Папенькин сынок

      Единственный вопрос, который волновал неторопливо собирающегося Джина, а он знал, что гордый альфа не будет его останавливать — почему Юнги был уверен в том, что Джун непременно захочет его убить? Нет, омега знал, что помимо вполне легального бизнеса, у альфы был и нелегальный, в одном из которых, криминальном, к слову, Джин принимал самое активное участие, но Намджун почему-то никогда не производил на него впечатление… душегуба. А только душегуб сможет хладнокровно расправиться с Юнги, зная, что Джин его выбрал. Намджун же, наверняка, был в курсе того, что такое выбор и всё остальное, с ним связанное — он был взрослый, опытный, такой же, как Юнги. Только намного воспитаннее и сдержаннее. И подумав об этом, Джин обиженно скривился, успев решить, что пиджак наденет прямо поверх домашней футболки. Он не воспринимал угрозы своего альфы всерьез (а он его альфа, как бы ни пытался это отрицать), потому что знал, что он просто не сможет причинить ему вред. Но… Джин помнил, каким становился отец перед тем, как съехать от него на время гона. Омега иногда боялся не так вздохнуть, находя любой повод, чтобы не появляться дома. А если появлялся — пытался подсунуть отцу свой запах, потому что только тогда…       Джин остановился. А что он вообще знал об альфах, кроме того, что они сильные, смелые и со всех сторон нужные омегам? А вдруг, Намджун был страшен в гневе? А видел ли Джин, как общаются два альфы, которые делят омегу? А что вообще Джин видел?! У него вообще не было опыта. Степень, преступная предприимчивость и абсолютно никаких навыков общения. Соблазнения. Где он мог его взять, если всегда старался быть прежде всего осторожным, нежели… привлекательным? Почему Намджун сказал Юнги, что он его омега, если сам альфа не упускал случая якобы своего омегу подтолкнуть к мысли, что тот может встретить кого-то лучше? Вряд ли альфа, сделавший выбор, так бы поступил. Может, он сказал это, чтобы запугать Юнги? Мол, сделаешь что-то, и… Но ведь Юнги его выбрал!       И был прав насчет того, что у Джина не было денег. Даже телефона не было — только ключи от дома. Пешком, разумеется, он не пойдет — наверняка, помрет прежде, чем доберется, тем более, что он не слишком хорошо ориентировался. Только такси. Назовет адрес и спокойно доедет. А где взять деньги на такси? Взгляд сам собой упал на кошелек Юнги, в который он при нем отсчитывал деньги из сумки, прежде чем отдать ее Тэхену и Чимину. Одолжить? Разумеется! Он же собирался вернуться. Альфа просто так от него не отделается, тем более… Джин мог бы ему сказать, что при случае, сможет поставить Намджуну условие, потому что приносит ему деньги, но он дал честное слово, что оставит это в тайне. Эх… Если Намджун на самом деле страшен в гневе, то за такое он прикажет убить не только Юнги, но и самого Джина. Или посадит его на цепь. Вообще, если он лишится доступа к отцовским лабораториям, делать таблетки будет негде. И хорошо, он успел наштамповать солидный запас. В принципе, он узнал, какое именно оборудование нужно, и если Намджун заинтересован в том, чтобы поставить дело на поток… А ведь с любимым альфой рядом, его смазка наверняка изменит состав в более… насыщенную сторону. А это значит… Потом, Джин! И он, махнув рукой, одернул себя, решительно вытащив из кошелька Юнги несколько купюр. Хватит и туда, и обратно,а сдачу он обязательно вернет.       Отца точно не будет дома, значит, всё удастся. Даже если охрана в курсе, что Джин пропал, они не смогут его задержать, и омега спокойно закончит дела и уйдет. А может, удастся улизнуть незамеченным. Даже если папочка узнает о том, что он жив… Джин ухмыльнулся. Он сможет покончить с ним. Это была воодушевляющая мысль, и омега, удостоверившись, что ничего не забыл, вышел в небольшой коридор, быстро оказавшись в гостиной. Юнги был на кухне и, кажется, собирался заваривать кофе. Судя по плечам и движениям, был спокоен. Неужели не попытается его остановить?..       — Пока.       Может, всё-таки попытается, но Юнги только обернулся, изобразив удивление.       — Долго же ты собирался. Может, кофе?       Он улыбнулся, и Джин очень попытался не выдать свои истинные эмоции, только поджав губы. Капризно и обиженно.       — Спасибо. Обойдусь.       — Тогда, счастливого пути.       Зачем ему вообще такой альфа? И на этой мысли, что-то внутри заныло, а жестокая память подсунула воспоминания о том, как хорошо с ним рядом, в его руках, на его коленях, особенно, если носом уткнуться…. А как он смотрит, как говорит, когда… Джин резко выдохнул, прикрыв глаза. Безответные чувства. Он прошел в прихожую, надел летние туфли и схватился за дверную ручку. Повернул замок. Не поддался. Дернул. Снова. Кто-то закрыл дверь на ключ, и омега позволил себе самодовольно улыбнуться. Всё-таки хотел его остановить, но… Как он теперь мог выбраться? Джин не сразу заметил на вешалке знакомую джинсовку. В этой джинсовке Чимин вчера открывал входную дверь, и рука сама потянулась к карману (главное, чтобы не вошло в привычку — лазить по чужим вещам), потому что был шанс, что ключи он оставил, при том, что у Тэхена была своя связка. И омеге в этот раз повезло.       На кухне заработала кофе-машина, и Джин, достав ключи, тихо открыл дверь, выскользнув за порог, и также тихо ее закрыл. Тишина. Для Юнги явно будет сюрприз, когда он обнаружит его пропажу, а пока нужно было поймать такси, и с этой мыслью Джин в припрыжку зашагал по лестнице, быстро выбравшись на свежий воздух. Он помнил, как они ехали сюда, и сразу пошел в нужном направлении, удачно выбравшись к главной улице. Вообще, не все таксисты едут пустыми, и он вытянул руку, сосредоточенно вглядываясь вдаль. Обернулся, чтобы удостовериться, что за ним не было погони, а потом нырнул в подъехавший автомобиль, до этого убедившись, что это на самом деле было городское такси.       Водитель заверил, что дорога, с учетом трафика, займет семнадцать минут, и Джин погрузился в раздумья. Нужно сделать всё быстро. Взять сумку (и омега тут же попытался вспомнить, где хранил дорожные принадлежности), несколько пар сменного белья, что-то чистое и приличное, паспорт, мамино свидетельство, карты, деньги… Два ствола, и Джин усмехнулся сам себе. Сможет управиться за десять минут, а может, и меньше, если ничего не помешает. Главное, быть осторожным, когда будет возвращаться. Охрана пост покинуть не сможет, а отец, даже если с ним сразу свяжутся, так быстро не сможет приехать или кого-то прислать. А если Джин справится за пять минут…       — Приехали, господин.       — Большое спасибо. Хорошего вам дня.       Джин сунул водителю деньги, пожертвовав сдачу, и вышел из машины. Он только… позавчера был здесь, а казалось, что прошла неделя или больше. За всю его жизнь, возможно, не успело произойти столько событий, сколько произошло теперь. Омега достал ключи, воспользовавшись специальным брелоком, который выдавали всем жильцам, пройдя через кованые ворота, на электрических пазах откатившиеся, чтобы сразу оказаться у поста охраны, который располагался в небольшой пристройке, отделанной светлым песчаником, в цвет фасада жилого комплекса. И здесь его ждал сюрприз. Охранники работали в две смены, по три человека, и Джин знал всех в лицо, потому что всегда здоровался и иногда, проявляя вежливость, задерживался, чтобы немного поболтать. Он смотрел на крепкого и совершенно незнакомого мужчину, который был на голову выше его ростом и на котором была форменная куртка, и почувствовал, как что-то внутри резко сжалось, вызвав неприятный спазм.       Мужчина смотрел на него, занимая расположившийся за стеклом стол, и в его глазах были какие-то мысли.       — У меня… вот. — Джин поднял ключи, демонстрируя брелок. — Я здесь живу.       Охранник смотрел на него так внимательно, как будто стремился что-то понять, при этом не задав ни одного вопроса.       — Паспорт.       — Чей?       Омега растерянно округлил глаза, пока охранник поднялся, выйдя из-за своей конторки, как будто прямо здесь стремился Джина задержать за совершенно правонарушение. Неведомое.       — Ваш паспорт, господин…       — Ким. Я из тринадцатой квартиры.       Кажется, здесь не подозревали о том, что он был похищен. Наверное, папочка сделал из этого тайну, или же… Это был спектакль, который отыгрывался лишь для того, чтобы усыпить его бдительность. Однако, в здравом уме, какой сын захочет вернуться домой к отцу, который его так бессовестно подставил? Джину стоило задержаться на мысли о том, что у него с умом теперь явно было не в порядке, но вместо этого он расправил плечи, чтобы казаться оскорбленным и при этом очень уверенным в себе.       — Вы уже бывали здесь?       — Я здесь живу! — Джин нахмурился, при этом сделав шаг назад. — Я не виноват, что посты сменились в тот момент, когда я… когда меня здесь не было.       — Простите, господин Ким, но я должен соблюсти протокол. — Охранник миролюбиво улыбался, но его глаза горели, а улыбка больше была похожа на ухмылку. Захотелось убежать. Но больше хотелось забрать свои вещи и больше никогда не возвращаться. С ним вряд ли что-то отважатся сделать средь бела дня. И вообще, скорее всего, его папочка уже пребывал в счастливой уверенности, что с Джином без выкупа возиться не стали. Хотя, он мог перестраховаться… — Если бы при вас был документ, по которому мы бы могли проверить вашу личность…       — У меня ключи откуда по-вашему? — Джин возмущенно распахнул глаза. — Украл? Так на них адрес не написан, а я пришел строго вот к тем воротам, которые передо мной открылись. — Омега, не оборачиваясь и не сводя с охранника глаз, махнул рукой в сторону. — Это логика.       — Вы живете один? Если нет, мы можем позвонить тому, с кем вы живете, и выяснить…       — Нет. — Алло, папуль, я нечаянно выжил, хочу войти в квартиру и забрать компромат на тебя, чтобы затем исчезнуть. Скажи дядям охранникам, чтобы они меня пропустили. — Один.       — В таком случае… — Охранник повернулся, и Джин заметил, что в служебном помещении появилось еще двое, как и полагалось для обычной смены. — Если вы бывали здесь, сможете нарисовать планировку этажа.       — Что? Планировку этажа? Нарисовать?       Это было настолько удивительно, что омега ненадолго успел забыть о своем неприятном предчувствии, пока охранник как будто растерялся, опустив глаза, поняв вдруг, насколько абсурдно звучало его предложение.       — Ну, по крайней мере, это докажет, что вы были здесь. А значит, вполне можете быть жильцом. — Он вновь поднял на Джина глаза. — Любой гражданин обязан носить с собой паспорт, и если вы здесь живете, должны знать о строгих правилах.       — Я не умею рисовать. — Джин скрестил на груди руки.       — Нужна схема. Сколько квартир на этаже, где находиться лифт — этого будет достаточно. Пара штрихов.       — И вы меня пропустите?       — Да. И извинимся за причиненные неудобства. — Мужчина сделал шаг в сторону. — Прошу. Здесь вам будет удобно. За столом.       Джин зачем-то обернулся, заметив, что кто-то только что припарковался, судя по тому, как дернулся и замер незнакомый капот. Больше никого — очевидно, большинство людей в этой время были на работе, при том, что комплекс был заселен только наполовину. Угрожало ли ему что-то?       — Я так справлюсь. — По крайней мере, на открытом воздухе будет безопаснее — под потенциально возможным взором каких-то случайных прохожих или же жильцов. Джин требовательно вытянул руку. — Давайте. Я быстро.       Мужчина смотрел на него с таким выражение лица, как будто омега требовал у него денег в долг, заранее уведомив о том, что долг этот возвращать не собирается. Либо ему настолько не нравилась его работа, либо же ему очень нужно было заманить Джина в туда, где их сложнее будет заметить. И охранник, с которым Джин разговаривал, зашел внутрь здания, в то время как другой вышел из него, мимо него направившись к воротам. Омега проследовал за ним взглядом, ожидая, что пока он будет следить за тем, кто искал блокнот и ручку, другой зайдет со спину и… Но Джин просчитался, и не успел даже пикнуть, когда одна рука грубо и крепко перехватила его плечи, пока другая зажала рот.       Он схватился за чужое предплечье, бессильно царапая его через толстую ткань форменной куртки, пытался цепляться ногами, но он слишком быстро оказался под крышей, и цепляться стало не за что. Только за свою жизнь, но Джин не успел как-то себя притормозить, когда его втолкнули в небольшую комнату. Он в последний момент успел подставить руки, чудом не впечатавшись лбом в какой-то низкий металлический ящик, какие бывают в раздевалках. Не успел осмотреться и подняться, замельтешив руками, когда чужие стали затягивать вокруг его головы что-то из ткани, что начало болезненно стираться о сжатые зубы Джина, и ему показалось, что еще одно мгновение, и они осыпятся под давлением, как… Кляп. Он рефлекторно попытался открыть рот, чтобы избежать болезненных ощущений, и теперь мог только бессильно мычать.       — У нас нет веревки.       В голосе слышалось раздражение, пока омега, впервые смог осознать, что не был связан, пока кто-то, тяжело дыша, затягивал заставивший его молчать… Это как будто был пояс. А у Джина не были связаны руки. Он не успел ничего придумать, прежде чем всё перед глазами померкло, а голову изнутри обдало крутым кипятком, стоило ему только удариться лбом о что-то... Мучительно болезненная вспышка, которая ослепила, дезориентировала и, никогда не испытывающий такой боли Джин, сам осел на пол, чувствуя подкатившую к горлу тошноту. Не мог открыть глаза, бессильно наблюдая за тем, как на обратной стороне век, воспалившихся от пульсирующей в голове крови переворачивался погруженный в темноту мир. Тошнило. Язык прилип к нёбу, нос перестал дышать, и как будто из-за толстого бронированного стекла он слышал гаркающий обрывки…       — Свяжем и дадим отдохнуть, пока босс не появится. Хлипкий — шума не будет.       — Думаешь, захочет поговорить, прежде чем…       — Неси, блять, веревку или провод! Сколько можно…       На Джина откуда-то пахнуло чем-то прохладным, похожим на сквозняк, и он открыл глаза, пытаясь отпустить тошноту, прислонившись лбом к металлу дверцы. К ней хотелось прислониться спиной, и… Омега не успел как следует развернуться и сгруппироваться, получив с ноги в живот. Все внутренности в этот момент, кажется, сорвались со своих насиженных мест и все разом подкатили к горлу. Живот жгло и по клеткам и волокнам раздирало на части. Джин согнулся, чувствуя, что от этого боль становилась не такой яркой. Он пытался вдохнуть. Хватал ртом воздух, как выброшенная рыба.       — Позвони. Придушим, и будет шанс тело бросить так, чтобы копы быстрее обнаружили и привязали к его похищению.       Теперь внутри омеги всё похолодело. Так же, как холодно и безучастно звучал голос так свободно рассуждавшего… Его убьют. Это не Юнги, никто не платил за то, чтобы его не трогали — его точно убьют. Теперь внутри черепной коробки, как молотом о наковальню, начали биться… Он ведь даже сделать ничего не сможет — их трое и никто его щадить не будет. Прежде чем убить, поломают ноги, нос, и… Он не чувствовал теперь боли — только как всё тело как будто онемело, неприятным покалыванием отнимая у конечностей кровь, отгоняя ее от кожи куда-то слишком глубоко, чтобы чувствовать себя живым. Джин открыл глаза, боясь пошевелиться. Его до сих пор не успели связать, но он ничего не может сделать. Боялся поднять голову, потому что тогда ногой прилетит в челюсть.       — Я не могу найти ничего — надо сходить к…       Это был третий голос, и Джин невольно стал вслушиваться, как будто стараясь отвлечься от неизбежного. Отказывался верить. Не может быть.       — Звони Киму — мертвым сбежать не сможет.       Омега всхлипнул. Не хотел, даже боялся, но это вырвалось само, и он заметил тяжелые шаги рядом, а потом кто-то опустился перед ним, грубым движением схватив за подбородок.       — Не ной. Это не больно и почти мгновение. Не будешь сопротивляться — быстро сломаю шею, и задохнуться не успеешь.       И он при Джине достал телефон, одной рукой все еще держа его за подбородок. Возможно, в этом было что-то садистское, потому что он улыбался. Спокойно. Убийственно спокойно, и омега чувствовал, как дрожали губы, но не знал, было ли это заметно, зубами вцепившись в свой кляп.       — Хен там с каким-то додиком разбирается. Один справишься? Я…       — Вали.       Мужчина лишь раздраженно тряхнул головой, и Джин заметил, что они остались одни. А потом знакомый голос.       — Да? Слушаю.       Охранник был так близко, что омеге не нужно было напрягать слух, чтобы слышать голос отца.       — Господин Ким. Взяли вашего сына. Что с ним делать?       — Ого! Быстро. — Такое искреннее недоумение и, кажется, детское, восторженное воодушевление, что внутри Джин оборвалось то, что не успел до этого разбиться вдребезги от удара. — Полиции нужен труп, чтобы закрыть дело, так что, сами решайте. Только… Лицо не трогайте — хоронить будем в открытом гробу.       Джин чувствовал, как горло сжало, сдавило от подступивших слез, которые зло рвались наружу. Отец. Он всё это время надеялся на то, что… Ну, если не будет его любить, то может хотя бы… А теперь он просто, испытывая только чувство облегчения, спокойно приказал его убить. Смерть сына принесет ему не горе — облегчение, а ведь всё, в чем виноват сын — стал свидетелем его преступления. Его греха, за который он будет гореть если не в аду, но в костре общественного осуждения, которое для политика — всё равно что гильотина. В мечтах Джина, которым не суждено было сбыться. Он… был глупым. Единственная мысль, которая теперь красной лампочкой горела в его мозгах, контуженных адреналином и до сих пор не пришедшим осознанием смерти — он был глупый, а за глупость всегда платят самую большую цену. Наверное, из его глаз полились слезы — Джин не знал, стараясь не думать ни о чем. Ни о том, что мог бы послушать Юнги. Ни о том, что мог бы остаться с Юнги. Ни о том, что мог бы остаться живым, просто если бы… Он попытался закатить глаза к потолку, думая, что слезы побегут обратно, внутрь. Наверное, он выглядел жалко, но какая разница… Самое время представить, как он бы прожил эту жизнь по-другому.       — Ах ты сука! Блядина ебаная! Да чтоб тебя…       — Эй, отойди, я сказал. — Охранник следовал за каким-то, судя по повадкам и поведению, отверженным алкашом, который, как будто думая, как попасть за ограждение, ходил вдоль кованых ворот туда-сюда. — Или мне придется применить силу.       — Да пошел ты нахуй! Захочу, поставлю тебя раком и выебу так, что… всё равно эти бляди в юбках…       Охранник быстро огляделся, поняв, что никого поблизости не было, а значит, он может позволить себе более серьезные воспитательные меры, чем просто вызвать полицию или… Он открыл ворота, не до упора, просто чтобы они не захлопнулись, и направился к хулигану, который повернулся к нему. Меньше всего им теперь нужно было привлекать внимание.       — Сам подошел? Не терпится попробовать мой крепкий…       Это должно было получиться резко и дерзко — удар справа в челюсть, затем стандартный поддых, и всё бы ничего, если бы кулак неожиданно уперся бы не в кость, а во что-то мягкое, и мужчина в униформе удивленно распахнул глаза. Успел заметить лишь ехидную и злую ухмылку, а потом — как кто-то засунул в ноздри раскаленную кочергу, добравшись до мозгов. Не успел опомниться, когда его резко развернули к воротам, втолкнув за них. Это был не конец, и пусть в районе носа теперь мучительно пульсировало что-то болезненное, вонючими кровяными сгустками мешая вздохнуть, охранник резко, не разгибаясь, повернулся, пытаясь попасть своему противнику в торс, но вместо этого затрепыхался, схваченный за волосы с такой силой, что, казалось, треснул натянутый на череп скальп.       — Ким Сокджин где?       Что-то мелькнуло на солнце, пока чужой голос, который до этого, кажется, звенел от непонятной пьяной ненависти, как будто покрылся инеем, ледяным металлом прорезая слух. Угрожая ледяным металлом, который был приделан к короткой рукояти и упирался охраннику в шею, в любой момент готовый распороть ее.       — Там.       — Проводишь.       Юнги резко развернул его, втолкнув в небольшое помещение, у закрытой двери остановив. Привычное движение — прижал к своей груди, крепко зафиксировал плечи одной рукой, другой — приставив нож, почти вдавив его в кожу. Не двигается — цел, двигается — первая кровь, которая, если надавить чуть сильнее, польется намного охотнее. Лезвие, приделанное к брелоку (Тэхен всегда умел выбирать подарки), но остро заточенное, было коротковато, но зато останется шанс спасти. Он в любом случае выиграет время.       — Обратись к своему подельнику. По имени позови.       Спокойный шепот раздавался у уха, и попытавшись сглотнуть, мужчина почувствовав, как смертельно наточенное лезвие скребнуло дернувшийся кадык.       — Ен! Ен, помощь нужна!       Джин зажмурился, так и не успев подготовиться к самому худшему. Его убийца поднялся, и тут раздался окрик, заставивший встрепенуться не только его, но и омегу. Опасная, болезненная в своем грядущем разочаровании надежда, но Джин схватился за нее двумя руками.       — Посиди.       Охранник пошел к двери, пока омега быстро огляделся. Ему нечего было взять, чтобы хотя бы попытаться постоять за себя — всё было либо тяжелым, либо недостаточно легким, и единственный вариант — стул. Но… Джин не успел закончить мысль и дернулся в тот момент, когда дверь резко распахнулась, громко ударившись ручкой о стену. Он попытался вжаться в металлический шкаф, когда на его глазах тот охранник, который получил разрешение его убить, повалился на спину, пока другой, налетевший на него, неловко размахивал руками, пытаясь найти равновесие. Джин тут же начал стаскивать глушивший его пояс. Его кто-то пытался спасти. Кто-то, кто так и не появился в комнате, и вместе с тем, как омега пытался встать на ноги, чувствуя, что голове нужно было время, чтобы вновь встать на плечи, начали подниматься охранники.       — Держи его!       Неверный расчет, и Юнги, поняв, что теперь у противника была задача поважнее, бросился в темную коморку, которую ему не довелось разглядеть. Видел, как отчаянно трепыхался омега, под мат и крики того, кто душил его, и позволил себе свободу, до этого профессионально быстро определив, что камер здесь не было, а те, что были у ворот, были отключены — очевидно, злодеи готовились без шума избавиться от тела. Можно было действовать наверняка, и Юнги, успев именно в тот момент, когда один повернулся к нему, уже приняв удобную позу для рывка и удара, нагнулся, нырнув ему под руку и всадив нож по рукоять в крепкое бедро. Лезвие было коротким, но он провернул его, рванув вверх, и тут же вытащил. Охранник, гортанно зарычав от разодравшей ногу боли, качнулся, и хватило одного движения, чтобы опрокинуть его на пол. Тот, что до этого душил, кажется, уже обезумевшего от ужаса Джина, который глухо хрипел, судорожно пытаясь откашляться, повернулся к Юнги. Улыбнулся, увидев в руке нож, и сразу стало понятно, что был профессионалом. Заходил стороной, чтобы затем сделать рывок, вынуждая отбиваться нерабочей рукой, и выбить из рабочей оружие.       — Сзади! Сзади!       Джин завопил, от страха выпучив глаза, и время остановилось. У Юнги было мгновение. Обернется — получит удар в спину, не обернется — со спины, и он принял единственное верное решение — согнулся пополам и бросился в корпус того, что был перед ним. Мог зашибить Джина, но тот успел отползти, а то время как Юнги, дезориентировав одного, резко повернулся к другому, всё же пропустив удар. Голова резко ушла в сторону, и кожа где-то у виска затрещала от приложенной силы, на миг лишив Юнги зрения. Альфа не показал, что ему больно, вместо этого, быстро придя в себя, схватил обескураженного такой реакцией охранника за плечи и с силой дернул к своему колену, выбив из него воздух.       — Беги!       Юнги сказал это за мгновение до того, как тот, которого он опрокинул, налетел на него, со всей силы впечатав в стену.       — Беги, блять!       Джин не понимал, что происходит, поднявшись на негнущихся ногах. Тот, из которого лилась кровь, пытался встать, но на деле лишь рычал, бессильно хватаясь за порезанную ногу. Тот, которого Юнги ударил о колено… Сердце внутри омеги колотилось настолько быстро, что казалось, оно остановилось, при этом заставив замолчать всё вокруг. Он замер, смотря и как будто не замечая, как мельтешили руки, отскакивали от кулаков или стены головы, чьи головы… Нет уж. И омега, вместо того, чтобы броситься наутек, сделал решительный шаг, неловко споткнувшись обо что-то. Наверное, это было чье-то тело, и он сделал резкий и сильный удар, в который вложил больше злости и решимости, чем реальной силы. Юнги до сих пор был оттеснен к стене, проигрывая нападающему в массе. Ему не удавалось поднырнуть под руку, и судя по крови, он успел еще раз… Сознание вот-вот должно было из Джина улетучиться, но именно теперь он вдруг ощутил себя всемогущим. Несовместимый с жизнью уровень стресса ли, или то, что из него вышибли мозги, но он налетел на того, что удерживал его альфу, вцепившись ему в волосы и резко рванув на себя. Он ничего не понимал. Только чувствовал, что должен всё исправить. Попытаться. Спасти альфу, как тот спас его.       Охранник зашипел, а потом, отвлеченный на мгновение, пропустил удар под подбородок. Его голова запрокинулась, и омега только теперь отпустил его, неловко шагнув назад. Альфа махнул ногой, и Джин смог рассмотреть брызнувшую изо рта кровь. Махнул еще, и другой скрутился личинкой, что-то проскулив. Его альфа. Перед глазами всё плыло — наверное, он до этого сделал слишком много резких движений, и вновь резко дернулся, куда-то поплыв.       — Быстрее!       Биться можно было бесконечно — был риск нарваться на очевидцев, которые увидят только то, что какие-то отмороженные дерутся с охраной комплекса. У Юнги больше не было преимущества в виде эффекта неожиданности, а доказать то, что Джина пытались убить, будет невозможно. Значит, нужно было как можно скорее скрыться. Альфа, понимая, что счет шел на секунды, тянул омегу за руку, быстро проскользнув в до сих пор открытые ворота, успев подхватить Джина, когда тот споткнулся заплетающимися ногами о металлическую балку, ограничивающую снабженную электроникой раму.       Они бежали вниз по улице, и, возможно, омега был на адреналине, но в какой-то момент альфа больше не тянул его, обнаружив в шаге Джина до этого потерянную твердость. А Джин просто понял, что своим поступком… Он был глупый, и если теперь был второй шанс… Голову вело, мир перед глазами дрожал, расплываясь и обманывая какими-то неясными миражами, но он крепко сжимал руку Юнги и просто шел за ним. Бежал. Сил не было ни на что, но он послушно и максимально быстро, чтобы успевать за ним, переставлял негнущиеся ноги, не чувствуя в этот момент ничего. Почему бежал и не падал? А потому что между ними была связь. Потому что его альфа спас его. Потому что Джин был ужасно тупым, но теперь всё исправит. Всё. Жизнь пронеслась перед глазами, как теперь проносились машины и отскакивающие от них, как мячи, пешеходы, и он чуть не споткнулся, когда Юнги резко повернул, втянув его под какую-то обшарпанную крышу, прижав к какой-то обшарпанной стене. Но это была спасительная опора, и омега повалился на нее, прикрыв глаза и пытаясь глубже вдохнуть. Казалось, что теперь его неторопливо били прямо изнутри, и все тело звенело тупой болью, которая, собираясь в животе, делала финальный гонг. Мутило.       — Эй, эй!       Это был голос Юнги, и Джин открыл глаза, заметив на лице альфы беспокойство. Где-то запеклась кровь, бровь была рассечена и… Всё из-за него. Омегу, наверное, тошнило от себя же. Тело начала бить мелкая дрожь, которая, разливаясь волнами по сведенным от пережитого мышцам, становилась всё сильнее.       — Дыши. Старайся размеренно. Вдох и выдох. Медленно. Дыши.       Альфа растирал ему виски, и застилающая глаза черная пелена с каждым надавливанием понемногу расступалась. Джин старался повторять за Юнги, но получалось через раз. Тело болело. Он чувствовал только боль, но… Значит, живой.       — Лучше? Джин.       Юнги старался не повышать голос, но было слышно, насколько он теперь волновался.       — Ты… злишься?       Джин облизал пересохшие губы, скользнув языком по корке из запекшейся крови. Откуда текла кровь?       — Злился бы, если не успел. Дыши.       Альфе было проще, потому что он еще держался на гормональном выбросе, и здесь приближение гона играло ему на руку — тестостерон нашел выход и держал его в тонусе, не давая чувствовать усталость, боль и всё остальное, что в стрессовой ситуации только путалось бы под ногами. Хуево будет тогда, когда он сможет расслабиться, но пока… Джин выглядел ужасно, и, спустившись с виска, Юнги аккуратно провел по щеке, дрожащими пальцами… Он сжал кулак, пытаясь дрожь унять, затем всё же коснувшись вспухшего носа. Кажется, он не был сломал. По крайней мере, Джин даже не дернулся. Наверное, его приложили к чему-то лбом.       Вроде всё было нормально, но почему-то мысли в голове Юнги не хотели выстраиваться ровным рядом, запутываясь… Альфа прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, сколько раз получил в голову. Судя по тому, что ни разу не отключился и не упал, всё было более или менее в порядке, а значит, можно идти дальше… Можно было бы сказать, согласно плану, но плана не было и оставалась импровизация.       — Юнги…       — Куда били?       Твердость, с которой говорил альфа, кажется, давала твердость его собственным ногам. Приходил в себя. Совершенно точно. Мир перестал от него ускользать.       — В живот. Ногой. Наверное.       — Уебки.       Он сказал это с такой злостью, что Джин открыл глаза, чтобы не только услышать ненависть, но и увидеть. Однако стоило Юнги поднять с грязного асфальта агрессивно заточенный, как его нож, взгляд, эмоция тут же сменилась. А у омеги потекли слезы. Ему никогда не было так тяжело, так больно, так горько. И во всем был виноват только он. А Юнги не злился и только жалел его, хотя первый должен был...       — Эй, перестань! Всё позади.       Рука Юнги оказалась на затылке Джина, который до этого не заметил, как жестко столкнулся головой со стеной, а теперь мог откинуться на мягкую ладонь. Он ведь ругать его должен. Это ведь из-за него всё…       — Домой надо. Набегались.       — Юнги… прости. Я… сам чуть не умер, и тебя… Я всё на зло, всё на зло, а ты...       Мысли Джина путались сами и путали его самого, но даже контужеными мозгами он понимал, что виноват. Хотел, чтобы Юнги знал. Чтобы не разочаровался. Чтобы можно было что-то исправить после того, как Джин... испортил. Думал, что самый умный, что всё получит просто потому, что... Проиграл. Впервые с треском проиграл, но, кажется, смог что-то понять. Что-то найти. Важное, до чего нельзя было дотянуться мыслями, ворочающимися в ушибленных мозгах. Ему нужно... отдохнуть. Устал. И всё, абсолютно всё откликалось на каждый вдох болью.       — Всё после. Выжил и молодец. Еще и меня вытащил.       Альфа сжал пальцы в волосах омеги, и наверное, это задумывалось как что-то расслабляющее или ободряющее, но получалось грубо, потому что Юнги явно тоже не был в порядке. И всё равно было хорошо. И пусть не получалось, Джину не хотелось, чтобы он прерывался.       — Идти сможешь? Надо выйти с другой стороны. Вряд ли могли в погоню, но лучше перестраховаться. Сможешь?       Юнги вглядывался в глаза Джина, и тот неожиданно уверенно кивнул.       — Смогу. Нормально. Мне лучше. Даже если потом умру, сейчас… пойдем.       Здесь было, где затеряться, и альфа сосредоточенно огляделся, сжав руку омеги. Главное, добраться до дома и не привести хвост, и он стал напряженно вслушиваться в звенящую суету города. Возможно, всё только начиналось, и теперь совсем нельзя было расслабляться.

* * *

      — Господин Ким, спасибо, что согласились перенести встречу — у меня… — Мужчина запнулся, крепко пожимая руку Намджуна, который теперь видел перед собой Джина, только на пару десятков лет старше. Это было почти поразительное сходство, и, кажется, альфе не удалось это скрыть, потому что Ким Джисо будто устало улыбнулся. — Вы знаете моего сына, верно? Я знаю, что он наведывался к вам в клуб.       — Я знаю Джина. — Ким Намджун пригласил своего гостя войти.       Просьба о переносе встречи была неожиданностью, однако альфа вместе со своей группой поддержки быстро пришел к выводу, что так будет легче — встретиться в офисе, без особого сопровождения, мер безопасности и в формальной обстановке, которая всегда больше способствует конструктиву, чем клубная.       — Между вами что-то есть? — Ким Джисо опустился в предложенное ему кресло, и спустя несколько мгновений перед ним опустилась чашка ароматного кофе, который, поклонившись, оставила личная помощница, тут же удалившаяся. — Я отец, и, думаю, вы сочтете уместным такой вопрос.       — Нет, господин Ким. Могло быть, но не получилось. Джин… — Намджун ухмыльнулся. — Очень избирательный омега, и мне пришлось с этим считаться.       Ким Джисо смотрел на него прямо, и в его взгляде читалось только то, что он о чем-то думал, однако, что именно думал, Намджун разглядеть не мог. Как и разгадать, куда именно повернется разговор. Пока мужчина производил если не приятное, то совершенно точно нейтральное впечатление. Он явно не намерен был ругаться и открыто угрожать.       — Но ведь это работе не помеха, правда?       Вопрос мог бы застать альфу врасплох, если бы он изначально не был готов к нему. И поэтому Ким Намджун только снисходительно улыбнулся.       — Да, я не успел увлечься настолько, чтобы мог пострадать мой бизнес. В том числе, теневой.       Намджун придвинулся к столу, сцепив перед собой руки, пока старший Ким взял в руки чашку, не торопясь подносить ее к губам. Как будто Джин, только вот в глазах его отца горело не живое любопытство, а что-то более… зрелое. И теперь угрожающее. Намджун знал, что перед ним альфа, и в этот момент ощущал это. Воздух стал тяжелее, несмотря на то, что запах он пока не чувствовал.       — В любом случае, для вас станет новостью, что Джина похитили. Я выполнил все условия его освобождения, но похитители так и не вышли на связь. — Ким Джисо судорожно вдохнул и рвано выдохнул, опустив глаза, как будто в этот момент отчаянно борясь с сильными эмоциями. — Полиция сказала, что нужно готовиться к худшему.       Намджун теперь был благодарен тому, что альфа напротив опустил глаза, потому что под свои он теперь должен был подставить ладони, чтобы они не укатились, пытаясь вылезти из орбит. Джин похищен, нужно готовиться к худшему, а Ким Намджун говорил с ним вчера по телефону, сразу по голосу поняв, что всё с Джином было в порядке, и, говоря о том, что находится в безопасности, он явно не лукавил. Почему его отец об этом не знал? Пытался теперь разыгрывать спектакль, надеясь, что Намджун не в курсе? Зачем? Глупо и рискованно, особенно при том, что он пытается добиться признания в том, что сын помогает Ким Намджуну вести теневой бизнес. Отец выполнил условие, Джина отпустили, но Джин не пожелал, чтобы его отец узнал о том, что с ним всё в порядке. Очевидно, у него были на это причины, как были теперь причины у Намджуна изображать подавленное удивление. Хотя… Он был альфой и вполне мог позволить себе напускную безучастность. Как был альфой Ким Джисо, который уже думал о том, что скажет прессе, когда обнаружат труп его сына, и что должен будет сказать комиссар, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что отец сделал всё возможное. Хороший день.       — Я сожалею, господин Ким, но мой теневой бизнес не зависит от вашего сына. Однако, в память о нашем приятном знакомстве, я готов оказать вам любую помощь. Ваш сын…       — Мой сын всегда обладал незаурядным интеллектом, который помогал делать ему серьезные успехи в химии и других естественных науках, с ней связанных. Он… — Отец, который должен был быть убит горем, пока на самом деле торжествовал, запнулся на почти вырвавшемся шантажировал меня. — Горел идеей сделать открытие, и поэтому я предоставил ему доступ к своим лабораториям в нерабочее время, тогда, когда все научные разработки прерываются на сон тех, кто их разрабатывает. Джин много времени проводил с колбами, микроскопами, и всё, что я знаю — он работал с какими-то биологическими материалами, судя по тем маркировкам, которые использовал для утилизации отходов. Он так и не успел поделиться своим открытием со мной, но… Внезапно вы начали продавать чудодейственное вещество, действие которого, по словам очевидцев-альф, весьма похоже на то воздействие, которое оказывает запах омег. Синтетический аналог естественных гормонов, безвредный, но при этом всё же вызывающий привыкание, как вызывает привыкание омега, который пришелся тебе по носу. — Ким Джисо сделал глоток кофе, пока Намджун спокойно откинулся на спинку кресла, вытянув перед собой руки, которые очень хотелось занять, при этом выдав волнение. — Вы против наркотиков, а это вроде как… И не наркотик вовсе. Сознание ведь остается в своем первозданном состоянии, не испытывая на себе болезненных искажений. Чисто. Но вы не остановились и решили создать также что-то подобное, но при этом с более выраженным… воздействием, используя легкую примесь амфетамина, который каким-то чудом с вашими таблетками замечательно ужился рядом. Очевидно, на вас работает талантливый химик, который посвящен в тонкости этой науки, позволяющие ему буквально творить магию. У вас есть талантливый химик? Просто, я тоже всю свою жизнь проработал в химической отрасли и смогу искренне порадоваться за коллегу.       — Господин Ким, вы попросили о встрече со мной, чтобы рассказать мне же, как устроен мой бизнес? — Намджун смотрел прямо, никак теперь не выражая волнение по поводу того, что старший Ким слишком близко подобрался к их с Джином тайне. Не говорил прямо, но было понятно, что в большей степени блефует, однако это был тот блеф, когда риск был более чем оправдан. Он смог обнаружить что-то, сделать умозрительные заключения… Зыбко, и один неверный шаг приведет к чужой уверенности и стремлению проверить более тщательно. — Не хочу вас расстраивать, но я участвовал в разработке этой бизнес-модели и знаю больше вас. И я передам своему талантливому химику ваши слова — он будет польщен.       — Надеюсь, со мной не поступят как с Ченом? — Ким Джисо достал из внутреннего кармана пиджака простой блокнот.       — Господин Чен поплатился не за то, что предложил мне неподходящую бизнес-стратегию. И если вы тот большой человек, что за ним стоял, думаю, вам известно, что помимо того, чтобы широко и активно начать реализовывать дешевый амфетамин, он захотел убрать моего управляющего, господина Чона. Если…       — О, вот я был против этого! — Ким Джисо очень искренне возмутился, подняв руки. — Хорошие кадры беречь надо. Если бы кто-то захотел лишить моего управляющего жизни… Я понимаю вас, господин Ким. Сочту это справедливым решением и скажу сразу — я ни за что не решусь вам угрожать. Я добился власти законным путем, а вы — незаконным, но тем не менее, она у вас есть, и я обязан с нею считаться.       — Мягко стелете. — Намджун ухмыльнулся, видя, что на лице альфы напротив отражался тот контекст, который он пытался спрятать за миролюбивыми формулировками. — Что здесь? Чен не смог передать, но я повторю — меня это не интересует.       — Гуманист и альтруист, как ваш отец. — Ким старший кивнул. — Прошу, ознакомьтесь. Решил, что распечатки — это банально, а здесь всё от руки единственного вдохновителя и создателя. У меня хороший почерк, а химические формулы и схемы вы можете опустить. В них бы легко смог разобраться Джинни, но… — Ким старший сделал паузу. — У меня плохие предчувствия.       — Я должен ознакомиться с этим сейчас? Или вы оставите мне сказку на ночь? — Намджун уже знал свой ответ.       — О, вы же легко сможете использовать это против меня, а я как никак — член городского совета, несколько раз переизбравшийся и успевший завоевать искренние любовь и уважение среди людей, которым дарю надежду и некоторым спасание…       — Похоже на предвыборную агитацию. — Намджун открыл блокнот.       — Репутация, господин Ким. — Голос альфы напротив изменился настолько, что господин Ким поднял голову, заметив на мужском лице улыбку. Угрожающую. — Если вдруг мы с вами решим посоперничать, на моей стороне будет общественное мнение, а как вы знаете… Против него не действуют ни пули, ни ножи, ни даже угрозы и шантаж. Оно в руках сотен тысяч, на которых никакого компромата не хватит. Слышали о том, что слово может ранить сильнее или даже… убить? Хотя, убить, разумеется, вряд ли, но нанести непоправимый ущерб бизнесу и свободе — это да. Наверное. Мне еще ни разу не довелось провести лабораторный эксперимент.       — Это угроза, господин Ким? Для человека, который уже смирился с тем, что потерял любимого сына, вы слишком воодушевлены теперь.       — Уверен, что вы, который успел неслабо нажиться на его талантах, будете его оплакивать за нас двоих. — Ким Джисо, сказав это, выразительно нахмурился, пока Намджун стал быстро проходиться по аккуратно заполненным страницам. — Я не смирился и попросил о переносе встречи только для того, чтобы… попытаться его спасти. Я доверяю полиции.       — Как доверяют вам ваши избиратели, карманы которых вы собираетесь напичкать дешевой дурью, которая сведет их в могилу быстро и болезненно. — Ким Намджун поднял на старшего Кима глаза. — Вы хоть раз видели человека, который сидит на дешевой синтетике так плотно, как вы надеетесь всех на нее подсадить?       — Я наслышан о ваших высоких идеалах, да-да. — Старший Ким зло улыбнулся. — Я тоже отличаюсь острым человеколюбием. И через несколько страниц вы это поймете.       Схемы и таблицы были достаточно репрезентативны (как будто Ким хотел объяснять это школьникам, и здесь было понятно, в кого был Джин), чтобы Ким Намджун смог понять суть.       — Иногда я думаю, что слишком часто забываю о совести, но вы, кажется, о ней никогда не слышали, господин Ким. Даже для кого-то, кто не брезгует грязным рэкетом, это… За рамками.       — Это бизнес. А та схема, что выбрал я… Она гениальна. И не нужно говорить мне о совести — я даю выбор и шанс за него не отвечать. Удваиваю прибыль и упрочиваю репутацию альтруиста. Но я не жадный и готов разделить с вами свой гений бизнес- мысли. — Сказав это, старший Ким улыбнулся, как обычно улыбаются дети прежде чем вытягивать руки для долгожданных подарков. — Вы не мешаете мне и получаете двадцать пять процентов от общей прибыли. А я не мешаю вам и даю гарантии того, что у нас с вами будут разные… рынки сбыта, то есть, у вас — клубы и бордели, а у меня — всё остальные.       Ким Джисо поднялся, медленно и аккуратно, как будто теперь пытался что-то отнять у зубастой пасти, сдвинул блокнот к себе, затем ловко его закрыв и положив в карман.       — У вашего управляющего есть телефон, по которому вы в любом момент сможете связаться с моим управляющим или же со мной напрямую. Я даю вам время подумать. И убедиться в том, что это отличная возможность прикрыть ту брешь, что в любой момент может образоваться в ваших доходах, так как… Ну, вы знаете. Даже если мне удастся сына спасти… — Ким Джисо сделал выразительную паузу, нахмурился, поджал пухлые губы и даже сжал руки в кулаки. — Он не будет работать на вас, уже я не позволю. Подумайте об этом.       Но всё, о чем теперь мог думать Намджун — почему Джин соврал ему и соврал своему отцу, который теперь явно будет участвовать в каком-то мероприятии по его спасению, при том, что омега был в безопасности. Скорее всего, теория о том, что Джин воссоединился со своим похитителем, которого выбрал, была верна, и в таком случае он на самом деле мог прятаться от Намджуна, боясь, что тот не примет его выбор. Если он был со своим альфой — был в безопасности, однако... Нужно было найти его. Очевидно, старший Ким просто так не отступится и совсем скоро перейдет к угрозам, а если учесть его политическое влияние... Нужно было думать, потому что Ким Намджун никогда не пойдет на это. Передав ему состояние и бизнес, отец также передал ему принципы, которые альфа никогда не переступит.       Нужно было найти Джина, и как можно скорее. Хотя бы для того, чтобы защитить от собственного отца, который теперь заинтересован в том, чтобы сын не вернулся к Намджуну и не продолжил начатое дело, лишив его самого козыря. Сложно было поверить в то, что отношения между отцом и сыном были настолько прохладными, что морозно-могильными, и... Только Джин даст ответ. И найти его нужно было как можно скорее.