Многоцветье Микаэллы

Когда по чертежам в тетради пополз луч света, Микаэлла сначала даже не обратила на него внимания. План этажей, где она уже побывала, с отметками перекрытий, путей бегства и совсем неизведанных локаций, вместе с кругом смешения цветов, полностью загрузили ей мозг. Но когда золотистая полосочка доползла до её пальцев и даже робко согрела их, Мики медленно, не веря своим глазам, повернула голову к занавешенному окну. Да, сквозь шторы пробивался солнечный луч! Первый за всё время. Вскочив, Микаэлла распахнула шторы, быстро, словно боясь, что солнце исчезнет, пока она делает два шага от кухонного стола. И ахнула, увидев между рваными снопами сизых облаков лазурное небо. Бледный диск солнца то появлялся, то исчезал между бегущими куда-то тучами, бросая золотые нити на её руки, лицо, подоконник. Совершенно обычный — в другой жизни — вид неба обрадовал Мики так, будто на с берега необитаемого острова она увидела корабль. Уж слишком сильно её жизнь завязалась на источниках света и том, успеет ли Мики до них добраться. Солнечные блики весело посверкивали в лужах во дворе, отсвет голубого неба превратил мрачные серые стены Здания в приятный серый шёлк. Но, полюбовавшись чуть, Микаэлла вернулась к тетрадям. Её очень интересовал выход на смотровую, якобы открытый, но «чем дальше я отхожу от убежища, тем сложнее возвращаться в блок…» «Соседям» Мики не очень доверяла, потому что, одновременно, и не знала их толком, и странно, подспудно, на них надеялась. Это напрягало: «Допустим, Мартин всегда впустит тебя в бассейн, а Феб поможет отвести погоню. Но не будет ли у них искушения пожертвовать чужачкой, ведь им тут жить?» Очень тошно становилось от этой мысли, но, научившись доверять людям во многом, Микаэлла все равно не могла отделаться от комплекса «лишняя тут, не своя». «Тут» могло быть, в общем, любым. От грустных дум Микаэлла, как всегда, ушла в анализ и рассчёты. С чертежей — перешла к рисунку трёх скрещенных цветовых кругов, сетуя, что ручка только синяя и цвета надо обозначать буквами. Она выбрала схему RGB, запомнив, как красный фонарь с зеленой водой породили желтое сияние: «Не зря ты рисовала на досуге, училка». «Красный и зеленый на пересечении дают желтый, синий с зеленым — лазурь, синий и красный — лиловый, мадженту. В центре всех — белый. Фонарь и бассейн дают основные цвета… Послушал бы тебя кто-то со стороны! Не хватает синего!.. Стоп!» Словно в стуле была катапульта, Микаэлла вскочила и метнулась в спальню, схватив по дороге с холодильника фонарь. Фигурка кошечки стояла на столе-конторке, строго глядя на лохматую человечку. «И голодную», — подумала Мики, когда в животе буркнуло. — «Но есть дела и поважнее. Ну-ка, проверим». Включив и поставив на стол фонарь — в алом свете которого её комната выглядела довольно романтично — Мики, чуть затаив дыхание, провела по шарику в лапах кошки. «Этот цвет был достаточно синим…» Микаэлле даже показалось, что она ВИДИТ, как лучи медленно вытекают из шарика. «Красный — огонь и кровь, синий — покой и молитва, маджента — цвет мистики, фантазии, полёта души в самую высь…» Лиловое мерцание, словно взмахом невидимой кисти, легло на конторку и саму Микаэллу. Лиловое, как сказочная сирень, как самая еле видимая и загадочная полоса радуги… Сердце бешено заколотилось, Мики приложила руку к груди, впитывая всем существом полоску мадженты, висящую в воздухе там, где встретились свет фонаря и фигурки. В этом слиянии были иррациональность, чудо, экстаз… Выдохнув, Мики одновременно погасила кошку и фонарь. Её душу словно напитали духом, как сухую землю — водой, но радостное чувство снова переживалось слишком сильно, как и с золотом. Кроме того, Микаэлла вспомнила флакон в руках у Мартина: «Он сказал, что вода гаснет. А я не знаю, почему горят мои… Артефакты, и как их «подзарядить». Но моя цветовая теория — верна. Узнать бы, как на ЭТОГО реагируют смешанные цвета». Ползучий страх напомнил о себе, но Микаэлла всё равно довольно улыбнулась себе и своему открытию. А впереди была вылазка за едой, ведь несмотря на весь сюрреализм и символизм вокруг, тело нещадно требовало еды. Подумав, Мики не стала брать с собой «для полевых испытаний» оба источника, положив в карман только кошку: «Слишком часто я зажигала фонарь. Ещё и возле лифта он валялся. Да и дойти мне только до магазина». Закрыв за собой дверь блока, Микаэлла порадовалась, что небесная лазурь видна и в большое окно. И, возможно, именно эта радостная краска вдохновила её на то, чтобы приложить ухо к дверям трёх соседних блоков: пустого, с книгами и с парчовыми занавесками. В первом было абсолютно тихо. А во втором… Мики отпрянула, потому что ей почудилось какое-то шевеление… «Как диванная подушка сползла», — подумала девушка, уже в прыжке и вытирая лоб. Рука задрожала: «Хорошо, мы не соседи». К третьей двери Микаэлла подошла с усилием, но за ней также было совсем тихо. Выдохнув и вопросительно посмотрев на небо, Мики медленно пошагала по коридору. Сканируя все звуки, она думала мысль, на которую еë навел звук из блока с книгами: «А если, двери Университета и закрыты именно для того, чтобы кого-то не выпустить наружу? ЕГО, например. Феб и Мартин говорят о блокировке, как так и надо. А прямо я не спросила. Как на подводной лодке…» Спускаясь по Серой лестнице к магазину, Мики почувствовала, что её начинает раздражать рутина. «Да, несмотря на… Монстра, достали эти проходы по коридорам, еда и сон, выкраивание новых пройденных ста метров. Надо… Внести немного рандома. С магазина и начну…» Благо, он снова был открыт. Прилавок опять был пуст. Микаэлла спокойно набрала — в пакет с прошлого раза — хлеба, колбасы, по бутылке молока и кефира, по упаковке сыра и масла, чая, добавив «баловства» в виде пачки маршмеллоу, «Нутеллы» и бутылки «пепси». А вот чего ей захотелось, а его совсем не было, так это фруктов и овощей. «Сейчас бы самого завалящего сезонного яблочка», — подумала Мики. — «Зато, будет, о чем поговорить с… Ноа». — Добрый день, кто-нибудь может подойти?! — максимально беззаботно произнесла Мики у прилавка, решив изображать «глупую туристку». И не показывать продавщице, что что-то знает. Дверь подсобки скрипнула, и Микаэлла вспомнила, что на ней, в первый её визит, висел плакат с парнем в красном. «Был он похож на Мартина? Не важно, уже сплыл, блин». Ноа вышла из подсобки и медленно подошла к кассе. Она была такой же сонной, чуть сутулой, в синей форме, и с равнодушным взглядом, как и в первую встречу. Микаэлле было хорошо знакомо это выражение замученного беспросветной жизнью человека, эта сутулость. «А ведь у неё большие глаза, нежные щеки и руки, красивый цвет кос, сильное тело. Но как свечку внутри погасили «, — печально подумала Мики. — «Что случилось с тобой?» Но вслух она сказала текст по плану: — Добрый день! Скажите пожалуйста, а фруктов и овощей к вам не завозят? Она посмотрела на Мики, как сквозь туман, и ответила ровным тоном: — Урожай плохой в этом году. Зацвело, а потом мороз побил. Хотите — ждите. Всё пробивать? — Да. Понятно, — Мики глупо улыбнулась, но продавщица уже опустила взгляд и защелкала калькулятором и кассой. «Снова уйдешь, несолоно хлебавши? Мороз, цветы, верблюды идут на север. Если конкретнее?» — Простите, я у вас проездом… Ноа подняла глаза, застыв с молоком в руках. Мики решила гнать вперёд, заламывая от волнения пальцы, спрятав руку за спину: — Так вот, если человек потерял ключ от блока, где он может взять новый?! «Еще более дурацкая улыбка, уверена. Но лёд тронулся». Да, на восковом лице Ноа появились какие-то эмоции, мышцы шевельнулись в смеси задумчивости и… «Не грусть. Думает? Довольна?» А в тоне ответа были назидание, знакомым Мики тоном «завуча»: — У вас же есть ключ? Если у кого-то нет, то сам пусть и разбирается. Может, недостоин. Последние два слова Ноа почти процедила, и Микаэллу обдало холодом. Холодом какого-то чужого конфликта. Не успела Мики что-то ответить, как Ноа так же отчеканила голосом цифру: — С вас восемьсот. «Да, запаслась ты изрядно. Благо, звездочек достаточно». Выражение лица Ноа снова стало бесстрастным, но, едва Мики рассчиталась, уложила еду в пакет и крепко его завязала, вдалеке раздался громкий стук. Он шёл со двора, будто кто-то резко спрыгнул с высоты или что-то сбросил. Ноа повернулась на звук с такой же тревогой, как и Мики. До заклинивших вертушек было шагов двадцать… Раздался гулкий топот, который приближался. А за ним — быстрое шарканье и скрежет. — Уходите к себе! — резко бросила Ноа, уже захлопывая за собой дверь в подсобку. Щелкнул ключ. Микаэлла выскочила из магазина, но к себе не побежала. Жалость и любопытство толкнули её к вертушкам. Сквозь их стеклянный верх Мики разглядела мчащуюся к ним фигуру. Охнув, Мики рухнула вниз, спрятавшись за деревянную, нижнюю половину. И через пару секунд кто-то с грохотом ударился всем телом снаружи, молотя кулаками по стеклу. «Дура!» — только и подумала Мики, рывком вставая на ноги. И вскрикнула. Потому что на мгновенье ей показалось, что смотрится в зеркало. Женщина за стеклом, в панике бившая по двери, была темноглаза, остроноса, странно похожа… «Нет, показалось», — додумывала Мики, молча, взмахами, показывая перепуганной бегунье вправо. Её глаза были безумно распахнуты, она тяжело дышала. — Пожарный выход! Там открыто! — рявкнула, не выдержав, Мики, снова дергая вправо рукой. Кажется, та поняла, кивнула — и бросилась в ту сторону, пропав из виду. А Мики помчалась по лестнице вверх, неизменно крепко прижимая к себе пакет и зажигая на бегу фигурку. Лунная синева заметалась по стенам. В висках стучали панические мысли: «Ловушка? Наводка? Феб говорил…» Пробежав вахтёрку, Мики издалека увидела, как бегунья выскакивает на этаж с черной лестницы, ударяясь с разбегу о стену. Сил у неё явно было мало. Бросив пакет, Мики бросилась вперед еще быстрее. Сине-белый свет залил лестницу, когда ОН уже был почти в коридоре… Мики увидела только страшный взмах огромной кувалды. Удар — по границе света, как по щиту. Мики едва не упала на колени от его силы, зажмурившись, едва взгляд поймал черное пальто и лысый череп. Но бегунья подхватила её сбоку, помогла устоять. — НЕНАВИЖУ! Этот голос снова разорвал уши. Но и второй удар, гулом боли ушедший в руки, не прошел за границы света. «Будь, что будет. Ты не сломаешь нас!» — трясло Микаэллу, но она еще сильнее упиралась ногами в пол. — Феб! — вдруг звонко крикнула бегунья. И через секунду ослепительная вспышка лазури ударила в зажатые веки Мики, а по ушам ударил низкий, мерзкий вой. Боли? Грохот удара — но не по ним, по стене. Двигаясь на звук, Мики шагнула вперед, как бы отталкивая Монстра на лестницу. Он то ревел, то низко кашлял, но ударов больше не было. «Получи!» — Мики еще сделала шаг, но тут ей в грудь уперлось что-то мягкое. А шаркающие шаги стали удаляться… Вверх, по лестнице? Открыв глаза, Мики успела увидеть в потоке лазурного света лишь тень, мечущуюся между пролетами, теряясь вверху. А Феб отлепился от её груди и повис перед лицом. И — да! — зеленый свет его глаз и кристаллов, пересекаясь с синим светом «кошки» — породил великолепный оттенок морской лагуны под южным небом в полдень. Цвет радости и свободы. У Мики даже мелькнула мысль преследовать Монстра, адреналин еще рвался из груди, но Феб как читал её мысли: — Не вздумай! Вы потрясающи, но этого мало. Кивнув, Мики вытерла с лица рукавом пот — от бега, от подобия боя. И тут вперёд вышла бегунья, которая, тоже тяжело дыша, чмокнула в щеку сначала парящего в воздухе Феба, а затем — саму Мики, успевшую только удивиться. От неё пахло розами. А голос был звонкий, довольно высокий: — Спасибо! Я бы уже не убежала, милые. Ты же Микаэлла? И снова кивнув, чувствуя уже тяжесть вместо энергии, Мики погасила фигурку. Феб тоже притушил свет глаз: — Не стоим на проходе. Идём к вахтерке, оттуда и бежать легче, если он решит не копить силы, а кинуться сразу. — Погодите, я должна подышать, — подняла руку Мики. — Может, все познакомимся? — Я Мэй, — мило, несмотря на еще расширенные глаза и частое дыхание, ответила бегунья. А Микаэлла наконец-то смогла рассмотреть, во что та одета: «Мамма миа, ты вчера выступала в Лас-Вегасе?» Но вслух Мики произнесла: — Идёмте. О, заодно подберу мой пакет. Лежит же, вон, бедняга. Едва они дошли до поста вахтёра, как Микаэлла упала на обшарпанный стул. А Мэй, изящным, но бесцеремонным движением, присела на краешек стола. Мики всё изучала украдкой героиню загадочных обмолвок Феба. Замученный вид совсем не портил внешность Мэй: откровенно модельно-сценическую, на грани китча. Мики она живо напомнила Милен Фармер периода знаменитого «Live in Bercy, 1996»: каштановые волосы были убраны в высокую, «фонтаном», прическу, сейчас довольно растрепанную, стройное золотисто-смуглое, явно гибкое, тело танцовщицы не сильно скрывали розовые джинсовые топ на шнуровке, шорты и розовые же сапожки по колено. А вот довольно широкие бёдра, грудь третьего размера и россыпь стразов на одежде отсылали уже не к изящной Франции, а к каким-нибудь «Шоугелз». Глаза были густо подведены темно-коричневым, накрашены светло-золотым; на веках и бровях тоже мерцали стразы. Но выражение лица было довольно милым, без стервозности… «И мы действительно слегка похожи… Только тушка у меня попроще гораздо» … Стихийно, сам с собой, у них получился «пикник на обочине»: Микаэлла разложила на столе легко поедаемые хлеб, «Нутеллу» и газировку. Мэй торопливо окунала ломтик батона в шоколадную пасту, но явно старалась есть красиво. Голод заставил и Мики на какое-то время заняться едой, и даже Феб, усевшийся на шкафчик, достал лапкой из пакета и стал грызть маршмеллоу. — Микаэлла, прошу прощения, ты не против, если мы будем пить из одной бутылки? — нежно спросила Мэй. Мики добродушно покачала головой, но подумала про себя: «Какая-то Барби: имидж для дорогого варьете, а манеры — благонравной девицы из пансиона. Только мы с Ноа тут на обычных людей похожи». В такт мыслям, на Мики снова надавили размеры, сумрак и пустота Университета вокруг. «Вот трое существ сидят на маленьком пятачке за стеклом и хлипкими дверьми, а поднимешь взгляд — и видишь синюю анфиладу залов, похожих на брошенные храмы, лестниц, ведущих в коматозные глубины, гипнотизирующей красоты и гулкого эха. Как посередине океана на маленьком плотике. И эта тишина… Надоело!» Вздох выдал Микаэллу, потому что Мэй, аккуратно вытерев крошки с розово-золотистых губ, сказала, слегка печально: — Здесь не было мрачно. Совсем недавно здесь царили жизнь, смех, радость. Сады цвели, сирень… Феб добавил, прикрыв глаза: — Танцы то под солнцем, то под луной. Но тише, девочки. — Я устала молчать и замучилась бегать, — в медовом голосе Мэй вдруг появился металл. — Мы ранили ЕГО, Феб! — Не в первый раз! — утробно бурчал Феб, хлопнув крыльями. — Но он снова наберется своих поганых сил и вернётся. Мики быстро проглотила кусок хлеба и ринулась в обсуждение: — А куда он сбежал, где его логово? — Девятнадцатый этаж, — шепотом ответила Мэй. — Но и на 18ом уже нехорошо. «Мне смеяться или плакать от возвращения страшилок моего детства? Зато, самое время проверять догадки», — Мики отпила «пепси» и «достала» первую. — Он спускается оттуда и пытается вас поубивать, да? — спросив, Микэлла сразу увидела боль в глазах фосфорных и карих. — Он долго был заперт на своем этаже, но смог снести двери. Мы не знаем, почему. И не смогли ничего сделать, — очень тихо ответил Феб, а Мэй спрятала лицо в ладонях. Мики машинально повернулась к черной лестнице, по которой Монстр умчался, и ей стало нехорошо. В любую секунду могло шаркнуть. И перерезать ей путь в блок. Вспомнилось: — Мэй, а почему у тебя нет своего света и блока? Почему не спрячешься у бассейна? Мэй открыла лицо, быстро вытерев слезинку, и показала Микаэлле свои ладони. Только сейчас Мики заметила круги из кристаллов в центре каждой. И выглядели они не приклеенными, а утопленными в кожу. — У меня свой свет, как у Феба. Но я… Не могу. Нет сил. А блок мне и не был положен. У бассейна ОН нас с Мартином и застал, еле разбежались. Блестящая красавица отвернулась в сторону с таким горьким разочарованием, что Мики кольнуло в сердце. А когда она увидела подмышкой Мэй страшный, с кровоподтеками, синяк, то сказала: — Попробуй переночевать у меня. «Микаэлла, вы слащавая идиотка. На тебя и в школе вечно все вешали свои проблемы. Но я не могу бросить побитую женщину». Лапкой Феб тронул её за плечо: — Двоим нельзя в блоке. Дверь сорвется, и вы окажетесь в ловушке. — Я знаю, — Мики осторожно погладила его по крылу. — Но, Мэй, ты хоть поспи пару часов, не знаю, в душ сходи. «Интересно, что произошло в бассейне? Почему Мартин меня так спроваживал?» Мэй слабо заулыбалась, глянув Мики в глаза: — Спасибо, дорогая. Ты рискуешь, не надо. — Надо, — Мики была тверда. — Нам нужно беречь друг друга и собраться, чтобы… Решать проблему. Феб и Мэй переглянулись. Плюшевый мудрец сказал: — Делаем так. Я вас оставляю, чтобы не притягивать внимание. Мэй отдыхает у Мики. Но после заката — уходишь. Попробуем найти пустой блок в зоне «Г». — Нет для меня тут места, Феб, — голос Мэй задрожал. Она встала со стула и стала помогать Микаэлле убирать еду в пакет, известными машинальными движениями скрывающего отчаяние или ссору человека. Кусочки смальты в голове Мики складывались в картину большой трагедии. Она перебирала их, пока компания шла к её блоку: «Были тут красота и танцы. С 19 этажа спускается ОН, и всё сносит и разгоняет. Кто-то нашел убежище. А кого-то «калечил и убивал». Боже… Сейчас гоняется за Мэй? Боится живого света. Что это такое — никто не говорит. Господи, где мой автобус? О, пришли». — Не разговариваем, Мики, — приложила палец к губам Мэй. — Не хочу тебя подставить. Каштановые локоны изящно качались вдоль шеи. Стразы переливались на розовой джинсе. Мики кивнула и вставила ключ в дверь. … Феб сразу улетел через окно, а Мэй, получив от Микаэллы полотенце, сначала долго мылась в душе, а потом, два раза спросив разрешения и не убирая с одеяла плед, уснула на кровати. Микаэлла села снова за свои тетради на кухне, попыталась записать новую информацию, но её тянуло в сон… «Всегда так: медовой красотке — помощь и убежище, а ты, умница и педагог, помирай над тетрадками, придумывай выход!» — обожгла злая мысль. … Она бежала по туманному проулку вдоль парка за автобусом. Едва успевала вцепиться в дверь. Дверь открывалась, но вместо салона автобуса Мики оказывалась в вагоне метро. И тут же падала на пол без сознания в мигающем свете. Кто-то подходил к ней и тряс за плечо… — Микаэлла, Мики! И вправду! Она уснула носом в тетрадь! Поднявшись, Мики увидела, что наступил вечер, а рядом стоит Мэй, с распущенными по плечам волосами, положив руку ей на спину. За дверью еле слышно, но шаркнуло…