Порождение бездны

Подходя всё ближе и ближе, я с опаской вглядывался в тёмный силуэт, который сидел на застывшем сухом троне. Секунды молчания растягивались невообразимо долго, и я хотел выбежать из этой комнаты и спрятаться где-нибудь далеко. Я медленно развернулся и уже был готов дотронуться до ткани, закрывавшей выход, как позади меня раздался властный голос. — Не ходить! — такого разочарования я ещё никогда не испытывал. Меня как будто пронзили тысячи маленьких иголок, и стало не по себе. Я мигом остановился и застыл, боясь пошевелиться. — Кто есть ты? — я услышал звук удара голых пяток о деревянный пол. Вождь спрыгнул со своего насеста и подошёл ко мне. Это было странное существо, ничем не отличающееся от остальных карликов снаружи. Вождь был обёрнут в тёмно-коричневое одеяние, больше напоминавшее кору дерева. Его лицо было покрыто глубокими морщинами и жёсткими волосами. Этот дикарь произвёл на меня странное впечатление. Тангароа осматривал меня, ему хотелось узнать больше о людях. — Меня зовут Четвёртый. Вы и есть тот самый Тангароа? — вождь промолчал. Я не стал настаивать на ответе и просто ждал своей участи. — Самый тот. Твоего имени я не знаю. К чему прибыл странник сюда? — вождь с трудом выговаривал слова и путался в них. Он то начинал фразы с самого начала, то вовсе обрывал их на середине. Я рассказал Тангароа нашу с Шестым историю и попросил вождя поведать о месте, в котором мы находились. Он поведал мне о своём народе, назвав лесных жителей двергами. Эти крошечные существа разговаривали на собственном языке, полностью упрощённом с годами. Многие слова заменялись мычанием, а целые предложения мог сказать один лишь жест. Я успел понять, что дверги не любили болтать и были немногословны. Вождь часто делал перерывы, когда рассказывал мне свою историю. Когда я пересказывал монолог Шестому, он увлечённо смотрел на меня и хотел тотчас услышать продолжение. Как я понял из рассказа Тангароа, лесные жители заняли пещеру много сотен лет назад. Они прозвали её ретритом и относились, как к отдельному организму. Вождь избирался неслучайно, он умел чутко вслушиваться в звуки природы, определять настроение леса и подстраиваться под его ритм. Именно он мог обеспечить двергов пропитанием, общаясь с природой. — Как это возможно? — в замешательстве спросил я у вождя. — Я покажу. Отведут тебя скоро, завтра надо рядом к осколку, — задумчиво произнёс Тангароа и ушёл в глубь комнаты. Он быстро скрылся, и я так и не сумел узнать ничего другого. Я, поражённый услышанным, не желал думать, к какому осколку меня завтра поведут. Мне сразу захотелось вернуться к Шестому и всё ему рассказать. Протиснувшись сквозь толстую штору, я вышел на свежий воздух. Стражники, заметив меня, что-то прокричали и уставились в пол. — Вы не отведёте меня обратно? — спросил я. Как мне показалось, я находился в некотором отдалении от своего товарища. Вождь так быстро вёл меня, что я не успел запомнить дорогу. Стражники ничего не ответили, и я полез вверх по хрупкой лестнице. Пару проходов спустя я заметил знакомую платформу с уже потухшим костром. Шестой сидел рядом и о чём-то бодро беседовал с дикарями. В руках он держал плоский лист, на котором лежали странные шарики. Рядом с ним стояла глиняная чаша, из которой валил пар. Заметив меня, Шестой тут же встал и протянул мне лист с припасами. — Что это? — спросил я, перехватывая самодельную тарелку. — Это фестин, очень вкусно, попробуй! — Шестой настаивал на своём, а дверги уставились на меня и затихли, будто ждали чего-то страшного. Я поднёс шарик ко рту и сразу почувствовал приторный запах прелой травы и чего-то сладкого. Мне не хотелось пробовать это липкое блюдо, но я пересилил себя. Стараясь не выплюнуть содержимое моего рта на тарелку, я быстро запил это вязкое месиво водой и проглотил. — Очень необычный вкус, — сказал я, пытаясь не показывать отвращения. — Ещё брать, ещё! — кричали дверги. — Спасибо, не надо, — отрезал я. Я жестом попросил Шестого проследовать за мной. Мы немного отошли от шумных туземцев и стали вглядываться в их напряжённые лица. — Тебе не кажется это всё странным, Четвёртый? Они так радушно приняли нас, я их совсем не понимаю. — Их вождь хочет вести меня к какому-то осколку, а ещё эти шарики… — Карлики заставляют меня есть эту гадость как будто специально. Мне кажется, пора уходить, у меня плохое предчувствие. Во время разговора с Шестым я чувствовал долгие, пронзительные взгляды на себе. Дверги наблюдали за каждым нашим действием и прислушивались, пытаясь понять хоть одно слово из нашей беседы. Мы вернулись обратно и попросили отвести нас в палатку. День выдался очень долгим, и я еле стоял на ногах. Самый активный из аборигенов привёл нас к низкому жилищу. Мы зашли внутрь и сразу легли на пол, застеленный сухой травой. Засыпая, я чувствовал приятный запах, который напоминал о родной деревне. Как не было странно, я долго лежал и думал о том, что уже давно прошло. Мне было невыносимо интересно, что происходит вдали отсюда. Я было обратился к Шестому, но понял, что он уже давно заснул. Меня поднял на ноги тот самый дверг, который отвёл меня к вождю. Я начал трясти Шестого, и мы решили выдвигаться. Мой товарищ ещё не до конца проснулся, и то и дело зевал, и возмущался, что нужно идти куда-то так рано. Мы вышли из палатки и начали спускаться вниз. — Куда мы направляемся? — спросил Шестой у карлика. — Из ретрита мы выходим. Вождь ждёт у осколка, — ответил он. Потом мы узнали, что его звали Кубера. — Что такое осколок, кто-нибудь может мне это объяснить? — Шестому явно надоела эта беготня, он устал от нашего похода и просто хотел отдохнуть. Я понял это, и уже хотел предложить ему остаться, как вдруг услышал ответ Куберы. — Осколок небесного светила, — ответил он. Из рассказов деревенских мальчишек я узнал, что когда-то очень давно на небе висела луна. Она освещала поверхность планеты ночью и уходила за горизонт с появлением солнца. Многие не верили в эти байки, но я всегда считал иначе. В своих снах я часто видел огромный холодный шар на небосклоне, и не мог представить, что луна на самом деле существовала. Кубера рассказал нам, что два светила столкнулись, и осколки луны упали на землю, уничтожив всё живое. Земля покрылась сажей и пылью, настал период вечной ночи. Дверги всё это время жили в пещерах, только изредка выбираясь наружу. Они приспособились к существованию в полной темноте и больше не хотели жить иначе. Лесные жители обладали тонким чутьём и могли слышать даже тихое сердцебиение. Так они научились лучше понимать живых существ, оставшихся на планете. Наша троица вышла из пещеры по извилистому проходу. Снаружи было очень светло, и мы сначала долго стояли у входа, пытаясь привыкнуть к яркому свечению солнца. Пару минут спустя мы отправились в неизвестном направлении. Мы уже долго шли по сырой земле мимо горной цепи. Могущественные великаны отбрасывали холодную тень, и руки постоянно покрывались мурашками. Шестой с удивлением рассматривал пейзаж вокруг. Мы никогда не видели такое огромное количество кустарников и острых камней. Среди них пробивались тернистые ростки и бегали маленькие грызуны. Летали громкие насекомые, которые трещали своими твёрдыми прозрачными крылышками. Наконец, мы начали проходить к величественной глыбе серого цвета. Она была рыхлой и пористой. Рядом с ней сидел Тангароа, закрыв глаза. Он сразу заметил наш приход и молча встал, опираясь спиной на осколок. Кубера поклонился и сделал непонятный жест своей маленькой рукой.