* * *
— Прием, прием. Птицы в гнезде. Повторяю, птицы в гнезде. — Высокий мужчина, натянув поглубже кепки и прижимая телефон к уху плечом, ласково укладывал оптический прицел в специальный чехол. — Птицы в гнезде, а Вишня в… — Я тут достал твою винтовку и задался вопросом — сможет ли она выстрелить, если я заряжу патрон прямо через дуло? М, Бэкхен? Улыбка сразу испарилась. — Скажи, ты изменился в лице, потому что переживаешь за меня, или что я покарябаю кривыми пальцами твою девочку? Или как ты ее называешь? — Положи винтовку и подними руки так, чтобы я видел. На другом конце телефонного разговора раздался смех, и снайпер, поняв, что это был блеф, засунул футляр с дорогой оптикой в портфель, направившись к выходу из квартиры, при этом оглядываясь, чтобы случайно не оставить следов и не присесть за незаконное проникновение. — Дуй домой. Я приготовил ужин. — Бо, всё это время, что я протирал без дела штаны, меня мучил один вопрос, и я его задам. Ты не мог нанять для этого кого-то… менее высокооплачиваемого? Бэкхен зашел в лифт, нажав на кнопку первого этажа. — Ким сказал, что ему нужен снайпер — я нанял снайпера. Если бы он сказал, что снайпер должен стрелять, ты бы стрелял. А так… Полюбовался урбанистическим пейзажем и помог мне. — Ан Бо вздохнул, и его любимый снайпер очень живо представил его мягкую улыбку. — Я устал и соскучился. Давай быстрее. — А если они свалят отсюда, пока я буду спешить домой? — Бэкхен уже направлялся к припаркованному в переулке автомобилю. — Главное, что вернулись. Им наняли охрану, но ее легко обойти. — Вот как? Потому что ты крутой? — Ты уже завел двигатель? Я сверился с актуальными картами — тебе понадобится двадцать три минуты. А мне двадцать четыре, чтобы помереть от тоски. Он капризничал, и это было настолько редким явлением, что не могло вызвать раздражение — только приступ неконтролируемого умиления. — Я не буду никуда заезжать. Жди. — Люблю. Юнги первым вошел в квартиру, до этого уверив их сопровождение, что они сегодня и завтра никуда не денутся. Только если выберутся в соседний супермаркет. — Я в душ. Альфа уже мечтал о том, как сгребет своего омегу в охапку, повалит его на диван или на кровать и будет лежать с ним, пока не уснет. Возможно, им вновь придется заняться сексом или поесть, но пока это не входило в планы — у них выдался насыщенный на разговоры и переживания день, который необходимо было закончить в приятной тишине. В приятных объятиях. Дома. Замечательно. Омега воспользовался второй душевой, и когда он появился в гостиной, на нем был любимый халат Тэхена, который до этого разрешил Джину пользоваться своими вещами. — Голоден? Юнги уже, как и планировал, развалился на диване, вытянув ноги, и по-хозяйски похлопал себя по коленям, приглашая омегу присесть. И только теперь альфа заметил какую-то странную задумчивость на самом красивом и почему-то румяном лице. — Думаешь о чем-то? — Ага. — Джин, правда, не стал сопротивляться, забравшись на колени Юнги и обняв его за шею. — Ты что-то скрыл, когда говорил об Ан Бо. Я почувствовал, но решил, что не стоит поднимать эту тему при Джуне. Там что-то личное. Я уверен. Омега был слишком проницателен, а его альфа… Не то чтобы ему было, что скрывать, но… — Представь. Мне восемнадцать, завтра должен начаться гон, а сегодня закончилось заседание, после которого отца отправили на тюремные нары, на семь лет. Я заебан, сломлен, прячу в кармане стояк и пытаюсь сделать всё, чтобы не возвращаться домой. Иду. Напарываюсь на какого-то ебанутого, которому угрожаю ножом — как тебе, помнишь? А он, вместо того, чтобы обоссаться от страха, говорит, что я крут, и очень большие люди хотят со мной познакомиться. — Юнги сделал паузу, заметив, что Джин очень внимательно его слушал. — А потом этот, как оказалось, красивый дядя в дорогом костюме сказал, что мы можем не только поработать вместе, но и потрахаться. И теперь вопрос — был ли у меня выбор? — То есть… У вас были отношения? — Ну… — Альфа скривился в глубокой задумчивости. — Вряд ли. У меня не было серьезных отношений, Джинни. Чаще всего, все мои отношения ограничивались парой-тройкой сексов, потому что… — Юнги опустил глаза, пытаясь подобрать нужное слово. — Я сейчас не сахар, а тогда… — Сахар. Ты сахар. Сахарок. И такой же беленький. В голосе омеги слышалось какое-то странное волнение, и альфа поспешил его поцеловать, заметив, что запах мандаринов был каким-то бесцветным, если не сказать, пресным. И Юнги задержал поцелуй, языком чувствительно проведя по слизистой пухлых губ, и к облегчению, Джин сразу откликнулся, удобнее усевшись на коленях своего альфы, не заметив, как соблазнительно приоткрылись полы халата. — А тебе… очень нравилось? Нет, всё-таки, что-то оставалось неправильно, и альфа невольно напрягся, пристальнее вглядываясь в лицо своего омеги, который улыбался самоотверженно, но кривовато. — Ну, да. Вообще, у Вишни специфические предпочтения. Точнее, предпочтении нормальные, но дохуя странных фантазий. Уверен, он просто скучал, всё перепробовав, но… — Юнги покачал головой, пока Джин округлил глаза. — Это, конечно, было… — С ним было приятнее, чем со мной, потому что он опытный? Альфа, как идиот, смотрел на омегу, также идиотски лупая глазами, пока Джин свои опустил, пальцами начав разглаживать горловину футболки Юнги. — Ты серьезно это спрашиваешь или нарываешься на комплимент? Звучало... осторожно, и омега поднял глаза, посмотрев на своего альфу, который буквально охуевал внутри от этого вопроса. — Юнги, я же… ничего не умею. — Ты мне накануне фонтаном в лицо прыснул, при этом своей сладкой задницей сжав мой член так, что я обкончался. Если ты ничего не умеешь — поздравляю, у тебя природный талант. — Каким фонтаном? — Теперь Джин хмурился, как будто пытаясь что-то вспомнить, а затем растерянно округлил глаза. — Я помню только, что очень хотел… в туалет… А потом… — Ой, нет. Нет, нет, нет! Ты не обоссался, а обкончался, как я — это другое. И тебе лучше спросить об этом интернет, потому что я не могу говорить об этом вслух. Но… — Юнги вдруг многозначительно улыбнулся, и его рука оказалась на голом бедре Джина, пока пальцы сжались на его внутренней поверхности, и это было очень... чувствительно. Так, что омега задышал чаще. — Мы можем повторить. Потому что мне надо сравнить. Вдруг… — Альфа засмеялся. — Бля, ты такой забавный. — Отвали. Джин начал упираться Юнги в плечи, теперь, захваченный чувством несправедливости. Он сознательно отказывался вдыхать своего альфу и реагировать на его запах. — Иди к своей Вишне и с ней сравнивай! С ним! И да, у тебя до сих пор отвратительный характер. И никакой ты не сахар! Хрен! Омега распалялся всё больше, и его альфа, который только умилялся про себя, даже не думая ничего сравнивать, перехватил его руки, одним ловким движением заведя их Джину за спину. Легко обездвижил, и омега только зло сопел, при этом извиваясь, как змея. Юнги уже сталкивался с его ожесточенным сопротивлением, и теперь, второй раз испытывая на себе свирепость обычно нежного и очаровательного Джина, он с уверенностью мог сказать, что это его заводит. — Вишня так не умеет. — Я тебе нос отгрызу. Джин приблизился к лицу Юнги, клацнув зубами, и альфа, вместо того, чтобы испугаться, наклонил голову. — Не трогай меня! Я обидел… Омега ожидал, что его, как однажды будут кусать и нежной силой склонять к сотрудничеству, но его альфа неожиданно мягко прижался губами к его шее, смяв тонкую кожу, по которой провел кончиком языка. Джин просто замер, а Юнги просто чувствовал, как его запах вновь начинал наполняться сладостью, томящей, пьянящей… Которую альфа начал активно собирать губами, ощущая, как по ним медом размазывался мандариновый сок, впитываясь во все рецепторы разом, запуская по телу волнующий трепет. Возбуждение. Юнги провел языком по подбородку уже разомлевшего Джина, вплотную подобравшись к его сексуально приоткрытому рту. — Надо быть ебнутым, чтобы вас сравнивать. Ты мой бог. Альфа сказал это шепотом и сквозь зубы, почти прорычав, пока омега еще чуть больше приоткрыл сочные губы, проведя по ним языком. Кофейная горечь, бодрящая чувства и член, и десертная сливочность, заставляющая тело трепетать, дрожа в предвкушении ласки. Последний вдох, и им вновь пришлось захлебнуться в нахлынувших чувствах. Последнее, что Юнги смог осознать — теперь каждый гон он будет ждать с нетерпением. И пусть этот еще не закончился… Джин тяжело дышал, дрожащими руками стянув с плеч халат, чтобы после всем телом прильнуть к своему альфе, доверчиво и при этом нетерпеливо напрашиваясь на ласку. Это было так горячо, что теперь невозможно было сказать, у кого именно из них двоих был гон. Потому что Джин вошел во вкус, распробовав его и убедившись в том, что хотел еще. И еще немного. До последнего... стона.* * *
— Алло. Банчан включил громкую связь, дотянувшись до телефона только тогда, когда остановился на светофоре. — Ты где сейчас? В голосе Намджуна читалось беспокойство, и мужчина невольно напрягся. — Еду к Эри. — Она не отвечает на звонки. Обещала перезвонить через полчаса, а прошло больше часа. Чан Банчан сразу начал прикидывать, чем девушка могла быть так занята, чтобы не ответить на звонок от босса. — Узнаю — позвоню. — Ты нормально себя чувствуешь? Я могу послать кого-то… — Ты обращаешься к моей отбитой почке? Она передает тебе привет и массу наилучших пожеланий. — Мужчина ухмыльнулся. — Всё в порядке. Не думаю, что мне придется с Эри драться. — Ладно. — Намджун немного нервно выдохнул. — Жду вестей. И раз уж ты будешь с ней — предупреди насчет Кима. В подробности я сам ее посвящу, но… лучше предупреди заранее. Мало ли. — Хорошо, босс. Всё сделаю. — Удачи. И будь осторожен. Звонок прервался, и Банчан сверился с навигатором, который показывал еще тринадцать минут в дороге. Остановившись на очередном перекрестке, он набрал подругу, и на этот раз телефон оказался выключен. Скорее всего, разрядился. Был вариант, что в клубе что-то случилось, и она теперь просто, как умела, раздавала выговоры провинившимся, но… Сердце застучало быстрее. Банчан въехал на служебную стоянку, припарковавшись и сразу направившись к черному входу, по пути успев поздороваться с приосанившейся в присутствии главного охраной. Он был начальником безопасности всего, что находилось в ведении Ким Намджуна, поэтому его знали все. Было тихо. Мужчина вошел в одну из задних дверей, кивнув курившему и почтительно склонившемуся сотруднику, на котором был бэйдж, и сразу направился к кабинету Эри. — Привет, у себя? Он кивнул Кики, которая проходила мимо приемной, а не выходила из нее. — Да. У нее был посетитель, но я его уже выпроводила. — Кто? Банчан задал этот вопрос чисто на автомате, даже не предполагая, что сможет по имени узнать гостя. — Ким Джисо. — Девушка зарделась, пока Банчан замер. — Такой шикарный мужчина… И цветы принес. — Ты видела ее после? — Она меня отпустила, а потом… Банчан бросился к кабинету, дернув дверную ручку и распахнув дверь. Эри сидела на полу, к нему спиной, сгорбив плечи, на которых мужской пиджак смотрелся удручающе огромным, а потом резко откинула голову, прижав ко рту раскрытую ладонь. — Эри! Он кинулся к ней, опустившись прямо перед… Стеклянные глаза с неестественно большими зрачками. Она беззвучно шевелила губами и не видела его, затем начав улыбаться. У нее в руках была красная бархатная коробка, в которой обычно дарят кольца, но только вот кольца там не было — крошечная белая таблетка, которая затерялась в прорези. — Эри! Банчан взял ее за плечи и начал трясти, но девушка, как тряпичная кукла, лишь безвольно содрогалась в его руках, продолжая улыбаться. Она начала закатывать глаза, запрокидывая голову, как будто та была слишком тяжелой, чтобы оставаться на плечах. — Блять! Банчан стянул джинсовую куртку, отбросив ее куда-то в сторону, а потом с размаху ударил Эри по щеке, чтобы привести в чувство. По бледной, влажной коже начало расползаться багровое пятно, но девушка даже не открыла глаза, и тогда мужчина схватил ее за шею, пальцами крепко сжав челюсть. Развернулся, сев так, чтобы полностью контролировать положение Эри, а потом с силой протолкнул в ее рот два пальца, пытаясь добраться до корня языка. Девушка закашлялась, а потом… Банчан не успел убрать руку, когда ее вырвало. Он выругался, пока девушка, согнулась, выплеснув из себя что-то розовое с белыми вкраплениями. — Что… Пришедшая на шум Кики стояла в дверях, с ужасом наблюдая за Банчаном, который резко поднялся. — Мне нужна запись с камеры, срочно! С момента, когда Ким появился здесь! Пусть подготовят! Девушка кивнула, пытаясь унять не попадающие друг на друга зубы, а потом бросилась из кабинета, пока Банчан вновь вернулся к Эри. Она не выпрямлялась, тяжело, и при этом поверхностно, как было лениво вдыхая, и мужчина повторил маневр, раздраженно отбрасывая ее руки. Девушка кашляла, сокращаясь от рвотных позывов, а потом завалилась на спину. Ей нужно было в больницу. Она не могла сама. Этот ублюдок… Что-то подмешал, а потом дал таблетки. Она не могла сама. Это была единственная мысль в голове Банчана, когда он поднялся, не замечая огненные прострелы в ноющей пояснице, и взял бессильно повиснувшую Эри на руки. Не могла сама… Не могла сама.* * *
Банчан сидел в приемном покое, рассеянно наблюдая за персоналом, который носился мимо с какой-то катастрофической скоростью. Под носом всё еще стоял кислых запах малиновой желчи, которую Эри выплеснула из себя. Пока сам Банчан в себя не мог прийти. Пак, сразу заметив, как плохо его недавний пациент выглядел с пускающей пену мертвенно бледной девушкой на руках, выделил ему медсестру, которая дала какие-то таблетки и рекомендации. Потом он позвонил Намджуну. Потом… Она не могла сама. Не стала бы. Обещала. Она обещала ему… — Чан! Мужчина резко выпрямился, услышав знакомый голос, а затем заметил Чонгука, который, в пижаме и корчась, скорее всего, от боли, спешил к нему, развивая совершенно не нужную в его состоянии скорость. Банчан тут же поднялся. — Швы разойдутся. — Что случилось? — Чонгук вглядывался в его бледное лицо. — Я тебя в окно видел! Там… Эри? Я не разглядел. — Передозировка? – Он сам ничего не знал. — Она… в реанимации, наверное? Не знаю, увезли. Доктор сказал, всё будет в порядке. Ким был там. Чонгук никогда не видел Чана таким… злым. Кажется, он, обычно приветливый и состоящий из заботы и силы, теперь был до краев наполнен… ненавистью, сжимающей до скрежета его зубы. Чонгук порывисто обнял его, не заметив, как болью затрещал утянутый бандажом бок. Слишком резкие движения. — Нормально всё будет. Доктор во мне дырку залатал, и Эри прополощит. Нормально будет, Чан. Сам знаешь. Мужчина не откликался, а потом обнял Чонгука за плечи, не рискуя сжимать его так, как хотелось. Он всегда этого боялся. Он верил ей, знал, что справится, но боялся, что снова увидит ее такой. После всего того, что она пережила. Как боролась отчаянно. Как отчаянно пыталась справиться, пережить, оставить в прошлом и начать новую… И ведь смогла! Смогла, блять! А теперь… — Пошли, сядем? Всё хорошо будет. — Я… пальцы в нее засунул — что-то выблевала. — Банчан не выбирал выражения, а Чонгук не собирался обижаться на эту графичную грубость. — Он, наверняка, опоил ее или еще что-то, а потом таблетки сунул. Сам видел. Сказал, чтобы закрыли кабинет. Намджун уже, наверное… — Сев в кресло, не сопротивляясь усаживающему его Чонгуку, который пользовался моментом ненадолго забыть о том, что его порезали, Банчан ухмыльнулся. — Я к ней ехал. Хотел ужином угостить — давно не виделись. — Угостишь потом. Я вас обоих угощу — дырка заживет, и сразу. — Гук. — Мужчина слабо улыбнулся, пока Чонгук стал гладить его по спине. — Если она тебе дорога, то и мне. Так же должно быть? — Она… как сестра. — Верю. — Чонгук осекся. — Знаю. Знаю, точно. Ты… точно нормально? Он смотрел на Банчана обеспокоенно и при этом взволнованно, как будто очень хотел что-то сделать, но боялся ошибиться. В этом был весь Чонгук — мог застебать до смерти, но стоило тебе оступиться — кидался в ноги, чтобы максимально смягчить твое падение. — Спасибо, Гук. Банчан положил руку Чонгуку на затылок, аккуратно потянув к себе. Никаких поцелуев — лоб ко лбу, мысли к мыслям. Беспорядочно трепыхающееся сердце к взволнованно и вблюбленно бьющемуся. И пока Чонгук перестал дышать, прикрыв глаза и терпеливо ожидая, что еще скажет его… парень и как еще ему можно будет помочь, Банчан чувствовал, как начинал успокаиваться. Пульс перестал выламывать изнутри виски. А потом появился доктор Пак, который весьма забавно встрепенулся, увидев трогательную картину прямо в своем приемном отделение. Он ускорил шаг. — Всё в порядке. Девочка почти пришла в себя. Промыли желудок, положили под капельницу. Жить будет. Банчан прикрыл глаза, чувствуя, как Чонгук стал отстраняться, а затем взял его за руку, крепко сжав. А доктор как будто только теперь его заметил. — Ты что здесь делаешь?! Как ты вообще… Доктор Пак хмурился, а Чонгук вдруг стал похожим на провинившегося школьника. Но не долго, потому что затем он расправил плечи и, превозмогая боль, развернулся к своему лечащему врачу, приняв очень серьезный вид. — Ногами дошел. Придерживал шрам, чтобы не разошелся. Он остался на месте и просил передать, что вы самый лучший доктор на свете. — Я всё расскажу Джуну. — Самый лучший доктор строго выставил указательный палец, на который Чонгук пытался не смотреть, уже раскаиваясь. — В палату отправишься на каталке. И если еще увижу в коридоре без сопровождения — к каталке привяжу. Понял меня? — Господин Пак, а к Эри можно? Услышав этот вопрос, доктор всё же помедлил, прежде чем посмотреть на Банчана, и с его лица исчезла строгость. — Да. — А мне? На каталке, привязанным… Увидев широко распахнутые глаза Чонгука, которые сделали его похожим на олененка, доктор Пак закатил свои, что-то проворчав, а потом подозвал медсестру, которая затем подкатила к ним кресло-каталку. — Попытаешься на нем укатиться — пропишу оздоровительные клизмы. Банчан впервые за всё это время широко улыбнулся, пытаясь представить, сколько крови Чонгук своим очарованием и рвением к жизни, активной, попортил здешнему медперсоналу, и особенно своему лечащему врачу, который смотрел на него с гремучей смесью раздражения и обожания. — Стоит остаться только ради клизм. — Чонгук приложил руку к груди, при этом торжествуя. — Я уже говорил, что вы лучший доктор на свете?* * *
Хосок сосредоточенно вглядывался в один из экранов, на котором по второму разу пустили запись с камеры в кабинете Эри. — Он опоил ее, Джун. — Управляющий повернулся к Намджуну, который, устроившись в кресле и закинув ногу на ногу, внимательно изучал экран телефона. — Сама она ничего не принимала. Он принес два стакана, потом она стала чаще хвататься за голову, а после он что-то вложил в ее ладонь, полагаю ту самую коробку, и она сразу… — Хосок сглотнул. — Наверняка знал, что она принимала. Откуда? — После того, как Эри поднялась со дна, у нее наверняка остались где-то… недоброжелатели. При том, у Кима откуда-то связи в тюрьме, и если ее бывшие сутенеры до сих пор сидят… — Намджун поднял голову вместе с тем, как приложил к уху телефон, и трубку на другом конце сняли сразу же. — Привет, как она? Хорошо. — Альфа кивнул. — Ким ее накачал, сама она ничего не принимала. Точнее, принимала, но уже находясь в неадекватном состоянии. Да. Ты как? Гук рядом? — Намджун посмотрел на Хосока, который тут же встрепенулся. — Выпрыгивает из штанов так, что швы расходятся? — Скажи, что мы заедем. — Мы заедем, Чан. И если чего-то хочется, пришли списком. До встречи. Намджун не стал убирать далеко телефон, пока в комнату охраны, которую они занимали, вместе с экранами, с которых велось наблюдение, зашел начальник это самой охраны, низко склонив голову. — Господин Ким, господин Чон. Всё готово. — Спасибо. — Намджун тут же поднялся. — Собрали всё? Расфасовали? Не хочу светиться черным кейсом. — Так точно, господин Ким. — Мужчина широко улыбнулся, затем став беспримерно серьезным. — Только не говори, что мы повезем это домой. — Хосок встал, всё еще не отрывая взгляд от монитора, пока альфа не взял его за плечи. — Он может настучать и пригласить правоохранителей сюда, но пригласить их с обыском в мой дом — сил не хватит. — Альфа ухмыльнулся, затем повернувшись к начальнику охраны, который сразу приосанился. — Мне нужен жесткий диск с тем кино, что мы здесь снимали. И скажи, чтобы обезвредили все камеры, кроме подъездов к клубу, стоянки и прочего… — Намджун махнул рукой. — Ты в курсе. — Будет сделано, босс. Мужчина сразу вышел, отправившись по полученным поручениям, пока Хосок смотрел на своего задумчивого альфу. — Я завтра приеду и проверю всю документацию — мы рискуем моей головой, и я первый заинтересован в том, чтобы… — А город рискует головой комиссара, если вдруг я потеряю твою. Всё справедливо и, пожалуй, мне нужно нанести ему визит. В знак доброй воли. Предупрежу о сложившейся ситуации, о том, что совсем скоро может не остаться конфет и кайфа для его милой и очень влиятельной любовницы. — На лице альфы растянулась безмятежная улыбка. — А там и до мэра можно дойти. — Решишься нарушить вашу нежную дружбу? — Хосок округлил глаза. — Он лоялен, Джун, и я бы не стал ему угрожать, даже очень ласково и с почтением. Комиссар съест, а… — Я попрошу его поделиться информацией, потому что он не только смотрит в отчеты чиновников, но и заглядывает за шторы, где прячутся такие, как мы. — Намджун первым вышел из комнаты, с задумчивым равнодушием наблюдая за суетой и выразительной растерянностью персонала клуба. — Не удивлюсь, если он за руку здоровается с этим пресловутым Ан Бо. — Самые главные бандиты находятся у власти. — Хосок весело усмехнулся, и альфа улыбнулся, вдруг почувствовав внутри что-то… обнадеживающее. — Ладно, давай набьем кармашки дурью и… — Управляющий прямо в этот миг очень задумался, чем удивил своего альфу. И заинтриговал. — А может попросить Пака у себя подержать? У него наверняка для таких дел есть специальное хранилище, в котором он сможет припрятать пару сотен неучтенных доз. — Боишься? — Глаза Намджуна сверкнули, пока Хосок свои закатил, обхватил альфу двумя руками в районе талии. — Я же первым тебя сдам, и ты, как организатор, получишь больше меня. — То есть, окажусь круче. Мне подходит. — Намджум взял Хосока за плечи, направляя в сторону кабинета Эри, в котором их уже ждал повод посидеть в тюрьме. — Бан, я думаю, вам всё-таки лучше… ну… наедине. Она плохо себя чувствует и всё такое — вряд ли ей захочется видеть кого-то постороннего. — Чонгук смотрел на Банчана, потом переведя взгляд на больничную койку. — Дышит как-то... — Потому что в себе. Чонгук дернулся от неожиданности, сразу ощутив, как затянуло порезанный бок, пока Банчан встал, подойдя к койке. Щеки Эри были мертвенно бледными, и по ним текли слезы из крепко зажмуренных глаз. Серые губы дрожали, она сжимала зубы, но потом всё же всхлипнула. Попыталась скрутиться калачиком, спрятаться, защититься хоть как-то от того, что переживала теперь, но Банчан мягко остановил ее, взяв за руку, в сгибе локтя которой стоял катетер. — Прости меня. — Голос Эри дрожал, срывался, и она до сих пор не открывала глаза. — Я… не сдержала… Сказал, что от головной боли, но я ведь… Знала. Наверняка, всё поняла после первой, и потом взяла вторую и... Сломалась, Чан. Я сломалась. Она повернула голову, пытаясь спрятать лицо и те слезы, что теперь душили ее. Как только голова прояснилась, первое, что она осознала, было то, что она предала своего единственного близкого человека. А уже во вторую очередь — что она чувствовала себя так, как будто ее, вместо асфальта, укладывали танковые гусеницы. На ней как будто не было живого места. Как и в ней. — Посмотришь на меня? Банчан подтянул небольшое кресло ближе к больничной кровати. Взял Эри за руку, сцепив их пальцы и посильнее прижав друг к другу ладони. Ее была холодной и влажной. Как будто она ею слезы вытирала, а не испаряли из себя следы и последствия принятия запрещенных веществ. Дрожала. И не переставала плакать, всё же открыв блестящие красные глаза. — Ты два года работала бок о бок с наркотиками, тщательно отмеряя и выдавая дозы. При этом попросила установить камеры, чтобы мы всегда могли убедиться в том, какая ты сильная и честная. И знаешь, ни Джуну, ни мне ни разу даже в голову не пришло их проверить. Потому что ты сама знаешь свои слабости и сама с ними борешься. Потому что сильная. Тебя не сломать, Эри. Тогда не сломали, а теперь… — Банчан ухмыльнулся, затем рукой потянувшись к щеке девушки. — За второй потянулась уже не ты, Эри, а отголоски твоего сложного прошлого. Ты бы никогда не взяла таблетки. Никогда. Я это знаю, и ты это знаешь. Тебя так просто не сломать. Нет. Девушка завороженно слушала, а потом надрывно всхлипнула, повернувшись и губами уткнувшись в бережно поглаживающую ее по щеке ладонь. — Хватит слезы лить, ну. Тебе вода внутри нужна, а не снаружи. Хватит. Успокойся. У меня никогда не было младшей сестры, так что я не знаю, где там у вас, впечатлительных девочек, кран закручивается. — Банчан говорил тихо, ласково, как будто на самом деле теперь уговаривал маленькую девочку, а не самодостаточную, но напуганную женщину. И Эри улыбнулась, кожей чувствуя эту заботу, которую до этого даже слышала редко. — Всё, переставай. Если я тебя не ругаю, то тебе и подавно нельзя. Что нужно делать, когда споткнулся? Эри как будто взяла минуту на раздумье, пока Чонгук абсолютно невозмутимым голосом… — Подняться и отругать то препятствие, что возникло на твоем пути. Если не извинится за это — отпинать. Схема проверенная. Он пожал плечами, а потом услышал женский смешок, который, возможно, не должен был, но всё-таки вырвался. — Ты не ревнуешь больше? Гук. Девушка приподнялась с помощью Банчана, руку которого теперь как будто боялась отпустить. И только теперь она заметила, что Чонгук был на кресле-каталке и в больничной пижаме. Ее до этого заплаканные глаза тут же испуганно округлились. Это была адекватная реакция, и Банчан, из-под ресниц внимательно за ней наблюдающий, решил, что это хороший знак. Чем быстрее она забудет действие наркотика, тем крепче возьмет себя в руки. — Что с тобой? — Ай, подрался. Их было десять или двадцать, и один, прежде чем я голыми руками выдрал ему позвоночник, успел воткнуть в меня ножичек. Как говорят бандиты Нож в печень — никто не вечен, но меня, как тебя, так просто не взять. Дырок лишних понаделать, но вот сломать… Ха! Чонгук очень артистично ухмыльнулся, пока Эри, поняв, что парень на самом деле чувствовал себя хорошо и просто пытался разрядить атмосферу, рассмеялась. — Чани-Бани тоже пострадал немного, но он слишком сильный, смелый и красивый, чтобы быстро не выздороветь. Нельзя было не заметить это адресованное во взгляде Гука обожание, и Эри улыбнулась, пока Банчан закатил глаза, покачав головой. — Скоро должны приехать большой босс с боссом поменьше. Если есть какие-то пожелания — мне велено составить список. Тебе, девочка, вряд ли что-то можно кроме воды, а вот Гуку… — Такому крутому парню… — Эри посмотрела на Чонгука с теплом, ласково, как будто они успели стать друзьями. — Бананового молока? — Это ты ей сказал? — Чонгук удивленно и с нескрываемыми подозрениями смотрел на Банчана, который только многозначительно улыбался. — Откуда Эри знает? Она что… гугл? Хотя, это тупая шутка. Подождите, не расходитесь, мне нужна минута, чтобы придумать получше. Эри не заметила, когда ее слезы высохли, а внутри не осталось места для отчаяния.* * *
— Знаешь, как альфы помечают своих любимых омег? — О, я не омега. — Ан Бо отодвинулся, как только зазвонил телефон, который он никогда не откладывал далеко. — Да, Джи. Новости? — Что с Джином? В голосе альфы слышалось какое-то странное беспокойство, и Вишня, нахмурившись, отпихнул от себя своего любимого снайпера, но тот решил не сдаваться, резко дернув его к себе и крепко прижав к своей широкой груди. — Ничего. Он не выходил, а снять его в апартаментах Кима, особенно при том, что они двадцать четыре на… — Ан Бо сдавленно выдохнул, когда почувствовал как в его шею вонзились зубы. Свои сжал, но вырываться всё же не стал. — Семь. Жив Ким Сокджин, но я… — Я передумал. Я не хочу его убивать. Вишня удивленно распахнул глаза, и то, как он замер и не ответил на провокацию, насторожило даже Бэкхена, который тут же остановил свое чувственное наступление. — Ты прав. Он сын, и я должен был бороться со своими пороками, а не поддаваться им, пусть и не успел перейти черту и тронуть его. Он не заслужил такого отца, а я… Наверное, стал старым, что задумался о душе. Пусть лучше ненавидит, но будет живым. В конце концов, после меня останется только он, и… — Ким Джисо с неожиданной горечью усмехнулся. — Стоит поберечь его хотя бы как мой генетический материал. Сын. Наверное, понять это лучше поздно, чем… — Джи, ты пьян? Признавайся, негодник, откуда в тебе эти мысли? Ан Бо наклонил голову, приглашая своего парня продолжить, на что тот с готовностью откликнулся. — Поговорил с одной дамой. — Всегда знал, что именно в шлюхах таится неисчерпаемый источник мудрости. — Ан Бо ухмыльнулся, а затем закатил глаза, даже не пытаясь сдержать глухой, но очень сладкий стон, который воодушевил Бэкхена. — Всегда их уважал. И мне пора, Джи. Ты… Порадовал меня. Можешь собой гордиться, пока я буду гордиться тобой. Пока-пока. И Ан Бо, отбросив телефон, поддался страсти, в то время как Ким Джисо, налив себе виски и погасив весь свет в квартире, направился в свой кабинет. У него были большие планы, которые, прежде, чем воплощать, нужно было хорошенько обдумать.