DPR ARTIC — Do or Die Feat. DPR IAN
Быть сильным — не значит отказываться от помощи. В один прекрасный миг это сломает. В машине их ждал отбивающий нервную дробь Хёнджин. Оставив Чанбина с лидером, он вызвался доставить Белого монстра до Крепости Miroh сразу же, как услышал слово «белый». Беспокойство и страх, что отразились на лице небесного, погрузили Хана в раздумья. Он не ответил на приветствие, сразу же нырнув в салон, не желая открывать рот, чтобы подгонять Хвана, поскольку Феликс справился с этим самостоятельно. За окном мелькали оранжевые блики, размышления атаковали распухшее сознание, а сам Джисон молчал всю дорогу. Не то что бы в его груди отпечаталось волнение за этого человека, но он явно не желал терять союзника и… может быть, совсем каплю, собутыльника. Если бы их мысли совпали, Хан бы рассмеялся в голос. В кармане завибрировал телефон. Оторвав бездумный взгляд от окна, Джисон наткнулся на сообщение от Минхо и вздохнул, поскольку тот сообщил о случившемся. Видимо он всё ещё находился за пределами Крепости, раз информация дошла до него позже, но Джисон не мог не вздрогнуть от мысли, что его любимый человек едет в логово того, кто вот-вот мог стать медным. Попросив Хёнджина поднажать, Хан в отчаянии прикусил губу, впервые за всё время злясь на отсутствие своего всплеска. Вернётся ли он когда-нибудь? Нервно чеша заживающие бугорки проколов на лице и ушах, Джисон закрыл глаза, представляя свои действия, если реально наткнётся на обезумевшего Чана. — Он пока стабилен, — с переднего сиденья отозвался Феликс, и Джисон распахнул глаза, впервые не пряча удивление. — Да, когда ты снял те железные штуки, мне стало легче тебя прочитать, но… — поджав губы, парень покачал головой, словно не желая это озвучивать: — Я думаю, что дело было не в «тяжести». — Думай лучше о своём любовничке, — зло бросил Хан, не желая развивать эту тему, и Феликс отвернулся, кусая губу до крови. Они приехали быстро, куда быстрее после очередного «Хёнджин, либо дави их, либо ищи обходные пути». Балаган чувствовался ещё у высоких, железных ворот, возле которых копошились подчинённые Манипулятора. Искристые медной пылью клумбы были не политы, ворота распахнуты так, что мог бы проскочить любой враг, а белоснежные стены уже приобрели оранжевый оттенок — всё это говорило об огромном влиянии Бан Чана на своих людей и то, во что превратилось его отсутствие. — Когда это началось? — несясь по коридорам в комнату Бан Чана, спросил Хан, внимательно следя за напряжёнными плечами читателя. — Вчера вечером. До этого он крепко уснул и проспал почти сутки, потом стал жаловаться на сухость во рту и головокружение. Вечером свалился в своём кабинете, и я позвал Чанбина проверить, он сделал тест… Было видно, что Ли пытался сохранить профессиональный тон, каким отчитывался перед лидером, но боль, что пропитала каждое его слово, скрыть так и не смог. Джисон мог понять его чувства, потому что однажды сам настоял на лечении Минхо, но у того ещё были шансы даже без крови спектра — новообретённого антидота, о котором мастер Рю так долго мечтал. Однако все 98% практически не давали надежды. Джисон поджал губы, не желая говорить это вслух и добивать Феликса окончательно. Мысли свои он скрывал ещё тщательнее. Дверь в комнату распахнулась так неожиданно, что Хану пришлось усиленно затормозить, едва не врезаясь в замершего читателя. На пороге стоял вспотевший Чанбин, в руке его был тазик с водой и тряпкой внутри, видимо ей он промакивал лоб метавшегося в лихорадке Чана. Из комнаты шёл яркий, солнечный свет, заполняя белоснежные стены и золотистые узоры над кроватью, играясь с ними. Широкая, деревянная кровать казалась в комнате внушающей, огромное окно пускало вид на красивый сад и горы, что виднелись вдали, но затхлый, пропитанный по́том воздух, портил всю картину, смешиваясь с тихими стонами боли. Голова Чана металась по подушке, пухлые, бледные губы раскрылись, словно мужчина пытался что-то сказать, а из распахнутых глаз непроизвольно текли слёзы. Джисон замер, не в силах отвести взгляд. Он ещё никогда не видел Бана в настолько уязвимом состоянии. Манипулятор казался хрупким фарфором, который накренился над плиткой, готовый вот-вот разбиться. Длинные пальцы с вспухшими венами вцепились в одеяло, местами разрывая ткань. Хрипы перебивались рычанием, в пожелтевших белках глаз краснели лопнувшие сосуды, а блестящий от пота лоб был нахмуренным. Бан Чан открыл глаза, но ничего перед собой не видел. Всхлипнувший Феликс, что присел рядом и сжал его руку, прошептал что-то так, словно Чан мог ответить, а затем склонил голову, стараясь придать голосу побольше уверенности: — Ты увидел, Джисон… Скажи, может ли тот антидот помочь? — парень поднял взгляд, наполненный горечью, словно уже знал ответ. — Разработка только началась, поэтому ампул было не много. Мы оставили только одну, а остальные раздали пленным Гончих и команде исполнителя после миссии, — голос не дрожал, не колебался, Джисон сохранял профессиональный тон как на переговорах, но в глубине души он хотел положить ладони на поникшие плечи читателя, хотел сказать что-то оптимистичное, чтобы не видеть, как опустились красные веки, словно Феликс уже смирился. Из приоткрытой двери послышались торопливые шаги. В коридоре кто-то был, и этот кто-то показался в комнате с тяжёлым, надрывным дыханием, с распахнутыми в ужасе глазами и поджатыми губами. Минхо больше не принадлежал группировке Miroh, однако он помнил то время, что провёл с этой командой. Помнил и Чана — лидера, которому помогал, с которым работал и благодаря которому встретился с Джисоном вновь, хоть эта встреча была запланированной. Он подошёл к Хану, бросив на него мимолётный взгляд, чтобы снова перевести его на Манипулятора. По бледному лицу было заметно, что Ли также как и Джисон не ожидал увидеть Чана вот такого: слабо дышавшего, прикованного к постели, слёгшего за какой-то день. Сдавалось ощущение, что его кто-то проклял. Наслал страшные чары, стоило Чану ступить на территорию Гончих. Спустившись в шахту, он надышался медью сполна, получив львиную долю вируса. Почему он не позаботился об этом и почему не взял хотя бы маску — Бан ответить не смог бы, но сейчас, лёжа в своей огромной кровати и даже не ощущая ласковых прикосновений своего читателя, в глубине души он чувствовал, что ему снится красивый сон. В нём юный Чан был простым парнем, простым студентом и занимался любимым делом. У него было много друзей, не было жестокого отца и его кровавого дела. Был улыбающийся Феликс с маленькими крапинками веснушек на щеках, и был день: яркий, солнечный, тёплый. Ветерок колыхал его чуть завивающиеся волосы, рядом слышался чей-то смех. Зелёная трава ласкала босые ноги, а небо — голубое-голубое впитывалось в его карие радужки, отражая искристый свет. — Чан… — шептали белые губы Феликса, которые то и дело прижимались к горячей руке, — Ты не можешь вот так уйти, не после того, как мы наконец воссоединились. По его щекам катились слёзы. Хан отвернулся, вытаскивая телефон и выходя в коридор. Он набрал Сынмина по старой памяти, даже не заглядывая в контакты и прислонил прохладный сенсор к уху, слыша гудки как под тяжёлой толщей воды. Трубку сняли, но не ответили, на заднем плане слышалась тихая музыка и разговоры — Ким был в баре, в таком привычном, но чужом сейчас месте. — Нужна помощь, — как всегда сразу с дела начал Хан, игнорируя напряжённый вздох. — Я слышал, — подтверждая тонкий звоночек в голове, сообщил бармен, на что Джисон кивнул, прекрасно зная, что его не видят. — Твоя кровь. — Осталась одна ампула, ведь так? — по ту сторону хмыкнули, — Но она не принадлежит Манипулятору. — Поэтому мы сделаем новую. — Что, прямо сейчас? Предлагаешь мне оставить бар и рвануть к мастеру Рю? А ради чего? Ради кого? — Сынмин… — Ради человека, который использовал нас? Почему ты молчишь, Джи? Ты ведь знал, по какой причине он заинтересовался в твоём деле с Воном. Ему плевать на нас, ему плевать на тебя. Джисон прикрыл глаза. Он всё знал. Знал с самого начала, догадывался, ещё когда они заключили странную сделку в «Tar». Рассказывать Сынмину о встречи было большой ошибкой, но Хан не жалел, что доверял этому спектру. Друг от друга у них не было секретов, не было зон и границ, через которые они могли переступить. Иногда Джисону казалось, что они стали единым организмом, их души плотно срослись и знали, когда кому-то из них плохо. Поэтому уловив в голосе друга просьбу, не приказ, Ким вздохнул снова, наверняка разминая переносицу. — Ты делаешь это не ради Манипулятора, — догадался мужчина, а на фоне звякнул стакан. — Не только, — уточнил Джисон и прислонился к стене, и на мгновение наступила напряжённая тишина, сопровождаемая тяжёлым вздохом. — Выезжаю. Этого было достаточно, чтобы Хан сбросил звонок и легонько постучал уголком телефона по лбу. Это были даже не переговоры. С Сынмином у него никогда переговоров не было. Ким просто знал Джисона так хорошо, что им не приходилось даже разговаривать, чтобы понять. Кончики пальцев покалывало. По телу прошла нервная дрожь, будто бы он впервые слышал рычание медных. Спектр уничтожал их пачками даже не моргая, раскидывал их как мусор на ветру, не вспоминая потом лиц, но пожелтевшая кожа Чана ввела его в ступор. Возможно, только возможно, это потому, что Хан никогда не знал этих медных до обращения, это были совершенно чужие ему люди, и мысль о том, что в гуще голодных тел он мог разглядеть отца в тот день, приносила тошноту. «Держись, пожалуйста, держись» — слышался надрывный шёпот из комнаты, и Джисон вспомнил совет, что он дал Чану на территории Гончих. Кажется, он им воспользовался. Потому что Феликс был на грани истерики. Птичка и до этого была невероятно привязана к Манипулятору, но сейчас всё казалось иначе. Джисон не разбирался в этих вопросах также, как Информатор, к примеру, но даже его чёрствое сердце пропустило удар от вида дорожек слёз на веснушчатых щеках. — Я удивлён, что ты приехал лично, — раздался тихий голос у косяка, и Хан обернулся, встречаясь глазами с Чанбином. Выглядел он не лучше. Сальные, русые волосы пропитались по́том, поникший взгляд темнел с каждой минутой, а искусанные губы кровоточили. Информатор отлично разбирался в медицине и точно также мог помочь себе, но сейчас собственное состояние его мало волновало. Перчатки он не надел, поэтому Джисон мог наблюдать, как побелели костяшки пальцев, когда мужчина их сжал, чувствуя напряжение. Хан не ответил, даже не пожал плечами как обычно. Вместо этого он показал экран телефона с номером Сынмина, и это стало единственным утешающим объяснением для Со. Он выдохнул, качая головой, а затем выдавил грустную усмешку, произнося: — Чан никогда не рассказывал, в каких вы отношениях. Я же думал, что вы терпеть друг друга не можете. — Так и есть, — отвернулся Хан, кусая нижнюю губу, на которой ещё чувствовалась шишка от старого прокола. — Врёшь, — покачал головой Со, скрестив руки на груди, — Вы друг без друга не можете. — Не строй сопливую драму, это работа Хёнджина. Чанбин закатил глаза, уже больше походя на прежнего себя, и Джисон внутренне разозлился на то, что почувствовал из-за этого облегчение. — Вы как кошка с собакой. Наблюдать за вами со стороны очень… интересно. Хан открыл рот, чтобы ответить чем-то таким же остроумным и саркастичным, как тут из комнаты раздался крик. Послышался шум, возня и удушающий, сжимающий внутренности рык. Они вломились в комнату на моменте, когда застали впившегося в плечо Минхо Чана. Ли закричал, схватившись за чужие предплечья, чтобы оттащить от себя медного, одновременно с этим кричал Феликс, истошно прося не убивать Манипулятора. Всё произошло слишком быстро. Чан отлетел к окну, едва не разбивая его своей спиной, оседая на подоконнике с тяжёлым дыханием, смотря на окружающих загнанным зверем, а выставивший руки Джисон во все глаза смотрел на перебегающий меж пальцев всплеск. Минхо подняли на ноги, подлетевший Чанбин тут же осмотрел рану, не найдя ничего серьёзного, так как Бан не успел сомкнуть челюсти со всей силы, однако рубиновые бусинки, что появились на серой рубашке, всколыхнули в груди Джисона что-то очень страшное. — Умоляю… — уже заикался Феликс, смотря на спектра испуганными, расширенными глазами, и Хан резко выдохнул, приходя в себя. Послышался топот. Оставшийся у ворот с подчинёнными Хёнжин влетел в комнату вместе с охраной, опешив от увиденного. Его взгляд тут же нашёл седую макушку, но мгновенно переметнулся на державшегося за рану Ли. Сопоставив случившееся по цепочке увиденного, Хван поджал губы, поворачиваясь к осевшему Чану, но замер, когда уловил осознанный взгляд, который отсутствовал у заражённого слишком долго. — Чан?.. — замечая то же самое, с надеждой прошептал Феликс, осторожно продвигаясь вперёд, стараясь игнорировать то, что Джисон практически держал мужчину на мушке. — Чан, ты меня слышишь? Это я, Феликс, Чан… Твоя птичка. Бледные руки спектра дрогнули, но он их не опустил. В глазах Джисона острила серьёзность, а в груди что-то неистово кололо. — Птичка… — хрипло прошептал Бан, протягивая руку, за которую читатель тут же взялся, ощущая, как с подбородка стекают слёзы. — Он такой после того, как попробовал кровь Минхо, — задумчиво проговорил Чанбин, прикоснувшись к подбородку, и ровно в это мгновение, отталкивая очередного человека Miroh, появился запыхавшийся Сынмин. Использовал ли он всплеск, ограждая себя от лишних атак, поскольку люди Крепости посчитали его врагом, было неизвестно, однако то, что он появился так быстро, сыграло всем на руку. — Охрана у вас, конечно, паршивая, — усмехнулся Ким, протягивая Чанбину ампулу, совершенно отказываясь признавать, что после потери сознания лидера, в Крепости остались лишь самые верные люди. Минхо покачнулся, видимо отходя от шока, и появившийся за его спиной Джисон тут же подхватил его за плечи, выводя из комнаты. В бывшую комнату мужчины они шли молча, огибая коридор за коридором, останавливаясь на редкие передышки. В мыслях творился настоящий хаос. Обсуждать случившееся не хотелось, поэтому Джисон молча посадил Ли на кровать, осторожно оттягивая ворот рубашки, чтобы посмотреть на рваный след зубов. Не смертельно — так бы сказал мастер Рю, ещё бы и посмеялся, но обработать следовало хотя бы для душевного спокойствия. Поймав бегающий по комнате взгляд Джи, Минхо качнул головой в сторону прикроватной тумбочки, и спектр тут же зарылся в верхнюю полку, доставая маленький, металлический квадратик аптечки. Внутри было всё самое нужное для человека, который наверняка не раз возвращался с миссий истекающий мелкими, но долго заживающими ранками порезов. Имея дело с настоящими уродами, Минхо не раз получал в глаз, не раз недостаточно ловко уворачивался от острого лезвия или кастетов, однако по-прежнему оставался победителем. — Миленько у тебя тут, — стараясь отвлечь Ли от неприятного происшествия, произнёс Хан, смачивая ватный диск антисептиком, чтобы обработать кожу вокруг кровоточащей раны. В комнате Минхо не было ничего особенного — по крайней мере мужчина так считал. Обычные, светлые стены, достаточно высокий потолок, постоянно ловивший солнечные зайчики из широкого окна. Иногда лучи врезались в кристаллики вазы на рабочем столе, умещавшем в себя ноутбук, органайзер с рабочими папками и несколько томиков книг. Ручки и карандаши были втиснуты в эту самую вазу, рассчитанную на что-то более изящное, и Джисон хмыкнул, замечая такое варварство. Всё стояло на своих местах; несмотря на отсутствие мужчины, на поверхности стола не было ни пылинки, а кожаная сидушка компьютерного кресла поблёскивала в дневном свете. В комнате пахло свежо, но окно было закрыто, чтобы внутрь не ворвались сгустки медной пыли. — С твоей не сравниться, — хмыкнул Минхо, вспоминая пустынную, белую комнату с кроватью и подушками. Обработав рану, по просьбе Ли не закупоривая её пластырем, Хан привстал, чтобы убрать аптечку на место, как тут его неожиданно схватили за руку, лишая возможности сдвинуться с места. Опомнившись, Минхо отогнал секундное помешательство, мгновенно отпуская холодное запястье, уважая чужие границы, а затем быстро-быстро заморгал, пытаясь объясниться: — Ты… ты же не уйдёшь сейчас? — Куда я могу уйти? — недоумённо спросил Джисон, а затем едва не охнул, осознавая. Минхо трясло. Ему было страшно. Но боялся он явно не Манипулятора. Сейчас с ним возятся и Чанбин, и Сынмин, способные поставить на ноги даже мёртвого, он определённо не угрожал безопасности жителям Крепости, Ли боялся чего-то другого. Чего? Одиночества? Наклонив голову, Джисон прищурил глаза, всматриваясь и жадно впитывая все эмоции сидящего напротив человека. Его руки слегка подрагивали, губы были поджаты, а глаза опущены. Он явно топил себя в очередных нехороших мыслях, и спектр нахмурился, усаживаясь на пол и откладывая аптечку, чтобы осторожно сжать руки Ли своими. — Пока не прогонишь — не уйду, — хрипло произнёс Хан, растирая ладони в попытке согреть. Минхо поднял голову, встречаясь с твёрдым взглядом и выдохнул, качая головой, словно внутренняя борьба в итоге привела его к какому-то решению. — Это ты в праве меня прогнать, если почувствуешь дискомфорт. Я знаю… знаю, что как прежде не будет, — слова давались сложно, мысли не формировались во что-то чёткое, понятное, но казалось, Джисону этого и не требовалось. Руки сжали сильнее, из прокушенной губы выступила капелька крови, но Хан совершенно не обратил на это внимания. Он приблизился, соединяя дыхание, но не касаясь губ, давая Минхо грань, в которой он был решающим: навсегда разорвать эту связь или же закрепить последнюю хлипкую нить, что висела на грани разбушевавшихся эмоций. — Как раньше не будет, — согласно прошептал Джисон, ощущая на лице судорожный выдох, — Но мы можем создать что-то новое. Если тебе, конечно, хо… В холодных, безразличных для других глазах было разрешение. Минхо прочитал его, соединяя хлипкую нить, чтобы размазать по своим губам эту капельку крови. Руки не дёрнулись, они были переплетены как неразрывные сети, и Ли не посмел бы распустить их, даже если бы они свободно лежали на коленях. Джисон доверился ему ещё в тот самый момент, когда позволил прикоснуться к своему телу, к своей шрамированной коже, к тёплым изгибам и шершавым рубцам. Минхо не должен был сомневаться, не должен был задаваться глупыми вопросами, и поняв это сейчас, он уже был не в состоянии отступить хотя бы на шаг. Они легли на кровать Ли, переплетая ноги. Жёсткие, седые волосы спектра переливались в перебирающих пряди пальцах мужчины. Джисон рассматривал испачканный в крови серый ворот, иногда водя ладонями по широкой, горячей груди. Они думали обо всём и ни о чём одновременно, греясь в объятиях и вслушиваясь в размеренное дыхание. Им предстоит долгий путь. Эти отношения могли стать обречёнными, а могли напротив заискрить до бурлящей крови и перерождения их сломленных душ. Никто не знает что будет дальше — они тоже не знали, но сердце подсказывало, что правильнее выбора просто не было. В кармане покалывали ключи, согревая и отталкивая последние сомнения. Минхо зарылся носом в макушку его Джи, чтобы на мгновение прикрыть глаза. Прошло слишком много лет, чтобы вот так просто собрать все истоптанные осколки, но впереди у них настоящее будущее, которое может дать им ключ от всех дверей.***
— Ему помогла кровь сразу двух спектров, — перебирая склянки, задумчиво произнёс мастер Рю, когда в комнатушке наконец наступила тишина. На следующий день после недообращения Манипулятора, Сынмин и Джисон отправились в трущобы за советом бывалого лекаря. Внимательно выслушав друзей до конца, уточняя некоторые подробности, мастер Рю с мычанием потёр лысую макушку, щёлкая протезом, пока шёл к компьютеру, чтобы оставить там какую-то свою заметку. — В его крови уже была твоя, возможно она попала через раны, которые вы получили, когда убегали от кометы, поэтому она замедлила ход обращения и дала Манипулятору шанс на выздоровление, — не поворачиваясь, продолжил лекарь, — В противном же случае ему уже ничто бы не помогло. — Почему он вообще укусил Минхо? — задумчиво произнёс Сынмин, прижимаясь боком к стене, скрестив руки на груди, — Стоял ближе всех? Джисон покачал головой. — Ближе всех был Феликс, а Хо… — поджав губы, Хан посмотрел на друга с такой серьёзностью, отчего тот едва не вздрогнул, — Скорее всего его кровь приманила медного. — Хочешь сказать, его кровь теперь способна лечить всех медных в полном обращении? — приподнял бровь Ким, усмехаясь. — Маловероятно, — тут же отозвался мастер Рю, наконец поворачиваясь к друзьям с хмурым лицом, — Но что-то в нём есть, изучить бы целиком и полностью… — Препарируй своих тараканов, старик, — сжимая кулаки, прошипел Хан, замечая, как мужчина выставил руки вперёд в примирительном жесте. — Я понял, — кратко заявил тот, меняя тему. Они обсудили дальнейшую ситуацию с кровью Сынмина и возобновление вакцинации. Пока у них был шанс дать наконец отпор меди, они не собирались вот так просто его упускать. Из-за выброса всего всплеска, Джисон был не уверен, что теперь может применять к самому себе статус спектра, однако нахмурившийся от такого заявления Сынмин тут же опроверг все его тёмные мысли. — Я больше не могу, — вытягивая руку и понимая, что всплеск не отзовётся, произнёс Джисон, — В тот раз я… отдал последнюю искру в Крепости Miroh. — Отдать свою силу, чтобы спасти того парня, — ухмыляясь, покачал головой мастер Рю, — Ты действительно любишь его. Притянул комету, что пролетала мимо нашей планеты, чтобы у твоего парня было будущее. Чтобы будущее было и у других. Странно видеть, как ты расклеиваешься сейчас. Джисон отвернулся, скрывая покрасневшие щёки, пока лекарь и Сынмин переглянулись, замечая радость в глазах друг друга. — А что касается исполнителя… уверен, что позволить ей шастать возле кратера — было хорошей идеей? — вдруг вспомнил мастер Рю, внимательно всматриваясь в реакцию Белого монстра. — Она бы всё равно добилась своего, неважно, запрети я или кто-то ещё, — пожал плечами мужчина, отгоняя сомнения. Пак Сурён отвлекла Вона, когда им всем нужна была передышка. Если бы не она, не пытки, что она вытерпела во имя своей правды, Дживон выпустил бы всех тварей на волю. Он бы не стал ждать, не стал слушать — травмированный, он бы лишь оскалился и продолжил своё дело, ведь рядом не было никого, кто мог бы отвлечь его простым «Белый монстр». От упоминания брата он, казалось, окончательно потерял голову, и эта заминка стоила ему жизни. Потеряв душу ещё очень давно, в итоге он потерял ещё и тело, разорванный на куски, потерпел поражение. Обмотанная и избитая Сурён считала, что её присутствие было бесполезным, несмотря на то, что именно благодаря её команде людям Синергии удалось освободить всех пленных в кратчайшие сроки. Именно её смелость дала им шанс пробраться в шахты, и именно её инициатива позволила Ён установить бомбы и контроль над ситуацией. — И что теперь? Контракт с исполнителями? — поджал губы Сынмин, рассматривая винтовку на стене напротив. — Не контракт, — покачал головой Хан, направляясь к выходу, — Союз. — Что за союз, парень? — лениво спросил мастер Рю, убирая «тяжесть» в дальний ящик. Джисон остановился, пальцы замерли в миллиметре от ручки двери, а улыбка, что усталой волной появилась на его лице, сгладила вечно хмурое и отстранённое выражение. Смотря перед собой на гниющее дерево, Хан не обернулся, но обронил краткое и почему-то нежное: — Синергия.***
— Я не ослышался? — во все глаза смотря на серьёзного друга, опешил Сынмин, размышляя: это были голосовые галлюцинации или Джисон просто сходит с ума? — Я сейчас передумаю и попрошу кого-нибудь другого, — хмуро заявил мужчина, и Ким вздохнул, беря в руки коробочку с краской, которую до этого Хан сжимал слишком сильно. На картоне появились вмятины от пальцев, в некоторых местах чувствовалась влага из-за вспотевших ладоней, и Ким с ужасом понял, что его друг волновался. Любовь действительно меняет людей, иначе мужчина не мог объяснить то, что творилось с лидером Белых быков. Ещё день назад они вакцинировали добрую половину Марса, боясь, что им станут задавать вопросы каким именно образом они дошли до такой разработки, но что удивительно — жителям было попросту плевать. Однажды мастер Рю нашёл себе несколько добровольных подопытных, которые, в общем-то, не очень страдали, потому что до лекаря дошло сразу в чём суть его разработки. Спектров было не много — в их арсенале всего два, но именно Ким согласился стать донором, отталкивая сомневающегося Джи. В конечном итоге Хан стал донором лишь для одного человека, который имел над ним настоящую власть — так выразился Йен, когда застал спящего отца на коленях Ли. Он не особо удивился, что в комнате Джисона был именно Минхо, Йен удивился лишь тому, что отец спал. — Кто сейчас у стойки? — имея ввиду бар «Star», спросил Джисон, садясь на стул, который они притащили в ванную мужчины. — Хёнджин, — кратко ответил Сынмин, избегая вопросов, но их не последовало, так как Джисон знал, что они сдружились. Хван любил коротать времена в баре Кима. Чан шёл на поправку, но за время его отсутствия люди Miroh заметно расслабились. Чанбин, подобно курице-наседке, не покидал двери комнаты Манипулятора, постоянно карауля, не станет ли он медным вновь. Осмотрев его как следует, Со пришёл к выводу, что хоть обращение удалось остановить, организм заметно выдохся. Чан потерял слишком много сил, отдавая их на восстановление, поэтому за его широким, массивным столом восседал Феликс, восстанавливая деловые отношения с другими бандами и продвигая Синергию как борьбу с мятежниками против королевской семьи. Таким как Хан было плевать и на корону, и на их власть, однако он помнил, что создал его брат и не хотел таких же неприятных повторений. Его люди поддержали идею, несмотря на недовольство Солнцем, но во что в итоге это обернётся — не знал никто. Они больше не патрулировали улицы, так как медные, как и Пустыня, со временем просто отступили, однако не теряли бдительность. Старые раны затянулись, но образовавшиеся шрамы напоминали о боли. Разведя краску в пластмассовой тарелочке, Сынмин опустил в неё кисточку, со вздохом смотря на седую макушку. Когда Джисон подошёл к нему с просьбой покрасить его волосы, Ким едва не уронил бутылку текилы, хлопая глазами как умалишённый. Краска была та же, что и у бармена, ведь другую они просто никогда не покупали, поэтому, нанося шоколадный оттенок на волосы, Сынмин действовал аккуратно, на замечая, с какой силой друг вгрызся в собственную губу. — Меняешься ради него? — с сожалением произнёс Ким, отчего-то чувствуя неодобрение. — Нет, — неожиданно заявил мужчина, заставляя кисточку замереть, как и руку Кима, который наконец посмотрел на отражение друга в зеркале напротив, замечая в холодных глазах отблески тепла, — Я не стану как прежде, да, но могу двигаться дальше. Слой за слоем он покрывал голову друга вязкой массой, оставляя уши, лоб и заднюю сторону шеи нетронутыми, работая, словно ювелир. Слова Джисона о переменах затронули сердце Сынмина. Он и сам не хотел замёрзнуть во времени, оставаясь таким вечность, но не мог пока двигаться дальше. Взамен на силу, мужчина отдал слишком много, и мысль об этом сгрызала под корень души. Джисон сказал всё правильно, просто ему нужно чуть больше времени. Став спектром, Сынмин ни разу не пожалел, ведь благодаря его крови — как минимум — люди могут вспомнить о выздоровлении. — Ты позволяешь ему… — Ким прикусил губу, не договаривая, прекрасно зная о щекотливой теме, но не мог не спросить из-за волнения за друга. — Он не просит, — просто и ясно ответил Хан, сверля собственное отражение, когда они засекли время, — Не настаивает. «Просит говорить «нет», когда я чувствую дискомфорт, просит следить за своими ощущениями и не жертвовать собой ради его блажи. Никогда не стремится снимать с меня одежду, пока я не позволю и ещё ни разу не попросил о большем. Он знает, что я не могу» — мысленно добавил Джисон, ощущая руки на своих плечах. Их прошлое тесно переплеталось с болью. Общие воспоминания ядовитым копьём атаковали сердце, заставляя его сочиться гноем. Рано или поздно они обработают рану. Рано или поздно она заживёт, оставляя рядом с другими такой же толстый, белесый шрам. Шрамы не болят так, как открытые раны, но всё равно напоминают о том, что когда-то было. Он будет шероховатым на ощупь, возможно будет слегка покалывать фантомными болями, но он заживёт вместе с остальными, помашет рукой и исчезнет из памяти, когда они перестанут постоянно его трогать. Они смыли краску и тут же высушили волосы. Джисон смотрел на себя так, словно видел впервые и одновременно чувствовал спазмы, подступающие к груди волнами покалываний. На него в ответ смотрел мужчина с безэмоциональным взглядом, поджатыми, белыми губами и тёмными волосами. На лице ещё виднелись ранки от проколов, на ушах — целая цепочка пробитой плоти, однако увидеть то, что он рассчитывал, так и не смог. Стать Джи из прошлого было нереально, и дело было совсем не во внешности. — Миленький, — вдруг сообщил Сынмин, ловя на себе убивающий всё живое взгляд. — Заткнись, — беззлобно бросил Хан, а затем стремительно стал переодеваться в уличное, накидывая на плечи привычное, белое худи. — Бежишь к своему любимому? — крикнул Ким, когда друг остановился у выхода, зашнуровывая ботинки. Джисон показа ему средний палец и скрылся за дверью так, будто только что его тут и не было вовсе. — А отрицать не стал, — рассмеялся Сынмин и вернулся в ванную убирать их манипуляции программы «измени себя сам».***
Найти Минхо было не трудно. Несмотря на то, что официально он больше не принадлежал группировке Miroh, мужчина вызвался помочь Феликсу на время восстановления Чана. Читателю нужна была поддержка и, получив её от близких людей, Феликс был счастлив хотя бы за то, что вокруг него остались верные товарищи. И если помощь Чанбина не была удивительной, то встретив однажды на пороге Крепости молчаливого Минхо, читатель удивился, ведь Ли был тем, кто первый бы кричал о недовольстве системой Miroh и их лидером в частности. Но Минхо помнил добро и помощь в свой адрес, он не был неблагодарной скотиной и уж точно не собирался начинать ею становиться, поэтому, обосновавшись у побережья Марса — поближе к базе Белых быков, мужчина нередко посещал Крепость, бегая по мелким поручениям для разгрузки временного лидера. — Правая рука вроде Информатор, а на троне восседает птичка, — усмехнулся Хан, прислоняясь к пережившему починку белому джипу, как только заметил выходящего из приоткрытых ворот Минхо. Который замер, стоило ему заметить опустившего капюшон мужчину. Джисон умел скрывать эмоции, умел искусно ими владеть и никогда бы не показал собственного волнения… которое расползлось по телу как кишащие в коре черви. Желудок свернулся в трубочку, к горлу подступил ком, потому что Ли замер и больше ничего не сказал, во все глаза смотря прямо ему в душу. Перед взором промелькнули воспоминания о всех их особенно ценных моментах — всех, где они были вместе, были рядом и смотрели друг другу в глаза. Сейчас на него смотрело не прошлое, нет. Тёмные волосы, что осели глубокими воспоминаниями в покалеченной душе, отразились перед взором сейчас новой страницей в книге их истории. И если Джисон был не против перевернуть эту страницу, начиная по новой, то кто Минхо такой, чтобы что-то менять? Он лишь может внести — внести от себя что-то новое, что поможет им пойти навстречу друг другу и узнать свои души заново. Они будут заново запоминать осторожные прикосновения, тёплые ладони на щеках и мягкий смех. Будут заново строить крепкую связь и рушить холодные стены между ними. Будут заново содрогаться от одних только мыслей друг о друге и тосковать — но на этот раз без тянущей, режущей боли, а с лёгкой грустью в отдалении и бесконечной радости при встрече. Сердце запустилось по новой, вот-вот норовя вырваться из груди, когда Минхо сделал первый шаг, с подрагивающими руками прошептав: — Джи… Расширив глаза, Хан сглотнул горечь, не смея опустить взгляд, когда Минхо оказался достаточно близко, чтобы они делили воздух друг друга. — Хо, — выдохнул он, ощущая, как мужчина дрогнул, словно скрывал рвущиеся наружу рыдания, которые раздирали его сердце в клочья, из ошмётков собирая что-то новое и что-то волшебное. — Могу я тебя обнять? — спросил он, ощущая покалывание на кончиках пальцев — до того они желали прикоснуться к любимому человеку, небесному, спектру. — Да, — шептал Джи в ответ, ощущая, наконец, желанное тепло. И больше не было вокруг звуков улицы. Не было щебетания птиц вдали и треска сломанного фонаря. Белый джип растворился, как и земля, и воздух, и солнце. Мир погрузился в пустошь, потому что их чувства возобновили дыхание, унесли их далеко-далеко, где безопасно, где все нанесённые шрамы больше не болели. Родные, тёплые руки сжимали его плечи, пока горячее дыхание врезалось в теперь уже тёмную макушку. «Теперь я дома» — пронеслось в головах у обоих, пока они не смели разорвать свой самый лучший защитный барьер. Когда они оторвались друг от друга, вдалеке заалел закат. Он отразился в чёрных глазах Хана, когда мужчина обратил взгляд на это удивительное явление и вздохнул, вспоминая, что за ним последуют так полюбившиеся ему звёзды. Повернувшись к Ли, Джисон наклонил голову, и Минхо с тихим выдохом заметил давно позабытые, но самые драгоценные искорки в этих невозможных, округлых глазах. — Прокатить? — сверкая ключами, усмехнулся Джи, открывая дверцу. Под покровом алой пелены заката в центре потемневшего неба появилась первая звезда, услышав гул мотора в таком маленьком, но наполненном историями городе.