о барах, лимонадах и вреде пива

      В вечер субботы Игорь мозолистыми пальцами трёт лоб, прячет лицо в грубых ладонях и глушит в горле порыв заорать дурниной. Волков не поймёт, а люди вокруг явно посчитают Грома за местного сумасшедшего и предложат бармену свою неоценимую помощь вытащить нездорового мужика из заведения.       Поэтому Игорь терпит, жмётся затылком в шершавую стену и желает в ней нахуй растворится.       Не найдя отговорки лучше, чем правда, Гром до сих пор чувствует укор сожаления и стыда, по-детски горящего на щеках, когда Прокопенко принялся с усмешкой в усах его отчитывать, что негоже сотруднику полиции так себя вести, даже внерабочее время, особенно по отношению к абсолютно незнакомому парнишке.       Игорь сам знает, что накосячил. Сам себе мозг выел чайной ложечкой, сам косяк исправил. Самостоятельный по всем пунктам мальчик. Фёдр Иваныча эти слова не успокоили, но присмирили (а может это влияние грозного взгляда мимо проходящей тёть Лены).       Но желание идти домой было столько же, сколько алкоголя в крови. Нихуя, в общем.       – Олег, а как парнишку зовут? – низким голосом спрашивает Игорь, а незнакомый парнишка голову поднимает, мельком глядит на Игоря и чуть ли не испуганно тычется носом обратно в краны. Оно понятно, вид Грома никогда доверия не вызывал.       – Лёша. Помощник наш, только недавно устроили.       – Круто, – выдыхает Игорь и вскидывает руку. – Привет, пацан, – пацан ушами краснеет, лепеча в ответ «здрасти», – да ты не бойся, я не обижу. Я в ментовке работаю. Так что здесь, как на подработке.       – Крышуете?       – Охраняю, – нагло ухмыляясь, поправляет Лёшу Игорь, и тот окончательно сжимается в комок.       – Бля, Гром, не пугай ребёнка. И про родителей не слова, а то опять к стенке прижму, – Олег грудью встает за Макарова, полунасмешливым, но всё равно тяжёлым взглядом смотрит на Грома, вскинувшего руки, и, в пару вздохов успокаивая огонь, бушующий в груди, шагает ближе.       – Тоже детдомовский? – тихо уточняет Игорь, скашивая взгляд на Лёшу.       – Из нашего с Серёгой. Ему скоро восемнадцать, хочет подзаработать для взрослой жизни, – Волков кидает взгляд на мальчишку, по-доброму отеческий, так смотрят на младших братьев, за достижениями которых наблюдают не без толики гордости.       Игорь перенимает этот настрой, наблюдает за чужой усердной работой, и складирует у стеночки пустые бутылки из-под лимонада.       Клиенты сменяют друг друга волной, изредка выдается момент выйти с Олегом на перекур, стрельнув сигаретку, время тянется быстро за перекидыванием быстрых фраз ни о чём, а желание съебаться всё так и не появляется.       Как и не прибавляется веселья в мыслях.       Игорь принимает волевое решение, такое же, как пару недель назад: вот сейчас он отольёт, а потом смело нажрётся на все шесть соток, что завалялись в кармане кожаной куртки. И не того пива, что брал обычно, а подешевле, чтобы на побольше литров хватило, чтобы утром материть себя за малодушие. Лучшие идеи всегда приходят, сидя на толчке.       Но стоило выйти из туалета, его у насиженного места, под косые взгляды Олега и тревожные, выглядывающие из-за Олегового плеча, Лёши, ловят проворные руки, крепко стискивающие за плечи, и тянут вниз, обвивая за шею. Обнимают.       – Игорь! – радостно восклицает Серёжа, почти виснет на мужчине, весело посмеиваясь. – Я так рад, что ты здесь.       – Серёж, отпусти человека. Задушишь ведь, – с глубокой жизненной усталостью в каждом слове чеканит Волков. Разумовский вдруг резко отскакивает, взволнованно оглядывает Грома, даже уточняет, всё ли с ним в порядке, а с Игорем нихера не в порядке. Ему бы объяснений, как в официальном заявлении, да подробнее, на блюдечке с каёмочкой.       – Я в норме, не ссы, – отнекивается, и Серёжа, словно забыв причину прежнего беспокойства, растягивает рот в обольстительной улыбке и тащит второй стул к Игореву месту дислокации.       – Олеж, нальёшь нам?       – А тебе уже не дохера ли?       – Ну чего ты выёбываешься, – Разумовский взгляд бросает на Волкова такой, почти что томный. Явно хорошо налаканный. – Налей. Мне стипендия пришла, сегодня я могу позволить себе расслабиться.       – Ты понятия не путай, – раздраженно цедит Олег и ставит две по ноль-пять прямо у Серёжи под носом. – За счёт заведения.       – Ты лучший.       – А я не пью, – низко и сдержанно вставляет свои пять весомых копеек Гром, с осторожностью поглядывая на Разумовского. Прилично пьяного Разумовского. Которому чужой ответ, как море по колено, и он безучастно пожимает плечами, мол, ну не хочешь – не пей, не критично.       Желание нажраться на все шесть соток деревянных резко выпадает из списка необходимых потребностей, за него это успешно делает Серёжа, помахивая ножкой под столом (и каждый второй взмах проходится оголенной щиколоткой по Игоревой голени) и мутным взглядом обводя помещение. Пока не останавливается на Громе.       – Без кепки выглядишь не так грозно, – мягким голосом подмечает Разумовский. Ноль-пятка в его руках заканчивается непозволительно быстро. Игорь узнаёт в этом жесте пьющего себя.       – Спасибо, – и неуклюже благодарит. Спрашивает самого себя, был ли это комплимент, и стоило ли вообще рот открывать – в сторону Разумовского это опасно, как ни посмотри, вон, Волков один чего стоит, сидит и стережёт, как натасканная псина.       Но Серёжа насмешливо хмыкает, со скрипом стула по кафелю придвигается к Игорю и коленкой упирается в чужую. Гром смотрит на эту коленку, полуголую, с декоративными дырами в джинсах, как на личную обиду, и брови вверх вскидывает. Какого хуя?       – Поговорим? Как работа?       Игорь, со скрипом в единственной функционирующей извилине мозга, которую Юлька самолично загибала и ставила на место, сжато отвечает:       – Отлично.       – Это здорово, – с непробиваемым оптимизмом выдыхает Серёжа, улыбается. Улыбается так, что Игорь себя загнанным в угол чувствует, хотя нихрена они не в углу сидят.       – У тебя как? – Разумовский вопросительно глазами хлопает, пока бутылку пива допивает. – С учебой? Проектом?       – Всё пучком. В следующем полугодии планирую взять курс французского, – он кидает взгляд на Грома и, господи, на Грома даже девушки с трассы такие взгляды не кидали, предлагая полюбовно договориться. Серёжа смотрит так, что курс французского там близко не стоит.       «Что с этим пацаном вообще не так?»       Нужно срочно менять тему.       – А что ты… – хрипит Игорь и прокашливается, возвращая голосу тембр, – пишешь? Разрабатываешь? Что это за проект?       У Разумовского глаза загораются восторгом, он чуть ли не в ладоши хлопает.       – Боже, да ты первый, кто у меня это спросил. Я разрабатываю ИскИн, – и пускается в долгие разъяснения.       Игорь слушает внимательно, вдумчиво кивает на, порой, незнакомые слова, пока Серёжа буквально на пальцах разжевывает ему, что, для чего и с чем его едят, периодически с пьяную голову забываясь, пересказывая терминологию, на которую Гром успевает только голову склонять в непонятках. Серёжа тогда использует более обиходные для человека слова, и доносит суть, вгоняя этим Грома в неожиданное состояние восхищения.       Под конец у Разумовского дыхание спирает. Он, как детсадовец, ждёт оценки для своей долгой и трудоемкой подделки, а Игорь просто не знает таких слов. Серёжин проект даже близко с подделкой пятилетки не стоял.       – Это очень… круто. Я бы сказал лучше, но… не умею, – Игорь с намеком на стыдливость быстро опускает и поднимает взгляд и трёт пальцами коленку, пока Серёжа не перехватывает его ладонь, мягко сжимая.       – Я уже понял, что ты неразговорчивый. Я, вообще-то, тоже, просто… тема хорошая, – Разумовский взглядом манит, почти кокетничает. Олег в кулак тактично кашляет, делая вид, что в списках отложенных чеков в 1С найдется клад золота. – Покурим?       – Да, давай, – потому что Игорю срочно нужно подышать воздухом, а не парами чужого опьянения.       Серёжа со стула подскакивает, почти падает, и Игорь дёргается, удерживая его в равновесии. Серёжа заходится в смехе, кружит в такт музыке по полупустому залу, и относительно ровно добирается до двери, выходя на улицу. За стёклами прекрасно видно, как он сбоку к стене приваливается, вытаскивая из кармана пальто пачку сигарет.       – Игорь, – окликает Волков и ловит мужчину на полпути за локоть. Гром дыхание переводит, без Разумовского рядом мир вокруг уже не кажется хаотично-кружащим, и это даёт возможность перевести дух и успокоиться.       – Да?       – Предупредить хочу, – Олег мнётся, по сторонам оглядывается, машет рукой в ответ Серёже за стеклом, показывая пальцами «дай нам минуту». Когда он вновь смотрит на Игоря, во взгляде Волкова вся тоска и заёбанность поколений. – Будь аккуратнее, ладно? Ты спрашивал, встречаемся ли мы с Серёгой, так вот, мой ответ тот же – нет, и я по девушкам. А Серёга нет. Поэтому, если он начнёт приставать, а он начнёт, я его знаю, он пьяный просто невыносимо ёбнутый, не пытайся набить ему ебало. Потому что тогда ебало тебе набью я. Всё понял?       – А зачем, – Игорь хмурится и из-под сведенных густых бровей смотрит на Олега, – мне эта информация?       – Чтобы потом вопросов не возникло. Если ты гомофоб, лучше скажи сразу, я как-нибудь попытаюсь его утихомирить. В колдруме запру, например.       – У вас колдрум не закрывается, – усмехается Гром.       – Стулом подопру. Гром, хотя бы ты не еби голову, – Олег трёт переносицу. – Ну так что? Гомофоб?       – Никак нет, товарищ бармен.       – Тогда присмотри за ним, что ль, – просит Олег и добавляет тише, хлопая Грома по плечу. – Пожалуйста.       Игорь положительно кивает, вместе с этим принимает риски, последствия и что там дальше по списку, натягивает кепку на макушку и выходит к Серёже, скурившему уже половину сигареты.       – А я уж подумал, что старый добрый волк тебя сожрал, – с усмешкой и сизым домом в небо выдыхает Разумовский.       – Братву на еду не меняют, – Серёжу такой ответ веселит, хотя в его состоянии любая фраза, с претензией на шутку расценивается как шутка.       Гром всецело окидывает Разумовского кристально трезвым взглядом и полагает, что последствий здесь быть не может. У Серёжи сил не хватит трезвого мента повалить, а если уж приставать начнёт, Игорь знает парочку надежных приёмов. Почти безболезненных. Разберётся.       – Я, кстати, в общагу уже не попаду, – затягивается Серёжа, глаза щурит (фокусируется), и Игорь неловко сравнивает его с лисой (та же наглость читается).       – Опоздал?       – Не планировал приходить. Думал, Олега дождаться и вместе с ним домой.       – Но?       Серёже бесхитростно улыбается и оборачивает шарф вокруг шеи.       – Хочу прогуляться. Составишь мне компанию?       Игорь глаза закатывает, и это как с Юлькой, отказать невозможно, даже если знаешь, что пожалеешь, и жестом зовёт радостно смеющегося Серёжу за собой.       – Как будто у меня был выбор.       Разумовский на ходу вторую ноль-пятку, незаметно прихваченную со стола, из пальто достаёт и откручивает крышку. Игорь не одобряет, конечно, но сделать ничего не может (банально не хочет).       И Серёжа на этих улицах в одиночку точно бы пропал.