Нет такого бедствия, которое мы не могли бы с равным успехом приписать и оплошности провидения, и слепому капризу случая, и неумолимой судьбе. Эмиль Чоран
Отголоски интоксикации никуда не исчезают. Отличной идеей было ночью распахнуть окно, свежий воздух сбивал перегар, прилипший к телу. Ей повезло проснуться раньше соседок и первой ускользнуть в душ, где можно смыть следы преступления в виде алкогольного флера. Но прежде она обнаруживает чернильные цифры на ее руке: Чимин начеркал там ручкой свой номер. «Достань телефон!» — гласила подпись под ними. Диана даже предусмотрительно перенесла номер в маленький блокнот-песенник, в который не заглядывала вот уже месяц. Тошнота не отпускает, тело скручивает слабость, во рту ужасно сухо. А голова… в голове случилась третья мировая, ядерная. Это урок второй: дико веселые вещи запретные, потому что их последствия ровно диаметральны веселью. При чем, в той же степени. Отнюдь не веселые, то есть. Еще Диана думает о том, что если бы распитие не увенчивалось похмельем, все люди были бы вечно пьяными. После душа валится на кровать с влажными волосами. Плевать на мокрое пятно на подушке. Засыпает снова, надеясь, что организм сжалится и ему станет чуточку лучше. — Где ты была? — Ммм? Солнце в окне слишком яркое. Хани его затмевает. — Где ты была ночью? — Тут. — Я просыпалась, но тебя ночью не было. — Отходила подышать воздухом на балкон. Ложь рождается в спешке и в страхе быть разоблаченной. Хани навряд ли ее кому-то выдаст, Диана более, чем уверена, но все же… стопроцентного доверия между ними нет. И быть не может. — На всю ночь? Мэрико в комнате нет. Они тут только вдвоем. — Ладно, расслабься. Я не давлю. У меня тоже есть секреты. Никому не говори. — Девушка лезет под матрас и достает оттуда пачку сигарет с зажигалкой. — Не против? Диана удивленно мотает головой, и Хани, переместившись к открытому окну, закуривает. — Я обычно бегаю ночью на балкон. И тебя там, кстати, не было. А днем курю в душе… — Дым вылетает изо рта тонкой струйкой. — Ты куришь? — Нет. Диана все еще ошарашенна внезапным откровением соседки. Не вылазит из-под одеяла. Впрочем, чувствует себя развалиной, чтобы соскочить на ноги. — И не начинай. Я так и не смогла бросить со старшей школы. — Ханни достает из-под матраса и кнопочный телефон, уваливается на кровать и жмет на клавиши. Такие Диана даже в детстве не помнит. Каждое нажатие сопровождается писком. — У тебя телефон? — А у тебя похмелье. Один: один. — Я такие вещи за версту чую. Думаю, раз так, то мы сохраним секреты друг друга. Я уже задолбалась прятаться. — Ханни предположительно отправляет смс. — Не удивляйся так, просто кнопочный почти невозможно отследить. Он не имеет подключения к вайфаю и не распознается другими устройствами. Сокджин ничего не заподозрит. Неудивительно, что у нее есть телефон. У Ханни есть платья от Шанель и кошельки от Луи Витон. И телефон себе раздобыть — для нее не проблема. Может, это шанс? Так они хотя бы будут с Чимином на связи. — А можешь… и мне такой достать? Пожалуйста. — Не проблема. — Сколько это будет стоить? — Диана пытается припомнить, сколько у нее осталось денег после шоппинга. Плюс, в голове всплывает долг Чимину в размере нескольких десятков тысяч вон. — Нисколько. Просто в следующий раз возьми на тусовку и меня. Это сильно вряд ли, учитывая настоящее самочувствие и риск быть пойманными. Повторять такой опыт Диана не планирует, но Хани об этом знать необязательно.***
Спустя неделю проверка танцевальных навыков не произошла. Нгок объявил об этом с траурным лицом. У кого-то это вызвало явное негодование, у Дианы вздох облегчения. «Хосок решил дать вам еще месяц-два. Вы не готовы. Работайте в том же духе». Вот и все. Встреча с директором, хореографом и господином Чоном перенесена на неопределенный срок. Вроде, радостно, и вроде… Диана не могла понять, расстроило ее это или наоборот обрадовало. Речь об этом однажды зашла и с психологом Су. — Тебя что-то беспокоило в последнее время? — Спросила она на одной из сессий. — Танцевальные занятия и… выступление перед директором и прочими важными людьми. — И как? До сих пор волнуешься? — Нет. Я радуюсь. А вот Гюри пыхтит от злости. Она думала, что дебют случится гораздо быстрее, чем через два месяца. — Ты считаешь это невозможно? — В голосе госпожи Су никогда не звучало осуждения. Вот и тогда она поинтересовалась чисто гипотетически. — Конечно, нет. Мы не готовы. Я не готова. Да и к тому же, танцы должны были смотреть… и среди тех людей инвестор нашей группы… один из… — Диана замямлила, потеряла дыхание. Почему говорить о нем так волнительно? — Я бы не хотела его разочаровать. — Понимаю твои чувства. Все-таки, финансирование — вопрос важный. А потом диалог повернул в другое русло, и Диана быстро забыла про усиленные удары сердца в груди.***
Дни тянулись, она усердно работала и даже начала делать прогресс в танцах. В веренице дней и занятий пролетели летние каникулы, и уже близился сентябрь. Чона она так и не увидела за это время. Он больше не появлялся в «Хорайзен». Зато, однажды на ее подушку упал старенький телефон-раскладушка. Хани сдержала обещание. Диана быстро внесла в книгу контактов номер Чимина и даже написала первой: «Привет, Ромео. :)» Забавно, что смайликов клавиатура не предусматривала, приходилось использовать знаки препинания. Ответ не заставил себя долго ждать: «Джульетта, ты ли это? Тебя забыл почти за это лето». Следом пришло еще одно: «Как твой смотр? Господин Чон воспылал желанием вложить все свои денежки в твой безграничный талант?» «Нет. Перенесли на неопределенный срок». Пальцы быстро уставали от того, что приходится с нажимом тыкать по кнопкам. «Ясно. Дерьмово. Как насчет снова выбраться в клуб? Повторим? ;)» «Пас». Диана все еще помнит в красках свое первое алкогольное отравление. «Ну и скучная ты, Джульетта. Кстати, как думаешь, если бы у них были мобилки они бы созвонились и не прикончили самих себя?». «Шекспир переворачивается в гробу».***
— Приятного. Стаканчик с кофе на вынос поставлен прямо на бумаги, которые Чонгук собирался рассмотреть. Тэхен умеет подбирать момент. — Ты ведь знаешь, что это вовсе не обязательно. У меня есть секретарь, она делает отличный кофе. — Говорит, не поднимая глаз. Ассистент пока устраивается на кожаном диване напротив окна. — Ну как… я ведь все-таки твой ассистент. Почему бы не порадовать босса стаканчиком кофе? Я же знаю, что на вынос ты любишь больше, чем из офисной кофеварки. — А еще ты мой фин.аналитик. — Справедливости ради подмечает Чонгук. Исподлобья наблюдает за тем, как Тэхен закидывает ноги на кофейный столик. — Именно поэтому у тебя на столе вся моя отчетность за неделю. Тэхен хорошо справляется с работой. Даже более чем. — И я непременно с ней ознакомлюсь, когда мой наглеющий ассистент перестанет мне докучать. — Явный намек на кофейный столик. — Вообще, я по делу. Намджун обрывает трубки с утра. Хочет, чтобы ты все-таки посмотрел тех девочек. — Все-таки? Не помню, чтобы я был против. Они ведь сами оттягивали это мероприятие. — Верно. Намджун упоминал что-то про свой загруженный график, который, к счастью, сейчас стал свободнее. В отличии от твоего. В голосе Тэхена явный намек на то, что президенту компании не пристало бы бегать по танцевальным классам и смотреть на начинающих певичек. — Уверен, как мой ассистент, ты найдешь и в моем графике свободную минутку. Как дела у «Хорайзен»? — Чонгук решает сменить курс с недовольства своего подчиненного на общие вопросы. — Новое кодовое слово? Имея в виду Мун Диану, можешь изъясняться прямо. Тэхен иногда напоминал надоедливое насекомое, которое летит на сладкий запах. Оно вьется вокруг, и все никак не отступит. Только Чонгук знал, что это был вовсе не какой-нибудь комар, а ядовитая оса, попытавшись прикончить которую, можно схлопотать очень болезненный укус. Наверное, поэтому Чонгук так легко сдавался в словесных баталиях. — Хорошо. Как дела у Мун Дианы? — Источники сообщают, что весьма неплохо. За исключением той маленькой вылазки в клуб около двух месяцев назад. — Ассистент увлечен листанием файлов на цифровом планшете. — Я, было подумал, что ты побежишь к Намджуну с этой вестью. Он ведь так печется о безопасности своих стажеров. В голосе сочится сарказм. — Зачем? Я взрослый человек, чтобы докладывать Намджуну о том, что его люди упускают из виду. Диана почти тоже взрослый человек. Но все же юная, подобные авантюры я понимаю. Дух бунтарства и все такое прочее. — Удивительно, что тебя это не смущает. — Почему меня должно это смущать? — Может, это меня и не должно касаться, и я прекрасно понимаю, что ты любишь помоложе, но это всегда были девушки девятнадцати, двадцати, двадцати одного и двух, и трех лет… но, Чонгук, семнадцать? — Еще немного, и я подумаю, что ты читаешь мне мораль. Ты еще и прекрасно знаешь, что я далек от морали. Но я не собираюсь преступать закон. Тебе не о чем беспокоиться. — Это всего лишь скромное любопытство, друг мой. Без обид, но сомневаюсь, что юное дарование одаренно высоким интеллектом. Талант? Он, может, и есть, но не исключительный, не грандиозный. Что осталось? Красота и тело? В таком случае, ты низко пал. Тэхен не имеет в виду, что избранница Чонгука не располагает красотой. Но этот моралист в людях первостепенно ценит ум или хватку, а потом уже и все остальное. Выбрать красоту в ущерб прочего — в его глазах все равно что пасть. Умственную скупость Тэхен не прощает. — Считай, как хочешь, если так будет угодно. Меня никогда не беспокоило чужое мнение. — И все же, моим иногда ты интересуешься. — Я интересовался в этот раз? — Чонгук наконец отрывается от бумаг, а Тэхен ловит угрожающий взгляд. Обычно он сигнализирует о том, что собеседник подошел к опасной черте. — Мне всего лишь тридцатник, а ты приписываешь меня к старикам-растлителям малолетних. Даже обидно. Чем тебе так не угодил мой выбор? — Ураганы не просто так нарекают человеческими именами. Есть люди — стихийные бедствия. Иногда Тэхена тянуло в метафорическую меланхолию. Скептик с душой поэта. Но чего только Чон не повидал. — Навряд ли эта малышка окажется ураганом, способным нанести мне хоть какой-либо ущерб. Скорее морось. Как и большинство людей для Чон Чонгука — мелкая морось на щеке, на дорогих часах, на поверхности лакированных туфель. Провел рукой — и как ни бывало. — Назначь встречу. Посмотрим на танцы юных певичек. И услужливый ассистент, конечно, с вежливой улыбкой кивает.***
Время шло, начался и новый семестр в упрощенной школе. Постепенно Диана привыкла и к адскому графику, и к тренировкам. Успевала даже навещать маму и дом родной, которые в ее отсутствие вовсе не зачахли. Возможно, так плодотворно влияла на маму бабуля Чанг своей компанией, угощениями и играми в го. Возможно, успехи Дианы. На пятки наступил сентябрь. Прекрасная в Корее пора — тепло сопровождалось красками деревьев. Кто-то открыл после душного лета второе дыхание. Осень Диане нравилась больше лета, хотя многие бы покрутили пальцем у виска. Да и к тому же, день рождения у Дианы тоже осенью. Глубокой. В ноябре. Танцы после той запретной вылазки не стали разительно лучше. Диана лишь разок почувствовала себя свободной и познала каково это — танцевать без задней мысли. В классе же практиковалась так, как учил Хосок: с повязкой на глазах. Конечно, когда оставалась там одна. И Нгок даже пару раз ее похвалил. Жизнь налаживалась. Пока однажды в танцевальный класс ураганом не влетел Ким Сокджин. Вид у него как у опекающего коршуна — грозный. — Мы долго оттягивали этот момент, и у директора Кима наконец появилась свободная минутка, чтобы взглянуть на ваши успехи. Хореограф Чон тоже будет. Про инвестора Чона Диана спросить не рискнула. Было бы странно. Будто она действительно этой встречи ждет. — В эту пятницу. Работайте усердно. От этого зависит дата вашего дебюта. И скрылся он так же стремительно, как всегда оставив шлейф леденящего страха. Диане отчаянно с кем-нибудь хотелось поговорить. Чимина она не нашла в компании, поэтому пришлось связаться с ним по смс. «Смотр назначали. В эту пятницу» «Мистер-инвестор тоже будет? ;)» «Без понятия». «Как-то стремно». «Я не смогу». Чимину ушло три смс подряд. «Чего сопли распустила? Просто вспомни, как отрывалась в клубе. Вот так же и танцуй» Так же. Чтобы танцевать так же, нужно как минимум так же выпить… «Сможешь помочь?». «Ты еще за прошлый раз не рассчиталась». «Ну пожалуйста? <3». «Бесишь». На языке Чимина это означало «да». И всё бы хорошо: очередной рискованный план, и всё как по маслу, но… в комнату врывается Гюри и тут же замирает. Смотрит на Диану, на раскладушку в её руке. Обе молчат. Диана прекрасно знает, что Гюри в числе первых не хотела отдавать свой телефон и в числе первых им же, наверное, обзавелась. Диана не единственная, кто нарушает правила. Просто остальные до этих пор умело это скрывали. В отличии от Дианы. — Не рассказывай Сокджину. Пожалуйста. — Это был первый раз в жизни, когда Диана о чем-либо умоляла.***
Коллеги по группе уже в зале. Это видно через зеркальные стены. Вокруг волком бродит Нгок. Второй хореограф-девушка сидит на стуле неподвижно. Нервозность девочек каким-то образом передалась ему. Неужели волнуется за учениц? Там не хватает только одной участницы. Дианы. Потому что Диана наблюдает за залом из угла коридора — из небольшой рекреации с диванчиками и искусственными растениями. Застает и кортеж руководства: директор Ким в безупречном костюме, но слегка помятый лицом, хореограф Чон Хосок, Сокджин… и Чон Чонгук со своим ассистентом. Тот её не видит, и славно, иначе… быть беде. Диане становилось не по себе при малейшей мысли о нем. И хорошо, и плохо. И уверенности перед выступлением это бы не придало. — Пс. — Чимин подкрадывается со спины. — Ты долго! Идем. Оба бегут в пустую уборную. Женскую. На Чимине черная кепка, толстовка и рюкзак. Высшая конспирация . Наверняка боялся камер. — Ты чекнутая. — Но тебе это нравится? — И ведь не поспоришь. Будь это не так, мы бы даже не заговорили. — Чимин стаскивает с плеч лямки рюкзака. Изымает из его недр бутылку янтарного цвета. Этикетка гласит «Доктор Морган». — Ром? — В клубе как миленькая пила. С тебя двадцатка. — Открывай. И он открывает. Не хотя протягивает бутылку устроившейся на опущенной крышке унитаза Диане. — Ты уверена? Можно и без этого… Диану трясет с самого утра. От тревоги желудок бесконечно крутит, ноги еле встали с кровати. После это всё покажется такой ерундой, но сегодня… она не то, что танцевать не может: она не может даже нормально функционировать. — Никто ничего не поймет. А я расслаблюсь и дам им то, чего они хотят. Я как тогда в клубе, больше не танцевала. — Ты рискуешь запороть вообще всё. Координация будет никакая… вдруг ещё запнешься? — Мы не показываем заученное хорео. Это импровизация. Четкость и техничность не важны. Нгок говорит, что надо чувствовать. А я нихрена не чувствую, Чимин. — Очередной глоток обжигает горло. — Быстро подействует? Наивность Дианы заставляет Чимина прыснуть от смеха. — Ну уж как пойдет. Я взял, как ты и просила — покрепче. Не увлекайся. — Он пытается притормозить подругу, но она уворачивается с бутылкой в руке и продолжает пить. Это всё может очень плохо кончиться. Чимин такое нутром чует. Но не говорит. — Мне нечего терять. Гюри застала меня с телефоном. Мы нарушили правило и сбежали в клуб. Об этом рано или поздно узнают. Хореограф считает меня бревном. Если получится, докажу, что чего-то стою. Если нет, то плевать, всё равно меня могут вышвырнуть в любой момент. — Как скажешь, Ди. Только… не до конца, окей? Так проходит пять минут, потом десять, потом пятнадцать. Опьянение наступает довольно быстро. Легкость в голове сопровождается смешками, тело расслабляется, руки и походка плавные. Тревога… что такое тревога? Уборную приходится покинуть, в ней вечно не просидишь. В зале уже выступает Мэрико. Хани и Гюри кажется, отстрелялись, стоят в стороне взмыленные. Мэрико показывает свои сильные стороны — хип-хоп. И недурно. Дирекция пристально следит. Решили начать без неё. — У тебя телефон конектится с колонкой? Чимин частенько зависал в этом зале. — Ну да. — А что тогда играло… ну… в клубе? — Даже речь расплывается. Диана подтанцовывает в такт битам, которые слышит из зала. — Включи что-нибудь подобное, окей? — Окей, кэп. Организуем. Она закончила. Мэрико остановилась. Удостоилась скромных аплодисментов зрителей. — Ну я пошла. А то потом не смогу… — Диана парит. Она сейчас буквально над землей. Внутри ощущение, будто она всемогущая. Будто сейчас может провернуть даже ограбление в банке, если понадобится. Танцы? Танцы — сущая ерунда. Дверь толкает без всякого страха. И даже не думает, что ей может влететь. Последний раз пересекается взглядами с Чимином из-за стекла. — Извините за опоздание. Могу начинать? — Её появление сопровождается оглушающим молчанием. Во взглядах девочек — непонимание, во взгляде Сокджина «тебя ждут проблемы!». — Начинай. Я включу музыку? — И только Хосок настроен позитивно. Кажется, что видит перемены в ней невооруженным глазом, хотя сейчас Диана больше всего старается не выдать свое опьянение. Она качает головой, потому что в тот же миг музыка включается сама. Хосок одними губами шепчет «послушай». Но Диана и так слышит. Тело само знает, как ему двигаться. Она слышит каждое слово, каждое движение, она буквально чувствует посыл и настроение этой песни. Она — сама песня. Что-то из рэпа двухтысячных, как раз то, что играло в клубе. «Она двигается, как циклон. И она заставляет меня хотеть делать это всю ночь напролет». Диана ничерта не знает про страсть, про пошлости, которые поются в этих песнях. Но сейчас она совершенно точно ураган. И все взгляды прикованы к ней: движения бедрами, несложные движения ногами, вырванные из хип-хопа, и уход в партер… И она готова поклясться, что взгляд Чон Чонгука острее остальных. Она на полу, на коленях, и бесстыдно смотрит прямо на него. Волна бедрами, поворот головы и взмах волосами — это из стрип-пластики, и учитель Ли ей наверняка гордится, но Диана увидеть этого пока не может. Она не задумывается о движениях, не выстраивает их в своей голове, двигается, как хочет тело, ведь голова сейчас не работает. Ром действительно крепкий, Чимин не прогадал. И ей чертовски весело. Как тогда в клубе. Но бунтарская импровизация заканчивается вместе с музыкой, и напоследок Ди позволяет себе ещё пару откровенных движений, которые раньше ей никак не давались, а сейчас были такими легкими. Хосок хлопает. Но не остальные. — Как это понимать? Позволяешь себе опаздывать? — Сокджин только что не клокочет. Смотрит на неё сверху-вниз, ведь Диана всё ещё на коленях. Будто признается в преступлении и ищет пощады. — Она была феноменальна! — Хосок горд. И это бодрит. — Я впервые вижу этот прорыв за два месяца. И ты от меня это скрывал? Он хлопает ошарашенного Нгока по плечу. Директор Ким тоже не забывает высказаться, — — Помнится, твои прогнозы не были оптимистичными, Нгок, но на мой взгляд тут нет проблем. — Интересно, Нгок говорил это про всех или только про Диану? Но ей нет дела до всех этих людей. Плевать что скажет Сокджин и Нгок, поддержка Хосока приятна, до мнения директора ей тоже нет дела. Интересна лишь реакция одного человека. Во рту пересохло, шея взмокла, волосы облепили лицо. Она всё ещё тяжело дышит и смотрит ему прямо в глаза. Тёмные. И нечитаемые. Она так много раз представляла его реакцию. Недовольство, разочарование, грусть, незаитересованность. Приятнее всего было представлять восторг. Восхищение. Пламя в глазах. Но он сейчас… бесстрастный. Никакой. Только брови нахмурены, что делает взгляд грозным. Руки в карманах. — Встань. — Вдруг приказывает он. Без прежних формальностей, на ты. Диана понимает: это было бы странно, если бы старший общался с ней на «вы» при дирекции и вообще… при первой встрече это была всего лишь вежливость. На шатких ногах она встает. Опьянение никак не хочет отступать. Но лицо держать нужно. К общему удивлению господин Чон делает пару шагов ей навстречу, бесстыдно разглядывая ее вблизи. — Ты пила? Разоблачили. С треском. Господин Чон вогнал в неё гвоздь своими же руками. При всех. — Диана? — Сокджин тоже наступает. — В смысле, пила?! — Чувствую тонкий, но весьма характерный шлейф спирта, менеджер Ким. А ещё развязность движений и мутный взгляд говорят сами за себя. Ваш стажер пьян. — Он метает грозный взгляд на побледневшего Сокджина. Его кажется охватил приступ удушья. — Алкоголь? В компании? Невозможно! — Этого не заметит только слепой. Ну или менеджер Ким. — Чон не отступает от своего. А Диана… Диана вмиг трезвеет. О чем она вообще думала? Пыталась его так впечатлить? Напившись? — Чон, я уверен произошло какое-то недоразумение. Девушка хорошо выступила. — Даже Хосок встает на её защиту, и Ди проникается благодарностью. — Выступила хорошо. Под алкогольным опьянением. — Может, Диана сама объяснится? — Директор Ким выступил в роли судьи, держащего весы справедливости. Осталось выбить её признание и можно объявить виновной. — Я… сильно переживала. И… — Трясущиеся руки Диана прячет за спиной. — Это правда. Признание виснет в воздухе. Тишина. Все переваривают. На лицах девочек разочарование. У Нгока явное злорадство. У менеджера — злость. И только пятеро остаются холодными: дирекция и два хореографа — Хосок и Ли. Диана пытается понять, как скоро её выкинут из «Хорайзен», но мысли путаются. — Ясно. Нам нужно обговорить этот инцидент с глаза на глаз. — Директор не спешит с решением и действует довольно дипломатично. Но переговорщик из Дианы сейчас так себе. — Позвольте я помогу мисс Мун прийти в себя. — Президент Чон, давайте лучше я… — Сокджин рвется расхлебывать последствия той каши, которую Диана заварила, но Чон пренебрежительно машет рукой. Тот, кого она больше всего хотела впечатлить, сейчас ее обвинитель и, возможно, палач. У жизни хреновое чувство юмора. Чонгук осторожно берет покачивающуюся Диану за предплечье и мягко, но уверенно ведет прочь из зала. За углом пулей скрывается пособник — Чимин.***
Холодные струи быстро приводят в чувства. Расплывающиеся стены приобретают четкость, и Диана уже абсолютно точно понимает: она там, где они впервые с господином Чоном встретились — в душевой. Начало и конец. В этот раз, к счастью, на ней одежда. Она пьяна, а вода хоть и не ледяная, но мерзко холодная. Диана даже пытается податься вперед, но сильные руки блокируют движение. Вода заливает рукава его пиджака. А Диана вынуждена стоять четко под душевыми потолочными отверстиями. И терпеть. Господин Чон прекращает пытку: поворачивает кран, вода теплеет, и дрожь проходит. А потом душ и вовсе выключается. Диана смахивает дорожки воды с лица, но смотреть на Чона не может. Одежда неприятно липнет к телу. А он все еще близко — опирается о косяк открытой кабины. — Полегчало? Диане стыдно не только смотреть, но и разговаривать. Лучше кусать губы и молчать. Лучше подождать, пока он уйдет… — Расскажешь, что это было? Не получив ответы, обязательно бросит допрос. — Я не уйду, пока ты не ответишь. Можем просидеть тут хоть до вечера. Или до рассвета если понадобится. Не бросит. — Я думала, вы занятой человек. — Не паясничай. — У меня бы не получилось станцевать без… алкоголя. Это было для смелости. — Диана и сама слышит, как нелепо сейчас звучит эта отговорка. — Станцевать? Пьяные и бессвязные фокусы, что имели место в том зале, по-твоему танец? Так танцуют девушки легкого поведения в ночных клубах, Диана, а не профессиональные артисты «Хорайзен». Танец — это не просто дрыгаться под музыку с минимальной базой, это техничность, это выверенные движения и твои усилия. Ты меня слушаешь? Брови так же нахмурены. Мокрые руки на поясе. Галантный мужчина, однажды поцеловавший ее руку, сейчас ее беспощадно отчитывает. Как маленькое дитя. И от этого вдвойне стыдно. — Слушаю. — А она перед ним мокрая, как котенок, и от былого веселья след простыл. — Как ты представляешь выступление на огромной сцене перед миллионной аудиторией? Так же будешь напиваться «для смелости» каждый раз? — Чонгук наседает, как бомбардировщик. Сокджин говорил бы нечто подобное, с той лишь разницей, что после каждого слова упоминал бы про «вылетишь из Хорайзен!», и что перед Джином было бы не так страшно. Хотя, жути он наводил гораздо больше. — Я не понимаю, чего от меня хотят. Хореограф Нгок требует огня, Хосок — чувствовать и доверять телу. Вы — техничности. Я хотела наконец расслабиться, и чтобы всем понравилось. Мне сказали, что зритель должен меня хотеть. — Слова еще путаются. Остаточная эйфория кружит голову. И Диана позволяет себе явно лишнее. — А вы хотели меня, господин Чон? Ей даже не нужно его касаться. Между ними приличная дистанция, но этот вопрос звучит как шепот в ухо, как выстрел, как самое неприличная откровенность. Она перед ним — всего лишь несмышленный котенок, заброшенный в коробку с ненужным выводком. В насквозь мокрой одежде по фигуре, со стекающими по лицу каплями, с искусанными губами и пьяным взглядом. Невинная, манящая. Запретная. Чонгук бы мог одним поцелуем ответить на ее вопрос, мог бы вдавить ее в мокрую стену, прижаться еще не спавшим в брюках напряжением… но вынужден держать дистанцию. Дается с трудом. — Не будь в том зале больше никого, я бы разложил тебя прямо на полу. Искра. Буря. Тишина. Он слишком честен, а она пьяна. При таком раскладе, никто ничего не теряет. Девочка навряд ли понимает, что несет. И ответ его тоже навряд ли запомнит. — В следующий раз постарайся не напиваться. Сцена тебе этого не простит, в отличии от меня. Он оставляет Диану наедине с ворохом мыслей, стыдом и только что сказанным признанием.***
Little Dragon — Twice
Телефон пикает с характерной вибрацией: он на беззвучном. Диана читает сообщение в самом затемненном углу танцевального класса, он скрыт от камеры. «Сильно досталось?» — Единственный собеседник на этом номере — Чимин, больше писать некому. Диана и сама была удивлена, что не вылетела в тот же день, когда её маленький обман прилюдно раскрылся. И на что она рассчитывала? Сокджин затем потащил её «на ковер», в кабинет директора Кима. Хосок тоже присутствовал. Господин Чон и его ассистент к этому времени уже исчезли. Сокджин кричал, директор Ким думал, Хосок попытался сыграть в её адвоката. «Досталось. Но не сильно». Выслушав тираду эмоционального менеджера, директор Ким объявил свой вердикт, — — Я понимаю, что ты ещё юна. И готовность пойти на всё ради того, чтобы выполнить задание — похвальна, но к сожалению, не в данном контексте. Правила в виде запрета на алкоголь, курение, сотовую связь существуют неспроста. Они очень дисциплинируют, Диана. И это то, чего мы ждем так же, как и высоких навыков, и профессионализма. Это был твой первый проступок, и компания закроет на него глаза. Во второй раз этот фокус не пройдет. Рекомендую усердно работать, и не надеяться на алкоголь впредь. Слова директора не смогли уложиться в голове в полной мере адекватно. В голове была каша. И дикий взгляд господина Чона. И та бессмыслица, что он сказал. И магнитная буря в груди, которую она ощущала там, в душевой, стоя под струями холодной воды. И буря была взаимной. «Уже пакуешь вещи?» «Я в танц.классе. Хочу позаниматься». Чимин восхищал её своим усердием, и Диана решила брать пример с него. Может, если она больше времени потратит на практику, ей и не придется напиваться до потери сознания, чтобы расслабляться в танце? «Хорошей тренировки, недотрога. Или уже можно тебя так не называть?» «Идея с алкоголем была отстой, но сегодня ты творила реальную грязь. Чону понравилось? ;) Видел, как он тащил тебя из зала предположительно в уборную». «Продолжение было?» «Мне нужны подробности» «Диана!» Чимин жаждал экстравагантных деталей, но у Дианы их не было. Она запихнула телефон поглубже в спортивную сумку и сосредоточилась на том, зачем пришла. Она танцевала. Снова и снова. Под разные песни, повторяя заученные движения и комбинируя их по своему. Пыталась придумать что-то свое и свободно импровизировала. Жаль, нельзя было записать на телефон, чтобы потом просматривать. Она не следила за временем, и совершенно не знала, сколько прошло часов. Сегодняшний день и волнения вымотали и выбили из сил. Вечерняя тренировка и вовсе лишила их остатков. В одну из передышек её поклонило в сон. Да и выключенный свет тому только способствовал. Диана танцевала только при тонкой полоске светодиодной ленты. В зеркалах мерещились чудные тени, тело ныло. И она провалилась в сон. Прямо на полу. Его жесткости не ощущалось. Из блаженной тьмы не хотелось выныривать. Но она услышала шаги. В поле зрения показались начищенные мужские туфли. Черные брюки на стройных ногах. Руки убраны в карманы брюк. Это сон? — Что ты тут делаешь? — Господин Чон присаживается на корточки. Голос у него мягкий и совсем не такой, как обычно. — Сплю. — Диане даже не хочется говорить. Если это сон, то Чон никуда не исчезнет. — У меня встречный вопрос. — У меня тут ещё дела. Кто тебя сюда привез? — Хван. Я его попросила. — Ясно. Шея болит? Диана не сразу понимает, как ночной фантом угадал. А потом обнаруживает, что собственные рука изогнута в локте и хватается за сгиб плеча. — Да. Чон куда-то исчезает, возвращается с её сумкой. У многих стажеров с собой есть обезболивающие пластыри с ментолом или эвкалиптом, что расслабляют напряженные или воспаленных мышцы. Диана не особо беспокоится, что он может обнаружить в сумке телефон — она про него забывает. Мужчина распаковывает пластинку. Диана чувствует его пальцы на задней поверхности шеи: она лежит на животе, он убирает её волосы. А потом наносит на кожу пластырь. Мятный запах убаюкивает ещё больше. — Просыпайся. Тебе пора домой. — Нет, я ещё немного посплю, ладно? Она пытается удержать мужчину в поле зрения, но глаза слипаются сами собой. — Ладно. Чон не настаивает. Или его иллюзия. Диана чувствует, как тело накрывает пиджак. Тёплый и… с тонким шлейфом парфюма. Разобрать трудно из-за пахучего пластыря, но аромат ядреный и сладкий одновременно, очень теплый: как горький апельсин и дымный табак. Он укутывает и пьянит. Чону подходит. Даже если это всего лишь сон. По пробуждению посреди ночи задняя поверхность шеи горит, тело ломит, а пиджак… никуда не исчез. Доспать Диана решает в зале отдыха для сотрудников, где обычно они встречаются с госпожей Су. Всё-таки, не сон.