Папенькин сынок

      — Чим. — Юнги смотрел на экран своего телефона, пытаясь вспомнить язык, потому что, кажется, он успел его забыть. Потому что он не мог понять то, что снова и снова перечитывал. — Чим, блять! Мне за ухо тебя приволочь?       — Чего ты орешь? — Пак Чимин, который до этого в углу склонился над миской с водой, с помощью специальных салфеток (и здесь он снова вспомнил, за что любил Тэхена) очищал лицо от грима. — Минуту.       Он аккуратно смыл остатки мыла, вытер лицо, а затем только направился к альфе, застав его на подлокотнике дивана в позе мыслителя, с телефоном в руке.       — Что было в том письме, который вы передали Киму?       — Мы же вместе…       — Что там было? — В голосе Юнги, как в сером небе, угрожающе загрохотало что-то недружелюбное. Пока глубоко и глухо, но от этого было только страшнее.       — Что если он хочет вновь увидеть своего сына, ему нужно отказаться от намерения баллотироваться в городской совет. Я не могу вспомнить дословно, но мы составили его так, что даже третьеклассник бы понял с первого раза. Разумеется, если он знает значение слова баллотироваться.       Альфа ничего не ответил, пару раз проведя пальцем по экрану телефона, а затем передал его Чимину.       — Что, блять?!       Судя по его искреннему удивлению, которое вот-вот грозилось вылиться в агрессивное возмущение, стало понятно, что это был на самом деле сюрприз, а не заранее спланированный саботаж.       — Юнги, я клянусь тебе, что мы передали ему рубашку и то письмо, которое вместе с тобой составили заранее! Я клянусь! Не веришь мне — Тэтэ никогда бы не пошел против тебя! Там было требование отказаться от участия в выборах и только! Всё, ничего про деньги, ни слова! Клянусь!       Чимин смотрел на Юнги широко распахнутыми глазами, и альфа смягчился, протянув встревоженному парню руку, которую тот сжал в своих вспотевших маленьких ладошках. Простые люди хуже справлялись со стрессом, и только альфе в этой ситуации удавалось сохранять спокойствие. При том, что хотелось разгромить всё к хуям, громко и с чувством матерясь. Всё с самого начала пошло по пизде, и то, что у этого был такой итог…       — Я верю.       Без лишних движений, или Ким Сокджин узнает, кто его заказал. Надо встретиться. Мы сделали свою работу чисто.       Он набрал это сообщение, быстро показав экран Чимину, который кивнул, опустившись на диван рядом с альфой, вместо подлокотника оперевшись на его колено.       — Убитый горем отец бессовестно напиздел полиции и не выполнил условия, которые должны были спасти его сына. Что это может значить? — Юнги задал этот вопрос в воздух, который начинал электризоваться от слишком усиленной работы сразу в двух черепных коробках. — Что он не отец, а пидорас?       — Одно не отменяет другое, при том, что налицо слишком очевидное сходство. На лице. — Чимин покачал головой. — Но судя по всему, он явно не заинтересован в том, чтобы сын вернулся домой, иначе с полицией бы сотрудничал, а не пускал ее по ложному следу. Весьма талантливо, кстати, если они даже главного подозреваемого нашли, успев его потом проебать. Надеюсь, он был единственным.       — Когда они вернутся? — Юнги посмотрел на Чимина, который тут же достал из кармана телефон. — Скажи, чтобы поторопились.       — В обморок не упал? — Тэхен с сочувствием смотрел на Джина, который вышел из туалета супермаркета чуть бледнее, чем был до этого. — Прости, других вариантов не было.       — Я… Вообще, я брезгливый. — Джин вытер об себя мокрые руки, сумев единственным оставшимся в рулоне бумажным полотенцем вытереть только лицо, после живительного контрастного умывания. — Но спасибо.       — А я вот не брезгливый. — И Тэхен, взяв омегу под локоть, другой рукой потянулся в карман брюк, чтобы проверить только что пришедшее и завибрировавшее об этом уведомление. — Пришлось нырнуть в мусорку, чтобы спастись от твоего Гука.       Тэхен, быстро прочитав полученное сообщение, всё же улыбнулся самодовольно, вспомнив одержанную победу. А затем без лишних слов потянул Джина к выходу.       — Представляю, как он разозлился, когда узнал, что ты провел его. Кролик терпеть не может проигрывать, даже в настольные игры.       — Кролик? — Тэхен с любопытством посмотрел на Джина, первым выпустив его из разъехавшихся в стороны стеклянных дверей.       — Да. Он кролик, а я хомяк. Гук — мой единственный друг, и мы с ним подружились с первого взгляда. — Джин гордо задрал голову, а затем на его пухлых губах появилась нежная улыбка. — Он очень хороший. Добрый, заботливый, смешливый… Остроумный, и на его подколы даже обидеться нельзя, потому что он улыбнется, как кролик, и всё — ты снова влюблен. А еще он очень сильный. Служил несколько лет в отряде специального назначения и имеет много знаков отличия.       — Интересно... А если бы они сцепились с Юнги, кто бы победил? Как думаешь?       Улица оживленно гудела под ногами спешащих прохожих и торопящегося по разным маршрутам транспорта.       — Ну… Это была бы боевая ничья, потому что Юнги альфа, а Гук — непобедимый.       В голосе омеги послышалась глубокая задумчивость, которая стала очевиднее, когда они свернули в проулок, сбежав от шума городской суеты. Омега, казалось, пытался в уме математическим путем оценить шансы и вероятности, пока Тэхен смотрел на него с многозначительной улыбкой. А Джин тем временем сник, как будто пришел к неутешительному для себя выводу. Или просто вспомнил о том, что не мог назвать Юнги своим альфой.       — Можешь мне поверить, ты будешь с ним. Не знаю, да и он не знает пока, как это всё устроится, но ты будешь с ним. Он вынужден осторожничать, потому что всегда в первую очередь думает обо всех, кроме себя, но когда подумает о себе… — На лице младшего брата появилась переполненная искренним обожанием улыбка. — Он нуждается в любви, даже если всеми силами пытается это отрицать. А здесь всё удивительным образом совпало. Он не упустит такой шанс. Не в его характере.       Джин не стал ничего отвечать, боясь верить в то, что услышал, пока Тэхен уже аккуратно, но настойчиво стучался в металлические ворота.       — Что случилось?       Чимин, всем свои видом демонстрируя серьезную озадаченность, которая уже озадачила и Тэхена, и Джина, только жестом пригласил их войти.       — Юнги? — Тэхен подошел к альфе, который стоял рядом с открытым багажником. — У нас проблемы?       Альфа молча показал ему телефон, пока омега, сразу почувствовавший неладное, напрягся, уставившись на Юнги, который не торопился смотреть на него, вместо этого изучая реакцию брата.       — В смысле?! — А брат был шокирован так же, как его парень, который сел на диван, опираясь напряженно сцепленными руками на колени. — Юнги, мы…       — Знаю. — Он коротко кивнул, затем только обратившись к Джину, которого Чимин, мотнув головой, пригласил присесть рядом. — Твой отец не выполнил условие, которое мы выдвинули.       Омега смотрел на него, как будто слова доходили до него со слишком маленькой скоростью, а потом его лицо вмиг озарилось очень искренним недоумением.       — Отец?       Таким, как будто услышав подтверждение, он готов был с горечью рассмеяться, пока Юнги, Чимин и Тэхен переглянулись, затем преисполненными подозрениями взглядами сопроводив Джина на диван.       — Твой отец. Ким Джисо.       — Вы надеялись, что мой отец непременно захочет меня спасти? Но человек, который лишь оплодотворил женщину, меня родившую, не может называться отцом. — Омега покачал головой, а затем ухмыльнулся. — Тот, кто сделал этот заказ, явно промахнулся с потенциальным спасителем. Хотя, в этом случае ошибиться было просто.       — Я своими глазами видел, как вы общались. И у меня даже сомнений не возникло в том, что между вами любовь и полное взаимопонимание.       Чимин пытался собраться с мыслями и как-то примирить то, что видел, с тем, что узнал теперь. Он смотрел на Джина, не моргая, пока тот опустил глаза, откинувшись на спинку дивана, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Как будто пытался всячески отгородиться от затронутой темы, которая, и это сразу стало очевидно, вызывала в нем негативный отклик.       — Между мной и отцом никогда не было чего-то, даже отдаленно похожего на любовь. Только взаимопонимание, которое в большей степени было достигнуто лишь благодаря угрозам. Семейная идиллия.       В гараже повисло молчание, гробовое. Теперь казалось, что всё, что произошло до этого, шло согласно плану, потому что то, что они узнали теперь… Пиздец. Это слово пронеслось сразу в трех головах, пока Джин, вынужденный коснуться чего-то откровенно болезненного, был не похож сам на себя. Он не был напуган или расстроен — он злился, и злоба эта, не высказанная и не выпущенная наружу, исказила его нежное лицо, опасно заострив мягкие линии и черты. Даже пухлые губы теперь превратились в тонкую жесткую линию, в один миг потеряв в своей чувственности.       — Полагаю, он не очень будет рад видеть меня дома после того, как, наконец, представился шанс от меня избавиться. Причем так, чтобы никто не заподозрил его в том, что он плохой отец.       Это был другой Джин. Из него в этот момент исчезла вся его очаровательная наивность, непосредственность, и вряд ли потому, что он всё это время притворялся — очевидно, что живя рядом с таким отцом он вынужден был проявлять другие, возможно, совсем не свойственные ему качества. И они теперь, стоило только коснуться этой темы, в готовности вышли наружу. И сразу стало понятно, почему папочкой в его телефонной книге значился Ким Намджун и почему именно с ним он постоянно созванивался, что, собственно, и сбило Тэхена с толку. Искал то, что не мог получить от родного отца? Заботу и чувство защищенности.       Омега опустил глаза, настолько самоотверженно предавшись невеселым размышлениям, что он совершенно не замечал прожигающий его насквозь взгляд альфы. Юнги тоже думал. О том, что Джин теперь был в опасности, от которой он обязан его защитить. Внутри было много резких и сильных эмоций, но вместе с тем была мысль, что если они останутся наедине, он захочет всё ему рассказать. Что-то Юнги подсказывало, что об этой стороне жизни омеги не знал даже Ким Намджун. Вполне возможно, Джин ни с кем это не обсуждал, и именно поэтому это смогло настолько сильно на нем отразиться. Он был один в этой борьбе. Или не один.       — Получается, тебя теперь нужно спрятать до какого-то подходящего момента. — Чимин являл собой образец сосредоточенности, задумчиво смотря прямо перед собой, затем переведя взгляд на Джина. — А самое безопасное место — рядом с господином Ким Намджуном, который, в отличие от некоторых, на самом деле хотел тебя спасти из наших лап.       Услышав имя Ким Намджун, и омега, и альфа как по команде встрепенулись, и если в глазах Джина была растерянность, то в глазах Юнги явно таилось что-то более агрессивное.       — Что? Я больше чем уверен, что если он не сможет Джина уберечь, то никто не сможет. — Чимин скрестил на груди руки, в этот момент руководствуясь лишь логикой и благими намерениями, вынужденно забыв о том, что Намджун и Юнги были соперниками. Если с Джином что-то случится, соперничать просто будет не за кого.       — Вы… Я понимаю, что обуза для… — Джин, который не хотел теперь возвращаться к Намджуну, терялся, смущался, пытаясь подобрать нужные слова, пока Чимин закатил глаза.       — Я не об этом!       — Пока я буду решать вопросы с заказчиком, вы отвезете Джина к нам домой и постараетесь проявить всё свое гостеприимство.       Интонация альфы, который, бросив один лишь взгляд на омегу, сразу принял верное решение, не требовала возражений, хотя возражать особо было нечему. Чимин быстро согласился с тем, что с ними тоже будет безопасно, но Тэхен…       — Юнги, я в фильмах видел, что когда какие-то проблемы с теми делами, что мы проворачиваем, от таких как мы пытаются избавиться. Ну, на всякий случай. — Тэхен смотрел на старшего брата и говорил так, что в нем невозможно было рассмотреть обычно присущее ему детское очарование. — Один ты не пойдешь. И если надо — я буду с тобой драться. И если проиграю — обязательно нажалуюсь маме.       — Переживу. Тем более, что я уже дал вам задание.       — Нет, Юнги. Я сказал, что один ты на встречу с заказчиком не пойдешь. Он видел меня, и… — Тэхен был настроен решительно, и Чимин, который редко видел своего парня таким, не собирался встревать, понимая, что в случае чего, его обязательно снесет взрывной волной. — Взяли заказ вместе и вместе будем отвечать.       — В этом случае, отсутствие тебя рядом обеспечит мне безопасность. Прибьет меня, а потом не сможет найти тебя, который, прежде чем исчезнуть, оставит полиции анонимный привет, со всеми явками и паролями.       Услышав этот аргумент, Тэхен сразу потерял в решимости, молча согласившись со старшим братом. А Джин пока пытался свыкнуться с той мыслью, что будет жить вместе с Юнги под одной крышей, и эта мысль мигом стерла из сознания всё остальное, что причинило ему боль до этого. И потащила за собой другие, которые заставили омегу густо покраснеть и пониже опустить голову, чтобы скрыть проступивший на щеках стыд. О чем он думал?! Ему угрожала опасность, его альфа тоже был под ударом, и всё потому, что глупый заказчик повелся на этот спектакль. Глупый заказчик был уверен, что отец бросится спасать сына, не зная о том, что…       — Юнги! — Джин резко поднялся, забыв о стыдливо покрасневших щеках, на которые нельзя было не обратить внимание. — Я знаю, что ты не скажешь имя, но исходя из требования не трогать меня… Этот заказ сделал… не бандит?       — Нет. Не бандит. И он очень настаивал на том, чтобы ты вернулся невредимым. Потому что у него счеты только с твоим отцом.       Юнги смотрел на Джина, пытаясь сконцентрироваться на деле, а не на том, что какое-то время они будут делить одну крышу над головой. Одну… Он уступит ему свою спальню, пока сам поспит на диване. Разумеется. Разумеется, именно теперь было самое подходящее время для того, чтобы представить, как они будут делить одну кровать. Хотя, здесь всё было естественно: инстинкт размножения всегда был сильнее инстинкта самосохранения.       — Я могу записать голосовое сообщение, в котором расскажу о том, что отец изначально не был заинтересован в моем спасении! И это объяснит, почему он не выполнил требование, при том, что вы выполнили свою работу.       — А вот это мысль! — Чимин оживился, до этого успев убедиться в том, что его парень больше не собирался драться с братом. — Я, Ким Сокджин, находясь в трезвом уме и твердой памяти… — Он посмотрел на Юнги, который также всерьез задумался над услышанным предложением. — Может сработать.       Господин Чой лично знал Джина и наверняка сразу узнает его голос.       — Так и сделаем.       Юнги кивнул, решив, что это как минимум не повредит, а как максимум убедит господина Чоя в том, что грязную игру в этом случае вели не честные исполнители, а потенциальный потерпевший, добровольно выбравший лишиться сына. Если бы Юнги знал, почему Джину нужен был такой отец, и почему этот отец весьма охотно шел нелюбимому сына на уступки, послушно исполняя все его прихоти…       Когда у тебя недостаточно сил, чтобы в любой момент дать отпор, нужно быть максимально осторожным. Джин всегда осторожничал. И научился врать. Убедительно. Причем, кажется, в первую очередь себе, потому что теперь, однозначно убедившись в том, что родной отец спал и видел его похоронить... На что он надеялся? На то, что потепление между ними произошло под действием проснувшихся родственных чувств? Отец-альфа вдруг на уровне инстинкта осознал, что у него есть сын, которого можно любить и которого стоило бы защищать? Джин был наивным. Всегда. Наверное, настала пора что-то менять.

* * *

      — Ты выглядишь так же плохо, как я вчера, стоя у мусорного бака с членом в руках, вместо бандита. — Чонгук был чернее тучи, смотря на Ким Намджуна, который всем своим видом теперь иллюстрировал типичный случай острого недосыпа. — Можем идти распугивать тобой конкурентов.       — Твою бы энергию да в мирное русло, Чон Чонгук. — Альфа сразу направился в свой кабинет, зная, что там его ждало утешение, но остановился. — Твоя единственная задача на сегодня — получить подтверждение того, что Джина отпустили, и что он прекрасно себя чувствует. Справишься с ней, и можешь быть свободен. Всё остальное будем решать завтра, потом что мне еще нужно как-то выжить.       Закончив, Ким Намджун скрылся за дверьми своего кабинета, в то время, как в его приемную вошло утешение для Чонгука, и он драматично перевел взгляд на Чан Банчана, который сосредоточенно хмурился, смотря в свой телефон. У него между бровей успела залечь морщина от слишком выразительной и при этом мужественной мимики, но, кажется, Чан Банчан относился к тому типу пожилых людей, которые с возрастом становились только красивее. Чонгук даже в мыслях не упускал возможности нежно упрекнуть начальника службы безопасности по поводу его возраста, но лишь потому, что иначе ему вновь пришлось бы убеждаться в том, что он от него был без ума. Но беда пожилых и умудренных опытом мужчин в том, что они получали и делали только то, что хотели. А этот пожилой мужчина его не хотел.       Банчан поравнялся с Чонгуком, который сразу принял скорбный и при этом очень оскорбленный вид, всё еще не сумев забыть свой досадный мусорный проигрыш.       — Хочешь, я посмотрю, как ты после работы ешь мясо и пьешь пиво? Нужно будет отметить освобождение Джина.       — Только если ты тоже послушаешь о том, как феерично я пролетел с этим гондоном из мусорки. Судя по тому, где он прятался, использованным. — Чонгук неосознанно надул щеки. — Даже если я уволюсь, этот позор никогда…       — Гук, не ошибается только тот, кто ничего не делает, а ты сделал так много, что… Ну, нет так нет.       — В смысле, нет? — Чонгук удивленно округлил глаза, заметив, что теперь они в приемной остались одни, где-то потеряв личную помощницу, которая в следующее же мгновение показалась из кабинета своего босса. — Я согласен.       — Тогда я за тобой заеду. — И Банчан с неожиданной нежностью улыбнулся. Такой неожиданной, что Чонгук вдруг начал его подозревать... Во всем. — А потом отвезу домой. Пойдет?       Чон Чонгук смотрел на начальника службы безопасности, перестав моргать и не переставая прикидывать в уме варианты, почему Чан Банчан вдруг стал таким внимательным и любезным. Решил поиздеваться в ответ на постоянное припоминание его возраста? Пригласит на свидание, а сам не приедет? Интересно, пожилые мужчины так умели?       — Джун сказал, что ты жаждешь моего внимания, но не знаешь, как его получить. Я тебя научу. — Банчан,заметив все обуревавшие Чонгука сомнения, как будто сочувствующе улыбнулся, пока Чонгук покраснел до кончиков ушей. — Я ни разу тебя не видел без костюма.       Сказав это и в последний момент поняв, как это могло звучать…       — В чем-то, помимо костюма.       — Я не против.       Звучало достаточно двусмысленно, чтобы Банчан посмотрел на Чонгука, в сомнении прищурившись и сразу заметив, что настроение у молодого человека явно поднялось. Что было приятно. Чан Банчан был взрослым, умудренным опытом, в том числе сексуальным и романтическим, мужчиной, но ему ничего человеческое не было чуждо. Особенно, в таком очаровательном лице.       — Тогда договоримся.       — А ты не будешь пить? А заедешь на байке?       Чонгук был теперь похож на ребенка, которому вот-вот должны были начать вручать подарки, но он был слишком нетерпелив.       — Я не буду пить, потому что буду на байке. Хочу быть крутым парнем, чтобы ты даже не подумал шутить о моем возрасте. — Банчан, вынужденный отвлечься на телефон, бросил на Чонгука выразительный взгляд.       — Таким образом я всего лишь пытаюсь намекнуть тебе, что мне нравятся… папочки.       Чонгук хотел произвести на Банчана впечатление, вспомнив о том, как они обсуждали это с Джином (после чего он заставил его переименовать Намджуна в папочку) — Чонгук произвел. Застать начальника службы безопасности врасплох, и это… Пожалуй, эта победа могла заставить его забыть… мусорные приключения. По крайней мере, до того момента, как он встретится с этой крысой лицом к лицу.       Ким Намджун сидел в своем кресле генерального директора, не по-директорски закинув ноги на стол. Он смог, несмотря на убийственный на фоне испытанного стресса недосып, донести до Хосока мысль, и тот теперь пытался её... осмыслить.       — Он не мой омега, Хоби. И никогда им не был. И если он выбрал того альфу, у меня, даже если я буду очень сильно стараться, не будет никаких шансов. Абсолютно. Шанс, что я встречу на своем пути еще одного доминантного омегу, которого смогу почувствовать, не сократив дистанцию до неприличной — минимальный. А вот шанс того, что я умру от тоски, если ты меня окончательно и бесповоротно отвергнешь — стопроцентный. — Намджун вздохнул, прикрыв глаза. — Давай ты дашь мне шанс. Испытательный срок. Возможность выспаться, чтобы я смог свернуть горы. Мне нужно хотя бы пару часов. Не знаю, когда Джин вернется, но уверен, что он захочет оказаться дома, а не здесь или в клубе. Он натерпелся, ему нужно будет принять ванну, отдохнуть, набраться сил... Вспомнить мой номер, чтоб позвонить и сказать, что... — Альфа до сих пор не открывал глаза, и по тому, как он растягивал слова стало понятно, что он засыпал. И каким бы категоричным в своих решениях Чон Хосок ни был…       Он подошел к директорскому столу, присев на его угол.       — Джун.       Сжал плечо альфы, чуть его тряхнув, но Намджун не отреагировал, но именно в тот момент, когда Хосок собирался убрать руку, перехватил его пальцы и, не открывая глаз, наугад потянул к своим губам.       — Я проведу все запланированные совещания и разберусь с рекламщиками. Мне, в отличие от тебя, удалось поспать.       — Мне нужен шанс. Или я умру.       — В таком случае, я возьму на себя организацию твоих похорон.       И Чон Хосок мягко отнял свою руку, выпрямившись и заставив альфу открыть глаза.       — Не трать время попусту и не спи сидя — воспользуйся диваном. Ты узнаешь первым, если Джин даст о себе знать.       — Есть, мой капитан.       — Джун. — Хосок, отойдя от стола на безопасное расстояние и остановившись у двери, обернулся. — Чтобы для тебя не было сюрпризом. Если я соберусь наладить свою личную жизнь, шанс достанется не только тебе. — Управляющий улыбнулся. — Отдыхай и набирайся сил.       А у альфы сон как рукой сняло. С чего вообще он решил, что у такого мужчины, как Чон Хосок, не было выбора? Хотелось применить насилие. И выпустить агрессию, запустив что-нибудь в большой плазменный экран напротив. Но вместо этого, альфа отправился на диван, как и было велено. Поспать. Потом убедиться в том, что с Джином всё в порядке. А потом... Сон всё-таки его свалил.

* * *

      Так как следствие уже было пущено по ложному следу, к которому и заказчик, и исполнитель не имели вообще никакого отношения, было решено опустить слишком жесткие методы конспирации — Юнги просто сел в подъехавший автомобиль, пока Чой Хе позаботился о том, чтобы их разговор не стал достоянием чужих ушей.       — Я хочу услышать вашу версию произошедшего.       Господин генеральный директор решил начать с главного, и альфа не стал ему перечить. Вообще, с появлением в его жизни омеги, он больше не испытывал на себе слишком резких и сильных перепадов настроения, которые всегда изводили его в преддверии гона. Вот и теперь, даже когда Джин был далеко, он ощущал лишь готовиться к конструктивному диалогу. Тем более, что заказчик, кажется, разделял его настроение.       — Мы похитили Ким Сокджина согласно разработанному заранее плану. Поймали, усыпили, отвезли в безопасное место, строго придерживаясь нашей договоренности о неприменении насилия. Сняли с него рубашку, испачкали свиной кровью и вместе с приложенным письмом доставили лично в руки господина Кима старшего под видом курьерской доставки. Я ручаюсь за тех людей, которые занимались этим, и я могу гарантировать, что отец Джина получил письмо с нужными условиями, которые проигнорировал не по нашей вине. И теперь я хочу узнать его версию.       — Джина похитили прямо из жилого комплекса, на территории которого он прогуливался ночью, и сделал это кто-то из охраны. Полиция по горячим следам, опросив свидетелей, сразу определилась с главным подозреваемым, который требовал с Кима деньги за свободу сына. С утра стало известно, что этого подозреваемого нашли мертвым, и, судя по всему, умер он своей смертью, но официального заключения нет. Как и других подозреваемых, и теперь полиция и Ким ждут завтрашнего дня, когда в условленном месте должен произойти обмен денег на Джина.       — Разумеется, там никого не окажется, Ким Сокджина объявят в розыск, везде развесив его портреты, вместе с обещанием вознаграждения за любую информацию… — Юнги не смотрел на Чойя, пониже натянув козырек кепки. — Это сделано для того, чтобы реальный похититель скорее избавился от своего пленника, которого слишком упорно будут разыскивать. Другими словами — господин Ким старший сделал всё для того, чтобы похитители Джина убрали.       — Зачем? — В голосе генерального директора впервые появились эмоции — раздраженное недоумение, которое становилось только агрессивнее вместе с пониманием того, что в словах исполнителя была логика. — Я давно знаю Джисо. Он… любит Джина. Такие чувства нельзя подделать, тем более что я своими глазами видел, как они общаются. Они идеал семьи! Идеал родительских…       Чой Хе не успел закончить мысль, заметив, что Юнги достал телефон.       — Господин Чой, у меня есть запись, которую сделал Джин. К слову, он сейчас находится в безопасности — разумеется, я не собираюсь его убивать, при том, что… Мы нашли общий язык, и я точно знаю, что он не пойдет в полицию. Послушайте.       Юнги включил заранее заготовленную запись, и в машине раздался спокойный и уверенный голос Джина, который до этого очень старался отвести от альфы подозрения, придав своим словам убедительности нужными интонациями.       Меня зовут Ким Сокджин. Моего отца зовут Ким Джисо. Я знаю, что меня похитили и выдвинули моему отцу условия для моего освобождения. Знаю, что он их не выполнил. Знаю, почему. Потому, что мой отец не заинтересован в том, чтобы я остался жив. Я, Ким Сокджин, понимаю, что мой отец заинтересован в моей смерти. Вся та идеальная картинка, которую мы всё это время рисовали для других, была лишь взаимовыгодным прикрытием взаимной неприязни. И... Спасибо, что даже заказав мое похищение, вы всё же позаботились обо мне. Вы более порядочный человек, чем мой отец, которого единственного в этой истории можно назвать настоящим злодеем.       Запись закончилась, и, кажется, Чой Хе, легко узнав голос Джина и то, что говорил он это всё без намека на страх или выслушанные до этого угрозы, впал не в ступор, а в транс. Это было… немыслимо. Это настолько резко расходилось с такой картиной, что сложилась в его голове, что поверить в это было… Немыслимо.       — Я сам был в шоке, господин Чой, но факт остается фактом. И слова Ким Сокджина объясняют то, почему так себя повел его отец. Мы выполнили свою работу чисто. И я даю вам слово, что ваше имя, как заказчика, навсегда останется в тайне. В главной степени, от Джина, потому что полиция никак не сможет на вас выйти — господин Ким старший сам позаботился об этом. — Уверенный, холодно и при этом твердо чеканящий слова голос исполнителя придавал его словам еще больший вес, убеждая в честности. — Я очень надеюсь, что вы откажетесь от своих угроз и намерений как либо навредить мне или людям, с которыми я работаю, потому что в другом случае — вы первый об этом пожалеете.       — Да я угрожал на эмоциях. Думаю, вы можете представить, насколько я... охуел, услышав версию Джисо. — Чой Хе мотнул головой, затем, в ответ каким-то своим мыслям, покачав ею. — Простите за грубость, но это… До сих пор сложно в это поверить. Мне еще нужно будет как-то с этим… — Он с чувством ухмыльнулся. — Такой театр! Такая гениальная игра! Но… — Он повернулся к Юнги. — Что будет с Джином? Если отец теперь делает всё для того, чтобы он умер, что…       — Я постараюсь обеспечить его безопасность до того момента, когда история с его отцом каким-то образом разрешится. Как вы поняли, мы нашли общий язык, и я... — Юнги сделал паузу. — Заинтересован в том, чтобы он был жив и здоров.       — Это хорошо. — Чой Хе кивнул. — Наверное, мне нужно теперь внимательнее присмотреться к Джисо, потому что… Честно сказать, его беззаветная любовь к сыну застила глаза. Кажется, что человек, который так самоотверженно любит своего ребенка, просто не способен на подлость.       — Предупрежден значит вооружен. И нужно решить вопрос с оплатой.       — О, я изначально перестал рассчитывать на эти деньги, тем более, вы выполнили свою работу. А то, что Ким условие не выполнил... Только на его совести. — И Чой Хе потянулся, заставив альфу напрячься, вниз, достав из-под кожаного сидения небольшой бумажный пакет, в котором обычно доставляли еду. Замечательная маскировка. — Вся сумма. Раньше я платил за то, чтобы Джина похитили, а теперь, пожалуй, за то, чтобы ему сохранили жизнь.       — С вами приятно иметь дело. — Юнги взял пакет, тут же его проверив. — У меня точно не будет проблем?       — Только не со мной. — Чой Хе поднял обе руки. — Я не трогаю вас, а вы забываете обо мне и никогда не вспоминаете. Мы с вами никогда не были знакомы.       — Согласен.       — Где вас высадить? — Чой Хе открыл перегородку, отделяющую его от водителя и до этого обеспечивающую полную конфиденциальность.       — Здесь. Я пройдусь.       Доверяй, но проверяй. Альфа чувствовал, что мужчина рядом был искренен в своих обещаниях, однако интуиция не может дать гарантий. Вполне возможно, выпустив его с большой суммой денег, его затем попытаются убрать, поэтому… Нужно быть настороже, несмотря на то, что в пакете Юнги не нашел никаких отслеживающих устройств. А еще нужно было перестраховаться, и пройдясь немного, до этого попрощавшись с Чоем Хе, Юнги нырнул в один из подъездов, холл которого был очень удобно отдела панорамным остеклением и давал возможность оглядеться, без риска, быть замеченным. Ничего. Кажется, господин генеральный директор не был человеком искушенным в криминальных делах, в отличие от Ким Намджуна. Да и по наведенным справкам, всё, в чем он успел испачкать свои руки — теневая банковская деятельность, вся в основном нацеленная на отмывание денег и проводимая дистанционно и в кабинетах банкиров. Скорее всего, Юнги на самом деле нечего было опасаться, однако, поймав такси, он всё же поглядывал по сторонам и за спину, чтобы убедиться. И остановиться попросил в нескольких кварталах от дома, чтобы наверняка.       Одна проблема была решена.

* * *

      — Джи, тебе его совсем не жаль? Мне просто любопытно, потому что я сам пока не успел обзавестись сыном, чтобы выяснить экспериментальным путем.       Мужчина, которому был адресован этот вопрос, даже головы не поднял, сосредоточенно вчитываясь в распечатки из-за линз очков, которые затейливо бликовали от экрана компьютера. Он перебирал листы, при этом поджимая пухлые губы. Он бубнил себе под нос что-то нечленораздельное и именно в этот момент производил впечатление не делового, а увлеченного наукой человека. Потому что в распечатках было много химических формул и цифр.       — Я не знаю, что такое жаль. Что это? — Он поднял свои глаза, смерив стушевавшегося собеседника ледяным равнодушием, которое как будто застыло инеем седины на его собственных висках. — Сын — этот тот, кого ты вырастил. И под вырастил, я имею ввиду не просто оплодотворил чью-то яйцеклетку, а участвовал в воспитании получившего жизнь плода, вкладывая любовь и деньги. Я не участвовал в его воспитании, потому что я всегда найду более приятное применение и для денег, и для любви. Я никогда не хотел иметь детей и теперь не хочу. Тебе будет сложно лишиться чего-то, что ты никогда не хотел получить? Это не жаль, Бо. Это что-то другое, более циничное и при этом объективное.       Ким Джисо вновь вернулся к документам, пока как будто пристыженный, а это ощущалось именно так, Бо не мог решить, как адекватно оценить столь выдающийся цинизм.       — Будем искать заказчика? — Разговор нужно было вернуться в привычное русло, лишив босса воспоминаний о том, что ему пришлось искать логическое обоснование для своего равнодушия. — У нас, судя по требованиям, одиннадцать подозреваемых.       — Десять. Чойя можно исключить, потому что он в Джине души не чает. — Господин Ким старший отложил распечатки, подвинув к себе беспроводную клавиатуру, тут же начав что-то набирать. — Вообще, омеге стоит отдать должное: помимо незаурядного интеллекта, который достался ему от меня, у него есть одна способность, уже от его матери-омеги — он может втереться в доверие кому угодно настолько убедительно, что в какой-то момент этот кто угодно не сможет вспомнить то время, когда не был очарован Ким Сокджином. Это такая естественная, обусловленная эволюцией особенность омег — они способны привлекать не только запахом, но и повадками. Повадки, в отличие от химической составляющей естественной привлекательности, могут оказывать положительное эмоциональное воздействие не только на альф. Они мастерски умеют притворяться. В этом смысле, омеги очень опасны. Как нечистые на руку маркетологи, которые заставляют тебя приобрести дорогой товар слишком громкими обещаниями, которые на деле могут не иметь ничего общего с действительностью. Их запах, например, всегда обещает наслаждение, но далеко не всегда его выполняет. — На лице Ким Джисо, который явно пустился в пространные размышления, появилась задумчивость, которая достаточно быстро приобрела агрессивный оттенок, как будто он теперь описывал свой негативный опыт. И альфа решительно отодвинул от себя клавиатуру. — Нужно встретиться с Кимом. Мне надоело ходить вокруг да около, тем более, что такими темпами я останусь без союзников.       — С чего ты взял, что он захочет говорить с тобой после того, как поступил с Ченом? — Бо ухмыльнулся. — Я поражаюсь тому, насколько он в себе уверен. Логичнее было бы бедолагу отпустить, надавав ему с собой убедительных угроз, которыми он бы потом обязательно поделился со своими предприимчивыми знакомыми. Но нет. Он его порешил, а потом подбросил на крыльцо его же конторы, усадив так, как будто тот успел очень устать. С карманами, набитыми нашим товаром, который Ким никак получить не мог, но при этом как-то получил.       — Он вряд ли осмелится на месте порешить пока действующего члена городского совета. — Ким Джисо злорадно ухмыльнулся. — Чену нечего было ему предложить, кроме денег. И, что главное — ему нечем было угрожать. Для того, чтобы учинить физическую расправу над таким, как Ким Намджун, нужно нанять много людей, потратить слишком много сил, денег... Чтобы затем нечаянно оставить следы, по которым тебя смогут довести до суда и приговора. И опять же риск, что всё сорвется в последний момент, и так и не сумевшая умереть жертва обязательно захочет отомстить. Ким понимает это. И то, что держит всех способных на это за горло, подсовывая им таблетки в клубах. И извращения на любой вкус от специально обученных проституток в борделях, которые с членом за щекой и под видеозапись успевают выведать все коммерческие и не коммерческие тайны. — Ким Джисо задумчиво улыбнулся, сняв очки и прикусив силиконовую дужку. — Я осмотрителен. У меня другие методы. И узнав о них, Ким Намджун вряд ли позволит себе отказаться от моего предложения. — Альфа расслабленно откинулся на высокую спинку кожаного кресла. — Тем более… Джин не просто так регулярно наведывался в клуб, которым господин Ким владеет. И не просто так пользовался моими лабораториями, просто прикрываясь жаждой больших научных открытий. Он умный парень, и я не удивлюсь, если открытие он всё-таки сделал и понес его именно Киму, который это открытие начал активно реализовывать. К сожалению, у меня есть только догадки и нет никаких доказательства, потому что Джин не только умный, но и сообразительный парень, который своим хвостом умеет не только завлекать альф, но и заметать следы. — Ким Джисо, на мгновение скривившись (как будто однажды успел стать слишком глупой жертвой этого хвоста), покачал головой. — Всё-таки мне жаль. Не сына, но умную светлую голову. Однако другой возможности может не представиться, а я слишком плотно сижу на его крючке.       — Думаешь, если он умрет, никто не сможет...       — Думаю, для его сообщника будет очевидным тот факт, что я не приложил к его смерти руку. Тем более, я очень хорошо вел себя последнее время. Так, что омега даже взял в привычку готовить мне ужины, кстати, очень вкусные, которые всегда скрашивал легкими и при этом интересными разговорами. Я буду скучать по этому. И искренне убиваться от горя в прямом эфире. Сработает. А если не сработает — что-нибудь придумаю. Что-то из того, что это происки конкурентов. Но пока… Свяжись с господином Ким Намджуном и договорись о встрече. Уверен, он не откажет такому большому и благородному человеку, как я.       План был до гениального прост. И теперь всё совпало самым наилучшим образом. Другого шанса не будет, а этим Ким Джисо обязательно воспользуется.