Рудольфус и волчица

      Сципио вышел из кареты, на улице утренние лучи солнца скользили по силуэтам зданий, создавая почти сплошную тень, но иногда какой-нибудь шальной лучик проходил над карнизами и, будто назло, бил по глазам тех, кто решился выйти рано. Патриций сумел поспать совсем немного, две трети этой ночи заняли его бесконечные блуждания по городу, сначала во время патрулирования, а затем после встречи с Рудольфусом.       — Приветствую Вас, господин Сципио, — встретил его усталый центурион и поклонился.       Перед ними был фасад дома, богато украшенный резными фигурами из дорогого дерева, изображающими животных и людей. Двери лавок, расположенные по бокам от входа в дом, были ещё закрыты.       Патриций кивнул центуриону и сказал:       — Фортис, веди меня к трупу.       — Как пожелаете, — ответил центурион, указывая рукой на массивные деревянные двери, — идите за мной.       В атриуме сидела прислуга, состоявшая из рабов, и разоружëнная легионерами охрана из наёмников. Центурион привëл Сципио в сад, где стояли на карауле два солдата у двери в земле.       — Он в погребе? — спросил Сципио.       — Если бы, — мрачно ответил Фортис.       Они спустились под землю. Боковые стены лестницы были выложены из массивного каменного кирпича, а в неглубоких нишах на стальных креплениях располагались масляные лампы. Сципио чувствовал слабенький ветерок.       — Здесь система принудительной вентиляции установлена? — спросил патриций.       — Да, — ответил центурион.       — Дорогое удовольствие, — сказал он, когда плебей открыл перед ним дверь, впуская в подвал.       В центре комнаты сидел привязанный к стулу труп немолодого мужчины, чьё лицо имело лишь смутные очертания, настолько было разбито. По всему его телу были вбиты десятки, если не сотни, гвоздей разных размеров, какие-то наполовину, какие-то по шляпку. Из-под каждого ногтя торчал гвоздь, а иногда и пара. Руки были прибиты к подлокотникам стула. Правое предплечье было смято, будто побывало в тисках. Из ран сочилась кровь и стекалась под ним в лужу на полу. В ней же лежали обломки электрошоковой дубинки, видать, разбитая об лицо бывшего владельца. Вошедшие вздрогнули от вида замученного. Они огляделись. На стенах висели различные инструменты. Покрытые запёкшейся кровью пилы и шкуросъёмные ножи. Запачканные кровью и прилипшими осколками костей молотки и долото. В дальнем левом от входа углу стояла бочка, в правом колесо.       — Его убили в собственной пыточной, — сделал очевидный вывод Сципио, — какая жуть, — он вздрогнул.       Раздражённый Фортис ничего не ответил. Его выводил из себя сам факт того, что они должны проводить расследование смерти человека, которого он бы сам с радостью придушил собственными руками.       — Кто обнаружил труп? — спросил патриций.       — Командир наёмников, охранявших дом, — центуриону пришлось приложить усилие, чтобы сказать это. — Он сразу же послал гонца к господину Спарикусу.        — Вы их опросили?       — Нет, мы решили дождаться Вас.       — Хорошо.       Сципио походил вокруг трупа, разглядывая его.       — Судя по всему, ему мучали долго.       — Похоже на то, — в голосе солдата не слышалось ни капли жалости.       — Как думаешь, его могли допрашивать?       Центурион в ответ пожал плечами.       — Ладно, — патриций подошёл к двери, — пойдём опросим наших свидетелей.       — Как прикажете, — хмуро ответил Фортис.       Они вышли из подвала и направились в атриум. Прислуга и охрана всё так же сидела на полу под наблюдением легионеров.       — Кто из вас главный здесь? — обратился Сципио к наёмникам.       Из них встал коренастый мужик с длинной бородой и сказал басом:       — Я.       — Пройдите за мной, я хочу с вами поговорить, — любезным тоном попросил патриций.       — Как пожелаете, — согласился наёмник и аккуратно ступая, пробрался через сидевших людей к ним.       Они вернулись в сад и устроились в беседке.       — Итак, — начал Сципио, устроившись поудобнее на диванчике. — Это Вы нашли умершего, верно?       — Да, — кивнул он и сел напротив. — Я обнаружил тело господина Орена.       Центурион остался стоять.       — Хорошо, — патриций почесал висок, — вы знали о том, что здесь есть пыточная?       Наёмник замялся и рефлекторно увёл взгляд куда-то в сторону. Увидев реакцию допрашиваемого, Сципио поспешил успокоить его:       — Спарикус хочет, чтобы мы нашли виновного в смерти Орена, больше нас ничего не интересует. Поэтому, пожалуйста, расскажите нам всё, как есть.       Главарь, взяв себя в руки, заговорил:       — У господина Орена было такое увлечение. Он пытал беглых рабов.       — Но он же не мог сам искать их, — предположил Сципио, — кто ему помогал?       — Я и один из моих подчинённых. Мы ходили по улицам в запретный час и искали жертв.       — Вы их похищали?       — Нет, мы обещали помочь спрятаться от хозяев. Обычно они не сопротивлялись.       Фортис начал закипать и вдруг спросил:       — Кто вам дал разрешение ходить в запретное время?       — Мы получили его лично от господина Спарикуса, — ответил наёмник.       — Когда последний раз вы нашли жертву? — спросил Сципио.       — Позавчера, — ответил наёмник, — мы тогда нашли катхуманку и передали господину Орену.       — А сейчас она где? — поинтересовался патриций. — Мы не нашли ни следов шерсти ни чего-то подобного.       — Не знаю, — пожал плечами главарь, — когда я обнаружил тело господина, она будто испарилась в никуда.       — Что ж, — Сципио, ухмыляясь, посмотрел на центуриона. — У нас есть первый подозреваемый, — ему даже не пришла в голову мысль, что виновник мог сидеть прямо перед ним.       — А мне кажется, что второй, — отрешённо ответил солдат.       — Можете описать её? — спросил патриций.       — У её шерсти был дымчатый чёрно-серый окрас, — рассказывал наёмник, — ростом она на голову выше меня. Ладони и ступни у неё человеческие, — он задумался. — Вроде всё.       — Спасибо за помощь, — поблагодарил его патриций и встал с диванчика. — Прошу за мной.       Они вернулись в атриум. Взгляды всех присутствующих сразу же обратились на них.       — Вы, — обратился Сципио к наёмникам, — свободны.       — Спасибо Вам, — произнёс главарь и жестом попросил своих подчинённых встать, чтобы увести их.       — Опечатайте всё имущество, — сказал патриций центуриону, которому становилось всё сложнее сдерживаться.       — Как прикажете, — ответил солдат.       Он окинул взглядом сидевших в атриуме рабов. Они испуганно переглядывались между собой, словно кто-то из них мог остальным пролить свет на их судьбу. Центуриону было их жаль. Он случайно встретился взглядом со светловолосой девушкой в покрытой заплатками тунике, в её заплаканных зелёных глазах читалась мольба о помощи. Слёзы капали с её подбородка, задевая маленькую родинку на правой стороне подбородка. Солдат отвернулся и вышел на улицу, вслед за начальником.       Рядом с каретой Сципио остановилась ещё одна, выглядевшая не так примитивно, она имела декоративные элементы из резного дерева и золота, словно переплетающиеся в едином орнаменте. С лавки на карме повозки, спрыгнули рабы, на чьей коже издалека виднелись синяки и царапины. Слуги открыли дверь, и из кареты вышел черноволосый патриций лет тридцати.        — Какими судьбами Вы здесь? — спросил Сципио внезапного гостя.       — Я приехал за наследством, — с улыбкой ответил он, — я слышал, что-то с дядей случилось.       — Всё имущество опечатано, — вдруг самовольно ответил центурион. — Возвращайтесь через неделю.       Сципио посмотрел искоса на подчинённого.       — Могу ли я хотя бы рабов забрать? — не унимался наследник. — Чтобы вам не тратиться на их содержание       Фортис бегло взглянул на рабов в свите гостя и резко ответил:       — Нет. Опечатано всё без каких-либо исключений.       Наследник рассвирепел:       — Как вы со мной разговариваете?!       — Господин, — вдруг заговорил Сципио, — таковы процедуры, — начал объяснять он, — мы должны уведомить всех родственников господина Орена, после чего вы все сможете начать процесс распределения наследства. Сожалею, что это причиняет Вам неудобства, но иначе нельзя.       Наследник разочарованно посмотрел на Сципио и обратился к своим запуганным слугам:       — Возвращаемся!       Когда высокородная особа уехала. Сципио, сдерживавшийся всё это время, дал волю своему гневу. Он ударил центуриона ладонью по лицу, от чего воин на секунду потерял ориентацию в пространстве.       — Это что сейчас было?! — закричал патриций. — Ты что себе позволяешь, свинья?! — спрашивал он шокированного центуриона, который был старше лет на двадцать. — Я тебе давал слово?! Давал?! Отвечай, тварь!       Легионеры, ставшие невольными свидетелями скандала, нервно переглядывались. Центурион пытался придумать что ему делать. Патриций снова его ударил по уху.       — Отвечай! — кричал Сципио.       — Нет, — еле выдавил из себя Фортис.       — Тогда почему ты, гнида, позволяешь себе открывать свой поганый рот?! — задал вопрос начальник и ещё раз ударил его.       Легионеры, сменившие своих сослуживцев пару сосудов назад, видели, как их командира лупят, словно роба, но старались не смотреть на происходящее.       — Виноват, — сказал центурион и получил очередной удар.       — Ещё раз, ты откроешь свой рот без моего разрешения, и я тебя разжалую и отправлю по лесам разбойников искать! — угрожал патриций. — Ты меня понял, тварь?!       — Да, — со злостью в голосе ответил воин.       — Я надеюсь. Иди проспись, — с презреньем сказал патриций.       Сципио уехал. Фортис обернулся к легионерам у входа в дом.       — Никого не впускайте, никого не выпускайте, — распорядился он и, дождавшись кивка от солдат, ушёл.       Центурион шёл по тихой улице всё ещё спящего города, солнце уже возвышалось над крышами домов и освещало улицу. Плазменное ружьё казалось всё тяжелее и тяжелее, Фортис поправил его на плече, положив ремень на одну из пластин доспеха. Потихоньку лавочники начали открывать окна и двери своих заведений для первых клиентов. Он пришёл к двухэтажной инсуле с бедным фасадом. Центурион вошёл. Внутри здание было столь же невыразительным, как и снаружи, единственное отличие, что внутри деревянные стены были обмазаны глиной. Фортис поднялся на второй этаж, где были жилые комнаты и квартирки, прошёл в конец коридора мимо запертых дверей, остановившись у нужной ему. На деревянной табличке было вырезано полное имя жильца, коему хватило денег, чтобы выкупить жилплощадь. Воин осторожно постучался в дверь. Почти сразу он услышал старческий голос изнутри:       — Кто пришёл?       — Фортис, — ответил центурион.       Послышался звон и скрежет металла в замке, и дверь приоткрылась. Воин увидел седого старца в серой тунике. На его покрытом морщинами лице появилась слабая улыбка.       — Проходи, гость дорогой, — сказал он и отпустил ручку.       — Благодарю Вас, — центурион вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.       В комнате с деревянным полом была лишь кровать в правом дальнем углу от двери, стол с двумя стульями и масляной лампой у окна, а также сундук у подножья кровати.       — Присаживайся, — старик указал рукой на стул, а сам подошёл к сундуку, — рассказывай, зачем пришёл? — спросил он, доставая из сундука пару глиняных кубков, кувшин и маленькое сито.       — Феликс, я хотел от Вас совет получить, — ответил Фортис, посмотрев в окно.       — Совет? — Он поставил кубки на стол. — Случилось что-то?       — Да, — Фортис кивнул. — Недалеко отсюда убили патриция, — начал рассказывать он, пока Феликс разливал по кубкам вино через сито, — у него остались рабы, и за ними приехал его родственник, чтобы забрать.       Старик закончил, убрал кувшин в сундук и сел напротив гостя.       — И в чём проблема?       — На сопровождавшей его прислуге живого места нет, — объяснил центурион, — а Вы сами знаете, что эти уроды берут с собой тех, кто лучше всего выглядит. Мне страшно подумать, что с теми, кто дома остался.       — Понимаю, — согласился хозяин комнатки и пригубил вина.       — Я по глупости солгал этому, мол рабов отдадим лишь через неделю. Что мне делать? — центурион сделал глоток из своего бокала. — Я хочу им помочь.       Вино оказалось кислым и к тому же сильно разбавлено водой.       — Во-первых, — начал старый философ, — зря ты милосердие своё глупостью называешь, — он сделал ещё один глоток. —Во-вторых, скажи мне, об этой истории знает Сципио?       Мужик горько усмехнулся.       — Это на его глазах происходило.       — И какая была его реакция? — настороженно спросил старик, уже догадываясь.       — Я его таким злым ещё ни разу не видел.       — Понятно, — философ задумался.       — Ему совершенно плевать и на рабов, и на легионеров, — начал откровенничать центурион. — Сегодня в табулариуме нечто убило трёх моих людей. Один из них буквально был разорван на части. А он даже не дрогнул, он сказал мне убрать трупы, Сципио сделал это так легко и буднично, будто служанка вино разлила, — он залпом допил остатки напитка.       — Это моя вина, — стыдливо прошептал старик, — я не смог привить ему ничего хорошего, — философ задумался, — попробуй обратиться к господину Пульхру.       — Это же брат Спарикуса? — недоверчиво спросил центурион.        — Да, — Феликс кивнул, — он единственный, кто тебе сможет помочь.       — Спасибо Вам, — в душе Фортиса воскресла надежда. — И за вино и за помощь.       Он встал из-за стола и готовился уже уйти, как вдруг его остановил у двери Феликс вопросом:       — Ты всю жизнь служил их семье, неужели ты всё это время терпел?       Центурион обернулся.       — Когда отец Алькиманикуса выкупил меня и освободил, я поклялся, что буду служить его семье, — объяснял воин, — я не знал, что всё придёт к этому.       — Но ты продолжал и продолжаешь ему служить, — заметил философ, — даже после того, как Спарикус разрешил легиону мародёрствовать.       — Я надеялся, что всё изменится.       — А сейчас?        — А сейчас, боюсь, что всё уже потеряно, — центурион открыл дверь, — до свидания, Феликс, — сказал он и вышел, оставив философа одного.       Фортис шёл по обочине дороги, по обе стороны, от которой раскинулись поля. Чуть вдали виднелся лес, а между деревьев проглядывался высокий сплошной каменный забор. Мимо него проезжали телеги торговцев и редкие кареты патрициев. Центурион подошёл к окраине леса и свернул на боковую дорогу, придя к высоким и широким воротам. Он подошёл к калитке и, взявшись за дверной молоток, начал стучать в дверь. И вскоре воин услышал:       — Кто там? Какая цель визита?       —Центурион Фортис, — представился он. — Я пришёл просить господина Пульхра о помощи.       — Пожалуйста, подождите несколько делений.       Наступило затишье. Солдату оставалось лишь ждать, разглядывая орнамент из золота и серебра на толстой деревянной двери. Неизвестный его не обманул, и гостю действительно не пришлось ждать дольше. Послышался щелчок и дверь открылась.       — Прошу, проходите, — обратился к гостю коренастый мужичок, на голову меньший, чем Фортис. — Господин готов принять Вас в своём кабинете.       — Спасибо.       Слуга впустил гостя на территорию виллы. Дом, окружённый садом, создавал впечатление островка цивилизации с лесу. Вдоль одной дорожки тянулись линии деревьев с раскидистыми кронами, перекрывающими всё небо так, что на гуляющих в саду не мог попасть ни один лучик света. Кора была гладкой, словно стебель цветка, но вместе с тем твёрдая. Между деревьев рос кустарник с гибкими ветвями, что словно сети окутывали их, создавая невысокую, в половину человеческого роста, живую изгородь. Единственными источниками света в этом царстве сумерек были маленькие лампочки по бокам дорожки. Единственным свободным местом от растительности была мощёная площадка перед домом, сразу за калиткой. Слуга провёл его напрямик по мостовой к дверям и, открыв их, впустил центуриона в здание. Они прошли по атриуму, и проводник постучал в дверь.       — Господин Пульхр, я привёл его! — крикнул он.       — Пропусти его, Фаустус, — услышали они ответ изнутри.       Слуга открыл дверь и отошёл чуть в сторону, давая дорогу гостю. Центурион зашёл в комнату и дверь за его спиной закрылась.       Сидевший за столом Пульхр отодвинул от себя документы и таблицы и указал рукой гостю на стул напротив, проигнорировав, что он пришёл к нему с оружием.       — Извините меня, что я с оружием, — сказал он, ставя плазменное ружьё у спинки стула, и сел.       — Вы не имеете права с ним расставаться, я знаю, — поспешил успокоить его патриций, — не волнуйтесь, лучше расскажите, зачем пришли.       Пульхр выглядел уверенным, словно перед ним сидел не вооружённый солдат, умеющий убивать, а ребёнок. Возможно, сырало свою роль состояние, в котором находился центурион. Его усталость после тяжёлой бессонной ночи и лёгкое опьянение бросались в глаза, и патриций не мог их не заметить.       — Этой ночью был убит Орен Фабиус Геминус.       — Его отравили? — поинтересовался Пульхр.       — Его запытали, — ответил Фортис.       — Как иронично, — усмехнулся хозяин дома.       Центурион насторожился.       — Вы знали, чем он занимался? — задал он риторический вопрос.       Патриций кивнул.       — Среди моей дворни есть те, кому удалось сбежать от него.       У Фортиса зажглась надежда.       — Я хотел с Вами именно это обсудить! — воодушевлённо воскликнул центурион. — После того, как умер Орен, приехал один из его родственников и изъявил желание забрать рабов себе.       — И? — осторожным тоном произнёс Пульхр, уже догадываясь, к чему всё идёт.       — Не могли бы Вы их забрать? — спросил центурион с замутнённым от усталости и алкоголя сознанием.       Патриций опешил.       — Это безумие, — ответил он.       — Почему? — пьяный кураж начал потихоньку сходить на нет.       — Вы это себе как представляете? — патриций скрестил пальцы. — Как? — увидев замешательство гостя, патриций продолжил. — Вы хотите, чтобы я пошёл туда с палкой рабов освобождать? Хотите, чтобы я подставил свою голову во время делёжки чужого наследства?       — Я… — попытался выдавить что-то из себя центурион.       — Одно дело, — он поднял левую ладонь, — скрывать тех, кто уже сбежал. Другое, — он показал правую, — самому их выдёргивать из рук владельцев, — он опустил руки. — С первым они могут смириться и не идти на конфликт, но со вторым так легко отделаться не получится.       — Вы правы, — признал центурион. — Вы правы, — повторил он шёпотом с горечью в голосе. — Я лучше пойду.       — Да, — патриций кивнул, — Вам лучше уйти.       — Спасибо, что выслушали, — искренне сказал Фортис. — Здоровья Вам, — он прекрасно понимал, что сама их беседа уже сама по себе чудо, и надеяться на что-то большее бессмысленно.       — Спасибо, — кивнул патриций, — прощайте.       Центурион ушёл.       Вернулся домой Фортис совершенно разбитым, он еле держался на ногах. Воин отпёр дверь в свою квартирку и едва не упал. Центурион положил винтовку и шлем в угол, снял пластинчатый доспех и положил рядом. Тяжело дыша, он запер дверь и доковылял до кровати, упав на неё.        — Трудная ночь, да? — Вдруг услышал со стороны подоконника задорный юношеский голос.       Фортис вскочил, упав в угол, рядом с оружием, и схватился за ружьё.       На подоконнике сидел черноволосый юноша в белой тунике, сандалиях и плаще с капюшоном. Центурион в ужасе, вскочив, направил на незнакомца ствол винтовки, не понимая, как парнишка смог попасть в его квартирку незамеченным.       — Кто ты?! — злобно воскликнул Фортис.       — Опусти оружие, — незнакомец развёл руки, — я же не драться пришёл.       Центурион чуть увёл ствол вниз от потенциального врага, на большее, не мог согласиться его инстинкт самосохранения. Вторженец усмехнулся и скинул капюшон на плечи. Воин увидел на голове юноши волчьи уши, вместо человеческих. Центурион хотел навести на него оружие и выстрелить, но ликантроп опередил его, сказав:       — Ты искал помощь, не так ли?       — А тебе-то что? — прошипел человек.       — Я хочу предложить тебе сделку.