Ёкай для Тёмного Лорда.

      Холодно.       Именно это почувствовала девочка, когда пришла в себя и открыла глаза. Что это было? — единственный вопрос, крутящийся в голове, задаваемый от представших перед ее глазами воспоминаний. Парапет, директор за спиной, их разговор о Темном Лорде и насылаемых им кошмарах, а потом падение, стремительное и обидное. Как так? Ведь она верила и всецело доверяла директору, думала, что важна для него. А как оказалось…       — И что дальше? — задаёт сама себе вопрос, осматриваясь по сторонам, видя лишь надгробия и памятники, стоявшие поодаль, — кто я теперь? — слетает в тишине очередной вопрос, на который она сама же ответила, стоило прочитать собственное имя и дату жизни, — призрак? — неуверенно предположила, сделав шаг вперёд, к своей могиле, чтобы провести кончиками пальцев по выбитым датам и полному имени. Но увы, рука так и не коснулась надписи, прошла сквозь каменную плиту, — действительно призрак, — усмехнулась она, сжимая руку в кулак, вспоминая урок по ЗОТИ о призраках и неупокоиных душах.       — Ликорисы, как значимо, — прозвучал над ее ухом голос змеиного Лорда, неожиданно и странно взявшегося, словно из ниоткуда. Лорд, мать его, Волан-де-Морт, который ни капли не был похож на того змееподобного лича, сделал несколько размеренных, медленных шагов к могиле. Шурша подолом длинной мантии, но смотрел он не на призрака, зависшего над сырой, недавно вскопанной землей, а на алые цветы, у которых есть еще одно название, — Паучьи Лилии.       Реддл, опускаясь на колено к багровым, словно кровь цветам, коснулся их лепестков-лезвий и тонких нитей соцветий, похожих на токи крови или ползущие под кожей артерии. Поттер, которая смотрела на Волан-де-Морта во вполне человеческом облике, лишь с едва уловимыми хищными чертами и разрезом глаз его чешуйчатой любимицы, хотела удивиться, задаться вопросом: «Почему так?», но не стала этого делать. Ведь так и удивляться устанешь. Просто стояла и смотрела на Темного Лорда, рассказывающего о цветах.       — А знала ли ты, Поттер, что это — «Цветы мертвых»? — спросил лорд, не поворачивая на девочку взгляда, продолжая перебирать между пальцев тонкие лепестки.       — Нет. Почему так? — странно, но девочка, чья жизнь столь рано и несправедливо закончилась, отпустила страх к этому мужчине, стоящему рядом с ее могилой. Смотря на него, Поттер не видела горы мертвых тел с пустым, безжизненным взглядом, росчерков кровавых брызг и луж крови на стенах и полу. Она внимательно слушала слова, произносимые не шипящим, на гране парселтанга голосом, а глубоким, низким, даже бархатным баритоном, забывая в эти моменты, что он ее враг №1.       — Этот цветок считается зловещим и вместе с тем притягательным. По преданию, кровавые цветы ликориса вырастают на месте битв и войн, или несправедливо и жестоко убиенных.       — Прекрасная лекция, профессор Реддл, — рассмеялась Поттер, совсем не испытывая страха к Темному Лорду.       Отдаваясь порыву, она закружилась по месту ее захоронения, танцуя под лунным светом, трепля длинные, черные волосы, перебирая пряди пальцами. Подол ее погребального одеяния развивался, кружась в такт движениям, открывая вид на босые ноги. А заливистый смех продолжал нарушать мертвую тишину. Но тут она резко остановилась, танец прекратился, прямо напротив могильного камня и стоящего там Лорда. Поттер посмотрела на Реддла и сказала:       — Могла бы, заплакала. Но не могу, — произнесла и потянула руку к кровавому цветку, — как так? — не понимала она, почему рука не прошла через цветок, как через камень надгробия, а коснулась его, ощутила нежность и шелк красных лепестков. Не понимала, но ей нравилось хоть что-то ощущать в руках, притягивала эта видимость жизни.       — Удача на твоей стороне, Поттер, — настала очередь Реддла смеяться над ситуацией, которая преобразовывалась в весьма интересную картину, а именно: — перерождение, Поттер, — пояснил он девочке, смотрящей на него, с полным непониманием, что вообще происходит, и какого дракла он связал воедино перерождение и выросшие на ее могиле ликорисы. — Смотри, — показал он на цветок, застывший в ее руках, — это знак того, что ликорисы, распустившиеся на твоей могиле, тянущиеся корнями к костям, разделяют твою скорбь и желают того же, что ты и твоя кровь — отмщения убийце.       — Но я… — хотела сказать девочка, начавшая было отрицать тот факт, что не хочет отправить в полет директора Дамблдора, забравшего ее жизнь. Только мысли, горящие в голове огнем, опаляющие жаром Адского Пламени внутренний мир и подобие бытия, показывают именно это — месть, алую, устрашающую, как лепестки Паучьей Лилии и придание о ней.       В такт мыслям, а так же желанию, живущему в призрачном сердце, ликорисы стягивались к ней, касаясь лепестками-лезвиями кончиков пальцев, даруя Гарри прежние краски жизни. И когда Поттер стала прежнего, человеческого цвета, произошел новый поворот сюжета. Лилии продолжали подниматься из-под земли, окружать ее. И теряя форму, становясь алыми облачками, похожими на багровый туман, ликорисы окутывали девочку, опускаясь на ее плечи и грудь кровавым одеянием. Широкие рукава и длинный в пол подол, оттеснял черные траурные одежды и длинные, шелковые пряди распущенных волос.       — Осталось лишь принять форму, — сказал Реддл, совсем вплотную приближаясь к девочке. Она смотрела на него все с таким же непониманием, которое переросло в безудержное возмущение и гнев, как только Лорд, опустив руку под землю, призвал оттуда голый, без намека на разлагающиеся ткани и кожу череп девушки. — Для приобретения формы нужен толчок. Моя кровь, несущая отпечаток твоей прежней жизни, как раз подойдет, — еще раз усмехнулся лорд, напоминая Гарри о ее участии в его возрождении. Она, в ответ на его слова, лишь криво улыбнулась и кивнула, соглашаясь на помощь Реддла в ее воскрешении. Ответная услуга, так сказать.       Реддл, держащий в одной руке ее череп, второй, кончиками указательного и среднего пальцев, с капающими алыми каплями, водил по костяной макушке, выводя замысловатые узоры из рун и письмен, шепча какое-то заклинание, девочке неведомое. И с последним словом, и написанным рунным символом, Гарри окружил алый столб света, изменяя структуру ее сущности. Теперь она была не просто призраком, а воплощенным злым духом, носящим в стране восходящего солнца имя — Ёкай. Из сословия Юрэйбана, или Цветок призрак.       — Это тебе, — протянул ее череп Реддл, смотря в глаза, ставшие такими же, как и возродившие девочку цветы, алыми, в обрамлении черных ресниц. Гарри протянула руку к своей собственности, чтобы забрать ее, но Марволо ее еще не отпустил, говоря, предупреждая: — Береги череп, Поттер. И до тех пор пока месть не свершится, а последняя капля крови твоих врагов не коснется костяной поверхности, не выпускай из рук. Лишь тогда, когда все твои враги будут повержены, развей его по ветру, или упокой под землю, к остальным костям.       — Говорить «спасибо» не стану, — сказала девочка, касалась своей головы, которую все еще держал в своих руках Темный Лорд, — ведь вина за то, что я умерла, полетев с башни, и на ваших плечах, мистер Реддл.       — Хм, — нахмурился Лорд, сдвигая тонкие брови к переносице, но все так же, не отпуская череп, смотрел на Поттер, в ее кровавые глаза, спускаясь ниже и ниже, к пухлым, багровым губам, внимательно рассматривая каждый миллиметр бледной, как снег кожи, оттесняющийся черным, погребальным одеянием, переходя взглядом к алому одеянию ёкая, и далее к рукам, изящным запястьям и черным, как волосы и траур ногтям, говорившим о девочке, как о и иной, потусторонней сущности.       — Это… — не договорила Поттер, отводя от рубиновых глаз Марволо взгляд, переключаясь на произошедшие манипуляций магии единения. Когда их пальцы неведомым образом столкнулись, касаясь лишь кончиками, в глазницах черепа новорожденного ёкая, сверкнули алые искры, а на их с Лордом руках, сковывая стальным ободком левые запястья, звонко звякнули наручи, тянущиеся одной цепью друг к другу.       — Какая неожиданность, — с сарказмом сказал Реддл, отпуская череп девочки, нещадно вбирая в легкие воздух трепещущими крыльями носа. Он прожигал злым взглядом расположенные неподалеку могилы, убитых им же Поттеров, говоря: — не знал, что в твоей родословной ёкаи потоптались, Поттер…