о барах, лимонадах и вреде пива

      На следующий день за барной стойкой Дубин видит не Юльку, а потому воодушевление, с которым он вприпрыжку шёл до пивнухи, под смешки Грома, гасится, как костер, в который нассали. Дима притихает, становится у Игоря за плечом и с прежней тревогой поглядывает на бородатого бармена, пока Игорь вытаскивает из заднего кармана штанов две ещё больше помятые, чем вчера, сотки.       – Это за вчера, – кивает Гром и пожимает бармену руку, приветствуя. Дубина пробирает от уважения: да чтобы Гром самолично пожал кому-то руку…       – Юлька писала, – Олег, ловко прокручивая в руках бутылку, закрепляет её на кран и подаёт газ, под которым пластик натягивается с зубодробительным хрустом. Дима морщится, оглядывает полюбившийся холодильник и изучает лимонады. Вчерашний очень ему понравился, и Дубин вознамерился попробовать все из линейки необычных вкусов, пока возможности позволяют. – Как нынче жизнь мусоров?       – Как на мусоровозе.       – От свалки к свалке?       – Ну типа, – отвечает Игорь и смешок с глупой шутки Волкова скрывает за бутылкой, присаживаясь на стул. Рыжий парень с ноутбуком, Серёжа, вспоминает Гром, взгляда не поднимая от экрана, сминает в руках пустую банку энергетика и не глядя кидает в сторону мусорки. Не попадает.       – Да ёбаный в рот! – восклицает он и трёт ладонями уставшее лицо, пальцами проводя по векам, в которые, по ощущению, песка с добрый мешок насыпали. – Олег, я…       – Сиди, Серёж. Я уберу.       – Спасибо, – с вымученной улыбкой Серёжа оглядывается на Волкова, взглядом проходится по Игорю, неловко кивая и бурча что-то вроде «здравствуйте». Гром кивает в ответ, отпивая пиво из бутылки: какое нахуй здравствуйте?       – Что-то не клеится? – участливо спрашивает Волков, вставая между парнями. В ноутбук не смотрит, потому что знает, что если в делах Разумовского чёрт ногу сломит, то сам он голову сломает.       – Нихуя у меня не клеится. На тысячу строк кода ебала одна, ни хуя и ни пизды, блять, ага, конечно, много ты хочешь, Серёжа, пососи.       Волков задушено выдыхает, бросает на рядом сидящего Игоря взгляд, молящий о помощи. Вдруг нынче менты и в кодинге разбираются. Но Игорь, далёкий даже от банковской системы, беспомощно жмёт плечом. Видать, проблема уровня одного личного армагеддона, если Серёжа аж ноутбук в сторону отставляет и лбом глухо бьётся о деревянную стойку.       Олег наскоро хватает Разумовского за плечо, мягко сжимает, жестом передавая всю поддержку, которая в нём живёт и отпочковывается, но Серёже этого хватает только, чтобы лечь щекой на стойку и жалостливо всхлипнуть, вполголоса выдыхая обреченное:       – Я тупой.       Волков закатывает глаза. Цокает, отходит на кассу, где Дубин отсчитывает остатки мелочи в кошельке, чтобы не звенеть ею, как бабка на базаре.       – Если ты тупой, Серёж, то представь каково нам. У нас же на троих IQ столько же, сколько у тебя одного.       Игорь вскидывает на Волкова полный праведного возмущения ущемлённый взгляд, мол, хер с ним, с Дубином, ты хоть меня за придурка не держи. Олег в ответ бровями играет: «помоги человека поддержать, не видишь что ли, он же сейчас лужу наплачет и в ней топиться пойдёт».       Гром раздражённо косится, пока Волков видом и взмахами обещает ему чуть ли не годовой безлимит.       – А ты… – хрипит Гром и наскоро смачивает пересохшее горло пивом. Ну не учили его людей поддержкой одаривать, ему роднее маргинальным уродам в лицо сюрпризы с кулака отвешивать, – на кого учишься?       Серёжа поднимает глаза на Игоря, и смотрит, будто видит впервые.       – На программиста.       – Тяжело, наверно?       Волков на это трёт лоб и прячет лицо за ладонью, протягивая руку для рукопожатия подошедшему Дубину. Олегу безумно стыдно, и он не знает, за кого больше: за Игоря с его потугами что-то участливо из себя выдавить или за Разумовского, у которого тормоза срывает.       Серёжа истерично прыскает, трясёт головой, смахивая рыжую челку, и подпирает щёку кулаком.       – А ты поступить хочешь? Ну тогда подожди месяцок-два, как только меня выпрут, место на бюджете освободится. В скольких языках сечёшь?       Игорь шмыгает, трёт нос и вертит в руках почти пустую бутылку.       – Ну английский там… базовый. В академии французский брал. А во время чемпионата по футболу испанский учил. На сленговом.       Серёжа пару секунд выжидает тишину, глазами хлопает, задумавшись, может мужик перед ним так заковыристо стебётся, но Игорь смотрит на него непонимающей мышью, оглядывается на Олега, которого пробивает на откровенный испанский стыд, и Серёжа от осознания ситуации веселеет и заходится почти в истерическом хохоте.       Гром смурнеет. Вот ещё только малолетний пацан-студент над ним не ржал.       – Блин, прости, я не про эти языки спрашивал, – Серёжа потихоньку успокаивается, в ощущениях, близких к безвыходности, подтягивает к себе ноутбук, и вдруг резво восклицает на всю пивнуху: – Язык, блять, точно! Какой же я долбоёб.       Волков со стоном облегчения расслабляет плечи, будто на каждом по бочке пива до этого держал, и машет на друга рукой, давая понять остальным: всё в порядке, это норма.       А Игорь решает, что сегодня с него одной ноль-пятки с лихвой, неровен час, как бы его роль крестной матери для эмоционального Серёжи не попросили сыграть, и уже у дверей вспоминает вчерашний с Юлькой разговор и к Олегу обращается:       – Ты это, уберись после смены.       – Юля пожаловалось? – по-доброму усмехается Волков.       – Не-а, я провидец. И я вижу, что у тебя здесь срач, – возвращает усмешку Гром.       Кто он такой, чтобы своих сдавать?