* * *
Человек может сделать разный выбор. Эмоциональный или сердечный, поддавшись чему-то мимолетному и в этот момент не страшась сожалений. Интеллектуальный, когда все достоинства и недостатки готовящегося решения тщательно взвешены и проанализированы. Но есть один вид выбора, который делает человека. Точнее, в этом случае, альфу или омегу. Естественный выбор. В обычной ситуации, чаще всего ему предшествует не просто знакомство, а целый период ухаживаний, когда вы узнаете друг друга, тем самым постепенно сокращая расстояние, которой в определенный момент становится таким незначительным, что вы можете уловить запах друг друга. И вот тут — искра, буря, безумие и прочие исключительно приятные вещи, которые сразу дают понять о том, что вот он — идеал, перед тобой, и идеальнее быть не может. И это ощущается хорошо и приятно именно потому, что до этого вы успели узнать и понравится друг другу достаточно, чтобы… обнюхать. Да. И это был не случай Джина и Юнги. Запахи столкнули их лбами. Один похитил другого, пугал его и делал то, что обычно не очень способствует взаимной симпатии, особенно со стороны того, которого похищали и пугали. Но одно счастливое совпадение, пара неосторожных вдохов, и вот их естественная природа выбрала за них. Что оставалось в этой ситуации сердцу с эмоциями и мозгу с потребностью всё обосновать логикой? Подстраиваться. Потому что тело требовало, угрожало, бессовестно манипулировало и не терпело возражений. Наверное, если бы между ними не возник намек на симпатию до всего этого (вот тогда, в машине, когда Юнги изображал таксиста), было бы совсем печально, но теперь альфа испытывал смятение. Он ощущал потребность, которую нельзя было объяснить. Его тянуло. Буквально. И он чувствовал в себе те стремления, которых в нем никогда не было. По крайней мере, не в отношении кого-то, кого он знал день. Даже не знал — видел. Даже меньше дня. Юнги с агрессивной растерянностью смотрел на пышный букет белых хризантем, который, как будто издеваясь, пялился на него с витрины цветочной лавки. Букет. Дарил ли он когда-то букеты кому-то, кроме мамы? Нет. А теперь он хотел подарить цветы тому, кого… не знал всего один день. И как только он собирался отвернуться и направиться дальше, беззаботно размахивая набитым деньгами пакетом, мозг-предатель подсунул ему воспоминания о Джине. О том, что альфа никогда так не целовался и, кажется, не целовался в принципе, впервые ощутив что-то подобное. Цунами. Ураган. И он опомнился только в тот момент, когда улыбчивый продавец протягивал ему тот самый букет, лаконично упакованный в бумагу. Омеге точно понравится. Он улыбнется, ненадолго сумев забыть то, что ему пришлось пережить и о чем не хотелось вспоминать. Вроде правды об отце, в которую до сих пор сложно было поверить и которая до сих пор гремела в памяти горечью сделанного Джином признания. Он хотел его утешить. Побаловать. Юнги хотел, чтобы Джин ему улыбнулся. Даже если альфу заставили его полюбить, кажется, омега был этого достоин. Однако… Как же хотелось назвать его своим омегой. Без оглядки. Без условий. Без проблем и необходимости их решать. — Это мне? Тэхен удивленно распахнул глаза, пока из кухни донесся незнакомый смех, который, очевидно, принадлежал Джину. Его уже отвлекли и утешили, и Юнги, который до сих пор чувствовал себя идиотом, полагая, что он так и выглядел, неосознанно надул губы. Опередили. — Юнги, они потрясающие. — Младший брат ободряюще ему улыбнулся, взяв из рук пакет. — Не буду пересчитывать — спрячу под кровать. — Завтра вам с Чимом нужно будет положить их на счет. Счета. — По обычной схеме. — Тэхен кивнул. — Проходи уже. Он видел, что альфа тушевался, переминаясь с ноги на ногу и с сомнением смотря на цветы. Белые пышно обсыпанные лепестками бутоны и темно-зеленые листья и стебли. Приятно для глаз. — Передашь ему? Увидев, с какой надеждой Юнги теперь смотрел на него, Тэхен сначала удивился, а потом начал давиться, пытаясь не смеяться. Сильный, опасный, на всё способный альфа теперь боялся подарить омеге цветы. — Нахуй иди. Альфа обиженно буркнул это себе под нос, перехватив букет и опустив его бутонами в низ. Как будто это был веник, которым он вот-вот собирался подмести пол. — Юнги, не туда! Тэхен сказал это достаточно громко, заметив, что его брат готовится свернуть, немного не дойдя до кухни и гостиной, и этот оклик заставил Чимина и Джина, которые увлеченно о чем-то болтали, пока омега колдовал у плиты, оглянуться. И взгляд Юнги сразу приклеился к Джину, который… В футболке и тонких трикотажных штанах, растрепанный что-то готовил на его кухне. И всё равно, что кухню они делили на троих. Внутри сразу стало так тепло, что… Не то, чтобы Юнги никогда не улыбался — улыбался, но Джин, впервые увидев его улыбку, второй раз, после увиденного букета, потеряв дар речи, и всё равно, что он не собирался ничего говорить. Он не видел улыбки очаровательнее. — Ух, ты! — Чимин первым направился к альфе. — Вот это… Только не говори, что это утешение от заказчика. — Он тут же сунул в цветы нос, сделав глубокий вдох и прикрыв глаза. — Если это мне — я согласен. — Съеби в туман. — Юнги сказал это тихо и сквозь зубы, но Чимин, который лишь самодовольно улыбался, даже не думал обижаться, послушно отойдя в сторону. Джин взволнованно начал вытирать руки прямо об себя, быстро обойдя кухонный остров, и Юнги сделал к нему шаг, пытаясь на решительно выдохе выветрить из себя неловкость. — Я подумал, что… Тебе будет приятно. Вот. И он протянул букет, который был достаточно тяжелым, чтобы сразу понять, что долго он его так в вытянутой руке держать не сможет. Не пришлось, потому что Джин взял протянутые ему цветы и, завороженно на них уставившись, бережно прижал к себе. А потом посмотрел на Юнги. С недоумением, восхищением, не замечая, как порозовели его щеки. — Мне… Вообще, мне никогда не дарили цветы. И… — Джин прекрасно видел, насколько альфа был смущен, поэтому теперь пытался разрядить обстановку, чувствуя, как его взволнованное сердце уже неровным биением подступало к горлу. — Первый букет и уже такой… шикарный. Он самодовольно улыбнулся, опустив голову к хризантемам, которые, казалось, старались приподнять свои пышные бутоны, чтобы попытаться коснуться Джина. Блять. Юнги прикрыл глаза, считая до десяти. Откуда в нем это было? Но если теперь лезло наружу, значит, было всегда. — Я рад, что тебе понравилось. — А я рад, что у нас есть ведро. — Чимин подошел к Джину, многозначительно, но при этом тепло улыбаясь. — Давай, я поставлю в воду. — Спасибо. — Омега аккуратно передал свое… сокровище, с которым теперь не хотелось расставаться. — Тэ, помоги мне — я забыл, где у нас ванная. Юнги бросил на уже удаляющегося Чимина выразительно угрожающий взгляд, пока тот лишь самым довольным образом улыбался, понимая, что шалость явно удалась. Пока Джин вернулся к плите, на которой что-то, кажется, начало подгорать. Они остались одни, и альфа теперь не решался подходить слишком близко, понимая, что расслабленный и приятно взволнованный омега будет пахнуть так, что не нужно будет к нему прижиматься, чтобы почувствовать. — Это ужин. И он скоро будет готов. — Джин, что-то быстро мешая на сковороде, повернулся к Юнги. — Хочешь попробовать? Соус. Я не люблю слишком острый, но мне интересно узнать твой вкус — ребята уже оценили. Ребята. Какой путь нужно было проделать, чтобы своих похитителей, по началу весьма хладнокровных, теперь называть ребятами? Радовало то, что ребята Джину очевидно нравились, как и он ребятам. — Мне всё равно. Я всеядный. — Юнги собрался развернуться, чтобы добраться до своей спальни и смежной с ней ванной, но остановился, краем глаза заметив, что Джин теперь… как будто готовился возмутиться. — Ты не хочешь подходить ко мне, но при этом принес цветы. — Он скрестил на груди руки, прямо с деревянной лопаткой, и смотрел на альфу… прямо. Да, пожалуй, он смотрел прямо и при этом говорил… с вызовом. Не агрессивным, но он явно готовился Юнги упрекнуть. — Мы будем теперь избегать друг друга? Я просто хочу знать, как себя вести, потому что ты любезно пригласил меня к себе домой, но теперь я, кажется, тебя стесняю своим присутствием. Это была… претензия. Не то, чтобы Джин производил впечатление терпилы, который не умел постоять за себя — только плакать или в любой непонятной ситуации лишь по-идиотски улыбаться, но всё же это было неожиданно. — Веди себя как хочешь. Мне похуй. — Юнги осекся. — В смысле, ты меня не стесняешь. Нисколько. — Альфа тоже теперь скрестил на груди руки. — Не стесняешь и удивляешь. Голос только сейчас прорезался, или ты скрывал свои главные таланты? Просто любопытство, а не упрек, но Джин всё-равно как будто стушевался, повернувшись к сковороде и выбрав вновь заняться готовкой. — Я просто хочу знать, как вести себя. Наверное, тебе в этом плане проще, потому что ты альфа, сильный, но меня… Тянет. Тянет достаточно сильно, чтобы я хотел, чтобы между нами были чуть меньше, чем пара метров. Если в моих руках нет цветов. — Теперь омега говорил тише, и по его интонации можно было понять, что альфе будто бы удалось его пристыдить. — Прости. Я понимаю, что омеги так себя не должны вести, но… — Омеги могут вести себя как угодно. Как и альфы. Твой статус не накладывает на тебя каких-то ограничений — только пол. Например, мы с тобой не можем залететь. — Юнги решительно направился к Джину. — Ты притворялся всё это время? Боялся, что если будешь показывать характер, тебя отпиздят? Это нормально. В этом… — Почувствовал себя увереннее. Наверное, потому, что выбрал тебя, и ты ответил. Но вообще, если говорить честно — я… — Джин о чем-то задумался, затем виновато улыбнувшись. — На самом деле скромный и нерешительный, но только если дело не касается чего-то, что мне… важно. Тогда во мне просыпается характер, и пусть я буду в этот момент дрожать и до конца сомневаться — всё равно попытаюсь настаивать на своем. Это было похоже на правду, и Юнги, оценив откровенность, подошел к Джину ближе. — Давай, я попробую соус. Хочу поскорее переодеться — заебал этот наряд, который уже повидал слишком дохуя приключений. А твой тебе очень к лицу, кстати. — Спасибо. — Джин уже протягивал Юнги ложку, страхуя себя раскрытой ладонью, которая должна была спасти альфу от неожиданного пятна. — Скажи ааа… Юнги почувствовал пряный аромат жгучего перца, уксуса, кунжутного масла и кукурузного сиропа, сразу узнав традиционное сочетание, в котором убедился, попробовав его на вкус. Однако на языке, попав в легкие вместе с воздухом и тут же впитавшись в кровь, была еще свежесть сочных, избавленных от кожуры сладких мандариновых долек и терпкая горечь случайно разжеванных косточек. Это было настолько вкусное сочетание, что Юнги вдохнул еще раз, чувствуя, как до этого напряженно поджатые плечи сами собой расправились, пусть и ненадолго, пока губы, после того, как язык собрал с них остатки соуса, сами растянулись в улыбке. Оказывается, запах этого омеги умел не только возбуждать. — Идеально. Он смотрел в глаза Джина, в которых было нетерпение, надежда и, после услышанного вердикта — искрящееся самодовольство, украсившее лицо победной улыбкой. А потом он опустил ложку, глаза и сделал шаг в сторону. — Прости за этот выпад. Я… — Пытаешься оправдаться, чтобы я забыл, как раскусил тебя? — Да. Джин обреченно кивнул, и Юнги не успел сдержаться, прежде чем рассмеяться. С искренним весельем, которое заставило улыбнуться и омегу. Без злорадства или чего-то другого, двусмысленного, что могло бы указывать на его скрытые мотивы в отношении альфы — омега был доволен удавшейся шуткой и при этом смущен, с любопытством наблюдая за Юнги, которому и смех шел. И улыбка. Всё. — Со мной можно не притворяться. — С тобой… не хочется. — Джин быстро вернулся к плите, пряча в этот момент глаза, но не потому, что врал. Говорил правду. И никогда не притворялся. Только не с теми, кто были к нему добры. Хотя… По крайней мере, у него никогда не было злых или угрожающих чужому благополучию целей. Как и теперь.* * *
— Он еще собирается, так что, я угощу тебя кофе. — Чон Хосок, рабочий день которого закончился не настолько давно, чтобы позволить ему переодеться в домашнее, устало улыбался, приглашая начальника службы безопасности войти. — Нам с Гуком пришлось немного задержаться в клубе, чтобы я сегодня смог хорошенько выспаться. Чан Банчан, по уже много раз исхоженному маршруту, направился на кухню, сев за стол и сложив перед собой руки, терпеливо приготовившись ждать обещанный кофе. Он быстро стянул кожаную куртку, оставив ее на соседнем стуле, сразу же наткнувшись на удивленный взгляд Хосока, который уже заправил металлический рожок кофемашины. — У тебя есть... бицепсы? Банчан не сразу понял, откуда взялся этот вопрос и сомнение в голосе, но всё же посмотрел на свои лишь наполовину скрытые короткими рукавами футболки мускулы, чтобы убедиться, что ответ будет утвердительным. — А еще трицепсы, квадрицепсы, пресс и уши. — Он с сомнением смотрел на Хосока, который уже во всю варил для него кофе. — Ты думал, что о существовании тренажеров знает только твой брат? — Я просто не помню, чтобы видел тебя без пиджака. — Хосок закатил глаза, поставив перед уже довольным Банчаном чашку ароматной и крепко заваренной арабики, а потом сел напротив. — Я сегодня угрожал Джуну, что у него будут соперники, но я чертов трудоголик, за которым ухаживают только секретари тех, с кем я регулярно встречаюсь. По работе. Я живу на работе, дружу на работе, и в моем случае спать с начальником - просто практично, потому что он первый будет заинтересован в том, чтобы я хоть изредка отвлекался от своих обязанностей, при этом не испытывая тревожность. Я не могу жаловаться — иногда мне кажется, что я получаю больше Джуна, но... Блять, я реально не знаю, где люди находят личную жизнь, если не на работе. Наверное, у меня проблемы. Банчан собирался что-то ответить, в этот момент прекрасно понимая своего друга, потому что был таким же (и теперь собирался на свидание с тем, с кем свою работу разделял), но откуда-то раздалось громкое и задумчивое Хо, я не могу найти… Мысль не закончилась, раздался звук закрывшейся двери, а потом в гостиной предстал Чонгук, причем… Сразу стало понятно, что собираться он только начал, потому что из одежды на нем было только полотенце, которое не прикрывало, а бесстыдно демонстрировало то, на что Чан Банчан смотреть не стал, вежливо опустив глаза. У него была профессиональная насмотренность — он всё разглядел с одного взгляда. — Хорошо, что я не спросил. — Чонгук, совершенно не стесняясь того, что теперь был полуголый, направился к столу, за которым сидели Банчан и Хосок, поравнявшись с братом и потянувшись к его уху. При этом он не сводил глаз с начальника службы безопасности, надеясь теперь, что смог его смутить. Это была уже вторая победа за сегодня, и после того, как стало известно, что с Джином всё в порядке, она доставила больше удовольствия и чувства чистого триумфа — он обязательно к концу этого вечера упрочит свое разгромное преимущество, и у Чан Банчана не останется другого выбора, кроме как… — Гук, ты можешь сколько угодно бегать голышом, но я всерьез планирую вернуться домой в десять и лечь спать, так как завтра у нас очередной рабочий день. Поэтому, если ты хочешь… — Во сколько?! — Чонгук в недоумении распахнул глаза, а затем обиженно скривился и, мимо довольного произведенным эффектом Банчана, поплелся в свою комнату. — Тогда я не буду наряжаться. Он пробурчал это себе под нос, пока Хосок покачал головой. — Строго. — Ему нравятся... папочки, так что пусть привыкает. — Кто? — Теперь пришла пора старшего брата удивляться так же выразительно, как младший до этого, и Банчан сочувствующе улыбнулся. — Быстро растут не только чужие дети. Наверное, сказывается то, что он рос без отца, как и я, так что... Я бы тоже, пожалуй, не отказался от папочки. — Я не справлюсь с двумя, но знаю, кто может тебе помочь. — Банчан быстро допил кофе, поднявшись и взявшись за куртку. — До десяти мы, разумеется, не управимся, но обещаю, что в любое время верну его в целости и сохранности. Так что, спокойно ложись спать. Малыш. — Пошли. Чонгук уже оказался в гостиной, не дав Хосоку ответить, и на нем был совершенно будничный тренировочный костюм светло-серого цвета, как будто он теперь собирался в магазин за пивом, а не на свидание. Он самоотверженно дул губы, при этом пытаясь изображать из себя безучастного и нисколько не обиженного взрослого мужчину, пока на самом деле взрослый мужчина только улыбался. — Потрясно выглядишь. — В отличие от тебя. — Чонгук уже надевал кроссовки. — Поедешь на такси. — Банчан, переглянувшись с Хосоком и получив от него одобрение и сочувствие, тоже приступил к обуванию. — Не дождешься. — Чонгук резко выпрямился, быстро распихав по карманам ключи и телефон. — Еще и заплатишь за меня. — Разумеется. Это было просто. Банчан уже знал, что как только Гук поймет, что время перевалило за десять, а они даже не думали расходиться, он сразу пожалеет о своем демарше, требуя еще одну встречу, решительно игнорируя любые возражения. Единственное, о чем Банчан не догадывался — что в свободное от работы время Чон Чонгук, сытый и влюбленный, что совершенно не умел теперь скрывать, добившись того, чего так долго хотел (внимания), сможет его окончательно и бесповоротное очаровать. — То есть, тебе хорошо со мной, если сейчас начало первого, а ты только расплачиваешься? — Чонгук с любопытством заглядывал в счет, который Банчан оплачивал, затем переведя взгляд на него. — Спасибо. Если бы я оделся по-другому, было бы… — Есть шанс по-другому раздеться. Чан Банчан смотрел спокойно, мягко и чуть снисходительно улыбался, пока Чонгук покраснел до кончиков ушей, потеряв дар речи и в принципе… Нет, в принципе, он не был девственником, но… — Прежде чем лечь спать под сладкое сопение старшего брата. — И Банчан улыбнулся уже с большей нежностью. — Это один-один. — Два-один, и всё равно в мою пользу. — Чонгук поднялся. — Ты до этого не ожидал увидеть меня в одном полотенце. — Два-один было бы, если бы на тебе вообще не было полотенца или полотенце было бы в моей квартире. Так что, не накидывай. И он, чтобы быстрее добраться до свежего воздуха, вежливо прихватил Чонгука за талию. За талию, а не за локоть, и не слишком искушенный в таких делах, Чон Чонгук затаил дыхание. Вообще, большую часть времени, особенно ту, которую он служил, его вообще любовь не интересовала, но если интересовала… Хотелось вот так. — А ты?! — Чонгук удивленно округлил глаза, когда, поежившись, наблюдал за тем, как Банчан снимал с себя куртку, быстро оставшись в одной футболке. — Давай, без возражений. И застегнись, если хочешь запомнить эту ночь. — Запомнить? — Чонгук не сопротивлялся, в состоянии легкого алкогольного опьянения (очень легкого) и перед теплыми карими глазами, в которых загорелся дьявольский огонек. — Ты хочешь... погонять?! — Шшш! — Банчан нахмурился. — А то твой брат услышит и даст мне… Лучше не стоит. Услышав это и сразу же справившись с железной молнией, Чонгук первым направился к байку. Вот это было… Вот это было намного лучше, чем после свидания просто целоваться (хотя, Чонгук не смог бы отказаться), потому что водил Банчан профессионально, в свободное время гоняя по треку. Жаль, что из-за шлема нельзя было послушать, как ветер свистел в ушах. Вместе с мерно, но гулко бьющимся сердцем.* * *
Юнги не рисковал пить что-то крепкое в преддверии гона и перед омегой, который, вместе с высоким градусом, вполне мог довести и его, и себя до греха. Альфа пил пиво и, сидя напротив Джина (а Джин пил вино, от чего его запах был чуть сильнее и слаще), внимательно следил за омегой. Он явно был сложнее, чем показался на первый взгляд. Альфа не собирался обвинять его теперь в лицемерии или чрезмерной расчетливости — просто Джин был очень избирательным во всем, что касалось доверия. Говорил, что единственным его другом был Чонгук, но что-то подсказывало Юнги, что и пресловутый Гук не знал ничего из того, что узнали они теперь. Джин был закрытым. Но теперь, кажется, ему удалось освоиться, и он остроумно шутил, чем приводил в восторг не открывающего от смеха глаз Чимина, и сам смеялся, громко и задыхаясь от веселья. Юнги не любил шум, но такой — любил. Это сразу напоминало о том чувстве облегчения, что они могли позволить и которому теперь самозабвенно отдавались, забыв обо всем. Было спокойно. — Юнги, а где ты будешь спать? — Тэхен повернулся к брату, с которым сидел рядом, смотря на него с чуть окосевшим от выпитого любопытства. Он, кажется, пьянел быстро, но альфа знал — если в этот момент им придется сниматься с места и куда-то бежать, у Тэхена будет самый твердый шаг. — На диване. Я, после всей этой хуйни… прости Джин, это не про тебя... — Юнги посмотрел в сторону омеги, виновато улыбнувшись. — Могу спать даже на полу. — А если Джин у нас задержится? Наверняка задержится, потому что мы еще не придумали ничего, более или менее похожего на план. — Чимин ухмыльнулся, а затем поднялся, приготовившись убирать со стола. — Сиди. Ты гость. Он мягко похлопал омегу по плечу, вместо этого подняв Тэхена и заставив его помогать. — Я могу спать на диване. Никаких проблем. — Джин покачал головой. — Ты думаешь, я неженка, но я не настолько капризный. Точнее, на полу вряд ли усну, но диван… — То есть, для тебя было бы нормальным, если бы альфа, который тебя выбрал, сам спал на кровати, пока ты бы ютился на диване? — Юнги спокойно смотрел на Джина, как будто это была серьезная тема для обсуждения. — Для меня было бы нормальным, если бы я спал вместе со своим альфой, который меня выбрал и которого я выбрал. Это же естественно. — Джин рассеянно пожал плечами, но его глаза так зазывно и многозначительно блестели, что, казалось, за этим крылось что-то еще, помимо красного сухого. — Хочешь откровенно? Я готов быть с тобой откровенным. Послушаешь? — Юнги решил, что слишком осторожничал, ходя вокруг да около, явно формируя у омеги не слишком правильный взгляд на вещи. На их ситуацию. — Да. — Джин кивнул. — Проблема в том, что если мы с тобой будем спать в одной кровати, я тебя выебу. — Юнги спокойно наблюдал за тем, как щеки омеги покраснели, пока сам он опустил глаза. — Прости за грубость, но я говорю как есть. Мог бы сказать — займусь сексом или даже любовью, но… выебу. Это не значит, что тебе не понравится — это значит, что в моей крови бешено долбит тестостерон и пути назад не будет. Вот и всё. — Альфа придвинулся к столу, сцепив перед собой руки, и омега задержал взгляд на его длинных пальцах, которые теперь обхватывали локти. — Это тоже естественно, правда? Но мне хочется, чтобы твой первый раз, а если ты хранил его, значит это важно, был не потому, что тебя накрыло от запаха, а потому что ты захотел. Хотя бы успел осознать свое желание. — То есть, ты просто заботишься обо мне? — О твоих чувствах, да. Первый раз — это событие, которое запоминается. Лучше запомнить что-то хорошее, чтобы потом не было проблем. — Юнги был доволен тем, что смог донести суть, при этом объяснив то, почему он держался на расстоянии. — Спасибо, что ты… думаешь не только о себе. — Джин слишком рассеянно кивнул, затем подняв на Юнги блестящие глаза. — А если мы будем сидеть рядом, ты тоже сразу меня… выебешь? Омега был пьян, и подогретая вином кровь не только распаляла его естественный запах, но и естественные желания. Всё было объяснимо, и теперь альфа пытался в уме рассчитать, сколько в нем было самообладания, и на каком моменте он сможет остановиться, а когда до тормоза уже будет не дотянуться. Хотелось дотянуться до омеги, так же, как хотелось Джину — до альфы. Всё обоюдно, но альфа, по природе своей, лучше справлялся с желаниями, научившись держать их в руках. Как и свой член, который давно не пристраивал во что-то более приятное, чем кулак. — Почему ты поджимаешь плечи? Джин, спросив это, очень серьезно нахмурился, и Юнги даже немного растерялся от столь резкой смены темы разговора. А омега поднялся, направившись к нему. — В смысле? — Юнги настороженно следил за ним. — Ты, вместе с плечами, напрягаешь и шею, перекрывая нормальный ток крови, который нужен для того, чтобы хорошо соображать. Плечи нужно держать расслабленными, не запирая мышцы, которые потом тебе спасибо не скажут. У тебя, наверняка, часто болит воротниковая зона спины — твоя работа связана с риском, и ты постоянно напряжен. Здесь замки ощущаются наиболее болезненно. В верхней части тела. Омега рассуждал так спокойно и сосредоточенно, как будто альфа был у него на примере, и всё, что оставалось Юнги — с растерянностью наблюдать за Джином, который встал рядом с ним, сцепив перед собой руки. — Ты… точно химик? — Альфа смотрел на него с недоверием, неосознанно поглубже втянув воздух, но пока ничего не почувствовав. — Химик-технолог. Я… — Джин открыл, затем закрыл рот. — Маму всегда разминал, потому что ей это нравилось, а мне нравилось то, что нравилось ей. И отца тоже, если между нами было… потепление. Так что, я знаю, о чем говорю. — Между вами не всегда всё было плохо? — Юнги не надеялся на то, что Джин, даже не смотря на то, что их тянуло друг к другу, будет откровенен. — Не всегда. Но большую часть времени. Наверное. — Омега встал за спиной альфы, примеряясь к его плечам. — Ты можешь пересесть, чтобы спинка стула была спереди? Я могу тебя размять перед сном. Ты вряд ли захочешь меня… выебать, но спать точно будешь крепче. Мне несложно, а тебе — полезно. Джин так настойчиво выделял выебать, что Юнги всё отчетливее стало казаться, что это слово могло его задеть. Или наоборот. Однако, массаж ему на самом деле не помешал бы, при том, что на этой мысли мышцы как-то слишком отчаянно заныли. Он готов был согласиться, тем более, что в присутствии Тэхена и Чимина, которые суетились на кухне и могли всё видеть, Джин вряд ли позволит себе провокацию. Хотя Юнги хотел провокацию. И хотел поддаться. Правда, проблема была не только в том, что это мог бы быть неправильный первый раз для Джина — секс усиливал… потребности. Потребность в близости, при том, что они уже были достаточно крепко связаны запахами. Билет в один конец, а Юнги до сих пор не был уверен в том, что они смогут быть вместе. Не рисковать?.. —Хотя, если ты сразу уснешь, лучше до этого принять душ и горизонтальное положение. И вновь омега рассуждал со знанием дела, а не какими-то недвусмысленными намеками, но... — Что ты задумал? — Юнги повернулся к Джину, который убрал руки за спину. Он выглядел озадаченным. Как будто не потому, что вопрос застал его врасплох, а он на самом деле размышлял, что мог от этого получить. — Массаж. А ты на что надеешься? Омега удивленно поднял брови, пока альфа... улыбнулся. — Джинни, подсадишь меня — подсядешь сам. Если ты надеешься на то, что я начну бегать за тобой послушным песиком, и ты сможешь что-то контролировать, как в случае с Ким Намджуном, запах которого тебе явно нравился меньше... — Юнги покачал головой, заметив, что Джин задумался. И улыбка альфы стала шире. — Ох, Ким Сокджин... Кто я такой, чтобы отказываться. Последний мой массаж был тогда, когда один уебок смог меня повалить и отпиздить ногами, которые об меня же потом и поломал. Мне не очень понравилось — уверен, у тебя получится намного лучше. — Альфа, заметив замешательство омеги, вопросительно поднял брови. — Ты передумал? Мне немного не терпится, тем более, что ты настаиваешь. Настаивал. Тем более, что ты помнишь, как я однажды смог остановиться и теперь также забочусь о твоей чести. Никакого риска. Правда? Что мог ответить Ким Сокджин?