету дружбы. Ему хочется забить Кису до болезненных стонов, разбитого носа и саднящих рёбер. И он себе не отказывает: заезжает Кислову в живот, пока тот всё ещё трёт лицо, а стоит ему согнуться пополам, обнимая себя обеими руками, – замахивается локтем по сгорбленной спине, упиваясь каждым хрипящим звуком. — Урод ты обдолбанный! — Кричит Хенк, замахивась коленом по чужому корпусу. Киса пытается выпрямиться и ударить в ответ, но лишь вновь получает по лицу. — За шлюху, значит, — скалится Киса, сплёвавя кровь, — ты забить готов, а как своих – то проще сдать? — Да я, блять, ни о чём в жизни так не жалел, как о том, что тебя «своим» считал. У Кисы в крови половина лица, а ещё вот-вот пропитаются светлые вставки на куртке. Взгляд у него какой-то безумный, словно происходящее его забавляет. С четвёртой попытки ему всё же удаётся попасть Хенку в скулу и больно ударить по рёбрам, но в пылу драки Боря и не замечает, как валит Кису на влажный после ночного дождя асфальт и начинает бить ногами. Тот пытается сгруппироваться, защищая многострадальную грудную клетку, но помогает это немногим. В глазах искрящаяся ненависть, в крови бушующий адреналин, и Хенку абсолютно плевать на то, что всё может закончиться переломами и серьёзными травмами. Самое настоящее избиение прекращается лишь из-за испуганных криков прохожих. Кто-то грозит ментами и уже мчит на помощь пострадавшему Кислову. Вскоре тот даже перестал сопротивляться, лишь изредка слизывая с губ кровь. Хенк решает, что с него хватит. Скрывается в рядах припаркованных машин, стремительно удаляясь с места происшествия. Ладони неприятно липнут от чужой крови, а щека ощутимо пульсирует. На первую пару он прилично опоздал, но и смысла идти на неё в таком состоянии не видит. Является лишь на последнюю совмещённую физкультуру, приятно отмечая для себя отсутствие двух заноз в заднице.