Enamoured by a Feather, Caught by a Flame

      Не то чтобы Дазай ожидал иного, но Ад действительно не похож на Рай.       В раю всё чисто и стерильно, у всего есть своё место. У каждого имеется задание, которое нужно выполнить: миссии, которые нужно исполнить; молитвы, которые нужно прочесть; отчеты, которые нужно предоставить высшим.       Много, много, много отчетов.       Дазай не может знать наверняка, как все устроено в Аду лишь за тем, что ему удается увидеть, пока его ведут по длинному коридору в тронный зал, но этого вполне достаточно, чтобы в его голове сложилось приблизительное представление.       Например, только он один одет в полный костюм, с галстуком и всем прочим — любезно предоставленный ему архангелом, который отправил его сюда, чтобы «не унижать» Рай во время ведения дел, — в то время как все демоны, которые находятся с ним, одеты в одежду, которая выглядит гораздо более удобной. Свободные штаны и рубашки, одежда, открывающая всю спину демона, кожаная куртка, накинутая на обнажённый торс…       Словом, не совсем то, что Дазай счёл бы доспехами стражника, не говоря уже о деловом костюме.       Он им немножко завидует.       Неприятный, даже жёсткий воротник рубашки заставляет его шею зудеть при каждом соприкосновении с кожей, и Дазай ничего не может с этим поделать, потому что задание есть задание.       Весь этот путь проделан только из-за приказа, который гласит о том, чтобы попытаться установить перемирие между Раем и Адом. Положить конец многовековому конфликту — хорошая идея, это радует его, но в основном потому, что это означает меньше работы и, следовательно, меньше отчетов, которые нужно писать; вот только Дазай не уверен, как отреагирует противоположная сторона.       Честно говоря, он удивлен, что его пожаловали на встречу с ним без особых проблем и предварительного предупреждения.       Если верить слухам, то Король Ада — это могущественный демон, небезосновательный, но и не тот, кто легко поддастся на чужие убеждения. Дазай ещё ни разу не виделся с Королем лично, не говоря уже о разговоре с ним.       Если и сражаться со стражниками Адских Врат, то только ради того, чтобы они услышали хоть слово, а после убеждать одного из подчинённых короля в его добрых намерениях, тогда это уже можно считать «небольшими хлопотами», то так оно и будет.       Но прямо сейчас он находится здесь, в самом нижнем круге Ада, идет по коридору, который кажется ему старым, а с обеих сторон он освещён факелами. Всюду черный и красный мрамор, эхо от шагов Дазая разносится так далеко…       Ровно до того момента, пока они не достигают огромнейших дверей с золотой резьбой, и наступает полная тишина.       Женщина-демон оглядывается на него через плечо, её глаза, словно два сканера, оглядывают фигуру Дазая с ног до головы и обратно. Она не угрожает ему, поэтому Дазай попросту большую часть времени игнорировал её. Руки спрятаны в карманы брюк, на губах сияет вежливая улыбка, он ждёт, когда же ему позволят миновать последнее препятствие, разделяющее его и цель миссии.       Ему нечего скрывать.       Он многое приобретает и мало что теряет.       В конце концов, взгляд демона ускользает от его тела, двери медленно начинают распахиваться, открывая взору ещё более обширное пространство по другую сторону. Высокие колонны из чёрного и золотого камня тянутся к потолку, между ними парят бесчисленные огненные шары, освещая внутреннее пространство. От входа через весь тронный зал тянется красная ковровая дорожка, аж до самой лестницы в самом конце, и…       Тот человек, что на вершине, Король Ада, тоже не тот, кого ожидал увидеть Дазай.       Он не чудовище, далеко не монстр, каким его изображают в сказках — нет, этот человек, этот демон привлекает внимание по особо веским причинам. Первое, что бросается Дазаю в глаза — волосы; они яркие, как настоящее пламя, полыхающее в сердцевине Ада, такие же пленительные. Вместо каких-либо украшений, на его голове пара острых, слегка изогнутых рогов, ниже — глаза, которые могли бы посоперничать с небом в Раю.       Затем взгляд Дазая скользит ниже.       Чёрная рубашка демона застёгнута лишь на три нижние пуговицы, она заправлена в такие же чёрные штаны. Сверху она свободно распахнута, обнажая торс мужчины — пунцовые узоры, проступающие на светлой коже, подтянутые мышцы и острые ключицы. Широкие плечи, вся его фигура расслаблена, когда он откидывается на спинку трона, что-то похожее на хвост колышется за его скрещёнными ногами, голова наклонена в сторону и…       Дазай сглатывает.       Ухмылка демона кажется опасной.

***

      — «Посланец с Рая», — так сказали Чуе. — «Хочет кое о чём поговорить».       Из любопытства, а может, чтобы подыграть и насладиться шоу, пока оно длится, Чуя позволил ангелу пересечь ворота Ада, хотя ни единой фиброй своего существа не доверял словам незнакомца, врага. При всей своей самопровозглашенной славе и идеалах Рай не гнушается ложью и махинациями, когда это используется против демонов — «во имя высшего блага», как они говорят.       У Чуи не было причин доверять ангелу, и он этого не делал. Он позволил врагу прийти к нему, потому что знал, что один ангел никогда не будет представлять для него угрозы, особенно в его собственных владениях. Быстрая драка или лёгкое убийство были бы приятным способом выпустить пар.       Примерно таковым был план, ровно до того момента, как глаза Чуи наткнулись на фигуру ангела.       Даже издалека, когда на пути стоят его подчинённые, Чуя мог разглядеть каждую деталь. Мягкость идеальных каштановых локонов, вьющихся вокруг лица ангела, золотистый блеск глаз при приближении огненного шара — лесной орех с медовым оттенком. Сливовые губы идеального светло-розового оттенка и острая челюсть над длинной бледной шеей.       Белый костюм ангела плотно облегал его фигуру, подчёркивая широкие плечи и тонкую талию; руки и ноги у него длинные, за спиной трепещет пара белёсых крыльев, когда Чуя переводит на них взгляд. Перья выглядят острыми на кончиках, но мягкими в остальных местах, пушистыми в верхней части, прикрывающей косточки, и кажутся сверкающими, когда на них падает правильный свет. Не холодное серебро, не ослепительное золото — а смесь того и другого. Нежные. Изысканные.              Это не первый ангел, которого видит Чуя — в прошлом Король Ада видел их целые легионы, — но это самый красивый из них, которого демон когда-либо видел. Его красота — в легкости движений, в том, что он не выглядит злым или испуганным, в том, как он не отрываясь смотрит на Чую и как слегка прикусывает нижнюю губу, когда их глаза встречаются…       Губы Чуи изгибаются прежде, чем он это понимает, а глаза сужаются до полуприкрытых век. Ангел так далеко, и Чуя хочет, чтобы пространство между ними исчезло.       Он хочет прикоснуться к щеке, которая кажется холодной в пылающем жаре самого нижнего круга Ада, хочет запустить пальцы в белые перья и оставить на шее ангела следы, которые не исчезнут. Он хочет почувствовать брюнета, его тело под своими руками и ладони ангела на себе.       Требовать и быть востребованным.       Желать и быть желанным.       Быть единственным, кого увидит ангел, единственным, кого он захочет. Держать его здесь и давать ему всё, что он попросит, что бы это ни было.       За несколько секунд молчания, последовавшего за появлением группы в тронном зале, фантазия о румяных щеках и застенчивой улыбке превращается в лихорадочный румянец и блестящие губы Чуи. Чуя не смеет отвести от ангела взгляд, даже когда они подходят ближе, а демоны встают между ними, словно стена. Возможно, они хотят как лучше, но терпение Чуи иссякает с каждой секундой, в течение которых ангел так и не находится в его руках.       — Ваше величество, — произносит женщина-демон, стоящая впереди, — высший командир легионов Ада, и все они склоняют головы перед Чуей. — Это…       Чуя не ждет, пока она закончит, перебивает. — Оставьте нас.       Удивление проблёскивает на их лицах, включая ангела. Карие глаза слегка расширяются, огромные шары теплого янтаря смотрят на Чую с огромным количеством вопросов, что демону не терпится ответить на них и спросить в два раза больше. Нет такой детали, которая не была бы выгравирована в душе Чуи.       Он даже не пытается скрыть своего полного очарования ангелом, совсем не обращая внимания на то, как его подчинённые переглядываются между собой, озадаченные внезапным решением своего короля.       Они никогда бы не стали беспокоиться о том, что хоть один ангел причинит ему вред, и не стали бы оспаривать прямые приказы Чуи, но…       —… Ваше Величество, вы уверены?       — Уверен.              Демоны не спрашивают во второй раз. Они еще раз склоняют головы и ступают к огромной двери, оставляя полнейшую тишину между Чуей и ангелом. Она длится ровно до тех пор, пока в тронном зале не раздастся глухой стук дверей и не найдётся пара ушей, дабы подслушать разговор.       Пока никто не сможет удержать ангела на расстоянии от Чуи.       Осталось только разрушить разделяющее их пространство.       Чуя может часами смотреть на брюнета и не уставать. Смотреть на то, как он чуть сдвигается с места, слышать слабый трепет крыльев, прежде чем он сглотнёт и разомкнёт губы, — это восхитительно.       — Приватная встреча? — ангел склоняет голову, на его губах растягивается небольшая, но вызывающая ухмылка. — Кто бы мог подумать, что я удостоюсь такой чести.       И, о, он может получить гораздо больше, чем это.       Если только попросит, а он попросит.       — Конечно, — мурлычет Чуя, негромкое урчание вырывается из глубины его горла, так же он не упускает из виду мелкую дрожь крыльев ангела. — Ангел, у тебя есть имя?       Демон отрывается от своего трона только сейчас, его руки опускаются по бокам от тела, он делает шаг вперёд, кончиками когтей проводя по тёмно-золотому подлокотнику. Даже в таком положении Чуя смотрит в янтарные шары, упорно удерживающие его взгляд, даже когда становится ясно, что брюнет хочет отвернуться.       — Дазай Осаму.       — Значит так, Дазай.       Имя прекрасно перекатывается на языке Чуи, оно сладкое и пьянящее на вкус, лучше, чем Чуя мог себе представить. Он садится на трон, удобно раздвигает ноги и складывает руки на груди, локтями касаясь подлокотников.       — Скажи, — просит Чуя, — чем обязан такому удовольствию?       Если ангел и замечает, что сарказм в последнем слове отсутствует, то явно не показывает этого. Вместо этого Дазай наконец-то разрывает зрительный контакт, взглядом окидывает весь тронный зал, лишь ненадолго задерживая его на покачивающемся хвосте Чуи у его ног.       — Договор, — он говорит незаинтересованно, будто произнести всё это — тяжкий труд. — Рай устал воевать и хочет прийти к перемирию.       — Перемирию? Но разве не сами ангелы есть основателями некоторых драк на нейтральной территории?       Конечно, не Дазай.       Только остальные, малозначимые.       — Это правда. — Дазай вздыхает и Чуя замечает во взгляде ангела явное раздражение. — Поверь мне, это не приносит абсолютно никакой пользы. Конфликты только добавляют бумажной работы.       Хмык. — Звучит как пустая трата времени.       Время, которое Дазай мог провести здесь, с Чуей, делая всё, что захочется, и не беспокоясь о работе, что ждёт в Раю. И судя по тому, как дёрнулись уголки губ ангела, он согласен, по крайней мере, с той частью, что была произнесена в слух.       — Аду тоже, наверное, надоело, — вместо этого начинает он. — Я уверен, что мы можем...       Но Чуя дразняще прерывает его. — Я бы так не сказал. — Конечно, он бы исполнил любое желание Дазая, но он всё-таки демон, а демоны любят поиграть. Это делает любой опыт ещё более захватывающим, а любую награду — ещё приятней. — У нас тут, видишь ли, нет бумажной работы. Конфликты для нас — игра, они нас развлекают.       — ... — Ангел колеблется всего-навсего долю секунды. — Это довольно опасная игра, не находите, Ваше Величество?       — Ничего такого, чего бы мы не могли себе позволить. — Демон свешивает одну руку через подлокотник, подперев подбородок ребром ладони. — И ты можешь звать меня Чуей.       Дазай вскидывает брови. — Чуя?       Хмык.       — Разве это не противоречит обычаям? Чтобы враги называли друг друга по имени?       — Ты не враг, ангел. — Ухмылка Чуи становится шире. — Ты мой личный гость.       (Поговаривают, что Ад полон хитростей и ловушек, таящихся за каждым углом, что он полон обмана, но если это действительно так и есть...       Почему Дазай не чувствует ничего из этого от того, кто управляет всем этим?       Почему так легко прислушаться к голосу демона и довериться ему?)       На секунду между ними повисает тишина, пока Дазай не делает глубокий вдох. — Так, я... — Он прочищает горло, беззаботность возвращается в его голос. — Меня послали сюда для переговоров, а не для того, чтобы что-либо требовать.       Улыбка, которой он одаривает Чую, — деловая, и хотя рыжему она нравится не меньше, чем все остальное, что творит ангел, ему больше хочется видеть его искреннюю улыбку. Или ту, что вызвана удовольствием.       Все вместе.       — Рай готов сойтись с вами в этом вопросе, если это положит конец конфликту.       Чуя постукивает указательным пальцем по щеке. — Так ли это?       — Любое ваше условие, лишь бы оно не было связано с ненужными страданиями. Мне было дано разрешение говорить от имени Рая и самому принять решение.       Должно быть, там очень доверяют Дазаю.       Чуя вовсе не удивлён: он почувствовал силу ангела ещё до того, как он переступил порог этого места. Он должен быть отличным воином и искусным стратегом, даже если кажется, что он не особо любит такую работёнку.       Ответ сразу сформировался в голове Чуи, стоило только Дазаю заговорить о договоре, но, чтобы не выдавать себя, демон несколько мгновений изображал острую мозговую активность. Это длится достаточно долго, чтобы ангел прикусил внутреннюю сторону щеки, с явным нетерпением наблюдая, как одна секунда сменяется другой.       Нетерпеливая аура Дазая затягивает, и Чуя не может не задаться вопросом, сколько же нужно сделать, чтобы ангел отбросил притворство и начал просить его. Сколько нужно, чтобы он умолял?       Но не так.       Не о чём-то столь неважном.       Как раз в тот момент, когда Дазай осмеливается начать говорить, ухмылка Чуи возвращается на его губы, кончиком языка он проводит по клыку, прежде чем сказать:       — Хорошо.       Дазай моргает, будучи застигнутым в расплох. —... хорошо?       — Договор, — говорит Чуя. — Я согласен с ним.       —... а условия?       — Вы не нападаете на нас, мы не нападаем на вас. Каждый остаётся на своей территории и делает то, что положено, независимо от мнения другой стороны. — Чуя сдерживает смех, видя замешательство ангела. — Как тебе такое?       Дазай тоже ожидал очередного конфликта, не так ли? (      Будучи главным стратегом Рая на протяжении веков, Дазай сталкивался с многими схемами. Он прекрасно разбирается в полуправде, чувсвует запах обмана в воздухе, как бы хорошо ни старались его противники, и он знает, что никакая награда не достаётся так легко. Особенно на войне).       Дазай настораживается, сужает глаза — и это выражение ему так идёт, что Чуя даже не смеет злиться на его недоверие. — Звучит слишком хорошо.       — Может, лучше я потребую сотню ангелов под своё распоряжение?       — В этом было бы больше смысла.       Чуя усмехается над честным замечанием. — Мне не нравится заставлять подчиняться других собственным приказам. — Он удобно откидывается на спинку трона, его голос становится более низким, словно шёпот, предназначенный только Дазаю. — Я предпочитаю, когда они сами оставляют меня под контролем.       Разумеется, ни один ангел из Небесной армии никогда бы так не поступил. Чуя уверен — ангелы презирают демонов и Ад в целом всем своим существом, кроме Дазая.       Дазай не стоял бы здесь, если бы ненавидел это место.       Он бы не чувствовал себя так уверенно и непринуждённо, даже если временами немного смущаясь, и это осознание стало для Чуи как окончательная победа. Так близко, что он почти чувсвует её на языке.       —... И это всё?       Такое недоверие.       Что же Рай сделал с ним, чтобы Дазай так скептически относился к действительно честным намерениям? Чуя никогда бы так с ним не поступил.       — Думаю, договор о ненападении удовлетворит Рай. — Чуя снова склоняет голову, теперь уже более вежливо улыбаясь ему, не позволяя просочиться своим желаниям наружу. — Или тебе есть что добавить?       —... Нет. — Дазай смотрит прямо Чуе в глаза. — Значит, я так просто могу утвердить этот договор?       — Ну, — ворчит демон, — мне нужна гарантия, что Рай будет его соблюдать. — На самом то деле, Чую это не особо сильно волнует, он просто ждал этого. — Я не люблю, когда меня пытаются обмануть.       — Если хотите, я могу изложить это в письменном виде, когда вернусь?       (Это значит, что ему предстоит ещё больше бумажной работы, но если этого будет достаточно, чтобы остановить натиск работы, неустанно накапливающейся в покоях Дазая и вокруг него, ангел готов вынести ещё одно задание).       Чуя ухмыляется, замечая, как взгляд Дазая задерживается на его клыках, хочет он этого или нет. — У меня на уме было кое-что более насущное.       — Насущное?       Он просто очарователен, когда не знает чего-то столь очевидного для Чуи.       — Я могу дать слово....?       — Слово это не совсем та печать, на которую я рассчитываю. — Не то чтобы Чуя не доверял слову Дазая, потому что это доверие не даст ему того, чего он желает больше всего на свете...       Это не даст им шанса, а это единственное, что интересует Чую.       — Поцелуй.       Уже не в первый раз брови Дазая приподнимаются, а его выпученные глаза слепо смотрят на Чую, не пытаясь скрыть своего недоумения. — ...поцелуй?       Демон кивает.       — От... меня?       Усмехнувшись, Чуя демонстративно оглядывается по сторонам. — Я не вижу поблизости других ангелов. А ты?       (Перед тем как прийти сюда, Дазай сделал множество предсказаний - и о Короле Ада, и о том, как пройдут переговоры. Но ему и в голову не приходило, что самый могущественный и страшный демон из всех когда-либо существовавших попросит поцеловать его.)       Дазай не может понять, чего может стоить такой простой поступок?       Хотя, даже если он сам этого не понимает, он не из тех, кто отворачивается от простого решения проблемы, которая делает его жизнь более изнурительной, чем нужно.       Если такова цена мира, то она удивительно дешёвая.       — Хорошо, — говорит Дазай. — Это... Приемлемое условие.       Слабый толчок где-то в глубине груди, тихое шевеление в нутре - всё это было с того самого момента, как взгляд демона упал на него, но до сих пор Дазай не обращал на это внимания. Он принимал это за острые ощущения от нового опыта или что-то сродни бдительности на вражеской территории.       Но теперь это должна была быть его победа, и она всё ещё здесь.       Более того, когда Чуя, изогнув бровь, медленным жестом приглашает его подойти ближе, Дазай чувствует, как незнакомое ощущение становится всё сильнее. Но в этом нет ничего тревожного, ничего такого, что заставило бы его отступить.       Он доходит до подножия лестницы, ведущей к трону, и ухмылка Чуи тянет его вперёд, а в горле у Дазая внезапно пересыхает.       С каждым шагом ему все труднее удерживать владение своим телом.       Держать крылья неподвижными и сложенными, сердцебиение и дыхание выровненными. Все труднее удерживать взгляд на лице Чуи, а не на обнаженном торсе, или на багровых пятнах, которые, кажется, движутся под кожей, или на хвосте с его острым как лезвие кончиком.       Когда Дазай останавливается и снова сосредотачивается на поставленной задаче, он уже стоит менее чем в шаге от трона.       прямо между ног Чуи).       Когда он видит Дазая вот так, молчаливо ожидающим, глубинная часть Чуи, та, что хранит в себе чисто демоническую суть, шепчет ему, как он мог бы сделать это более захватывающим.       Как попросить Дазая встать на колени между его ног и поцеловать его вот так, с трона. Как он мог бы обхватить пальцами идеальную шею ангела и не отпускать его.       Он не станет этого делать, потому что знает, что Дазай заслуживает большего от их первой встречи.       Но он мог бы, и от одной этой мысли у Чуи зудят кончики пальцев, а огонь, пылающий внутри него, просачивается наружу в виде тёмных следов, которые начинают трепетать и двигаться, становясь все ярче.       Прежде чем ожидание становится неприятным для ангела, Чуя улыбается ему более нежной улыбкой и медленно поднимается с трона. Вблизи Дазай ещё прекраснее, чем прежде, и теперь Чуя видит каждую мельчайшую деталь: чуть расширенные зрачки в тени, отбрасываемой чёлкой, слабый розовый оттенок, окрашивающий его щеки.       Какие длинные у него ресницы.       Какой милый изгиб у его носа.       (Чуя гораздо ниже ростом, чем Дазай ожидал увидеть Короля Ада, но он недолго размышляет над этой мыслью. Он вообще не задумывается об этом, потому что в тот момент, когда демон стоит перед ним, рука скользит к его лицу.       Тёплые кончики пальцев и лёгкое нажатие острых когтей щекочут его кожу. Удивительно мягкая ладонь обхватывает его за щеки, затем пальцы проводят по линии волос за ухом и спускаются к шее.       Прикосновения гипнотизируют.       Слишком легко поддаться. Слишком легко последовать за ним.       Их лица находятся на расстоянии всего лишь одного дыхания: лазурные глаза Чуи темны, как глубокий океан, а глаза Дазая вспыхивают, когда губы демона призрачно касаются его собственных...       — Ты действительно прекрасен, знаешь, Дазай?       ...И только потом удивленно вскидывает взгляд, но уже слишком поздно.       Прежде чем Дазай успевает полностью осознать сказанное Чуей, демон целует его).       Чуя не хочет отпускать его.       Он хочет, чтобы это длилось вечно.       Вкус Дазая так же сладок, как и звук, с ноткой пряности, которая проникает в поцелуй и сводит Чую с ума. Этого никогда не бывает достаточно, каждое движение их губ друг к другу только подливает масла в огонь демона.       Его губы мягкие, идеально вписывающиеся между губ Чуи, словно пара, созданная в раю и аду. Они теплые и немного робкие, слегка раздвинутые, когда ангел удивлённо вздохнул после шёпота Чуи - но затем Дазай словно тает под его руками.       Затылок становится теплее от прикосновения пальцев Чуи, а по позвоночнику Дазая пробегает дрожь, когда рука ложится на его талию. Движимый внутренним желанием, а может быть, потребностью ухватиться за что-то, за что угодно, Дазай тянется к Чуе, слегка дрожащими пальцами хватаясь за рукава его рубашки.       Это заставляет Чую притянуть Дазая ниже, лучше наклонив его голову. Тихие звуки, которые издает ангел, похожи на музыку, а когда язык Чуи скользит по нижней губе Дазая...       Глаза ангела полуприкрыты, затуманены и смотрят в упор на Чую.       Щёки Дазая приобрели прекрасный розовый оттенок, и ангел ещё больше раздвигает губы.       Это приглашение, от которого Чуя никогда бы не отказался, разрешение, к которому он стремился всё это время. Его язык скользит в рот Дазая, и это похоже на настоящий пир. Чуя должен изучить каждый сантиметр, проследить за зубами Дазая и попробовать его язык на вкус, направляя его в танец для двоих.       Реакция Дазая восхитительно робкая, но не безвольная. Он следует примеру Чуи, встречая его на каждом скольжении и задыхаясь в поцелуе, но так и не решаясь вырваться. В том, как Дазай целует его, есть неуверенная мольба.       Мольба о большем, рождённая чувством, которого он не понимает.       Но ему это не нужно, потому что это делает Чуя.       Когда демон медленно опускает его ещё ниже, Дазай ничуть не сопротивляется. Его ботинок ударяется о трон, и в этом звуке отчетливо слышится нотка неуверенности - Чуя лишь сглаживает её. Его хвост цепляется за колено Дазая, направляя его так, чтобы оно согнулось и легло на подушку трона, и Дазай следует за ним, даже не осознавая этого.       Чуя притягивает его к себе на колени, и Дазай словно создан для этого: его ноги лежат по обе стороны от бёдер демона, а спина слегка выгибается под его рукой. Когда Чуя берет его нижнюю губу между своими и нежно посасывает, из горла Дазая вырывается тихий стон, еще больше распаляя желание демона.       Пальцы Дазая сжимаются, когда язык Чуи снова начинает пожирать его с вновь обретённым намерением, а затем они расслабляются и опускаются на руки демона, скользя выше. Они много раз останавливались на пути вверх, как будто Дазай не был уверен, что ищет.       Пока он не находит голую кожу Чуи, и ещё одна дрожь сотрясает его тело, и он ещё больше погружается в поцелуй.       Демон ухмыляется, наслаждаясь ощущением кожи Дазая на своей. Он задыхается и стонет, позволяя языку Дазая проникать в его рот, а ангел, не задумываясь, становится всё смелее. Он проведёт Дазая через всё, покажет ему всё, что можно взять и потребовать...       Поцелуй прерывается только тогда, когда Чуя чувствует, что Дазай начинает задыхаться. Он медленно отстраняется, едва успевая взглянуть на ангела, и его рука снова скользит по щеке Дазая. Дазай задыхается, его губы блестят, лицо красиво раскраснелось, глаза расфокусированы и смотрят на Чую.       Сразу он ничего не говорит, Чуя и не ожидал, но молчание не удерживает Чую от озвучивания истинных мыслей. Он не боится того, чего хочет, и никогда не боялся.              — Посмотри на себя, - пробормотал он, поглаживая большим пальцем кожу под глазами Дазая. — Ты так хорошо справился. — Видя, как расширяются зрачки Дазая, Чуя ещё больше теряет самообладание. — Так хорошо для меня.       (Дазай сглатывает под взглядом демона, их лица так близко, что он чувствует каждое движение губ Чуи, как будто тот впечатывает слова прямо в его душу - и, о, это похоже на заклинание.       Что-то внутри Дазая замирает, когда он слышит похвалы, срывающиеся с губ Чуи. Ему непонятно это чувство, он не привык ни к чему даже отдалённо похожему, и ему кажется, что он вообще никогда не испытывал его.       Другие ангелы иногда называли его гением, но это совсем другое дело.       — Это... — Дазай облизывает губы, и на вкус они напоминают Чую. — Этого достаточно?       Хмык. — Ты хочешь, чтобы этого было достаточно?       Дазай не склонен принимать импульсивные решения, он не из тех, кто вступает в ситуацию, которую не знает, как контролировать. И всё же он не позволяет себе ни секунды колебаний перед ответом, словно если подождать еще хоть секунду, тепло Чуи исчезнет.       — Нет.       ...Он хочет большего. Он хочет всё, всё, что даст ему Чуя).       Удовлетворение и победа расцветают в груди Чуи, когда он снова целует Дазая и чувствует, как ангел тут же впивается в него, несколько небрежно касаясь губ Чуи. Дазай делает взволнованный вдох через нос, когда рука Чуи спускается по его щеке вниз, обводит колонну шеи и добирается до воротника рубашки. Его пальцы надавливают сильнее, скользя по материалу, очерчивая контуры ключиц и груди Дазая.       Ангел издает сладостный хныкающий звук, когда коготок большого пальца Чуи проникает сквозь ткань к его соску. Он задыхается в поцелуе, когда обе руки демона обхватывают его талию, спускаясь к бёдрам и притягивая Дазая ближе.       Поцелуй прерывается, но Чуя не жалеет об утрате, как не жалеет о том, что тёплое дыхание Дазая омывает его ухо вместе с каждым тихим стоном. Чуя переключает своё внимание на челюсть и шею Дазая, целуя и посасывая кожу, а одна из его рук начинает расстегивать пуговицы белой рубашки снизу, открывая его прикосновениям полотно немаркой кожи.       — Я знал это с того момента, как увидел тебя, - бормочет Чуя, его голос похож на низкий рокот, — ты идеален. — Его ладонь опускается на обнажённый живот Дазая, и он чувствует, как напрягаются мышцы при каждом глубоком вдохе ангела.       Пальцы Дазая путаются в рыжих локонах. — Чуя...       — Ты знал об этом? — Зубами демон развязывает галстук Дазая и бросает его на мраморный пол. Пуговицы разлетаются, пока рубашка Дазая окончательно не расстёгивается. — Какой ты красивый?       Ангел сглатывает, румянец распространяется до самых плеч. — Есть и другие ангелы, которые... ах!       Скулеж, который издает Дазай, когда Чуя внезапно прикусывает его шею, демон мог бы слушать вечно и никогда не заскучал бы. Однако ему не нравится, что Дазай думает, будто кто-то может сравниться с ним.       Потому что это ложь. — Они не имеют значения, - рычит демон, наклоняясь вперёд, чтобы лизнуть длинную полоску вдоль ключицы Дазая. — Они - не ты.       Каждое движение его языка вознаграждается содроганием ангела, и Чуя не стесняется оставлять тёмные следы на груди Дазая. Его руки блуждают по спине Дазая, слегка касаясь кожи, чтобы убедиться, что брюнет чувствует его.       Почувствовав, как пальцы Дазая робко скользнули выше и провели по нижней части его шипов, Чуя благодарно зарычал.       Дазай прикасается к нему, Дазай хочет прикоснуться к нему, и он не должен колебаться.       Губы Чуи смыкаются вокруг одного из его сосков, нежно посасывая его и вызывая удивлённые стоны ангела. Дазай делает еще более глубокий вдох, когда язык Чуи проводит по твердой бусинке, и его тело само собой выгибается и подаётся вперед.       — Тебе нравится? — Чуя не нуждается в ответе, ему просто нравится слышать голос Дазая. — Хочешь ещё?       — Д-да!       — Скажи мне, чего ты хочешь. — Чуя смотрит на Дазая, переходя к облизыванию другого соска, и его губы кривятся от блаженной пелены, опустившейся на лицо ангела. — Я дам тебе всё, что угодно. Только попроси.       (Вокруг него слишком много ощущений, и Дазай не знает, на чём сосредоточиться. Губы Чуя обжигают его кожу, язык путает мысли, а руки повсюду.       Попав в плен глубоких голубых глаз, Дазай не может отвести взгляд.       Он хочет утонуть в них, быть поглощённым заманчивыми обещаниями, скрытыми в них, и никогда больше не всплывать на поверхность.       Он впервые испытывает подобные чувства и не знает, что делать и что думать. Единственное, что он знает, это то, что если есть что-то ещё, если Чуя может заставить его чувствовать себя так дольше и целовать его до потери дыхания, то Дазай хочет всего этого. Каждый поцелуй и каждое слово, но если демон хочет, чтобы он выбрал...       — Твоя... — В этот момент его лицо могло бы гореть. Дазай не узнаёт собственного голоса, он замечает только Чую и свои руки, которые робко опускаются ниже, на плечо демона - на рубашку, а не на голую кожу. — Можно...?       С тех пор как Дазай вошёл в тронный зал, ему приходилось бороться с собой, чтобы не смотреть. Но когда Чуя так близко, касается его со всех сторон...       Дазай тоже хочет прикоснуться к нему.       Он не знает, может ли он это сделать или должен, но он чувствует себя так, словно умирает от голода).       Огонь в груди Чуи разгорается. — Конечно, - мурлычет он, наклоняя голову и ухмыляясь ангелу. — Ты можешь взять всё.       Наблюдать за тем, как темнеет румянец Дазая, увлекательно, почти так же, как и за тем, как он прикусывает губу. Первое прикосновение к его шее - робкое, лёгкое, как перышко, проходящее по горящей коже Чуи. Затем ладони Дазая сжимаются сильнее, переходя на торс демона, и ангел испускает дрожащий вздох.       Карие глаза блуждают по обнажённому телу Чуи, руки Дазая прослеживают его мускулы и становятся всё смелее, проникая под рубашку, чуть выше пояса брюк. Ангел никогда не делает ничего слишком смелого, но Чуя видит намерение, написанное на его лице, и решает немного помочь Дазаю.       Наклонив голову и откинувшись назад, Чуя медленно проводит руками по телу Дазая. — Наслаждаешься?       — Да...       Он не уверен, что Дазай осознаёт, что сказал это вслух, но это и не важно. Чуя усмехается, поглаживая бёдра Дазая сквозь ткань брюк.       — Я тоже. — Его руки перемещаются назад, поднимаются по задней поверхности бёдер Дазая и обхватывают его задницу. Ангел издаёт удивлённый возглас, переходящий в стон, когда Чуя дразняще сжимает её. — Мне это очень нравится.       Тело Дазая подрагивает от удивления, и Чуя использует это, чтобы направить ангела вперёд, вскинуть бёдра и прижаться к его животу. Он видит, как глаза Дазая расширяются, затем веки дрогнули, когда его губы разошлись в бездыханном стоне, и он ещё раз сжал его задницу в награду.       — Я хочу чувствовать тебя. — Руки Дазая обхватывают его плечи, твердый контур его эрекции оглаживает живот Чуи при каждом движении бёдер. — Я хочу чувствовать твою кожу.       — Чуя...       — Я хочу, чтобы тебе было так хорошо.       — Д-да...       Каждая доля секунды, когда Дазай не на нём, похожа на длительную пытку, но это того стоит, когда ангел возвращается к нему на колени, полностью обнажённый и горячий под кончиками пальцев Чуи.       (Мурашки бегут по коже везде, где Чуя прикасается к нему, наэлектризовывая Дазая до глубины души. Его руки обвиваются вокруг плеч и шеи демона, а бёдра, кажется, двигаются сами по себе в поисках наслаждения, которое всё нарастает и нарастает.       Острые когти Чуя царапают его спину и задницу, зажав и разведя ягодицы в пальцах, но при этом не чувствуется жжения, когда палец нащупывает отверстие Дазая.       Как или когда Чуя сделал это, Дазай не знает, но палец скользит по его коже с лёгкостью. Чувствовать, как что-то толкается внутри него, - чуждое ощущение: давление и скольжение по внутренним стенкам заставляют Дазая поджимать пальцы.       Это ново, но это хорошо.       Лучше, чем всё, что он когда-либо чувствовал раньше.       К этому добавляется блаженство от того, что губы Чуи исследуют его торс, уделяя внимание каждому сантиметру кожи, пока Дазай не убедится, что нет ни одного участка кожи, который бы не знал поцелуев Чуи. Это побуждает его активнее двигать бёдрами, вдавливаться в живот демона, делая более длинные толчки.       В нутре Дазая нарастает давление, обжигающе горячее и с каждой секундой всё более интенсивное. Почувствовав, как в него проникает второй палец, Дазай больше не может сдерживать стоны. Он отталкивается от руки Чуи, а затем подаётся бёдрами вперёд в такт трению.       Его член подтекает на мышцы Чуи, но демону, похоже, это нравится ещё больше. Другой рукой он направляет бёдра Дазая, побуждая его двигаться быстрее в погоне за собственным удовольствием.       — Вот так, - мурлычет Чуя, его голос вливается в сознание Дазая, словно мед, капающий ядом. — Не стесняйся. Покажи мне, как прекрасно твоё удовольствие. Такой милый ангел.       Голова Дазая наклоняется вперёд, его щека прижимается к рогу Чуи, а руки обхватывают шею демона. Он чувствует, что находится на грани, и его бёдра замирают, когда он отчаянно стремится за ней, так близко...       — Чуя!       Пальцы Чуи прижимаются к месту глубоко внутри Дазая, отчего перед глазами белеет, и нить обрывается. Его зрение затуманивается, давление усиливается, и все его тело содрогается.       Долгое время Дазай ничего не видит и не слышит. Он не может думать, ощущая волну удовольствия, которая захлёстывает его чувства и проникает в мозг. Его крылья расправляются, трепеща от переполняющих ощущений, а демон под ним тихо мурлычет и продолжает осыпать плечо Дазая лёгкими поцелуями.       Только через минуту чувства Дазая начинают успокаиваться. Ангел откидывается назад, зрение наконец-то сфокусировалось, и он видит... Чую.       Живот и торс Чуи, окрашенные жемчужной спермой Дазая.       Его всклокоченные волосы, взъерошенные руками Дазая, но всё ещё удивительно мягкие. Полуприкрытые глаза и довольная ухмылка.       — Ты великолепен в таком виде.       Затем Чуя прикладывает руку к животу, палец с длинным ногтем смахивает несколько капель спермы, поднося их к губам Чуи.       — Ты восхитителен на вкус, Дазай.       Видеть, как язык Чуи слизывает сперму с его пальца, как он наслаждается ею, не отрывая взгляда от лица Дазая, - это снова разжигает пламя в нутре ангела. Тело Дазая становится чувствительным, но этого как будто недостаточно, особенно когда бёдра Дазая не выдерживают и он падает, чувствуя, как твёрд Чуя в его брюках.       Соприкосновение кожи с тканью вызывает у ангела отдалённое жжение и хныканье, но всё, о чём думает Дазай, это о том, как он чувствует Чую под собой.       — Ты... — Дазай сухо сглатывает. — Ты...       Хмык. — Я?       Дазай не уверен, что хочет сказать, и Чуя, должно быть, это видит.       — Ты прикоснешься ко мне, ангел? — Демон обхватывает пальцами запястье Дазая. — Ты тоже хочешь меня почувствовать? — Ухмылка Чуи растягивает его губы, когда он ведёт руку Дазая ниже, и глаза ангела следят за этим движением, словно в трансе. — Давай, - мурлычет он прямо в кожу Дазая, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать его в шею. — Ласкай меня сколько хочешь.       Даже сквозь ткань брюк эрекция Чуи кажется горячей под ладонью Дазая. Его пальцы обводят контур, сначала нерешительно, но затем полностью обхватывают его. Стон демона - это всё, что нужно Дазаю, чтобы расстегнуть пуговицу брюк и просунуть пальцы внутрь.       Губы Дазая раздвигаются в стоне, а пальцы медленно обхватывают член Чуи. Демон прикусывает его плечо, издавая стон и плотнее прижимаясь к нему.       — Прикоснись ко мне ещё, - простонал Чуя, и Дазай не может не повиноваться.       Он медленно поглаживает демона, ощущая каждую жилку под кончиками пальцев, пока не добирается до головки и не проводит по ней пальцами, прежде чем снова опустить руку вниз. Внезапно тело Дазая обдало жаром, внутри него забурлила потребность, от которой закружилась голова.       Словно почувствовав это, Чуя отстраняется и сводит их лбы вместе, ловя затуманенный взгляд Дазая, а его голос становится всем, что знает ангел.       — Мне так хорошо с тобой.       Он хочет этого. Дазай хочет, чтобы ему было так же хорошо, как и ему, или даже больше.       — Ты это понимаешь?       Ангел пытается кивнуть, но взгляд Чуи подталкивает его к словесному ответу, поэтому Дазай медленно облизывает губы и... — Я... понимаю.       Ухмылка, которую он получает, гипнотизирует. — Хочешь еще?       — Да...       — Ты хочешь почувствовать меня внутри себя?       До сих пор Дазай не замечал, что пальцы Чуи так и не убираются, оставаясь в его отверстии. Но то, как демон сопровождает свой вопрос очередным толчком по его простате, напоминает Дазаю об этом со всей своей силой.       Это стимулирует его чувства, нервы всё ещё горят от пережитого оргазма, но голос Чуи затуманивает разум, лишая его всяких ограничений и оставляя одну-единственную потребность:       Больше.       Дазай смотрит на член Чуи между пальцами, потом снова в голубые глаза - и кивает, отталкиваясь от запястья Чуи, чтобы снова ощутить это электризующее удовольствие.       — Ты слишком хорош. — Демон целует его и вынимает пальцы. — Покажи мне. — Его руки тянутся к бёдрам ангела, втирая круги в его кожу. — Покажи мне, как ты прекрасен, когда принимаешь меня.              Это смущает.       Дазай не знает, правильно ли он поступает, но под взглядом Чуи он не может не выполнить просьбу. Его бёдра дрожат, когда он поднимается, а дыхание учащается. Он отпускает член Чуи, только чтобы потянуться за ним и подвести его к своему входу.       Жидкость, оставленная пальцами Чуи, стекает по головке члена, и Дазай чувствует ее очертания между ягодиц. Насколько он толще, чем пальцы Чуи, насколько горячее.       — Вот так, - хвалит его демон, когда Дазай опускает бёдра. — Ты просто идеален, Дазай.       Ему кажется, что член Чуи может порвать его, и он примет это с улыбкой. Он твёрдый и толстый, и от его растяжения оживает каждый нерв в теле ангела. Дазай чувствует себя полным, но скольжению внутри нет конца, нет конца удовольствию, которое танцует на границе с болью.       Когда руки Чуи внезапно оказываются выше, а пальцы впиваются в белые перья крыльев Дазая, ангел чувствует, как дыхание вырывается из его легких. — Ты сводишь меня с ума.       Глаза Дазая расширены, ногти впиваются в кожу Чуи, а крылья дрожат. Это лишает его сил, и бёдра снова не выдерживают - он падает, и член Чуи проникает в него так глубоко, что Дазай словно чувствует его в горле.       Это происходит внезапно и сопровождается слабым жжением, от которого нервы Дазая снова воспламеняются, а член Чуи задевает его простату и посылает толчок удовольствия по позвоночнику ангела.       Жестокое и сводящее с ума.       Захватывающее.       - Чуя...!       - Они не знали, как ценить тебя там, наверху, не так ли? - Пока он это спрашивает, пальцы Чуи пробираются между белыми перьями, а затем поглаживают то место, где крылья соединяются с кожей. - Они заставили тебя скрыть свою прекрасную кожу под столькими слоями. Это преступление. Грех.       Пальцы зацепляются за крылья и тянут его вниз одновременно с тем, как бёдра Чуи приподнимаются вверх - и Дазай вскрикивает).       Это похоже на хор.       Музыка для ушей Чуи, наслаждение, вибрирующее в крике ангела.       — Они тебя не заслуживают, - рычит Чуя, глядя на Дазая с вожделением и потребностью владеть им, бурлящими в синих глубинах. — Никто не заслуживает тебя. — Его толчки становятся всё быстрее, когда он видит, как глаза Дазая наполняются слезами блаженства. — Никто не может ценить тебя так, как я.       Пальцы Дазая сжимают его волосы в кулак, и ангел безвольно откидывает голову назад, притягивая Чую ближе и приглашая ещё сильнее поласкать его шею. Ещё одно приглашение, которое Чуя не посмеет проигнорировать.       То, чего он так долго ждал.       Наконец-то Дазай так же сильно хочет его заполучить. Хочет принадлежать Чуе и носить его метки на своём теле, чтобы все знали, что нельзя прикасаться, нельзя даже приближаться.       Его губы приближаются к горлу Дазая и начинают впиваться в него. Одна тёмная метка наплывает на другую, их соединяют отпечатки зубов. Он не останавливается, пока на шее ангела не оказывается ошейник, связывающий его с Чуей.       А потом демон целует нижнюю часть его челюсти.       И снова ключицы.       Он сжимает крылья Дазая, шепча похвалы и обещания всего, что он может сделать с ним - для него. Как он будет боготворить Дазая каждую секунду каждого дня, как он сделает так, чтобы его тело не знало ничего, кроме удовольствия.       Потому что так и будет.       Чуя выполнит все обещания.       Он наслаждается тем, как Дазай стонет, повторяя его имя в бездумном пении. Ему нравятся кристально чистые слезы, которые текут по его лицу от чрезмерного возбуждения, то, как дергается его член, и то, как крепко Дазай прижимается к нему.       Этот Дазай - самый совершенный.       Ангел во всей своей красоте и грации, потерянный в удовольствии и умоляющий о большем. Умоляющий о Чуе. Выкрикивая имя Чуи во всю глотку и оставляя красные царапины на коже демона.       Чуя мог бы держать его так вечно.       Трахать и боготворить его часами.       Когда-нибудь он так и сделает.       Но сегодня Дазай уже падает, и его крики слишком сладки, чтобы их игнорировать. Как трепещут и расправляются его крылья, как он прижимается к Чуе и зовет его - чего бы он ни пожелал, Чуя обещал его исполнить. И он так и делает.       — Чуя, пожалуйста, я...! — Слюна стекает по подбородку, и Чуя провожает её взглядом до распухших губ, когда Дазай судорожно хватает его за лицо. — Так близко...! Мне нужно...! Пожалуйста!       И, о, Чуя знает.       Он сплетает их губы в лихорадочном поцелуе, а одна из его рук опускается между их телами, чтобы обхватить эрекцию Дазая. Ангел хнычет, и Чуя сглатывает, поглаживая его до второго оргазма.       Он не даёт Дазаю слишком быстро. Он ждёт, пока его собственное удовольствие не станет достаточно сильным, угрожая сорваться в любую секунду.       И тогда равновесие нарушается.       Дазай вскрикивает от блаженства, когда наступает его второй оргазм, и это эхо разносится по тронному залу вместе с гортанным стоном, доносящимся из глубины горла Чуи, когда он насаживает Дазая на свой член так сильно, как только может.       Его член пульсирует и изливается внутрь ангела длинными волнами, заполняя все его глубины. Чуя ещё никогда не чувствовал себя настолько полноценным - ангел принадлежит ему, он пометил Дазая по всей поверхности и внутри, а брюнет крепко прижимается к нему, ошеломлённый.       Ангел, ступивший на территорию Чуи, носил в себе ауру изящества и тихой гордости, и пока изящество не исчезло...       Пьяный от удовольствия и перевозбужденный до глубины души, Дазай подходит ему больше.       Его место должно быть здесь, в объятиях Чуи, и так оно и будет.       — Ты был таким хорошим ангелом для меня. Так и должно быть. — Сжав лицо Дазая между ладонями, Чуя заставляет его посмотреть в глаза. — Я должен оставить тебя здесь навсегда, да?       На самом деле, это не вопрос.       В конце концов, Дазай уже принадлежит ему, а Чуя - Дазаю.       Но демон уверен, что его любезность будет оценена по достоинству, и он пройдет все пути, чтобы дать Дазаю то, чего он желает. Чтобы показать ему, как много он заслуживает.       На карие глаза наброшена густая пелена удовольствия, щёки потемнели, но Чуя знает, что Дазай его услышал, и когда губы ангела разошлись, его голос стал хриплым от слишком сильного крика...       — ...пожалуйста...       ...он понимает, что всё уже решено.       — Конечно. — Чуя сливает их губы в невинном поцелуе. — С этого момента я буду любить тебя сильно-сильно, мой прекрасный ангел.