о барах, лимонадах и вреде пива

      Рыжую макушку Игорь выглядывает издалека, тяжело вздыхает и поглубже натягивает козырёк твидовой кепки. Даже молится на то, что это последняя вылазка в наркопритон так интригующе-галлюциногенно аукнулась, и вообще это Юлька цвет обновила, а от всего вместе взятого в глазах двоится.       Игорь не то, чтобы был против условной компании Серёжи, тот даже выглядел безобидно, как мелкий грызун в зоопарке, но Гром всё ещё не может отойти от недавнего разговора в попытках успокоить страдающего студента, а потому всё-таки надеялся, что они не встретятся ещё лет -цать. Пока Гром душевно и эмоционально не отпустит укол задетого самолюбия. Но пока что он не видел этого человека неделю, а гордость подвывала отыграться.       Дубин же его эмоционального негодования не разделял, а потому нёсся к пивнухе вприпрыжку бешеным сайгаком. За лимонадами, блять.       – Серёнь, ну ты чего приуныл? – подмечает Юлька, по ветру трясет копной крашеных волос и вытягивает из пачки сигарету. Ей на Разумовского смотреть жалко и, недолго думая, она кивком головы спрашивает, мол, будешь? Серёжа кивает. Лопатками здание подпирает, пока Юлька одновременно табличку «технический перерыв» меняет на металлических держателях, держащихся на клею и соплях, и подкуривает.       – Да ничего я не приуныл, – отвечает он, щёлкает зажигалкой, втягивая фильтр, и в миг пуще мрачнеет. – Заебался, Юль. Иногда кажется, что проще съебаться с универа и вон, к вам устроиться. Хотя бы деньги будут. И не будет так стыдно, потому что сейчас я, как содержанка, на попечении у Олега, – Серёжа долго затягивается, выдыхает сизый дым в вечереющее небо и покрепче кутается в пальто.       – Неужели так хорошо даешь? А меня научишь? – Юля, шутя, толкает его плечом, и Серёжа криво усмехается.       – Очень глубоко беру. Но, к сожалению, только у препода по дискретному анализу. У нас с ним извращённый церебральный секс.       – Глядя на твою сутулую морду, он скоро станет буквальным, – сочувствующе выдыхает Пчёлкина, и вдруг радостным воплем разбивает тишину: – Игорёша! И стажёр с тобой.       Дубин нелепо мнётся, бросает участливое «здравствуйте» и, вспоминая все правила приличия, которые успел заприметить, протягивает руку Разумовскому. Тот в ответ на эту руку смотрит, как объевшаяся собака на протянутую кость.       – Сергей, – руку пожимает, в другой зажимая меж пальцев сигарету.       – Дима Дубин, стажёр.       Разумовский хочет спросить, стажёр чего, но над головой Юльки чуть ли не лампочка загорается, пока она тушит окурок о подошву ботинка.       – Игорь, ну вот ты взрослый человек с образованием мента, дай Серёже напутствие, пока от его кислой мордой у меня пивас не скис. Подбодри как-нибудь.       У Серёжи светлые рыжие брови вверх улетают, когда он это слышит, и он широко распахнутыми глазищами смотрит на хмурного Грома.       Игорь из-под тучных бровей смотрит на Юльку, безмолвно и беззлобно интересуясь, «ты ёбу дала, мать?», а потом оглядывает Разумовского, отступившего в сторону и нервно докуривающего.       – Что я должен сказать?       – Что-нибудь воодушевляющее, от чего он перестанет сюда приходить с лицом говна.       – У меня курсовая, Юль, – тихо тянет Сергей, безнадёжно опуская голову.       – И это абсолютно не тот повод, из-за которого стоит планировать выйти в окно.       – А может, у него априори лицо такое, – басит Гром, зыркая из-под козырька на парня. – У Дубина лицо интеллектом тоже не блещет, но ведь не тупой. Вообще, не доёбывайся до людей, Юль, лучше налей мне как обычно.       Пчёлкина только возмущенно пыхтит Игорю в спину, скрипя зубами, что точных слов для такого доблестного мудака ещё не придумали на этом свете, и придерживая дверь, на Серёжу оглядывается.       – Зайдешь?       Серёжа головой крутит, губы поджимая в тонкую линию, и плотнее обвязывается шарфом.       – Не. Олег обещал зайти, продуктов привезти, так что я пойду.       – Серёнь, – окликает его Юля, выгибая брови, подпирает бедром входную дверь и машет рукой на Игоря, мол, подождешь, не растаешь, – ты не обижайся на Игоря. Он суровый мент и не умеет в поддержку. Если тебя задели его слова, то, знай, что он не со зла, – Пчёлкина ободряюще улыбается, и Разумовский не может не улыбнуться ей в ответ. – А Олеже привет передавай!       Юлька, эффектная, задорная, в полубоевом настрое споить половину криминального района, проскальзывает за барную стойку, на ходу доставая ноль-пятку.       Гром молчаливо протягивает сотку.       Юля соврала: Гром определённо со зла задел Серёжу (и только и успевает пивом заливать потуги совести вякнуть, какой это был по-детски глупый поступок).