о барах, лимонадах и вреде пива

      Гром вертит в руках «тапочек» и ждёт, что тот начнет зачитывать ему мораль, жаловаться на вестибулярный аппарат и молить о пощаде, с просьбой по-хорошему сдать его на металлолом. Или на переработку пластика.       Телефон молчит, лишний раз не отсвечивает, и Игорь, тяжко выдохнув, откладывает его в сторону.       Послезавтра ужин с Прокопенко и его женой, а Игорь до сих пор не прикинул в уме, какой правдоподобной ложью ему объясняться за своё поведение.       Сказать как есть – не вариант, Фёдр Иваныч голову открутит, а напиздеть что-то в духе «лимонады там вкусные, знаете, не могу без них теперь жить» не получится.       Хотя лимонады правда вкусные.       Фёдр Иваныч за последние пару встреч уже намекнул, что места у них с Ленкой в доме много, а за столом четвертый человек никак не помешает, и Гром от этих разговоров отмахивается, как от мух. Прокопенко точно понял всё не так.       Серёжа не девушка, Серёжа жертва Игорева самолюбия и непотраченного адреналина.       Серёжи слишком много. Даже в Игоревой голове.       Наивно было полагать, что фраза «запиши мой номер, вдруг помощь понадобиться» будет расценена как повод для дальнейшего общения. Да и кто в здравом уме будет общаться с хмурым ментом – только такой же хмурый мент, только Дубин не хмурый, а всё равно пишет, спрашивая, нужна ли Юле помощь. И Юля. Конечно же, эта дама без смазки любому в голову залезет.       А Гром не ведает, нужна ли Юльке помощь, отвечает «сам спроси» и номер телефона её вдогонку отсылает. Пусть Дубин вяжет свою малину, поспокойней на работе станет.       – Гром, пить пойдешь? – без прелюдий спрашивает Цветков и бедром опирается на Игоревый стол. – Мы отделом собираемся на следующих выходных день полиции отмечать. Ты с нами?       – А работать кто будет? Прокопеныч?       – Начальник сам отдыхать будет, – тоном «сдурел, окаянный» отзывается Костя, подмигивает и, опираясь на руку, поддается ближе, хлопая Игоря меж лопаток. – Ну давай, Гром, не сутулься. Я уже посмотрел график работы, у тебя как раз выходной. Хоть раз в жизни проведи его не на работе. И стажёра своего подтягивай. Отдохнём, как нормальные ребята, без ксив и загонов.       – Я не пью.       – Зайцева мне тоже самое сказала. Один раз в год, мужик, это же наш праздник, похлеще чем день рождения и Новый год вместе взятые.       – И что мне там делать?       – Ну не знаю, – усмехается Цветков и довольно хлопает в ладоши, – за нами следить будешь. Я тогда на тебя бронирую «+1». Заведение – сказка, в центре Питера, с либеральными ценами и мясом на гриле. А будет вызов, только ты и поедешь. Добро?       Гром невдохновлённо глаза закатывает, сводит брови и, поддаваясь моменту, граничащего с отчаянием и прогрессирующей депрессией, соглашается.       – Добро.       – Я верил в тебя, мужик, – играючи цокает Цветков и идёт дальше склонять безучастных к работе к массовой попойке. Гром вслед ему смотрит и задумывается, что нет в этом ничего плохого, человек в удовольствие живёт и службу несёт вроде бы даже прилично. Только сетует, что согласился слишком быстро, таким темпом Цветков окончательно приноровится клинья дружбы подбивать.       – Тебя он тоже уломал? – интересуется подошедшая Ксюша Зайцева, со скрещенными на груди руками.       – При первом вызове слиняю. Со мной поедешь?       – Спрашиваешь ещё, – Ксения тянет довольную улыбку и проходит к себе за стол.       Гром отписывается Дубину, чтобы тот не планировал ничего существенного на следующие выходные, мол, посвящение в поллиционеров требует много сил печени и личного выходного времени. И чтоб тазик себе дома приготовил заранее.       Дело за малым – придумать, наконец-таки, почему Игорь полмесяца вел себя как самый обычный рядовой сотрудник полиции, а не как… Игорь Гром.