Синица в руках

Люси Грей уронила дробовик. Даже при звоне в его ушах, Кориолан мог слышать ее дыхание. Это не было гордое дыхание, как бывало, когда она заканчивала свой номер, и не ровные выдохи, которые она издавала, когда засыпала в его объятьях. Это было дыхание, которое он слышал на арене после бомб: резкое, быстрое, неглубокое. Словно она устала, но при этом ей хотелось кричать. Она посмотрела вниз на свои руки, словно пытаясь понять, что натворила. Это был не первый раз, когда она убила, но может быть это было что-то, к чему невозможно привыкнуть, даже если это было обоснованно. Кориолан не знал. Он сделал это всего один раз. Губы Люси Грей быстро двигались, беззвучно повторяя одно и тоже «Что я наделала? Что я наделала? Что я наделала?» Ее стеклянные карие глаза наконец повернулись к нему, и слезы потекли из них. – Кориолан? Она упала на колени рядом с ним, приземлившись на пол сарая с громким стуком. Это должно было быть больно. Может быть даже больнее, чем резкая боль в его затылке. Люси Грей ухватила Кориолана за подбородок потными руками. По всей его шее прокатилась волна боли, когда она повернула его голову. Кориолан простонал. – Все так плохо? – Нет, совсем нет, – голос Люси Грей дрожал. Она придвинулась ближе и положила его голову себе на колени, как на подушку. Несмотря на то, что на полу валялись три трупа, Кориолан почувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо давно. – Хотя может будет шишка утром, красавчик. Еще и шишки теперь. Кориолан был в восторге, конечно же. Сеян присел рядом с Люси Грей. Он выглядел так, будто уже наплакался, но если понадобится, мог еще пару раз порыдать. – Тебе надо идти, – попросил он ее. Умолял практически. Если они это переживут, офицер из него выйдет кошмарный. – Люси Грей… Люси Грей смотрела только на Кориолана, будто ничего на свете больше не существовало. Это опьяняло, быть центром ее вселенной. Она медленно провела пальцами по линии роста его волос. Но даже такие легкие прикосновения причиняли боль, и Кориолан скривился и взял ее за руку. – Сеян прав, – сказал он, сам себя шокируя. Он точно повредил голову. Он крепко сжал руку Люси Грей и отпустил. – Тебе надо идти. – Подниматься в сидячее положение было ужасно, но он справился. Едва. – Иди назад на сцену. Прежде чем тебя пришли искать. – Кориолану был нужен укол морфлинга. Где чертов декан Хайботтом, когда он так нужен? – Я буду в порядке. – Он потянулся вперед, будто чтобы доказать это, но упал. Если бы не руки Сеяна и Люси Грей, обхватившие его, он бы приземлился прямо на лицо. – Видишь? Я в порядке. Люси Грей рассмеялась сквозь слезы. – Хорошо… Вижу, ты в хороших руках. – Это было смешно. Она склонилась к Кориолану, так близко, что он почувствовал ее запах, и поцеловала его в щеку. Это было так громко и больно, что казалось, она поцеловала его в барабанные перепонки. Он попытался не скривиться. – Приходи ко мне завтра. Кориолан попытается. Он бы полз на животе через море битого стекла, чтобы только ее увидеть. Это его пугало. Как он мог пережить свое изгнание, вернуться домой, когда его простейшие навыки выживания исчезают под прикосновениями этих натруженных гитарой ручек? Он решил, что разберется с этим, когда его накачают обезболивающим, с чистой головой. Он смотрел, как Люси Грей скрывается из сарая. Сеян стоял на коленях рядом с Билли Бурым. – Он мне даже не нравился, – горестно сказал он. – И мне не нравилась Мейфер, но Спрус был хорошим… – Он ударил себя по бедру кулаком. – Ничего из этого не должно было случиться! Его голос и в хорошие дни раздражал, но сейчас голова Кориолана просто раскалывалась. Слушать его было пыткой. – Это не твоя вина. – Это еще как была его вина, но говоря об этом, ничего не исправишь. Кориолан схватился за ближайший ящик, со стоном поднимая себя на ноги. Он сделал нетвердый шаг вперед на дрожащих ногах и пожалел об этом: даже просто стоя, комната вокруг него завращалась, вызывая тошноту. – Они сами это с собой сделали. «Так и делают люди из дистриктов» – прошептал голос Мадам-Бабушки в голове. «Нет, – прошептал другой голос, хриплый и полный жажды крови, – так делают все люди» Хаос. Договор. Контроль. Выбор. Вот лучший пример. Без сильной руки, приведшей бы этих людей к порядку, разразился хаос. Они строили планы на побег, они убили друг друга. Не потому, что должны были, а потому что выбрали это. Мейфер выбрала попытаться уйти, и Спрус выбрал застрелить ее. Билли Бурый в свою очередь, выбрал убить Спруса – а Люси Грей выбрала застрелить его. «Она сделала это для меня» - подумал Кориолан, и его голова кружилась. «Она убила его, чтобы защитить меня». Сеян шмыгнул носом и поднялся на ноги. Он повернулся к Кориолану и отер глаза. Серьезно? Он едва знал этих людей, и никого из них вообще знать бы не стоило. Что он дальше сделает? Растерет в порошок печенюшку ма, чтобы на них посыпать крошки? – Корио, – хныкнул он, – что мы будем делать? Кориолан что, все должен за него делать? Он едва мог стоять на ногах, а Сеян все смотрел на него, как потерявшийся щенок. Просто чудо, что он мог завязать шнурки на ботинках, не умоляя о помощи. – Возьми дробовик, – пробормотал он, прислоняясь к стене. Ему было плохо, и зрение становилось смутным. Сеян виделся просто движущейся тенью, когда он наклонился, поднимая с пола ружье. – Они будут искать отпечатки, так что сотри ее и возьми ружье сам. – По нему прокатилась волна тошноты из желудка, угрожая вырваться изо рта, прямо на пол сарая. Сноу всегда берут верх. Сноу не выворачиваются наизнанку перед придурковатыми пацифистами из дистриктов. Кориолан сглотнул подкатывающую рвоту, и это оказалось куда труднее, чем дать ей вырваться наружу. – А теперь отведи меня в лечебницу, и делай все в точности как я скажу. Пока большинство народу были дома или в Котле, улицы были пустыми, как чистые кости. Это было благословением, никто не мог видеть, как Кориолан ползет к базе с рукой Сеяна вокруг его талии. Если спасать Сеяна было опасной обязанностью, спасаться с его помощью было просто унизительным. Стыд увеличился вдесятеро, когда волна тошноты все-таки осилила Кориолана, и его вырвало на землю. – Все хорошо, Корио, – бормотал Сеян, – ты выпил… – едва пригубил. – И у тебя, наверное, опять сотрясение мозга. Но все будет хорошо. – Вряд ли. Его слепой оптимизм просто бесил. И все же, Кориолан почувствовал какую-то странную вспышку благодарности к такому же солдату, как он – не дружба, еще нет, а что-то в сотне километров от нее. Кориолан вытер губы рукой. – Спасибо, – прохрипел он. Первым делом по возвращении ему надо будет промыть рот. Он схватил Сеяна за локоть, выпрямился, их глаза встретились, и Кориолан заставил себя выдавить улыбку. Именно это хотел сейчас видеть Сеян. Это сделает его покладистым. – Из тебя выйдет отличный медик. – Он знал, что хлещет дохлую лошадь, но Сеян был достаточно глупо оптимистичным, чтобы думать, что эта кобыла еще жива. «Лучше бы тебе им стать, – подумал он, когда они продолжили идти, – потому что если я все это сделал зря, я тебя сам убью». К тому времени, как они достигли лечебницы, Сеян практически волок его по полу. Твердая койка и колючие простыни казались сейчас сделанными из шелка и лебяжьего пуха. – Мы были в котле, – объяснял Сеян доктору Кадуцей, женщине с круглым лицом и темными миндалевидными глазами, которая изучала голову Кориолана. – Мы пошли…Ну, облегчиться, и услышали крики из сарая. А за ними… Выстрел. – Два выстрела, – напомнил ему Кориолан. Это мог быть вопрос жизни и смерти. Он должен был все сделать правильно. – М-хм, – рассеяно ответила она, трогая больное место у основания его черепа. Он дернулся, что она сочла важным, потому что немедленно записала это на свой планшет. – И что потом? Сеян поколебался. Он беспомощно посмотрел на Кориолана, и тот улыбнулся ему, и понадеялся, что улыбка была «ты сможешь, делай как мы договаривались», а не «я придушу тебя, если ты все испортишь». Тот быстро пожал руку Кориолана и откашлялся. – Мы пошли посмотреть, в чем дело, убедиться, что никто не пострадал. Доктор Кадуцей показала на Кориолана. – Это получилось просто прекрасно, как я вижу. – Это было… – Сеян сглотнул. Его глаза налились слезами. – Это было ужасно! – Кориолану опять захотелось размозжить ему голову, надеясь, что на этот раз он его точно убьет. Если Сеян дрогнет или не сможет сдержать свои альтруистские инстинкты, и начнет рассказывать правду, то все будет кончено. Их обоих вздернут, и Люси Грей повесят вместе с ними. Кориолан начал надеяться на чудо, когда Сеян выпрямился и усмирил дрожащие руки. – Мы нашли тела дочери мэра и одного из шахтеров. Их застрелили. Доктор Кадуцей нахмурилась. – О боже, – она записала что-то еще. Хорошо. Чем больше свидетелей, тем легче им будет продать эту историю. – Над телами стоял мужчина. Мы, наверное, напугали его – он пошел на нас с оружием. Сеян даже не моргнул. Кориолан хотел его поцеловать. – Билли Бурый, – это имя горело на его языке, как яд, и на несколько секунд ему показалось, что он почувствовал вкус крови. – Он устроил драку в Котле… – Когда это было, несколько недель назад? Несколько дней? Время начало казаться странным. То, что раньше было прямой линией причин и следствий, теперь превратилось в дрожащий клубок… Чего-то там. – Когда мы только приехали в Двенадцатый. – И он встречался с дочкой мэра, – Сеян остановился. – Ну, или так все говорят. – Мы видели их вместе в вечер бунта, – сонно добавил Кориолан. Подушки под его головой были тонкими и твердыми, но очень удобными. Он не мог дождаться, когда уснет. – Возле дома мэра. Доктор Кадуцей вытащила из кармана маленький фонарик и махнула им перед глазами Кориолана. – М-хм, – хмыкнула она, видимо больше заинтересованная в том, чтобы ослепить его, а не в том, что он рассказывал. Он попытался отклониться от света, и она схватила его за подбородок, не давая уйти. – И что потом? Не моргай. Легко ей было говорить, это не ей выжигают глаза чертовым фонариком. – Уф… – Кориолан скривился. Его веки сами собой попытались закрыться, но она заставила его открыть глаз, придержав большим и указательным пальцем, чтобы продолжить обследование. – Он рванул на нас. Наверное, не хотел оставлять свидетелей. И… – Доктор Кадуцей ослабила хватку на левом глазе и взялась за правый. – Остальное, ну… – Свет обжигал, яркий и горячий, как солнце, а потом он вдруг исчез. Его глаза налились слезами. – Остальное все как-то нечетко, но… – Следующие слова были болезненными и унизительными, пусть даже они не были правдой. – Рядовой Плинт спас мне жизнь. Фу. – Я застрелил его, – согласился Сеян. Наверное, говорить это тоже было болезненно для него. Ну и ладно. Небольшой дискомфорт ему не повредит, учитывая, какую опасную чепуху он устроил для Кориолана. – Это была самозащита. Доктор Кадуцей была спокойна. – Ты был вооружен? – Она подняла расплывающуюся руку перед Кориоланом. – Сколько пальцев я показываю? Ага. Оружие. Это была дырка в их истории, о которой Сеян должен был подумать. В конце концов, он же не мог думать, что человек с травмой головы будет помнить все детали? Не думал же? «Корио, помоги мне! Я знаю, ты сейчас даже прямо ходить не можешь, но мне нужна помощь! Я бесполезен и жалок сам по себе!» Кориолан обдумал, что можно было сказать в обоих случаях – и про оружие, и про руку доктора. Ее пальцы постоянно расплывались, меняясь в размерах и количестве. Он был почти уверен, что их было три, но иногда казалось, что четыре. – В сарае были ружья, – Кориолан прищурился. – Три, может четыре. – Ружья в сарае? – Отозвалась доктор Кадуцей. Она покачала головой и сделала еще несколько записей. – Закрой глаза. – Ей не нужно было просить дважды. Темнота за закрытыми веками была как освежающий лосьон, омывающий раздраженные зрачки. – Почему в сарае были ружья, как вы думаете? – Прежде чем Кориолан ответил, она щелкнула пальцами около его правого уха. Это сбило его с толку. – Ты это слышал? – Я не… Да, я слышал это. Со своего стула возле кровати, Сеян решил проявить свою полезность, в кои-то веки. – Они, должно быть, украли их, – предположил он. – Или купили на черном рынке. – Хм, – Доктора Кадуцея не волновали ружья. Ладно. Командира Хоффа они точно заинтересуют. Он, наверное, устроит расследование на весь дистрикт, обыщет все дома в поисках украденного оружия. Они ничего не найдут, конечно, и все люди, кто знал, на чьи деньги это куплено, были мертвы. – Ты это слышал? Кориолан открыл глаза. – Что? Доктор нахмурилась. – Я щелкнула пальцами с левой стороны. Ты не слышал? – Она вдруг обхватила его голову, закрывая ладонью его правое ухо. Мир погрузился в тишину. Это было навсегда? Как он будет отправлять обязанности, если оглох на одно ухо? Или его уволят? Отправят домой? Иди он будет вынужден закончить здесь свое изгнание, работая на шахтах или торгуя самогоном в Котле? Кориолан не понял, что начал очень часто дышать, пока она не положила вторую руку ему на грудь и сказала что-то, что он не услышал. – Что? Сеян потянулся к его руке, и Кориолан почти хотел вырвать ее, но он устал, и ему хотелось тепла прикосновений. Неважно от кого. Доктор Кадуцей сделала еще несколько заметок. – Когда ты стукнулся головой, ты повредил кости в левом ухе, – она похлопала его по плечу в этакой снисходительной манере. – Не волнуйся, обычно такие вещи временно. Тебе понадобится как минимум три дня постельного режима, – велела она, и подняла руку, прекращая его протесты. Он не мог лежать в постели! Что если командир решит поговорить с Сеяном наедине, и тот все испортит? – После того сможешь вернуться к облегченным обязанностям. – Отлично, – сказал он. – Спасибо. Все было ужасно. Она погладила его колено, как ребенку. – Я поставлю тебе капельницу с морфлингом, против боли, и ты быстро вернешься в форму. Может быть, даже выздоровеешь до дня рождения командира Хоффа. Он устраивает отличные вечеринки. – Кориолан представить не мог, чтобы старый козел что-то праздновал – или улыбался. Но он все равно кивнул, потому что у него не было выбора, и потому что капельница из морфлинга сейчас звучала чудесно. – Спасибо, доктор, – рука Сеяна все еще была в его. Он сжал ее. – И спасибо, Сеян. Сеян выглядел таким счастливым, что мог начать рыдать. – В любое время. Для этого же и существуют друзья, ведь так? – «А мне откуда знать?». – Ты отдыхай, а я всем займусь. Хорошо? Нет, это определенно было не хорошо. Когда Сеян «занимался» чем-то, все заканчивалось в лучшем случае позором для Кориолана, а опасностью в худшем. Что если он встанет с этой постели через несколько дней и пойдет прямиком на виселицу, потому что Сеян откроет свой огромный сочувствующий всем подряд рот и начнет импровизировать? Кориолан воткнул ногти в кожу Сеяна. Недостаточно, чтобы вызвать кровь, но достаточно, чтобы вызвать гримасу дискомфорта. Боль заставляет людей слушать. Однажды, когда Кориолан был маленьким, он споткнулся и наступил на ногу отца, когда они шли по улице. Отец опустил руку ему на плечо и крепко сжал его. А потом он очень спокойно велел ему следить под ноги. И это сработало, Кориолан следил под ноги и больше не падал. Отец никогда его больше так не хватал, и никогда его не держал – вскоре началась война. Сеян положил вторую руку на костяшки пальцев Кориолана, успокаивающе потирая их. Это совершенно его не успокоило. – Все будет хорошо, – сказал он, и Кориолан знал, что он настолько туп, что правда в это верит. – Я знаю, что делать, просто… Позволь мне позаботиться о тебе на этот раз, хорошо? Кориолан правда, правда не хотел этого делать. Но морфлинг начал капать из прозрачного пакета внутривенной системы. Когда она успела воткнуть в него иглу? Кориолана начал окатывать сон. Боль утихала, и теплая волна сна ползла по его венам. Он попытался спорить, но его слова пропали в глубоком зевке. Его жесткая хватка на руке Сеяна ослабла. Его руки сейчас были такими слабыми, что он, может быть, не удержал бы и ручку. – Спи, Корио, – Сеян потянулся за его спину и поправил одну из плоских подушек. – Тебе ничего не надо сейчас делать, только спать. Ему столько всего надо было сделать – но сейчас Кориолан не мог вспомнить, что именно. Он закрыл глаза, откинулся назад и провалился в сон без снов. Он проснулся ближе к вечеру, судя по золотому свету, падающему из окна. Дни уже становились короче, скоро жара окончательно спадет. Кориолан поднялся, опираясь спиной об изголовье кровати. Он был голоден, а еще ему хотелось пить, и он не представлял, что первое ему хотелось исправить. На столике рядом с ним стоял стакан воды и парочка покрытых сахаром печений на салфетке. Сеян должно быть заглядывал. Кориолан неловко потянулся к воде, и в три больших глотка опустошил стакан. Он собирался схватить печенье, когда дверь в палату распахнулась. – Добрый вечер, рядовой Сноу. Кориолан уронил печенье. Он немедленно выпрямился и поднял руку в нервном салюте. – Добрый вечер, командир. Чем обязан такому удовольствию? Сеян, наверное, всех сдал с потрохами. Командир Хофф пришел отправить его в петлю. Никакое подлизывание теперь его не спасет, но надо хотя бы попытаться. Кориолан был рад, что палата была пуста. Последнее, что ему было нужно – публика. Командир Хофф сдержанно кивнул. – Вольно, рядовой. Кориолан готовился к смертному приговору, уж какие тут могут быть вольности? Командир опустился на стул справа от кровати. «Ну да, устраивайся поудобнее, прежде чем убить меня». – Как вы себя чувствуете? «В ужасе». – Я надеюсь на быструю поправку, сэр. – Да, – сказал командир. – Как и я. «А что? Вешать искалеченного предателя теперь считается жестоким?» Командир Хофф откашлялся. – Я говорил с вашим другом этим утром – рядовым… Плинтом, кажется? Все, их точно теперь повесят. – Что-то… Что-то случилось, сэр? – Спросил Кориолан, изображая недоумение. Почему старый козел просто уже не покончит со всем этим? Ожидание убивало. «Просто арестуй меня, – подумал он, – мы оба знаем, зачем ты здесь». Старый козел этого не сделал. Командир Хофф посмотрел на Кориолана с симпатией. – Он рассказал мне об убийствах прошлой ночью. Дочка мэра и… – Он, казалось, повспоминал, и решил не напрягаться. – И двое других. – Ужасно, что это случилось, сэр. – Да, мэр очень взволнован из-за смерти его дочери, – тупо ответил командир, будто все это его очень утомило. – Но молодой человек, что ж… Я слышал, он якшался с повстанцами, так что убийца оказал мне услугу в итоге. Как и рядовой Плинт. «Ага, – подумал Кориолан, – сдав нас всех». – Убийца пошел на нас, – его последней защитой было прикидываться тупым. Это его не спасет, конечно, но отчаяние пересиливало логику. – Рядовой Плинт, он схватил одно из ружей повстанцев и застрелил его. Он пытался оживить дочь мэра, но было уже поздно. – Кориолан мог себе это представить: Сеян на коленях рядом с телом Мейфер, давит ее грудь и рыдает, бесполезно стараясь вдохнуть воздух в замершие легкие. Можно и попытаться нарисовать его в хорошем свете, прежде чем погибнуть. – Он хочет быть медиком, сэр. Командир улыбнулся. Это была натянутая, неловкая улыбка, будто он давно это не делал, и забыл, как это делается. – И медиком он будет. Подождите… Что? Кориолан выпрямился еще больше. – Сэр? – Вы двое остановили убийцу, – просто ответил тот. – И возможно, заговор повстанцев. Ваша верность закону и порядку должен быть вознаграждена. Ох, Сеян! Кориолан был готов его расцеловать. Он вздохнул с облегчением, радостный, что в кои-то веки Сеян Плинт воспользовался мозгами, а не сердцем. Медленная улыбка расцвела на кончиках его губ. Сноу всегда берут верх. – Вознаграждена, командир? – Спросил он. Может быть, наградой будет билет в Капитолий? Или перевод в лучший дистрикт? Он бы выбрался наконец отсюда, он бы наконец отправился домой. И Люси Грей поехала бы с ним, ее гитара была бы на сиденье рядом с ней. Она бы была такой красивой в Капитолии, наряженная в цветные щелка и мягкий кашемир, как красивая маленькая птичка. Кориолан представлял, как сидит в только что переделанном клубе Плуриба, смотрит, как она поет и кружится перед восхищенной публикой. Они могли аплодировать ей, могли бросать цветы на стену, но принадлежала она только одному, одному человеку – Кориолану Сноу. Ее глаза никогда не оторвутся от его, и она прыгнет в его объятья из-за двери за сцену. Он набросит новую меховую шубу ей на плечи и проведет ее в новую машину, которая повезет их домой. Домой, в их пентхауз, в ее золотую клетку, которая магическим образом вернется в вид своей прошлой славы. Она будет его навеки, и полностью, абсолютно в безопасности. – … если вы согласитесь. Кориолан моргнул. – Простите, сэр? – Не собираясь признаваться, что заблудился в своих фантазиях, он склонил голову направо. – У меня пропал слух в левом ухе, но доктор говорит, должно полностью пройти. Командир Хофф посмотрел на него с жалостью. – Я сказал, что вы оба начнете обучение на офицеров в следующий понедельник, – сказал он. – Самые молодые курсанты, что у нас были, вы, мальчики, должны быть горды собой. Это не был билет домой, но сгодится пока что. Это была лестница, прислоненная к пирамиде военной иерархии. Пока его товарищи рядовые будут пыхтеть, пытаясь вскарабкаться по крутым стенам, Кориолан поползет верх, хватаясь за ступеньки. Вверх, до самого верха, где Сноу и заслуживают находиться. То, что под боком был Сеян, было неприятным неудобством, но все же лучше, чем если один из них, или оба, умрут. – Я горд, сэр, – улыбнулся он. – Спасибо. Служить Панему – честь. Видимо, именно это Хофф и хотел услышать. Он встал со стула, протянул Кориолану руку. – И вы оба получите прибавку в пять процентов, начиная с этой недели. Пять процентов? Неплохо, но могли бы раскошелиться и побольше. И все же, теперь больше денег можно будет посылать Тигрис. Он не мог дождаться, как сообщит ей хорошие новости. Наверное, она будет больше встревожена из-за его головы, чем порадуется прибавке к жалованью. Хотя он бы лучше продвинулся вперед на милю, а не на пару футов, он все же стал ближе к дому. – Конечно же, я согласен, сэр, – сказал Кориолан, пожимая руку командира Хоффа. – Спасибо вам за возможность. Командир Хофф одобрительно кивнул. – Отдыхайте, рядовой, – сказал он, выходя из палаты. – А когда встанете на ноги, как раз придет время вечеринки в честь моего дня рождения. Кориолан упал на подушки и улыбнулся. Он потянулся к печенью ма и откусил кусок. Ее готовка явно становилась лучше с каждой посылкой. Он мог бы съесть все печенье, но он знал, что Люси Грей понравится, если он поделится с Кови. Особенно с Мод Беж, которая так жаждала вкуса сладкого. Его Люси Грей… Кориолан задумался, что она делает. Она убила теперь четверых – Трича, размахивавшего топором, сумасшедшего Рипера, маленькую Уови… И блудливого Билли Бурого. Нашла ли она удовлетворение, когда застрелила его? Чувствовала ли себя могущественной? Добившейся своего? Это не было как в прошлый раз, это не был вопрос выживания – это была месть, это было даже лучше, чем месть, это было заявление. Люси Грей схватила дробовик, выстрелила Билли Бурому прямо в грудь, и всем объявила, что она больше ему не принадлежит. Она практически выгравировала имя Кориолана Сноу на пуле. Следующие два дня он то спал, то просыпался. Доктор Кадуцей приходила время от времени, проверяла его слух и глаза. Его зрение вернулось к нормальному, но ухо еще тянуло с выздоровлением. Было лучше чем раньше, но все слева слышалось как-то глухо. Время от времени появлялся медик. То есть, им было чем заняться даже когда не было войны. Менять капельницы с морфлингом, мерить температуру, не героично или как-нибудь интересно, но Сеяну это понравится больше, чем миротворство. И Кориолан предпочел бы, чтобы Сеян не миротворствовал рядом с ним. Сеян зашел в среду, чтобы забрать Кориолана из лечебницы. Только войдя, он обхватил Кориолана в крепком объятье. Было не так противно, как он себе представлял. – Как ты себя чувствуешь? – Спросил Сеян, потирая его спину. – Достаточно, чтобы начать свое обучение на офицера на следующей неделе? – Он отошел назад, чтобы как следует оглядеть Кориолана, словно проверял, нет ли недостающих деталей. – Можешь поверить в это, Корио? Ты станешь офицером! А я стану медиком! – Он вздохнул, будто огромная гора упала с его плеч. – Наконец-то. «Да, – подумал Кориолан, – наслаждайся заправкой постелей и провожанием больных и раненых миротворцев в туалет. Вот уж, воплощение мечты». Кориолан сжал его руку. – Ты отлично справился, Сеян. Должно быть трудно было… – Солгать. Лживо заявить, что убил человека, когда даже мысль об этом нарушает его идиотские устои. Дверь распахнулась. Доктор Кадуцей со своим планшетом и пакетом из бумаги вошла внутрь. Кориолан подбадривающе кивнул Сеяну. – Ты меня спас, – сказал он, потому что, к сожалению, это было правдой, неважно, какую историю рассказывай. Застрелил ли Сеян Билли Бурого, защищая его, или соврал, спасая их всех, Кориолан был обязан ему жизнью. Ужасное было чувство. – Рядовой Сноу, – поприветствовала его доктор Кадуцей. – Рядовой Плинт. – Она протянула Кориолану пакет. – Я впечатлена скоростью вашего восстановления. Ваши командиры в курсе ваших ограничений в ближайшую неделю. – Она кивнула на пакет. – Я дала вам флакон морфлинга на случай болей. Начните с одной капли каждые шесть часов, если понадобится, и уполовиньте дозу в конце недели. Лучше будет слезть с этого поскорее. Кориолан представил себе, как декан Хайботтом слезает с морфлинга. Эффект отмены может быть ужасным: мигрени, рвота, озноб по всему телу, и может быть даже галлюцинации. Он улыбнулся, представляя Хайботтома, этого мерзкого человечка, бьющегося в агонии, пока его тело молит о новой дозе, которой нет. – Спасибо, доктор, – сказал он. – Мне разрешено начать курсы офицера в понедельник? Доктор Кадуцей оторвала лист бумаги со своего планшета и протянула ему. Инструкции, как использовать морфлинг и напоминание о приеме в пятницу. – Да, – ответила она и улыбнулась. – Но боюсь, вам нельзя будет пить на дне рождения командира завтра. – Какая жалость, – Кориолан положил инструкцию в карман его формы и обезоруживающе улыбнулся доктору. – Я так скучал по стакану хорошего виски. Она рассмеялась. – Зная его, уверен, останется много. Он покупает его целыми грузовиками. Вы танцуете, рядовой Сноу? Кориолан покачал головой. – Только когда не могу увернуться от этого, мадам. Он немного танцевал на мероприятиях в Капитолии, и это казалось ему ужасно скучным. Ему приходилось потанцевать с каждой девчонкой в его классе. Легче всего было танцевать с Клеменсией, ее тело легко подхватывало ритм, входя в синхрон с ним, словно они еще до рождения вместе росли в одном животе. Лисистрата танцевала неплохо, но всегда старалась вести, Ливия же была слишком занята тем, что смотрела ему в лицо, вместо того чтобы думать о своих ногах, и в итоге наступала ему на ступни. Арахна Крейн танцевала хуже всех. Кориолан думал, что может не стоит так о ней отзываться, учитывая, что она же умерла и все такое – но она правда была ужасна. Она тряслась как раненое животное с высокомерным видом на лице. Она действительно считала себя лучше всех, с горьким весельем подумал Кориолан. Но в итоге выставляла себя только дурой. Доктор Кадуцей похлопала его по плечу. – Ну, у вас есть день, чтоб научиться. – Сказала она. – Командиру нравится эта группа из Котла. Он каждый год нанимает их петь. Люси Грей. У Кориолана едва не подкосились ноги. Она обладала над ним властью, как никто до нее. Это делало его ранимым и мягким, и если бы это была другая девушка, он был бы в ужасе. Но это была Люси Грей Бейрд, которая спасла его жизнь на Арене, и поцеловала его за секунды до того, как ее швырнули в кровавую баню. Это была девушка, которая сказала, что он единственный парень, для которого есть место в ее сердце, и она пела ему, как любит его, там, на лугу. Это была девушка, которая убила ради него, выкинула его соперника из этого мира и объявила, что принадлежит ему. Он чувствовал себя уютно, отдавая свое сердце Люси Грей. Это было страшновато, конечно, но и очень радостно. Завтра было так далеко. Кориолан хотел увидеть ее сегодня. – Я попрошу рядового Плинта меня поучить, – сказал он, указывая на Сеяна. – Если он позволит мне вести, конечно. И должен бы, потому что именно это ему и было нужно – твердая рука, которая поведет его в верном направлении, чтобы не наступил на пальцы, кому не надо. Пока они шли к их казармам, Сеян радостно пересказывал события последних трех дней. Мэр приходил, чтобы поблагодарить его (и Кориолана тоже) за правосудие в отношении убийцы его дочери. Кориолан был рад, что пропустил похороны. Сеян описал их как прекрасную церемонию, что скорее всего значило, что все было чудовищно скучно и чрезмерно сентиментально. Присутствие было обязательным, так что Люси Грей была там. Церемония для Спруса была поменьше и без торжеств, только в присутствии членов семьи и друзей. Их обоих погребли на маленьком кладбище на окраине города. Билли Бурого тоже там похоронили, но в могиле без имени – убийцы не заслуживают, чтобы их помнили. Ну и хорошо. Пусть уходит из памяти. История, которую Кориолан для них придумал, уже просочилась в город: Билли Бурый, обнаружив свою девушку с другим мужчиной, впал в пьяную ярость и убил обоих. Он напал на миротворца. Его пристрелили, как собаку. Расследование обнаружило только одни отпечатки на дробовике, из которого убили Билли Бурого. Дело было закрыто, и никто даже не знал, что Люси Грей покидала Котел. Никто важный не пострадал, и никто ничего не знал.