Колыбельная

      Антон сидел за последней партой, заламывая пальцы. Смотрел куда-то в окно. Впервые за несколько дней на улице было тепло и не дождливо. Прошла неделя с того дня. Арсений Сергеевич вел себя, как обычный учитель. Ничего не произошло. Ничего между ними не было. Антон снова погрузился в размышления. Начальные классы уже несколько минут как бесились на улице: мальчики драли девочкам волосы, девочки пищали и убегали, родители пытались собрать своих детей. Он помнил себя таким.       На той же площадке много лет назад он, самый громкий мальчик в классе, самый длинный шестиклассник, носился с другом из параллельного класса. Он даже помнил его имя. Сережа, вроде как. Поспорили, кто больше отвесит друг другу шлепков по заднице. Антон выигрывал. И, со счастливым выражением лица и растрепанными волосами, с сумкой наперевес, он несся в сторону колонн школы, не замечая никого вокруг. — Тош… Ее голос он услышал сразу. Мальчик резко остановился, и Сережа влетел в него, сбивая его с ног. Антон поднялся, отряхнул грязные колени и поднялся на носочках, выглядывая мать. — Антон.       Мальчик заметил фигуру женщины возле ворот школы. Лицо матери не выражало никаких эмоций. Обычно она ругала своего сына за то, что он так носится, «позорит семью», портит одежду, ведь «мы же не богачи, мы не можем позволить себе покупать тебе новые штаны каждый раз, когда ты их портишь». Антон почувствовал что-то неладное и, поправив рюкзак, подошел к женщине. Мать присела перед ним на корточки, взяла его руки и в молитвенном жесте несильно сжала пальцы. Антон свел брови и непонимающе посмотрел на мать. — Антон… Папа… — женщина выдавливала из себя эти слова, однако ни одна эмоция не читалась на ее лице. — Папы больше нет. — Что? — тихо переспросил Антон, чувствуя, как его руки холодеют. — Прости, я должна была… — НЕТ! — ребенок вырвал руки из ладоней матери и попятился назад. — Антон, — прошептала женщина, поднявшись на ноги. — Нет! Ты все врешь! — кричал Антон, сжимая кулаки. — Ты его не любишь, и никогда не любила! Ты хотела, чтобы он умер! Это все из-за него! На площадке наступила тишина. Все родители и дети внезапно замолкли, нагло уставившись на Антона. — И меня ты тоже никогда не любила! — выкрикнул Антон.       Он сбросил портфель и побежал в здание школы. Глаза застилала пелена слез. Он не видел куда бежал, ему нужно было спрятаться. От себя. От всех вокруг. Антон забежал в туалет и ударил кабинку, сдерживая плач. Он застонал от боли и обиды. От боли, что он не был рядом с отцом. От обиды на мать. От обиды на себя. Он вновь сжал кулаки и ударил хлипкую стенку кабинки, и она затрещала. Он бил сильнее. Царапал костяшки до крови. Лишь бы заглушить боль внутри. — Антон! — он уже не слышал чужой голос. Он выбивал всю дурь из этого куска пластика. Внезапно что-то оторвало его от стенки, но Антон продолжал брыкаться, безнадежно шевеля конечностями. Он кричал в пустоту. — Антон! АНТОН! Хватит, все, перестань, — крепкие руки сжали его в объятиях. И он сломался. Затих, смотря в пустоту. — Папа? — его губы дрожали. — Это я, Арсений Сергеевич, — мужчина все еще держал Антона крепко, чтобы тот не навредил себе. Антон свел брови, зажмурил глаза. Он оторвался от мужчины и несильно ударил его в плечо, задрожал. — Как он посмел? Мальчик уткнулся носом в чужую грудь и забился в всхлипах. Тихо заплакал, чувствуя горечь во рту и солоноватый вкус слез. Чужая рука медленно гладила его по голове.       Антон тяжело вздохнул и оторвал взгляд от детей. Посмотрел на учителя. Это был все тот же Арсений Сергеевич, что и много лет назад, только яркий свет в глазах потускнел, в краешке глаз появились тоненькие паутинки морщин. Да и волосы уложены по другому. Он не замечал взгляда Антона. По крайней мере, старался. Противное чувство ностальгии заполнило все легкие, и Антону стало трудно дышать. Он сидел, рванно дыша, озирался по сторонам. Заламывал пальцы. Ждал спасительного звонка. — Все в порядке? — его голос гулом отозвался в закромах сознания, и Антон выдохнул. Он поднял голову на учителя, который тихо подошел к нему, и наигранно улыбнулся. — Все в порядке, Арсений Сергеевич, — сказал он, до хруста выворачивая собственную руку. — Останься после урока, — ответил на это Арсений, постучав пальцем по парте.       Антон прикрыл глаза и выдохнул. Он не хотел этого разговора. Но как только прозвенел звонок, все мысли, все фразы, придуманные им, распылились в сознании, словно пепел на ветру. Он собрал сумку, косо поглядывая на уходящих одноклассников, выровнял спину, придавая себе уверенный вид. Антон подошел к учительскому столу и посмотрел на мужчину. Тот лениво оторвал взгляд от журнала, тяжело вздохнул и подошел к двери, закрывая ее на ключ. Вся былая уверенность улетучилась, и Антона почувствовал, как подкосились его колени. Мужчина подошел к столу, присел на краешек, потянулся к рукам Антона, и тот не мог не потянуть к нему свои. Арсений смотрел в пол, поглаживая его кольца своими пальцами, старался не касаться кожи, но от этого жеста внутри все словно сперло. Учитель поднял взгляд, на лице читалось беспокойство. — Я не хочу, чтобы ты себе вредил, — сказал он, слегка переплетая кончики их пальцев — Со мной все в порядке, — тихо ответил Антон, избегая взгляда. Арсений погладил его ладонь большим пальцем. — Антон, я… — Я знаю, вы просто решили поразвлечься, а я выполнял свою работу, — он сжал губы, кивал самому себе. — Да, и я не хочу, чтобы это как-то испортило наши отношения в школе, — сказал Арсений, сжав его руку. Антон молчал. Его лицо горело, а глаза щипало от выступивших слез. Он качнул головой и застыл. Ненависть и отвращение ко всему происходящему заполнило легкие. — Ты — мой ученик, и это первостепенная моя забота. — Я Вас люблю, — тихо произнес Антон. Он уставился в пол, почувствовал, как мужчина перестал гладить его руку. Антон прикрыл глаза и сжал губы сильнее, не двигаясь. — Что? — спросил Арсений, часто моргая. — Что слышали, — голос парня дрожал. — Как? Антон выпустил свои руки из его. — Забудьте. Я понял, — он сцепил руки в замок и отошел. — Вы что-то еще хотели?       Арсений подошел к парню, привлек его в объятия. Тот обхватил его спину руками, зарываясь в шею. Антон прикрыл глаза, чувствуя как от простых объятий под ребрами взрываются плеяды атомных бомб, как от одного аромата его волос на душе становится спокойно. Это было что-то интимнее, чем обычный секс. — Как ты там оказался? — спросил Арсений. — Задолжал одному влиятельному человеку. Попал на крупную сумму, — проговорил Антон, нарочно касаясь его шеи своими губами. Арсений не шевелился, однако это ему не нравилось, мальчик слишком быстро переходит границы допустимого. — За что? — Сперва травка, гашиш, затем мефедрон и МДМА… Арсений качнул головой. Ему не нужна была лекция о вреде наркотиков. Уже поздно. — Сколько? — Около пяти сотни тысяч. Тогда у меня таких денег не было, и он заставил меня отработать. Сперва насильно, затем по контракту, — Антон отвернул от него голову. — Но сейчас, сейчас-то ты зачем это делаешь? У тебя же есть деньги. — Он меня уже не отпустит. Говорит, что если не буду работать на него, он меня найдет, накачает наркотой до состояния овоща и будет держать у себя, — сухо ответил Антон. — Я не хочу так жить, — сказал он, вжавшись лбом в плечо мужчины. — Я хотел покончить с собой. Я бы это сделал, если бы не вы. Меня держала надежда, что я кому-то нужен. Точнее, Вам. Арсений вздохнул, погладив парня по голове. — Ты мне нужен. — Вы меня любите? Не как ученика — как человека, как парня. — Нет, — на выдохе ответил Арсений. Антон вырвался из его объятий. Сжал кулаки и попятился к окну. — Тогда зачем весь этот цирк? — закричал Антон, раскинув руки. — Я хочу помочь, — сказал Арсений тихо, но слышимо, поднял руки в одобрительном жесте. — Помочь оттуда выбраться. — Не получится, слишком много он просит за выкуп. Все, что ему предлагали за меня, было мало для него. — Я… постараюсь, сделаю все возможное, — сказал он, кивнув самому себе.       Арсений сцепил руки в замок и сделал шаг в сторону двери, пропуская парня вперед. Антон сглотнул и подошел к двери, рассматривая руки мужчины. Арсений повернул ключ и коротко улыбнулся парню. Лицо Антона выражало безмерную благодарность и юношескую светлость. Парень сделал шаг в сторону мужчины, наклонился к его лицу, притягивая в поцелуе. Он целовал с надеждой, прикрыв глаза, полностью отдавая себя мужчине, настолько робко, но настолько нагло, что Арсений не шевелился, лишь сам прикрыл глаза, размеренно дыша. Он положил руки на плечи парня и несильно оттолкнул от себя. — Простите, — Антон раскрыл глаза и опустил взгляд в пол. Краска полностью залила его бледное худое лицо. — Нас могут увидеть, — глухо прошептал Арсений, убирая руки в карманы. Он открыл дверь, и Антон, не поднимая взгляда, вышел.       Арсений закрылся, прижался спиной к двери и несколько раз стукнул об нее головой. Он запустил пальцы в свои волосы и, тяжело дыша, переживал этот момент снова и снова. Он безумно переводил взгляд с одной вещи на другую, не мог состредоточиться. Все, что произошло с ним за последние дни, выбивало его из колеи.

***

Шум деревьев успокаивал. Листья уже давно опали, и на старом привале Вепсского леса образовался лагерь. Арсений повертел в руках М1911. Не думал, что он так скоро пригодится. Мужчина коснулся пальцем укороченного ствола и ощутил приятный холодок, исходящий от нержавеющей стали. Без патронов он весил больше килограмма, и своей напускной тяжестью вызывал детский восторг у любого мужчины, включая Арсения. Впервые он познакомился с ним через неделю после вступления в ряды мотострелковых войск. Молодой срочник сразу же влюбился в такое старое, даже древнее оружие. Для такого оружия не нужны были патроны. Один удар рукоятью обеспечит пролом черепной коробки. Арсений прикрыл глаза, вспоминая, зачем он здесь. Антон. Антон не выходил у него из головы даже сейчас. Он словно стоял на коленях, пачкая джинсы в жухлой, отчего рудной траве, смотрел прямо на Арсения, закусывая мягкие, покрасневшие губы. Парень повел головой, поглаживая самого себя по шее, спускаясь руками ниже. Он не отрывал взгляда от безжизненного лица Арсения. Парень потянул руку к стволу кольта, наклонил голову и, словно ожидая реакции от мужчины, провел языком по до самого спускового крючка, и Арсений наяву ощутил теплую шершавость чужого языка. Он задержал дыхание и сглотнул. Его размышления прервал радостный крик Паши. Тощий, словно изнеможденный в лагерях мужчина, еле поднявший пачку патрон «Осы», показывал в даль лесопосадок. Арсений резко встал и привел себя в порядок, потряс головой. Он подошел к Паше, который, щурясь, высматривал мишень среди деревьев. — Ни одного промаха. А ты говорил, что никогда не научусь, — сказал Паша, крутанув «Осу» на указательном пальце. — Ты б его разрядил сперва, — Арсений выхватил пистолет и осмотрел гильзы на земле. — В любом случае, я тут победитель. Арсений кивнул. — Что случилось? Ты сам не свой, — Паша приобнял мужчину за плечо и хорошенько потряс. — Мы на стрельбище, как ты и хотел. Подальше от этих сопливых недоносков. Отдыхаем, веселимся. Парень прошел в сторону лагеря, присел на сухое бревно. Он достал большую, помятую в местах алюминиевую фляжку, и разлил водку по граненным стаканам. Он передал стакан в руки мужчине, подошел к костерку и подкинул в пылающее пламя несколько сухих веточек. Паша сел обратно, рассматривая безэмоциональное лицо своего друга. — Паш, ты можешь мне занять денег? — залпом выпив весь стакан, сказал Арсений. Павел инстинктивно сморщил нос, заметив, что Арсений не дернул ни единой мышцей лица после целого стакана. — Если скажешь, на что, — Паша закинул ногу на ногу и отпил из своего стакана. — А то такое чувство, как будто я в каком-то фильме, и ты собираешься выкупить проститутку. — Я… не могу, — Арсений вертел бокал в руках. — Тогда нет, я за тебя слишком беспокоюсь. Куда ты вляпался? Тебя шантажируют? — Паша усмехнулся собственным догадкам. Арсений молча покачал головой. — Да говори уже. — Помнишь, ты сказал мне отдохнуть, проветриться? — сказал Арсений, не поднимая взгляда. — Ну я сходил, на свою голову. Паша молчал. Он хотел съехидничать, сморозить какую-то шутку, но почему-то заткнул сам себя. Ветер качнул пламя костра в сторону мужчин. — Ночь провел я с одним человеком. Как оказалось, моя знакомая, и она попала в беду, — продолжал мужчина. — Ее там держат насильно, я хочу ей помочь. Паша закатил глаза и вздохнул, выпив стакан залпом. — Ты такой наивный, Арс, я с тебя в шоке, — Паша нервно усмехнулся и, замахнувшись, кинул ветку в сторону костра. — В смысле? — сказал Арсений, подняв взгляд на мужчину. — Да в прямом. Небось она уже и в любви тебе призналась, сказала, что ее держит сутенер, так как она задолжала ему много денег и все в таком духе. Арсений молчал. Он чувствовал, как краснеет его лицо. — А ты наивная пташка, сразу побежал помогать ей. — Это… моя ученица, — тихо сказал Арсений. Паша вскинул брови и выпрямился. — Даже так? — он усмехнулся. — В любом случае, тобой манипулируют, дурачок. Не ведись на ее уловки. Они не по доброй воле туда попадают, но по доброй воле держатся. Их привлекают деньги и постоянный секс, наркота и алкоголь. Они увязли в этом дерьме, деньги твои она отдаст своему сутенеру, и вместе, смеясь, они будут лежать на тех же простынях, на которых ты ее трахал, будут пить вино и обсуждать, какой ты идиот, и как ты повелся. — Я его знаю еще маленьким, — проговорил Арсений, собирая в голове воспоминания о нем. — Его? Сутенера? — Паша непонимающе скривил лицо. — Забей, — на выдохе произнес Арсений. — Ты вообще меня слышишь? — спросил Павел, повысив голос. — Он не такой, я знаю, Паш. — Он? Паша сцепил руки и непонимающе глянул на Арсения. — Да, он. И он не такой, — сказал Арсений, стукнув ребром руки по бревну. — Только не говори, что ты влюбился, — Паша приотрыл рот от удивления. — Да это еще твой ученик. Боже, Арсений, — Паша сжал кулаки и посмотрел в пламя. — Кто он? — Не важно. Я хочу ему помочь. — Ладно, твоя правда, — сказал Паша, поднявшись на ноги. — Деньги я тебе дам, но плакаться ко мне не приходи. Паша шагал в сторону криво свисающих мишеней. Арсений поднялся за ним, заряжая кольт. Он выпустил всю обойму.