Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут.
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита».
Дни сменяют друг друга, неделя идет за неделей. Незаметно, ноябрь подходит в к концу. На носу сунын — единый экзамен в Корее, день, когда все школьники ставят все свое будущее на кон, ведь после смогут решать, в какой университет пойдут. Но не Диана. Ей эта процедура не грозит, ведь ее будущее вполне определено. Ее будущее принадлежит Хорайзен. Поэтому остается лишь смиренно и исправно посещать последние занятия в школе, в которой она и ее коллеги по группе учатся по упрощенной программе. Диана солжет, если скажет, что это неприятно — наблюдать за суетой, но не быть к ней причастной. Впервые ей не нужно сходить с ума от переживаний, нервничать, трястись над баллами. Это, конечно, значит, что она не сможет поступить в университет, даже если захочет, если что-то в карьере айдола вдруг пойдет не так. Но Диана в себе уверена, к тому же, компания настаивает, что сунын ни к чему, и будет только отвлекать. Будущие звезды должны сосредоточиться на практике. Путей отступления становилось все меньше. — О чем задумалась? — Хани тычет в локоть. И совсем не заинтересована уроком. Учитель истории что-то монотонно вещает на фоне. — Об экзамене. — Толку о нем думать? Все равно не пишем. Давай прогуляем? Умираю, хочу кофе. — Хани хитро улыбается, пока Диана противится с удивлением: Хани впервые ее куда-то зовет. Да еще и предлагает… сбежать. — Но… компания… — Компания за нами следит, но никто по пятам не ходит. Сокджин даже не заметит. — Хани сейчас сродни с дьяволом на левом плече. С тем, что компания что-то не заметит, Диана может поспорить. Хорайзен следит за каждым их шагом — проверила на своей шкуре. Но… день такой скучный, что если она останется в школе, то точно уснет на парте… а на улице так свежо и морозно… Хани настойчиво тычет в руку «ну пойдем, пойдем, пойдем». И Диана кивает. За прогул урока ведь из компании не вышвырнут? Менеджер Сокджин кажется уже не таким уж и страшным. В первый раз нарушать правила было волнительно, но не во второй. К тому же, почему-то Диана чувствует, что пока она интересна господину Чону, никто ее в «Хорайзен» и пальцем не тронет. Хотя от него пока никаких вестей, и в связи с этим жизнь вновь окрасилась в серый. Может, это маленький шанс её хоть как-то разнообразить? — Супер! Пройдемся по магазинам. Накупим одежды! Я давно не шопилась. А как давно Диана не ходила по магазинам! Жизнь обычного подростка теперь только снится. — Отпросись в туалет, а я отпрошусь к врачу. — А сумки? — Я их заберу. Диана не часто выкидывала такие фокусы. По правде, никогда. Но это, возможно, последний её шанс прогулять школу до её окончания. Она тянет руку, и учитель кивком позволяет выйти. — Жди меня у дверей. — Шепчет Хани. Она выходит спустя каких-то пару минут, и обоих пробивает на смех. Тихий хохот, который они сдерживают ладошками. Взявшись за руки, бегут на выход. Охранник не придает особого значения их уходу. Хвана и его фургона снаружи не наблюдается. Путь свободен. На улице холодно и влажно. Снегопады прекратились и снова сменились осенними дождями. Будто летнего сезона дождей им не хватило. Но, к счастью, серое небо сейчас не плачет. — Куда пойдем? — В COEX. Но сначала кофе. — Командует Хани и уверенно идет к первой же кофейне близ школы. Обеих будоражит тот факт, что они сбежали с уроков. Юные и свободные. Для школьников это плевое дело. Для них — краткий миг. Две птички, вырвавшиеся из клетки, пусть и временно. После чашки кофе с собой Хани становится ещё более оживленной, Диана согревается жасминовым чаем. На осеннем холоде — самое то. — Почему ты позвала меня? А не Мэрико, например? Или, как её теперь называли в компании, Мэри — девочка бойкая, её легко подбить на такого рода авантюры. Сначала она казалась белой и пушистой, но в быту позже показала свои зубки, научилась огрызаться даже в адрес Гюри и больше не стеснялась высказывать свое мнение. Наверняка, эти изменения произошли после беседы с Сокджином — он всегда настаивал на том, что «рэперше» нужно быть более раскованной и дерзкой, ведь это хорошо для имиджа. — Не знаю. Просто интуиция. Ты казалось такой грустной на уроке, захотелось тебя развеселить. Впервые Хани настолько откровенна с Дианой. По правде сказать, она так и не стала дружна с девочками. Да и девочки не особо этого хотели. Им было хорошо по одиночке. — И вот взгляни, ты улыбаешься! — Гюри, естественно, мимо? — Диана пытается поддержать разговор. Не знает, как это нужно делать с человеком, с которым ты вроде живешь под одной крышей, но больше, чем о том, где лежит зубная паста, не разговариваешь. — Естественно! Куда нам до этой ледяной принцессы? Хотя, мне кажется, что статус принцессы больше всего подходит тебе. Гюри тоже это понимает, поэтому так бесится. — Хотела бы, чтобы это было не так. Конкурировать с ней стрёмно. — Увы, читаешь ты так себе, а роль ведущего танцора я тебе не отдам. — Хани скалится в очаровательной улыбке. Когда она улыбается, глаза у неё делаются лисьими, хитрыми. А рыжие волосы ещё больше роднят её с этим зверьком. — Без обид. — Не понимаю, почему ей так важно быть ведущей солисткой. Не вижу проблем в том, чтобы солировать вместе. — Дело не в этом. В любой группе всегда есть любимец толпы. Тот, кого любит большинство. Тот, кто первый приходит на ум, когда называют всю группу. У нас это, объективно, ты. Уже так и вижу огромные плакаты с твоим лицом и восторженный визг десятилеток: «Принцесса Диана, файтинг!». — Хани пытается пародировать маленьких девочек, и выглядит это забавно. Болтать с ней — легко. Хани запрыгивает на высокий бордюр, балансируя со стаканчиком кофе. Дурачится. Пока Диана следит за тем, как бы она не рухнула. — Я думаю, все мы будем любимы. — Зависит от того, насколько сильно будем стараться. Но знай, что Гюри всегда будет пытаться перетянуть одеяло на себя. Но ты понравишься людям больше всех. — Почему? — Глаза. Голос. Ты прямо-таки ангел во плоти. Гюри, наоборот, сатана в теле женщины. — Типаж стерв тоже любят. — Знаешь, быть какой-нибудь крайностью — не так уж плохо. А вот быть по середине — отстой. Мы с Мэри смиренно будем чахнуть в вашей тени. — Хани всё ещё шутит, Диана не улавливает никакого подвоха, ведь соседка всегда говорит в такой манере. Неторопливо, они подходят к торговому центру. Несмотря на будний день, людей тут как в муравейнике. У входа все снуют с покупками, пакетами, тележками. Происходящее напоминает Диане о тех временах, когда её подругой была ХаЮн, и они выбирались в Сеул на шоппинг. — Гюри меня сдала. — Диана никому об этом не говорила, но неприятный осадок, появившийся при виде собственного телефона на журнальном столике в кабинете Директора, остался. — С телефоном. — Не шутишь?! Как?! — Она однажды меня с ним застукала. Ввалилась к нам в комнату, даже не постучав… я знала, что рано или поздно она расскажет. — Вот сучка! — Хани злостно швыряет пустой стаканчик в урну. — У самой сто процентов тоже есть мобилка. — Разве это важно? Спалили-то только меня. И думаю, она сделала это, надеясь, что меня выгонят. — Из-за телефона бы тебя никто не выгнал. — Но репутация подпортилась. — Знаешь, с плохой репутацией жить легче, чем с хорошей. Ведь хорошую нужно усердно блюсти, а когда ты изначально плохой, то и разочаровываешь не так сильно. Ведь никто не строит больших ожиданий. Хани не намного старше, но самая мудрая из них. Менеджер Ким изначально хотел отдать ей лидерство, но из-за темперамента Гюри, решили, что в их коллективе лидера не будет. — Пойдем уже за покупками. Хотя, стой… Секунду. Завидев у входа девушку с огромным брендовым пакетом, она идет к ней. Пакет пуст, и его пытаются отправить в урну, явно маленькую для такой махины. Диана стоит поодаль, и не слышит, о чем Хани говорит с девушкой, но та отдает её пакет. И Хани сияет. — Что это только было? Зачем он тебе? — Удобно будет носить покупки. Не люблю сотню маленьких пакетиков. Хани была не без причуд. Диана просто решила это принять. В COEX куча людей: молодежь и семейные пары, с детьми и собаками, тут пахнет диффузорами, магазины призывно распахивают свои двери и манят красными скидочными ценниками. Диана с Хани начинают свой забег по абсолютно обычным отделам, типа Юникло, Зары, ТопШоп. Хотя, Диана совсем не ожидала, что Хани составит ей компанию в походе по магазинам среднего ценового сегмента. В её гардеробе куча люксовых вещей. Но она охотно дает советы, подбирает Диане кое-какие варианты и активно отговаривает покупать только спортивную одежду для танцевальных практик. Общими усилиями у Дианы появляются платья, топы и даже пара юбок. Благо, новая зарплата, выросшая почти в два раза, позволяет всё это купить. — Я думала, ты ни за что не пойдешь со мной в такие дешевые магазины… — Диана озвучивает навязчивую мысль. Они тянут запретные милкшейки, купленные на фудкорте. — Почему? — Ты ведь одеваешься только в дорогих бутиках? У тебя есть Ивсэнлоран, Шанель, Гуччи, Диор… — Большинство из этого — подделки. — Хани легко выдает свою тайну, не придавая этому никакого значения. А вот Диана чуть не давится коктейлем. — Но не всё. Кое-что из этого всё же настоящее. Хочешь в бутик? Диана никогда не переступала пороги дорогих магазинов. Да и что там делать? Просто смотреть голодными глазами, а потом уйти, так и ничего не купив? — Идем. Не дрейфь! — Она берет её за руку и тащит прочь с фудкорта. Время поджимает, скоро уроки кончатся, и им нужно будет явиться к школе, ведь фургон с Хваном будет ждать. Первый бутик на их пути — Шанель. Диана ещё не скоро сможет себе позволить что-то этой марки. И даже представить себе не может — когда. Она заикается, когда с ней здороваются консультанты. Диане не по себе со своими пакетами из масс маркета. Дрожащими руками она переворачивает ценники, саму одежду не трогает — боится. Но Хани чувствует себя уверенно. Расхаживает мимо манекенов, кивая на товары. Консультанты, как пчелки, бегают вокруг с вешалками и уносят вещи в примерочную. — Хочешь что-нибудь примерить? — Не думаю, что… — И вот этот жакет для моей подруги, пожалуйста. А к нему… подойдет вот эта сумка! Взгляни! — Хани восторженно хватает фирменную стеганную дамскую сумку со знаменитой эмблемой. Вкладывает её в руки Дианы, а той даже не верится, что она держит её в руках. Под пристальными взглядами консультантов она чуть ли не умирает со стыда. Будто те знают, что на самом деле ей тут не место. Хани быстро уводит её в примерочные, где они проводят целый час. Диане, конечно, нравится и жакет, и сумка. И смотрятся они отлично даже с простыми джинсами. Но ни жакет, ни сумка ей не по карману. Хани командует консультантами, и у тех идёт голова кругом от всего, что она запрашивает и отдает назад. Диана бы уже и сама запуталась. Она просто тщетно ждет подругу на мягком пуфе. А по окончанию примерки, Хани возвращает всё, и с милой улыбкой говорит, что ей ничего не понравилось. Обескуражена не только Диана, но и целая команда ассистентов. Они не скрывают недовольства, но Хани их кислые мины ни по чем. Она берет Ди под руку и просто уходит из магазина. А за первым же поворотом пищит от восторга, широко улыбается и открывает свой огромный пакет, являя Диане свой секрет. Или, откровенно, кражу. Ведь в пакете на скорую руку свернуты некоторые вещи, которые она мерила. И сумка. Та самая. — Она твоя. Дома отдам. — Хани светится. И гордится собой. Но Диана этой радости не разделяет. — Ты их украла?! — Я их забрала. — То есть, украла?! — Технически, да. В бутиках никогда не вешают магниты на вещи, как в дешманских магазинах. Там просто уверены, что богатые клиенты ни за что не станут воровать, а бедные ни за что к ним не зайдут. Дураки. Нас приняли за богатых благодаря этому пакету. — Ты должна всё вернуть! Так нельзя! Радость быстро сползает с лица девушки. Лисьи глаза холодеют. И Диана чувствует себя маленькой девочкой, которую мама слишком хорошо воспитала. — Не глупи. Мы не можем просто так заявиться обратно и попросить прощения. Мол, совесть проснулась. Нас заберут в полицию и обвинят в краже. И тогда о карьере айдолов можно забыть. Ты этого хочешь? А вот теперь Диане страшно не на шутку. Она не чувствует тела. — Если да, то можешь взять пакет и сделать это сама. Вперед. — Хани протягивает огромный пакет. С крадеными вещами. Но у Дианы руки повисли вдоль тела плетьми. Она делает шаг назад. — Вот и правильно. Идем. Хван, наверное, уже ждет у школы. — Не понимаю, зачем?! Ты разве не богата, чтобы это купить? Хани цокает языком, губы кривятся. Диана настолько наивна? — Ты совсем не разбираешься в людях. Я не богата, как ты думала. — А телефон, что ты… — Стащила из комиссионки. И Диана тоже ощущает себя воровкой. Хотя ничего и не брала. На выход они идут молча, а от былого веселья — не следа. От хорошего настроения тоже, на душа мрачнее, чем на улице. Но что ещё хуже, так это то, что на улице их встречает Хван. Зорким взглядом осматривает огромный белый пакет подмышкой Хани, и те маленькие — в руках Дианы. Ничего им не говорит. Лишь идет к фургону, ожидая, что девочки последуют за ним. И они, конечно, следуют.***
— Стажер Мун, да вы зачастили, как я посмотрю. — Директор Ким, наконец, отрывается от ноутбука и смотрит исподлобья. Она снова его в кабинете. Меняются лишь люди, присутствующие здесь. Директор и менеджер неизменны. Вместе с ними сейчас Хван… и Хани — на скамье подсудимых, или точнее, на диванчике обвиняемых. В этот раз без Чона. Защитить её будет некому. Сокджин даже ничего не говорит, лишь раздраженно вздыхает. — А тебя, Хани, тут вижу впервые. С дебютом. — Директор не скупится на подколы. Но от них совсем не весело. Сколько ещё выходок компания вытерпит, прежде чем вышвырнет её прочь? Их терпение не безгранично. И Диана играет с огнём. — Что на этот раз, господин Хван? Хван беззлобно, и даже с сочувствием во взгляде, берет тот самый треклятый пакет и вываливает его содержимое на столик. Явное доказательство их вины. — Кража, директор. Из Шанель. Намджун глядит в потолок со взглядом кающегося грешника. Или человека, вопрошающего бога: «ну за что мне все это?». Его губы беззвучно шевелятся. — Как вы это обнаружили, господин Хван? — Решил пообедать в фургоне, и увидел как девочки сбегают из школы. Последовал за ними и держался поблизости. По лицу стажера Хан всё понял. Я уже не раз с таким сталкивался. Выдает их с потрохами. Безжалостно. — Менеджер Ким? Конечно, вопросы будут и к нему. Он ведь ответственный за девочек. И на его голову уже свалилось немало шишек по их вине. — Мне нечего сказать. Я в шоке. И глубоко разочарован этим низким поступком. — Сокджин даже не в силах смотреть на своих горе-подопечных. — Мы искали таланты, но нашли воровок. — Эта группа не успела даже дебютировать, а с ней уже сплошные проблемы. Клубы, выпивка, свидания в интернет-кафе с геями… и это только твой список, стажер Мун. Хан Хани решила не отставать? Теперь мы воруем брендовую одежду? Диана умоляюще смотрит на свою соучастницу. И просит её глазами сказать, что она ни при чем. Ещё одна проблема ей ни к чему. — Чья была идея? — Директор берет роль судьи на себя. — Моя. И к облегчению Дианы, Хани сознается. — Я думаю, это не имеет значения. В кабинете сейчас оба стажера. В торговом центре они тоже были вместе. И в Шанель пошли вместе. Хотя, это даже забавно: сначала Хан докладывает мне про тайный телефон, спрятанный в комнате общежития, и в итоге сама оказывается тут же. На Диану вылили ушат ледяной воды. Она сидит на диване рядом с той, кто её выдал. И была это вовсе не Гюри, как она думала изначально. Вот как обстоят дела. И та речь про то, чтобы быть в середине обретает значение. Но выяснять отношения при директоре Диана ни за что не станет. Совестнее всего перед Хваном. Разочарование в глазах двух Кимов она уже видела. А вот в глазах господина Хвана видит впервые. Он всегда старался её поддержать или утешить… но в итоге всё это время заботился о воровке и тусовщице. Это наверняка то, о чем он думает. — Это уже смешно. — Сокджин кладет руки на пояс. Выглядит уставшим от выходок малолетних девиц. — Эта группа создает не меньшие неприятности, чем «Сикстин», с той лишь разницей, что они ещё никому неизвестны и неинтересны. И такими темпами, никогда и не станут. — Взгляд у директора тяжелый. Пригвождает обеих к дивану. — Я ничего не крала. В моих пакетах есть все чеки. — Диана говорит правду. Хотя, Хани не оценит, ведь звучит это как очередная отмазка. В этом кабинете Диана только и делает, что оправдывается. И хорошо, что Чона сейчас тут нет. Как бы он тогда смотрел на неё? Так же жалко, как Хван? — Я проверил. В пакетах Мун всё куплено. — Вместо Чона её выгораживает Хван. — Что нельзя сказать про пакет Хан. Директор обдумывает. Должно быть, это не совсем нормально — взрослому мужчине, владельцу крупной компании, разбираться в кражах, совершаемых подростками. Но эти подростки — его сотрудники. — Менеджер Ким, позвони в магазин. Вещи нужно вернуть. Принесите свои искренние извинения. Господин Хван, пожалуйста, завезите товары обратно. Я много чего могу стерпеть: пьянство, наркотики, служебные романы. Но воровство… Вы обе будете зарабатывать столько, что сходить в Шанель, будет всё равно, что сходить за чашкой кофе. Всему свое время. С нашими спонсорами это реализуемое уже сейчас. Диана ловит двусмысленный взгляд директора. Знает, к чему он клонит. — Если бы Хани приложила больше усилий, возможно, тоже смогла бы привлечь… — Мужика, с которым пришлось бы спать ради денег? — Хани не стесняется. Вздергивает подбородок и смотрит в глаза директору, который моментально свирепеет. Это вызов. — Чем вы так недовольны, директор? Разве это не правда? Глаза колит? — Хани, замолчи. — Сокджин пытается её остановить, но… — Ну уж простите, я не сладкоголосая певичка. Не канадка с голубыми глазами, или кто она там… Не японка-рэпер. И не Гюри, захапавшая менеджера. Что ты на меня так смотришь, Джин? Все и так в курсе. Сокджин опешил. Он всегда делается забавным, когда шокируется: глаза круглые, шея выдается вперед, губы в форме буквы «о». Похож на гуся. Все были в курсе? Диана ничего не слышала и не видела по этому поводу. — Она не упускает шанса повилять перед тобой задницей, а ты не против. Приходится рассчитывать на себя. Обескураживающая правда. В голосе Хани, несмотря на все колкости, сквозит боль обиды. Диана понимает, но не настолько, чтобы простить. — Ты — ведущий танцор. И порой, они важнее всего для всей группы. Ведь именно они привлекают большее внимание аудитории на концертах. Ты недооцениваешь себя. Но если бы ценила достаточно, не опустилась бы до… кражи. Стажеры Хорайзен — это не низкосортные побирушки, Хани. Запомни. Все свободны. Мне нужно работать. И Диана, не позволяй мне увидеть тебя здесь снова. Следующий раз будет последним. Гарантирую. И Чон не спасет. Диана, не помня себя, кивает. Ноги подгибаются. По выходу из кабинета, Джин и Хван отходят от девушек, чтобы обговорить дальнейший план действий. Директор дал ясные распоряжения. А вот Диана и Хани остаются один на один. — Что пялишься? Я всё уже сказала у Кима. Не всем так везет, как тебе. Выцепить Чона — всё равно, что вытянуть счастливый билет. Я не стану извиняться. Хани совсем не кажется прежней. Диана видит её истинное лицо: лицо обиженной и бедной девушки, у которой на самом деле нет никаких богатых родителей, которая прокладывала путь лишь своим талантом, которая никогда не полагалась на внешность, а лишь на свои сноровку и интуицию. — И не стоит. Это бессмысленно. — Диана может понять. Но не простить. О дружбе, которая проскользнула минутной иллюзией, можно забыть. Дружбе в бизнесе не место. И Чимин в этом был прав.***
Обстановка после этого инцидента в общежитии стала хуже некуда. Диана не разговаривала с Хани. Хани не разговаривала с Дианой тоже. Все вещи Хван забрал и всё же увез в магазин. Сокджин отдувался перед консультантами. Диана даже боялась представить его лицо в этот момент. И к общему облегчению, никто не говорил о заявлении в полицию, а значит, бутик пошел навстречу известной компании. Да и пресса молчала о стажерах, якобы совершивших кражу. А Диана проверяла на корпоративных компьютерах в свободном зале компании. Из новостей: подготовка к дебюту всё же сдвинулась с мертвой точки. Сокджин в один день принес печатные наметки дизайнеров и стилистов по тому, как должны выглядеть участницы. И они вместе с командой обговаривали детали тех перемен, через которые девочкам предстоит претерпеть. У Дианы должны быть светлые волосы, пухлые губы, и самое страшное — другой овал лица. Почти у всех девочек должны были случиться такие же перемены — инъекции в губы, блефаропластика, которая распахнет взгляд. К счастью, Диане она не грозила — все были в восторге от её необычного разреза глаз. Мэри и Хани ждала ринопластика, чтобы сделать носы более точенными. У Гюри с носом и так всё было хорошо. Её изменения будут минимальными. А вот Диане не так повезло — ей приписали контурную пластику лица, которую так любят в Корее. Её рельефный овал с высокими скулами должен превратиться во всеми хваленный V-лайн. Он подразумевает серьезные манипуляции с челюстной костью. И долгий и болезненный период реабилитации. При одной только мысли еда просится наружу. А Диана не может прекратить об этом думать даже во время обеденного перерыва на салат в столовой для стажеров. — А я тебя даже не узнал! На её стол опускает поднос. Непрошенный гость, конечно, Чимин. Немного помятый и не выспавшийся, но сияющий. Он ей вместо солнца на ноябрьском небе. Они не виделись уже очень давно, и она заскучала. Дико хотелось с кем-нибудь поговорить, но… — Где ты был? Почему всё время скидывал или был недоступен?! — После того скандала в директорском кабинете меня свели с новым спонсором. И это, хвала богам, мужчина. Он постоянно таскает меня по свиданкам. Нет и минутки свободной. — Ты поэтому так светишься? Он тебе нравится? — Малышка-Ди, позволь дам совет. Начнешь мутить с Чоном, не влюбляйся. Спонсор — это просто ходячий кошелек, удовлетворяющий твои потребности. Не более. — Пока ты удовлетворяешь его потребности? — Аппетит стремится к нулю. Диана неохотно ковыряет салат пластиковой вилкой. — Ну да. Быстро схватываешь. Но что могу сказать про своего, так это то, что он чертовски горяч. — Урвал красавчика? Расскажешь? — Он попросил не распространяться насчет имени и всего такого… мол, хочет остаться инкогнито. Ты теперь похожа на цыпленка, знаешь? Стилисты начали притворять свои идеи в жизнь. Всё ради пред дебютных фото. И они хотят, чтобы всё наверняка было идеально. Не так давно Диану осветлили. Но получилось не с первого раза. Сейчас её волосы ядерно-желтые, хотя должны быть белыми. — Это промежуточный вариант. Чтобы волосы не отвалились, решили осветлять постепенно. — Да знаю. Сам таким ходил. — Сейчас Чимин — платиновый блондин, и ему чертовски идет. — Что по новостям? Ты чего такая кислая? Радуйся, сейчас все пишут сунын, а ты вон, салатик кушаешь. — Мне, вообще-то, грустно. Может, зря я отказалась от сунына? Что, если айдолом стать не получится? Что если что-то пойдет не так… — Ты в Хорайзен. В крупнейшей компании. Тут не может что-то пойти не так. Всё схвачено. Дебют будет. Рано или поздно. — Но с «СикстинГерлс» ведь что-то не так. Группу в скором времени распустят, слышал новости? — Никто не застрахован от проколов. На всяком производстве есть свои издержки. Руководство сильно поторопилось с их дебютом. Плюс, у них не было хорошей маркетинговой компанией перед этим. Директор решил сэкономить и сильно облажался. Не думаю, что они допустят это снова. Так что выше нос. Тем более, если Чон хорошенько раскошелится… — Я из директорского кабинета не вылажу… с таким количеством выговоров и штрафов, они меня скоро выкинут. — Что опять ты натворила?! — Чимин даже отрывается от своего салата. — Дала Чону по морде, когда он полез целовать руки? — Дурак. Недавно меня поймали на краже. — Эмоции на лице Чимина сменяли друг друга с удивительной скоростью. — Я ничего не крала. Это была Хани. Она потащила меня по магазинам, а потом… показала мне, как обворовывает брендовые магазины. Оказалось, что она вовсе не та, за кого себя выдает, не богачка. И Хван… за нами следил… — Неудивительно. Тут все не те, кем хотят казаться. Та история с Кёнгидо тебя ничему не научила?! У тебя тут всегда будет хвост. Я думаю, ещё и Чон впрягся, если и правда положил на тебя глаз. — Думаешь, он в курсе? — Диана замечает, как кусает собственную губу от волнения. — Думаю. Логично, что он хотел бы быть в курсе каждого твоего шага, если хочет взять тебя под свое крылышко. Не расстраивай его. — Я тебя не понимаю. Сначала, говоришь не влюбляться. Сейчас — не расстраивать. Так что мне с ним в итоге делать?! — Малышка-Ди, твоя задача — быть хорошей девочкой. Послушной, но не наивной. Пользуйся, но не люби. Будь покладистой, но не давай себя приручить. Доступно объясняю? Тут главное — быть хорошей актрисой, вовремя прикидываться дурочкой и говорить и поступать так, как от тебя этого хотят. Чимин — неоспоримый гуру спонсорских вопросов. Да и вообще, всего, что связано с Хорайзен. — Не хочу ни любить, ни пользоваться. Мне это не нужно. — Опять двадцать-пять. Посмотрим, как ты запоешь, когда встрянешь в очередную заварушку. Будь у него под боком, и не придется грустить из-за пропущенного сунына и судорожно искать варианты в случае чего. — А сам-то ты их продумал? Ты писал сунын? — Неа. Мне это не нужно. — Что будешь делать, если так и не дебютируешь? Чимин, конечно, влюбленный в себя и самоуверенный нарцисс. Но он, всё-таки, реалист. И не может быть, чтобы он про это не подумал. — Задницей вертеть перед вебкой. Велком ту ОнлиФанс. Он давит из себя искусственную улыбку. Диана не знает, шутка это, или он всерьез. К подобным откровениям пора бы уже привыкнуть и научиться их принимать, ведь это шоу-бизнес. И далеко не все здесь такие целомудренные, как она. Это она тут белая ворона. — Да шучу я, расслабься. Пойду в модели. На подиум меня не пустят из-за роста, но в каталогах смогу сниматься. Идеальный вариант, если спонсор останется при мне, и какое-то время будет содержать. Типичная история. Академический путь и учеба — вообще не про меня. Предпочту купаться в лучах славы. — Я не смогу поступить в университет… — А ты хочешь? — Это так странно, что в восемнадцать лет мы должны решать, какой будет вся наша будущая жизнь. Я без понятия, чего я хочу. — Открою секретик. Мне почти двадцать два, и я все еще без понятия. Но мы с тобой оба здесь, среди счастливчиков, и путь наш вполне понятен. — Чимин не особо любит философствовать, поэтому быстро меняет тему. — Так значит, та рыжая сучка не богачка? — Нет. Она сказала, что часть вещей — подделки… а часть — она ворует. И с телефоном… это она меня выдала. Собеседник присвистывает. — Вот как? Охренеть, у вас там змеиный клубок. Так это она тебя хотела слить? Не горгона-медуза? Горгоной Чимин прозвал Гюри из-за её тяжелого взгляда и почти черных глаз. — Да. — Диана и сама с грустью подмечает, что врагов становится все больше. — Ты ей врезала после, надеюсь? — Предпочитаю не отвечать на такие выпады. Этой явный саботаж. — Ну и правильно. Если человек сделал тебе зло, дай ему конфетку. Он тебе — зло, ты ему — конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари от кариеса все зубы не повыпадывают. Хмурый день все же распогоживается с приходом Чимина. Но мысли о хирургическом вмешательстве не отпускают. — Еще и операция… Они хотят сделать из меня типичную корейскую куклу, представляешь? Операция на челюсть. — Ух, идеальный овал? Да, ты в наши стандарты явно не вписываешься. А Диане всегда нравилась четкая фрма ее лица — высокие скулы, впалые щеки и острые углы линии челюсти. Все это хотели скруглить, подточить, сделать мягче. — Ну подпилят челюсть, подумаешь. Тут это плевое дело. — Я не хочу меняться, Чимин. — А кто будет спрашивать? Лучше сразу смирись. Аппетит пропадает окончательно.***
Пару дней спустя в дверь квартиры позвонили. Это был курьер. Не похожий на обычных курьеров в шлеме и в какой-нибудь олимпийке на байке. То был курьер с иголочки, видно, что из элитного магазина. И потребовал он Мун Диану. Та оставила в бланке доставки роспись о получении, и ей вручили пакет. От Шанель. К счастью, дома никого не было. Такой фокус мог выкинуть только один человек из всех, кого она знает. На оберточной бумаге записка с размашистым почерком: «Дружеский презент. Ты могла просто попросить». Без подписи. Подпись не нужна. Ведь только один человек не так давно предложил ей дружбу. Или просто не счел нужным, подписываться под тем, что и так очевидно. В оберточной бумаге сумка. Та самая, которую Хани украла для Дианы. Чон всё же был в курсе. И Диане это, не сказать, что нравилось. Кто-то в мелких подробностях информировал его обо всем. Зачем? В том не было никакого смысла. Да и столь пристальное внимание обременяло. Друзья, в конце концов, не должны быть в курсе всех грязных подробностей жизней друг друга. Да и сумка эта… не принесла никакой радости. Скорее, послужила смешливым напоминанием: «Не воруй, малышка! Просто попроси у господина Чона». Такие подарки ей не нужны. К тому же, слишком дорогие для простого стажера. Для неё не нашлось места лучше, чем на кровати Хани. Ведь она так страстно пожелала эту сумку. Может, Чимин был прав — лучше всего давать взамен зла людям конфетки, а есть их во вред своей зубной эмали или не есть — пусть уже решают сами. С этими мыслями Диана ушла прочь из квартиры на прогулку. Проветриться. С глаз долой — из сердца вон. В мыслях возникает позвонить, объяснить ситуацию, и сказать, что не нужно было никаких подарков, тем более, если они просто «друзья», во что Диана не очень-то и верила. Вряд ли, господина Чона устроит только дружба.***
После сунына, который Диана не сдавала, занятия в школе прекратились. Осталось дождаться вручения диплома, что намечалось аж в январе. А это не скоро. Но теперь всецело можно было посвятить себя работе, тренировкам, занятиями по вокалу. Последний у неё заметно улучшился, благодаря работе с педагогами. В компании все были на взводе. Теперь девочки часто виделись со стилистами. Желтые волосы Дианы, наконец, превратились в белесые, но всё ещё с золотистым отливом. И теперь в зеркале она встречала блондинку с голубыми глазами. Необычно. Особенно для Кореи. Может, Хани была права? Толпа полюбит это сочетание. Кстати, Хани так и не сказала ни слова. Но молча убрала оставленную для неё сумку в свой шкаф. И черт с ней. Диана не ждала благодарностей или того, что льды растают. Это тоже был своего рода укор с её стороны. А не подачка. Пусть подавится. Занятие по вокалу подходит к концу. А дальше по расписанию… у них ничего. Вчера Сокджин предупредил, что заберет их, и чтобы на вечер ничего не планировали. И он явился, как и обещал. Уже одетый в пальто, и нервно поглядывающий на наручные часы. — Сейчас едем в общежитие. Соберите документы. А потом в клинику. — В клинику?! — Растерянность у девочек общая. — Да, часть операций пройдет сегодня. Это одна из лучших клиник в Сеуле и во всей стране. Всё будет быстро: консультации с докторами, анализы, ожидание результатов до часа, и в операционную. Уже завтра-послезавтра можно будет выписываться. От новостей становится дурно. Ноги подкашиваются. Диана думала, что это процесс долгий, подразумевающий неоднократные предварительные визиты к врачу, консультации, разговоры. Она думала, что у неё будет достаточно времени, чтобы всё взвесить… и попробовать отговорить стилистов и менеджера от этой идеи. Потому что в собственном лице ей нравилось всё. Но всё оказалось совсем иначе. Дальше всё как в тумане. Путь до общежития она не помнит. Диана не стала даже переодеваться из спортивной одежды. Долго искала паспорт и медицинскую страховку. Даже подумала притвориться, что потеряла их. Но Хани прекрасно видела документы в её руках, и сдала бы её и во второй раз. У Дианы не было выбора. И она просто делала то, что велят. С пустой головой. Путь до клинику и саму клинику она тоже плохо помнит. Если бы не Хван, находящийся рядом и водящий её по кабинетам, она бы окончательно потерялась. Медицинский консультант что-то постоянно щебетала, много улыбалась, но Диана ничего не слушала. Она просто… отсутствовала. Хуже всего было в кабинете врача. Он делал снимки, затем показывал на мониторе компьютера, как она будет выглядеть после. Диане не понравилось. Как типичная корейская девочка с обложки. Без всяких особенностей, кроме голубых глаз. Отцовский овал лица рисковал исчезнуть, как и когда-то сам отец. — Вам нравится? — Интересовался доктор. — Операция хоть и кажется серьезной, но такие в нашей клинике проводятся очень часто. Для профессионалов нашей клиники это пустяк. Диане не дали ответить. Ведь нравится ей или нет — это неважно. Затем её отправили на анализы, взяли кровь из вены, выдали все необходимые принадлежности и для прочих анализов, отправили в санитарную комнату. Комфорт в клинике удивлял, он больше походила на отель, чем на больницу. Но даже это не могло расслабить и внушить доверие. А после, когда Диане вручили документы на подписание, осознание неизбежного окончательно накрыло. В руку сунули ручку, склонились над ней, и медконсультант, и менеджер, и Хван, и ждали — подписывай. Если бы Диана сказала: «не хочу», Сокджин непременно бы ответил: «Что значит не хочу? Или ты оперируешься, или вылетаешь из группы, точка». Это было бы в его духе. Хван бы разочарованно вздохнул. Всё так бы и было. Что делать? Диану загнали в угол. — Мне… надо в туалет. — Ничего лучше не придумалось. Никто не стал препятствовать. — Я провожу. — Хван как всегда не вовремя. — Не нужно. Я сама. И пока никто не успел возразить, она пулей вылетает из приемной. Но вместо туалета она спешит к гардеробу, натягивает куртку и семенит к выходу с видом беглянки. Конечно, никто не тормозит её на выходе. Останавливает только если ливень, бушующий снаружи. Он накрапывал уже по пути сюда, а сейчас ливанул с неведомой силой. Но и он не так пугает, как предстоящая операция. И Диана бросается на улицу. Разобрать что где — сложно, но где-то рядом с входом она видела таксофон. У задержанных ведь всегда есть право на звонок, и не зря? Может, и сейчас её сможет спасти лишь один звонок? Вот только кому? Мама в таких вопросах бессильна, Диана достигла возраста совершеннолетия, и мама больше не принимает решения за неё. Чимин? Чимин её из-под ножа не вытащит. Он такой же стажер. Да и в прошлый раз руководство их вообще посчитало парой, не стоит лишний раз дать им усомниться в том, что это не так. Остается лишь один человек. Она намеревалась позвонить ему сотни раз. Но никогда не звонила. Лучше шанса и не представится. Под проливным дождем она забегает в телефонную будку, мокрыми пальцами шарит по карманам куртки в поисках мелочи и той самой визитки. Перед глазами всё плывет от подступающих слез страха, автомат не хочет принимать монеты, ведь руки мажут мимо. Закинуть их всё же получается, и набрать заветные цифры, которые Диана знает уже наизусть. Гудки не длятся долго: Чон берет почти сразу же. — Диана? — Его голос в трубке заставляет опешить. Странным образом, он угадал, что звонит именно она. — Помогите… — Диана никогда прежде никого не просила о помощи. Тем более таким слабым и отчаянным голосом. Она готова расплакаться прямо сейчас. Трубку стискивает до боли в руки. А Чон сразу меняется в голосе. — Где ты? Что случилось? — Я звоню с таксофона у клиники в Каннамгу…. Я не знаю названия. Я не хочу… чтобы меня оперировали. Но менеджер Ким и стилисты настаивают. Пожалуйста, может, вы поговорите с ним? Я не хочу… — Слезы предательски рвутся наружу, и вся её речь превращается в детский лепет. — Я позвоню твоему менеджеру, успокойся. — Он не возьмет. Он отключил телефон, потому что сейчас с другими девочками подписывает документы… Господин Чон, пожалуйста… — Я сейчас приеду. Ты уже подписывала какие-нибудь бумаги? — Нет… я убежала… — Вот и умница. Ничего не подписывай до моего приезда, поняла? Без твоей подписи с тобой ничего не сделают. Я приеду и всё решу. Не плачь. — Спасибо… — Но перестать плакать не получается. После того, как она вешает трубку, слёзы рвутся наружу неконтролируемым потоком, а ноги подкашиваются, и она сползает вниз по стеклянной дверце. По окончанию истерики снова приходится кинуться в стену дождя и вернуться в клинику, хотя лучше бы она подождала в будке. Сложнее всего приходится в приемной с Кимом и Хваном. Она даже не сняла куртку, промокшая и продрогшая вернулась, не говоря ни слова. Смотрела тупым взглядом в бумаги, даже не прикасаясь к ручке. Менеджер пытался что-то вбить ей в голову, даже кричал. Хван пробовал мягко уговорить. Но ничего не работало. Диана будто отключилась. Пока на пороге приемной не появился Чон. Весь в черном, запыхавшийся, со взглядом, метающим молнии, с каплями воды в волосах. Не прошло и пятнадцати минут. За плечом показался его ассистент. — Какого черта здесь происходит?! — Господин Чон? Не совсем понимаю… — Сокджин, мало сказать, удивлен. Он порядком испыхтелся, пытаясь уговорить Диану. — Какого черта твой стажер звонит мне весь в слезах и говорит, что её заставляют лечь под нож?! Почему я не в курсе?! Тэхён, проводи, пожалуйста, Диану в машину. Он пересекается с ней взглядами и кивает. Диана подрывается с места и спешит к нему. Почему-то хочется броситься в объятия, но она себя сдерживает. Вместо этого Чон сжимает своей холодной рукой её руку и затем передает ассистенту Киму. — Что ещё за новости? Ну губы ей вколите, волосы там покрасьте, сделайте, что она хочет… Но если… стажер явно против, нахрена её заставлять?! Директор Ким… один звонок ему и… вы хотя бы дорожите своей работой?! Совсем рехнулись?! То, что происходит в комнате, слышно отрывками. Ведь Тэхён стремительно уводит её прочь. Ясно было одно: господин Чон не сдерживался. Его голос прокатывался по кабинету громом. И головы летели с плеч. — Сильно испугались? — Тэхён придерживал её под рукав мокрой куртки. С одежды капала вода. — Да. — Позвонить Чонгуку было верным решением. Вы вовремя сообразили. — Я рада, что он приехал. — Поверьте, я тоже был бы рад, если бы кто-то большой и сильный решал мои проблемы. Ассистент Ким, всё же, порой вселял странное чувство тревоги и трепета одновременно. Ливень успел прекратиться и превратиться в обычный дождь. До машины они все равно бежали. Тэхён открыл для Дианы дверь заднего сидения, сам разместился спереди. Это было уже не то же самое авто, что забирало её из ресторана. Меньше. Но не менее роскошное. Просто спортивной комплектации. Диана переживает, что намочит одеждой салон, но ассистент тоже промок, и об этом не беспокоится. Место водителя пустует. — А где водитель Ан? — Она даже запомнила его фамилию. — Чонгук сорвался на своей машине, когда вы позвонили. У водителя в это время был положенный перерыв. Чон бросил все дела и примчался сюда сам. Вот и сам Чон выходит из клиники. Широким шагом направляется к машине, вид всё ещё мрачный, или так кажется из-за черного пальто. Он хлопает водительской дверцей и, усевшись, тяжело вздыхает. — Как ты? — Тут же успокоившись, спрашивает он у Дианы. — Нормально. Теперь. — Хорошо. — Но по голосу кажется, что ничего не хорошо. — Я поговорил с менеджером. Про операцию можешь забыть, больше тебя с этим не побеспокоят. — Спасибо, что… приехали так быстро. Машина трогается с места, двигатель урчит совсем не так, как у обычных машин, и Диана может только догадываться о скоростном потенциале этой модели. — Мой офис недалеко, в этом же районе. Я уж думал, ты никогда мне не позвонишь. — Я не хотела вас беспокоить. Как вы поняли…. Что это была я? — Чонгук ведь тогда сразу спросил: «Диана?», будто никто другой и не мог ему позвонить. — Ты позвонила на мой личный телефон. Этот номер знают только те, кто в телефонной книге. А визитки с ним я не часто раздаю. Отвезти тебя домой? Диана представила пустое общежитие. Девочек из клиники придётся дожидаться несколько дней и катать внутри чувство вины, что она, в отличии от них, на такое не пошла. — А можно… в Соннам? — Я и спрашиваю, отвезти ли тебя домой. — Господин Чон и имел в виду её настоящий дом, а не общежитие. — Вы сами меня отвезете? Может, я вызову такси? — Мой рабочий день окончен. И я хочу посмотреть, где ты живешь. Если ты, конечно, не против. Отказать ему, после того, что он сделал — было бы безумием. Конечно, она соглашается. — А мой рабочий день ещё продолжается. Подкинешь меня обратно к офису? — Ассистент Ким подбирает момент вклиниться в разговор. — Я уже говорил тебе, что ты трудоголик? — Не помню такого. Через пару поворотов между высотными зданиями, они тормозят у типичного офисного небоскреба. Он отливает голубым светом. Над входом строгая и минималистичная вывеска «Инсайт Групп». — Диана, не могла бы ты перестать вперед? Иначе не смогу отделаться от ощущения, что я твой водитель… Черт, а это ещё что за сюрприз? Диана пытается вглядеться вперед. У входа в здание под козырьком стоит девушка в броском мини-платье, которое видно из-под развевающихся на ветру полов пальто. Длинные каштановые волосы тоже разлетаются от сильных порывов. Она ершится, и переступает с ноги на ногу. Только она могла привлечь внимание мистера Чона. Рядом больше никого. — Не переживай, я разберусь. Мисс Мун, было приятно с вами увидеться. Хорошего вечера. — Тэхён уступает ей свое место и ждет, пока Диана не пересядет. После закрывает за ней дверь. Его статная фигура неторопливо отдаляется от авто, и направляется прямиком к девушке, которая пытается вглядеться в тонированное стекло машины. — Кто это? — Диану же ведь не убьют за обычный вопрос. Где-то она уже её видела. — Неважно. — Чон следит за тем, как Тэхён подходит к замерзшей бедняге и начинает беседу. — Она ждала вас? — Это не имеет значения, Диана. Он снова хмурится и выруливает автомобиль с дорожки. Они быстро отдаляются от его офиса. Будто Чон специально хочет убраться отсюда побыстрее. — Ты промокла до нитки. Сними лучше куртку, я включу подогрев, чтобы ты не заболела. — Хорошо. Господин Чон… я хотела поговорить по поводу той сумки… — Тебе понравился подарок? — Вам не стоило. — Директор Ким как-то невзначай рассказал о том инциденте в магазине. И я подумал, что лучше я куплю тебе ту сумку, чем позволю тебе… — Я ничего не крала. Мы были на шоппинге с подругой, и она слегка увлеклась. Я бы никогда не стала… — Я рад это слышать. — Чон одобрительно кивает. От дороги не отвлекается. А вот Диана невольно засматривается на то, как он ведет машину. По одной его руке тянутся татуировки — выныривают из-под рукава пальто. — Было бы тяжело признать свою симпатию в девушке со склонностями к клептомании. — Вас бы это остановило? — Это не то, что Диана хотела ответить, но вопрос уже сорвался с языка. И его кончик будто горит от ожога. — Нет. Мы бы это исправили. — Мягко, но в то же время с непоколебимой уверенностью. — Вы не против… если я вздремну? — Путь предстоит не близкий, хоть и займет всего около часа. Но сегодняшний день высосал все силы, а темнота за окнами клонила в сон. — Отдыхай. Я тебя разбужу.***
Погода в конец взбесилась. Колючий ветер лезет под воротник пальто, и Тэхён даже представить не может, как холодно сейчас девушке в капронках и на высоких ботильонах. Она качается, как тростинка на ветру. Плюс, козырек над входом совсем не защищает от редких капель дождя. — Мими? Какими судьбами? Завидев ассистента, она просияла. Даже холод ни по чем. Хотя, разводы от туши слишком очевидны. И что-то подсказывает, что размазал её совсем не дождь, а слезы. — Я хочу увидеть господина Чона. Меня не впускают внутрь. Почему? — Такое отчаяние в голосе Тэхён слышит впервые в своей жизни. И даже может понять. — Директор Ким в курсе, где ты сейчас находишься? — Он отвечает вопросом на вопрос. — Я хочу видеть Чона, пожалуйста… это он был в машине? С другой? Блондинкой? У него кто-то есть, Тэхён? Скажите, я умоляю вас. Я должна знать. — Голос надламывается, и она вот-вот расплачется. Тэхён готовится лезть во внутренний карман пальто. Там хранится платок как раз на такой случай. — Господин Чон просил прекратить ваши встречи. Я не могу распространяться о его личной жизни. Это всё, что я могу сказать. — А группа? Как же группа? Нас распустят и уволят? Директор Ким сказал, что финансирование скоро прекратится, и мы все поедем по домам… Чонгук не может… так поступить… Тэхёну не хочется показаться грубым или даже жестоким. Он всего лишь констатирует факт, который очевиден всем — — Господин Чон может всё. — Он всё же вручает девушке платок. Вряд ли, он ей как-то поможет: макияж безвозвратно испорчен. И тогда Мими отчаянно цепляется за его воротник. В глазах мольба. Губы искусаны до крови, — — Я прошу вас, Тэхён, мне нужно знать, почему он это сделал. У него появилась новая девочка? Я ему больше неинтересна?! Пожалуйста, Тэхён, я должна знать… Вы должны быть в курсе всего, вы ведь его ассистент! Перед ассистентом Кимом сейчас всего лишь хрупкая девушка. Наивная и по уши влюбленная. И этой любовью же сломленная. Такое уже было, и не раз. Такое он уже видел. И это то, что ждет и Мун Диану? — Я уже сказал вам, я не могу распространяться о личной жизни своего начальника. Извините. — Я не смогу без него, Тэхён, я не смогу! Я должна знать… — Что-то внутри у этой девушки рвалось на части и ломалось. Эта боль сквозила в голосе, превращалась в плачь и грозилась превратиться в вопль. Любовь творит с людьми страшные вещи. — Он ведь всем был доволен, он мне покровительствовал… Тэхёну приходится держать её под локти, чтобы несчастная не свалилась на мокрый асфальт. — Кто, если не покровитель равнодушно взирает на тонущего в волнах человека, и когда тот достигает берега, обременяет его своей помощью? Вам лучше избавиться от ваших иллюзий, Мими. Чем быстрее, тем лучше. Чонгук — не ваш прекрасный принц. Он далек от этого. — Значит, он будет стоять в сторонке и смотреть, как я тону? — Незаинтересованный покровитель покровителем не является, Мими. Тэхёну нечего больше добавить. Он лишь может утешающе похлопать девушку по плечу. И Мими не остается ничего, кроме как успокоить свою истерику. Она всё ещё всхлипывает, но сознание частично проясняется. Взгляд светлеет. — А вы? Может… вы могли бы стать моим спонсором? Любовь, хоть и лишает людей рассудка, он всё же не погибает под её гнетом окончательно. Он всегда работает и думает о будущем. Мими — всего лишь девочка, которая не хочет потерять всего, чего достигла. Естественно, она захочет зацепиться за любую тростинку. — Я не доедаю объедки. Тэхён не хочет показаться жестоким. Это всего лишь факт. И он не должен никого задевать. — Советую вам не унижаться, Мими. Ни перед Чоном, ни передо мной. Сохраните хотя бы крупицы своего достоинства. Знаю, сейчас вам сложно вспомнить, что оно у вас вообще есть, но постарайтесь. Я вызову вам такси. Вы вся продрогли. Тэхён прекрасно знает, каково это — быть на месте отвергнутого и ненужного. Он думает о том, что любовь, всё-таки — это сон. Сны хороши, но нет ничего удивительного в том, если однажды ты проснешься в слезах.***
Тело окутывает тепло, из которого не хочется выныривать. И из блаженного сна тоже. Но руку мягко сжимают, а в ухо закрадывается шепот: «просыпайся». От него мурашки бегут по шее. Хотя, может это тоже сон? Не сон. Господин Чон невыносимо близко, буравит её взглядом тёмных глаз. Двигатель выключен, машина не движется. Они на месте. За окном глубокий вечер. За окнами родные окрестности. — Мы приехали. Диана мычит что-то бессвязное, всё же окончательно просыпаясь. Ищет куртку. Не знает, как попрощаться, как ещё раз поблагодарить. Чон тоже не спешит прощаться. — Вы, наверное, хотите чтобы я вас пригласила? — До неё вдруг доходит. Человек тащился в такую даль, тоже промок, да ещё и устал после рабочего дня… странно было бы отправлять его назад. Как минимум, не вежливо. — Это выглядит так, будто я напрашиваюсь? — Диана уже думает, что обидела его, но… — Но вообще да, я напрашиваюсь. Если, это, конечно, тебя не обременит. — Буду рада… — Правда, как познакомить господина Чона с мамой, она не имеет ни малейшего понятия. Придется импровизировать. Ключ проворачивается в замке, и дверь впускает гостей. — Мам, это я. — Диана? — В коридоре показываются сразу и мама, и бабуля Чанг. — Ты не одна? — Это… господин Чон… он инвестор нашей компании. И я… тебе о нем рассказывала. — Диана надеется, что мама сразу поймет, что он — тот таинственный ухажер. По её лицу пытается угадать реакцию, но там ничего кроме удивления. Чонгук делает поклон, как и принято. — Приятно познакомиться, госпожа Мун! — И мне… господин… — Лучше просто Чонгук. — Он торопится представиться. Ему наверняка странно, если женщина старше его будет обращаться к нему «господин». Хотя, между ними чуть больше десятка лет. Как и между ним и Дианой… — Приятно познакомиться, Чонгук. Проходите скорее, я поставлю чайник. Можете повесить пальто в шкаф. — А я, наверное, пойду. — Тактичность бабули Чанг — настоящий дар, за который Диана искренне благодарна. — Не составите нам компанию? … — Чон не знает, как обращаться к бабушке, и она приходит на помощь, — Я госпожа Чанг. Ты очень мил, мальчик мой, но лучше не буду вам мешать. Побудьте втроем. — Бабушка исчезает стремительно, несмотря на старческую нерасторопность. Она была полна сил и энергии. Избавившись от верхней одежды, они проходят в дом. Диане ещё более неловко, чем когда сюда приходил менеджер Ким. Господин Чон в своем баснословно дорогом костюме и в гостевых тапочках выглядеть здесь ещё более чудно. Слишком величавым под низкими потолками. — У вас уютно. Я будто оказался дома у родителей. Чон разрядил обстановку, и Диане тут же становится легче. Она помогает маме с чаем и чашками. Мама предлагает ещё и разогреть ужин, и Чон не отказывается. — А чашечки кофе не найдется? Простите за нескромность. — У мамы больное сердце, поэтому… — Кофе вы не пьете. Прошу прощения. — Чонгук очень тактичен. Но в то же время чувствует себя раскованно. Как и полагается мужчине его лет и статуса. — Могу поинтересоваться, что за болезнь? У моей матушки подобная проблема. — Сердечная недостаточность. Но ничего страшного, жить буду. — Мама полна энтузиазма, хотя Диана могла бы поспорить. — В хронической форме. Но врачи опасаются, что она в любой момент может перейти в острую. И я опасаюсь тоже. — Диана топит своё раздражение и страхи в глотке горячего чая. — Врачи много-чего могут наболтать. А ты слишком переживаешь, детка. Со мной всё будет в порядке. Мама порой была настолько упертой, что аж невыносимо. И она явно не видела в своей болезни такой же угрозы, которую видела Диана. — Моя мама наблюдается в хорошей клинике в Германии, пару раз в год. Я мог бы устроить встречу для вас с её лечащим кардиологом. Матушка от него в восторге, и редко жалуется на сердце. Чон предлагает помощь. Помощь, которая так необходима маме. Та не торопится отвечать. А Диана думает о цене, которую придется заплатить. Ведь это уже не выглядит, как «дружеский презент». Всё-таки, заграничное лечение — штука дорогая, учитывая билеты, содержание в клинике или бронь в гостинице, прием, обследование, медикаменты. — Не думаю, что спонсирование личных нужд участников группы входит в вашу компетенцию, господин Чон… — Мне нравится, как ловко ты оперируешь всей этой терминологией. Госпожа Мун, ваша дочь умна не по годам. — Чон отвешивает комплимент, от которого девичьи щеки вспыхивают. — Я предлагаю помощь, как друг, Диана. Это ведь не запрещено? — Чон мягко настаивает. Но видит, что собеседница не намерена отступать. К счастью, в разговор вмешивается мама. — Значит, вы помогаете группе Дианы? Как вы познакомились? Она рассказывала, что у неё появился некий поклонник, не ожидала, что им кажется кто-то вроде вас. — Она улыбается и не имеет в виду ничего плохого. Накладывает в тарелку гостя еду. — Надеюсь, вас не смущает мой возраст или статус… По правде сказать, наша первая встреча было случайной… И Диана краснеет еще больше. О подробностях той самой встречи маме лучше не знать. — Я не хотела вас как-то задеть, но то, что вы старше, нельзя не заметить. — Что ж, в отцы точно не гожусь. Максимум тяну на молодого дядю… Чон снова шутит, и по смеху мамы — удачно. А вот Диане не смешно. До нее только сейчас доходит, что это полноценное знакомство с родителями. Будто она привела своего парня… ну или, в ее случае, мужчину. Хорошо, что мама не опешила от того, что он оказался тридцатилетним и неприлично богатым. — Любви все возрасты покорны. — Мама улыбается, а Диана готова задохнуться от смущения. — Мам, мы не в отношениях… — Пока что. — Чон мило улыбается, попивая чай. А вот Диана чуть не поперхнулась своим. Для Чона это вопрос времени. Дружба рано или поздно перекочует в то, что он захочет. — Чонгук, расскажите о себе? Чем вы увлекаетесь? — В данный момент, мое единственное увлечение — это работа. Я управляю инвестиционной компанией. — Вы президент? Вы же так молоды! Диана молится богу о том, чтобы мамино сердце не треснуло от радости раньше времени. — Не хочу показаться хвастуном… — Еще и скромный! Вы создали компанию в молодом возрасте? — Раньше, я как и Диана, занимался музыкой. В прошлом был артистом. Но потом пошел другим путем. Окончил краткосрочные бизнес-курсы и открыл «Инсайт». Мне помогало много хороших специалистов… а если говорить про увлечения… я в основном читаю в свободное время. Иногда выезжаю поиграть в гольф… Гольф — увлечение богачей, насколько знает Диана. — … И когда есть возможность, люблю ходить в театр. — В театр? Довольно старомодно. И очаровательно. — Мама ведет эту беседу гораздо лучше, чем Диана на свидании. И узнает сейчас она о Чоне гораздо больше, чем тогда. — Мне нравится наблюдать за живой игрой актеров, чем следить за ней на экране кино… это более захватывающе. — Диана никогда не была в театре. И конечно, Чон улавливает явный намек. — Я мог бы организовать поход туда. Надеюсь, ты не против? Неужели, к ней решили обратиться? Диана уже думала, что все снова решают за нее. — Может быть… как-нибудь. — Буду держать это в уме. Я не слишком у вас задержался? Час поздний. — Он быстро смотрит на часы. Ужин почти окончен. — Не хочу вас обременять. — Бросьте! У меня не так часто бывают гости. Я только рада. Хотите, Диана покажет вам дом? Он хоть и скромный, но у нас чудесный задний двор. А я пока приберусь. — С радостью посмотрю! Диана от этой идеи не в восторге. Домик слишком скромный для такого человека, как Чон Чонгук. А мама будто специально хочет, чтобы он оценил всю убогость их жилища. Хотя, ее дом — хоромы по сравнению с квартирой в общежитии. — Покажешь свою комнату? Хочу увидеть, где выросла будущая звезда. — Просит Чон, когда они подходят к лестнице на второй этаж. — Не шутите так. — Никаких шуток. Иногда такие комнаты становятся музеями. Диане все кажется глупым сном. Господин Чон в своем костюме и тапочках поднимается по лестнице их квартиры, бережет голову, чтобы не впечататься в подъем лестницы на третий этаж. Все жилище Дианы — это квартирка в двух-квартирном доме, который они делят с еще одними соседями. Весь район усеян такими домишками. Они довольно тесные, и пространство в них размещается не вширь, а в ввысь. Таким образом, на первом этаже уместились кухня и гостиная, уборная. На втором — спальня Дианы и крохотная прачечная, на третьем — еще одна спальня. — А у тебя миленько. У Дианы скромно. И просто. Немного по-девчачьи, но к счастью, летом она избавилась от всех мягких игрушек из детства. И комната не походила больше на детскую. Из мебели кровать, рабочий стол, комод и напольная вешалка с одеждой. На стене гирлянда. В углу гитара. — Я думал, ты играешь на клавишных. — Подмечает гость. — Это папина. На ней я плохо играю. А пианино у меня нет. Я играла только на уроках фортепиано. У учителя. — Музыкант без инструмента. Это печально. — И дорого. После небольшой паузы Чон подходит к гитаре и просит позволения, — — Можно? Та порядком запылилась. Расписанная автографами разных канадских музыкантов, она давно скучала, и наверное, была расстроенной. Получив от хозяйки инструмента кивок, Чон осторожно берет ее в руки, и устроившись на кровати, проводит по струнам. Те подчиняются и выдают неторопливую и приятную мелодию. Артист в Чон Чонгуке не исчез бесследно. Происходящее превращается в еще более безумный сон: Чон Чонгук в ее спальне, на ее кровати, играет для нее на гитаре. — Очень красиво. Что за песня? — Сам не знаю. Только что придумал. А Диане впервые за долгое время захотелось придумать для этой музыки слова. Какие — пока не знает, но непременно придумает. Песен она давно не писала. — Давно на этой гитаре никто не играл… — Дорога тебе как память? — Да. Я заставила маму везти ее из Канады. Ни в какую не соглашалась на пересылку почтой. Диане нравится, что Чон всегда вслушивается в то, что она говорит. Не сидит скалой, в глазах мелькают эмоции, на лице — улыбка. Чон Чонгук не просто бездушный инвестор или ходячий кошелек, как уверял Чимин, а живой человек. И очень отзывчивый человек, уже не раз вытягивающий ее из передряг по причинам, известным лишь ему. — Все же странно, что вы выбрали меня. — Грустно подмечает Диана, пересекаясь взглядами со своим отражением в комодном зеркале. Оно кажется ей блеклым и безликим. — Можно я скажу ужасную банальщину? Афродита была бы в бешенстве от твоей красоты. И кстати, тебе очень идет новый цвет волос. — Афродита, может, и была бы. Но вот менеджер Ким и команда стилистов от нее не в восторге. Раз хотели меня перекроить… — И они совершили бы большую ошибку. Они ничего не смыслят в красоте и всех хотят сделать под копирку. Нет ничего плохого в том, чтобы отличаться. Я никому не позволю тебя изменить. Если только сама этого не захочешь. Этот мужчина… смущал во всех смыслах. И к его присутствию Диана не может привыкнуть. — А что на третьем этаже? — Еще одна спальня. Раньше там жил дедушка, а после его кончины мама, но из-за болезни ей стало тяжело подниматься по лестнице, и с тех пор комната пустует. Но там есть терраса, на которой я часто пишу песни. Если бы было тепло, я бы вам показала. — Ты пишешь песни? Я когда-нибудь их услышу? — Может быть… однажды… — Может, может… мне не нравится неопределённость, Диана. А ещё… мне совсем не хочется уходить. Но время позднее. Да и ты, наверное, устала. Проводишь? — Конечно. Стоит им спуститься и направиться в прихожую, как мама начинает суетиться, еще раз благодарит Чонгука за визит и просит хорошо заботиться о ее дочери. Тот, конечно же, кивает и делает поклон. Диане казалось, что господин Чон настолько важный, что никому не делает поклоны. И приятно осознавать, что это не так. Диана выходит на улицу вместе с ним, чтобы проводить. Погода, наконец, утихомирилась. Дождя нет, и ветер стих. И Диане на миг кажется, что не было никакого Хорайзена, стажерства, пластических операций. Был лишь господин Чон. — Я сообщу директору Киму, что сегодня ты дома. Может, даже на пару дней, если хочешь. — Спасибо… Вы уже столько сделали для меня. Они медленно идут по дорожке до авто. На улице так тихо, и осенние звезды в пригороде даже кажутся ярче, чем в Сеуле. Там их почти не видно. — Диана, это всего лишь мелочи по сравнению с тем, что я действительно могу для тебя сделать. Мое предложение насчет клиники в силе. — Но что-то подсказывает мне, что это уже далеко не дружеская помощь. Я не хочу быть вам должной. — За такое я бы ничего не стал просить взамен. — Но я бы все равно чувствовала, что что-то должна. А я не хочу. Так. — Как? — Быть с кем-то ради денег или из чувства благодарности. Как тогда узнать, что все по-настоящему? — Сердце бешено стучит из-за подобных откровений. А Чон даже останавливается. Улыбается слегка. — Так вот в чем дело. Хочешь, чтобы все по-настоящему? Настоящая любовь? Навряд ли, такой, как Чон, ищет того же. Он уже давно не юнец и не зеленый стажер. Он — беспринципный материалист, строящий бизнес собственным трудом и упорством. Эфимерности по типу любви его едва ли интересуют. — Вы не верите в любовь? — Почему же? Я такого не говорил. Верю. А еще верю, что не бывает ничего быстрее нее. Порой это всего лишь краткий миг. Вспышка. Она проходит, ты просыпаешься однажды тридцатилетним, в кровати, половина которой холодная… да и внутри так же. Холодно. И думаешь о том, а была ли какая-то любовь вообще? И если была, почему прошла так быстро? — Порой даже миг может длиться вечность. Он искоса смотрит на собеседницу. — Я уже говорил, что ты умна не по годам? А еще спрашиваешь, что меня в тебе зацепило… Так или иначе, я верю во влюбленность. Ее существование очевидно и ощутимо. Особенно когда ты молод. Но проходит полгода, год, три… и она исчезает. Что тогда? — Если все было по-настоящему, она превращается в любовь. Хотелось бы верить, что так. — А если нет? Если оба ничего не чувствуют? — Тогда и не было никакой любви за эти полгода, год, три. Я так думаю. — Увлекательные размышления. У меня для тебя есть подарок. Не противься. По твоему лицу вижу, что хочешь возразить. Господин Чон снимает машину с сигнализации и из бардачка достает коробку. Вкладывает в руки Дианы. Это айфон. Последней модели. — Мой номер уже вбит. Не хочу, чтобы в следующий раз ты искала таксофон, чтобы со мной связаться. — Но менеджер… — Не станет возражать. Пользуйся и ничего не бойся. Договорились? — Это тоже дружеский презент? Руки все еще норовят всучить коробку обратно. Мозг вопит «не бери!». Совесть скребется десятком кошек. А Чон делает шаг навстречу, сокращая дистанцию между ними. Глаза мрачнеют, в них вспыхивает недобрый огонек. — Я понял, что дружить у нас навряд ли получится. Вспышка. Запах цитруса и горького шоколада. И его губы, с нажимом давящие на ее губы, заставляющие распахнуть рот. Быстрый, но умелый с его стороны поцелуй. И совершенно никудышный с ее — Диана застыла истуканом. И если бы не его рука, держащие ее за талию, она бы точно рухнула. Другая легла на затылок, блокируя путь отступления. Всё длится миг. И одновременно вечность. — Прости за это, но это было неизбежно. — Я… вы… Вам не стоило… вот так… — Прости мою настойчивость. Я всего лишь пытаюсь тебя подтолкнуть. Вижу, что ты еще слишком пугливая, это вполне естественно. Но так не может быть всегда. Подтолкнуть? Чон нагло украл ее первый поцелуй, к которому она явно не была готова. — Я никогда не… — Именно поэтому я это и сделал, Диана. Вот и рухнули все эти озвученные принципы: в руках коробка с дорогим телефоном, на губах горит эхо сорванного поцелуя. — Не злись на меня. Сама ты бы еще долго не осмелилась. Но я же вижу, что ты тоже этого хотела. — Правая его рука с затылка переходит на ее щеку. Кончики пальцев нежно поглаживают холодную кожу. — Я теряю рассудок всякий раз, когда ты на меня смотришь, Диана. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, господин Чон… — Глаза Диана опускает. Лучше сохранить крупицы его рассудка на месте. — Иди домой. Я поеду, когда зайдешь внутрь. И он действительно следит за тем, чтобы она дошла до двери. Сверлит своим взглядом из окна машины, пока девушка не скрывается за дверью. И только потом заводит мотор и покидает ее маленькую улочку. Сердце продолжает биться только дома. — Он хорош. Одобряю. — Сияющая мама показывается в проеме кухни. Давно Диана не видела ее настолько счастливой. Даже когда Сокджин приезжал подписывать бумаги, она так не светилась. — Но он… намного старше. И… я ему не ровня. — Пока что. — Хитро подмечает мама. — А возраст… это дело десятое.***
Диана хочет рухнуть на кровать без всяких чувств. В этот раз она выбирает переночевать в собственной спальне, по которой успела соскучиться. Тут ей мерещится тот самый аромат — апельсины и горечь темного шоколада. Будто Чон оставил после себя этот призрачный след. И теперь всё окутано им. Но вместо того, чтобы провалиться в сон, она вскрывает коробку со своим подарком. Телефон даже ощущается в руке по-другому, нежели те, что раньше у нее были. И тем более по сравнению со старой нокиевской раскладушкой. Он приветственно вспыхивает и предлагает незамысловатую настройку. Телефон уже частично настроен. Чон сам его включал, чтобы вбить свой номер. Диана быстро завершает настройку и… вуаля. Теперь она пользователь новенького айфона. Первым делом вносит в телефонную книгу маму, также бабулю Чанг, и Чимина, чей номер тоже помнит наизусть. Может, написать ему…? Голова взорвется, если ни с кем не поговорить. Д: Спишь? Ответ приходит не сразу. Спустя минут пять-семь. Ч: Теперь нет. Тебе вернули телефон? Д: Нет. Чон подарил новый. Ч: Ого! Быстро схватываешь ;) Д: Я не просила. Он вытащил меня сегодня практически из операционной. Ч: Подробности? Д: Устала. Все расскажу потом. Ч: Хвастунья. Только поэтому написала? Д: Просто соскучилась; ь спи! Ч: И ты тоже, хвастунья. P.S. Чон — красавчик. Заслужил поцелуй. Д: Поцелуй был Ч: ЧТО?! Ч: В щечку? Ч: Или в губы????? Диана знала, что Чимин сейчас сойдет с ума и засыпает её смсками. Так и происходит. Ч: Ну уж нет, забудь про сон! Не уснешь, пока все мне не расскажешь! Ч: Как это было? Ч: Он хорошо целуется? Или так себе? Ч: поцелуй был до телефона или после? Ч: ЧТО У ВАС БЫЛО Ч: РАССКАЖИ МНЕ Пулеметную очередь прерывает сообщение от другого контакта. Чонгук: Думаю, ты уже спишь. Я добрался. И хочу напомнить, что ты ничего не должна мне за этот подарок. Пусть он тоже будет дружеским. Пользуйся на здоровье. Был рад увидеть тебя сегодня. Его сообщение перекрывает сотня других — истерических и от Чимина. А Диана долго раздумывает над ответом. Чон ведь видит, что она прочитала. Было бы странно оставлять его послание без ответа. Первым делом она переименовывает Чонгука в «Господина Чона». Так привычнее. А потом смахивает назойливые уведомления от очень любопытного друга. Д: Ещё не сплю. Надеюсь, тот поцелуй не был платой? Простите, если ошибаюсь. За подарок спасибо. Он гораздо полезнее сумки. Спокойной ночи, господин Чон. Чимину она отправляет гневное: «Спи. Достал». А после откладывает новенький телефон на прикроватную тумбу, вбирая побольше воздуха носом. СМС прекращают приходить. И она вслушивается в тишину. Её спустя несколько минут разрывает сразу два пиликанья. Господин Чон: Я тебя беспокою? Чимин: БЫЛА ЕЩЁ И СУМКА?! WTFFFFF Диана хочет или задохнуться в одеяле, или выбросить телефон в окно. А может, всё сразу. Сообщения ушли не тем адресатам, и она готова умереть со стыда. Трясущимися пальцами пишет ответ Чону: Д: Прошу прощения, это смс должно было уйти другу… Я перепутала контакты. Господин Чон: А я уже начал считать, что тебе докучаю. Господин Чон: Будет слишком глупо, если скажу, что не могу перестать думать о том поцелуе? Сердце стучит со скоростью миллион ударов в секунду. Диане становится душно. Она не думала, что Чон способен на подобные послания. Она непозволительно долго не отвечает, и беспокоится, как бы не поставить его в глупое положение. Быстро набирает первое, что приходит в голову: Д: Он настолько ужасен, полагаю? Я не очень хороша в этом… Господин Чон: Это поправимо ;) Господин Чон: Засыпай, уже поздно. Разве после такого уснешь?