***
Яркое утреннее солнце слепило через закрытые веки. Ночи становились все холоднее, земля и воздух не согревались с первыми лучами, как после Мидаете. Выбираться из кокона не хотелось. Г’енайрэ с трудом разлепила глаза. Перед ней несколько раз мелькнули чьи-то ноги, но сапоги она не узнавала. Рельеф, на котором она привыкла просыпаться, тоже. Вскочила на ноги двумя рывками: с колен – и в полный рост. Пошатнулась, когда полностью потеряла ориентацию в пространстве, из-за скачка давления все перед глазами поплыло и потемнело. Потом заныла левая рука в районе задней поверхности плеча, перед суставом. Это заставило ее окончательно проснуться. Когда темнота прошла, Г’енайрэ наконец смогла оглядеться. К ней было приковано несколько пар незнакомых глаз. Столь пристальное внимание ей было не по душе, но она смогла всмотреться в лица наблюдающих: у одного были темно-русые волосы до плеч, челка собрана в небольшой пучок на затылке, в руках он держал неоперенную стрелу и держал в зубах нитку; второй показался ей высоким даже по эльфийским меркам, с широкими плечами и длинными черными волосами, он пытался помочь первому, но прервался на половине дела, Г’енайрэ узнала в нем вчерашнего десятого; у третьего тоже были черные волосы, но большая часть была выбрита, уже не слишком гладко, эльфийка отметила большое количество шрамов на его лице, в том числе два на бровях, рассекающих их вертикально, но не симметрично, и он криво улыбался, держа в руках нож, который, видимо, до этого подбрасывал и ловил. – Elaine ma`idin, – сказала Г’енайрэ, желая прекратить немые разглядывания. Ей ответили тем же, – Могу взять? – она указала на ступку и кувшин, как она предположила, с водой. – Ну возьми, – протянул немного скрипучим голосом третий. Первый уже продолжал свое дело, а второй же наблюдал за эльфийкой. Г’енайрэ закатала рукав, подготовила такую же смесь, как и вчера, но теперь у нее не тряслись руки, и она могла более тщательно растолочь травы, разбивала водой для разжижения. Размотала лоскут, насквозь пропитанный кровью. Чем ближе к коже, тем более красный и яркий оттенок она приобретала. – Вызвался помогать, Алотан, так делай, – сказал первый второму. У него оказался приятный, мягкий, стелющийся голос. Краем глаза Г’енайрэ увидела, что второй снова занялся стрелой. Когда ранение оказалось полностью обнаженным, эльфийка постаралась извернуться, чтобы рассмотреть самостоятельно, ей пришлось немного помочь себе правой рукой. Глубокая. Но сухожилия были не задеты, что радовало. Но рана почти сразу же закровоточила, как только оказалась на свободе. Г’енайрэ смазала ее толстым слоем бурой субстанции, завязала новым лоскутом ткани, который достала из кошеля (он оказался самым удобным для такой функции) и одернула дырявый рукав. В плошку, в которой была мазь, налила немного воды, сполоснула, потом налила еще и за два глотка осушила, и еще чуть-чуть – теперь положила туда окровавленную ткань и оставила. – Te n’aen teart? – спросил третий, когда она закончила. – Чего? – Г’енайрэ подошла ближе к костру, у которого сидели остальные. Хотя для костра он сейчас был маловат и слабоват. – Тебя могут убить в любой момент, – улыбнувшись лишь одной стороной рта, он указал острием ножа куда-то за эльфийку. Она проследила за линией, развернулась, чуть задрав голову. Долго высматривала в листве того, о ком говорили. Лица не увидела, но кожаные ботинки заметила. – Не боюсь, – девушка снова развернулась лицом к эльфу с тонким хвостом на затылке, – Cad ess tuilleadh seisear? – Волнуешься? – эльф подбросил нож за лезвие и поймал за рукоять. – Спрашиваю. – Не переживай, раненый боец, – посмеялся он. Г’енайрэ не смогла не отметить, что его смех был заразительным, и она все же ухмыльнулась, – сейчас вернуться. И наконец-то поедим. – После вчерашнего эльфийке очень нужна была пища и в достаточных количествах. Она проснулась совсем недавно, но сил уже не было. Г’енайрэ заметила, как у нее снова плывет перед глазами. Когда головокружение стало мешать просто стоять, она аккуратно присела у дерева, рядом с котором сидел третий, оперевшись на ствол спиной и запрокинув голову. Г’енайрэ не услышала, когда эльфы из отряда Мараира вернулись в лагерь. Она открыла глаза, когда почувствовала запах жареного мяса. Теперь вокруг костра ключом била жизнь: все десять эльфов были где-то в пределах обзора. Под яркими лучами она смогла разглядеть среди них тех, кого уже знала: Мараир разговаривал с тем эльфом, который делал стрелы (он все еще этим занимался), Иорвет, кажется, дремал, облокотившись на ствол клена, Аннориэн разговаривал с эльфийкой (она оказалась ниже, чем ей показалось в первый раз), Киардан сидел прямо у костра и играл роль повара, рядом с ним сидел эльф с русыми, почти рыжими волосами, Алотан наблюдал за происходящим с ветки клена, что стоял рядом с поддерживающим тело Иорвета, а тот, с кем она разговаривала прежде, теперь вел беседу с довольно взрослым, как показалось Г’енайрэ, эльфом с темными густыми волосами. Г’енайрэ посмотрела в небо сквозь листву. В носу защипало. Она постаралась успокоить сбившееся дыхание и пульсирующую в висках кровь. Лишь боль от собственных зубов и кисловатый привкус на языке, помогли вернуть ей самообладание. Но одну, уже сформировавшуюся слезу она упустила. И она скатилась по щеке к краю челюсти, почти сразу высыхая. Смахивать ее эльфийка не стала. Вчера в это время можно было еще предотвратить случившееся. Но кто бы мог подумать, что это был их последний совместный завтрак? Кто бы мог предположить, что вечером никто уже не вернется? Они знали, что таких, как они, ждет преждевременная смерть. Им не было суждено встретить ее в постели среди детей и внуков. Ни во дворце, ни в доме. Они сами выбрали такую жизнь. И отдали ее. За свободу. За Aen Seidhe. – Gh’enaire, caemm a sinn! – громко сказал Мараир. Похоже, она не услышала его с первого раза. Эльфийка поднялась, в этот раз аккуратно, опираясь правой рукой на дерево, и подошла к костру, вокруг которого все десять эльфов уже собрались, а кто-то уже начал есть. Эльфы сидели на подстилках из веток и листвы, плотно набитых в сшитые тканевые мешки. Такой же предложили Г’енайрэ. Небольшой глубокой плошкой из глины Киардан зачерпнул похлебки из общего котла, ножом подцепил кусок мяса и тоже положил его в тарелку. Только тогда передал эльфийке и выдал деревянную ложку. Она поблагодарила. Кроме мяса разглядела в блюде лук, морковь и перловку. Зачерпнула ложкой немного мутного бульона, подула и отправила в рот. “Как вкусно! – подумала про себя, – где они соль взяли?”. Но вслух ничего не сказала. Она чувствовала, как все смотрят на нее, как не отрывают от нее взгляд. Когда Г’енайрэ поднимала глаза от тарелки, это становилось еще более явным. Она слышала перешептывания, но не могла их разобрать. Видела, как пожимают плечами, когда смотрят на нее. Завтрак проходил в странном шуршащем гуле. С похлебкой покончила быстро. Голова перестала болеть, а в глазах зафиксировалась более четкая картина мира. Она понаблюдала, куда остальные члены отряда складывали грязную посуду, и поставила туда же. – Как рука? – больше из вежливости поинтересовался Мараир, сидевший справа от нее. – Заживет, – более бодро, чем ожидала, ответила Г’енайрэ, – Ты хотел поговорить. – Хорошо, что ты это понимаешь, – этот эльф был главным в отряде, где сейчас была Г’енайрэ. Последние пятнадцать лет он посвятил войне с людьми. Но отличиться ничем не успел, – Все хотят послушать. – Она кивнула в ответ. Эльфы продолжали сидеть в том же кругу, что и за завтраком, – Что произошло? – Вчера мы должны были встретиться с одним из наших, – начала Г’енайрэ. Говорила так, как научила себя за многие годы странствий: сухо и по делу, – он шпионил в Альдерсберге и должен был принести информацию: обстановку в городе, имена наиболее богатых торговцев или именитых, чем торгуют. Мы хотели обсудить дальнейший план действий, исходя из услышанного. Пошло все не так… – Откуда столько dh’oine взялось? – спросил Иорвет. На что получил довольно колкий взгляд, пусть и завуалированный. – Вы должны были заметить, что тел было пять, а голов – шесть, – съязвила эльфийка. – Это нюансы. – Тело шестого мы не видели. Нам принесли его голову, – она вздохнула, прежде чем продолжить, – Вместо Рэймара к нам вышло 13 dh’oine, вооруженных до зубов. Они пытали его. И он рассказал им о встрече. Время и место. Похоже, что за наши головы градоначальник хорошие деньги обещал, что аж толпой такой пришли. Ну и перебили нас. Без потерь. – Откуда знала про головы? – спросил теперь Киардан. – Сами сказали, что наши “бошки на золото обменяют”. – Как тебе удалось удрать от них? – Повезло. Dh’oine глупы и самоуверенны. Вытащил меня один из общего круга. Рукоятью под дых и давай раздевать. Когда двое из нас уже на земле лежали в луже крови, стало все понятно: живыми остальные не уйдут. Но меня еще не убивали, и я подыграла. Потом нож в бедро всадила – и в лес. Но стрелу в руку все же огребла. Вот и вся история… – На что вы надеялись, грабя торговые повозки? – спросил тот, чьего имени она не знала. – Мне интересна твоя версия. – Жить вам надоело. Кто в своем уме будет промышлять таким на границах? – Сам посуди: рядом большой город, через которые проходят торговые пути. Все товары из Лирии и Ривии так или иначе поедут этой дорогой, добираясь до Махакама. С торговлей у обоих государств худо. А если совсем не станет – проблемы будут. Этот тракт – единственный путь, связывающий их с другими странами Севера. С другой стороны, Махакам, Темерия – тоже проходят товары через Альдерсберг. Много торговцев – много денег. Это нам и было нужно. – Зачем вам деньги? – У нашего командира была мечта давняя, – Г’енайрэ улыбнулась, тоскливо и зло, – эльфийское поселение в лесах построить. По образу и подобию Бракелона. – Наивный какой. – Быть может. – Г’енайрэ, где вы прятали награбленное? – обратился к ней Мараир. Иорвет тоже посмотрел на нее в этот момент. Он уже знал ответ на этот вопрос. – Я покажу, – твердо ответила эльфийка, – но с условием, – дождалась немого вопроса на лицах всех присутствующих и продолжила прежде, чем начались перешептывания, – Моего отряда больше нет. А вы тоже ведете войну с людьми. Среди вас нет никого, кто разбирался бы в травах так, как я. И тем более в том, для чего и как они могут использоваться. Я полвека занимаюсь медициной. Разной. Но если у вас есть замашки покруче сожженных амбаров и перестрелок с бандитами в лесах, я буду вам полезна. В конце-концов, это один из моих навыков, а не единственный. Эльфы переглянулись. Г’енайрэ вновь почувствовала эти взгляды: ее прожигали глазами насквозь, чьи-то были озлобленными и смятенными, чьи-то смотрели с презрением, чьи-то с простым недоверием. Но так или иначе, в каждом из них было кое-что общее – она была эльфом, как и они. И вчера лишилась отряда, который появился в районе Альдерсберга около месяца или двух назад. У нее, как и у них, были причины ненавидеть dh’oine. – Ess'tuath esse.***
Пять эльфов во главе с молодой девушкой уходили вглубь леса вдоль границы Лирии и Аэдирна. У эльфийки была подвязана левая рука через шею за предплечье. Она привела четверых в болотистые края после полудня. Девушка вела их по особо плотным кочкам, по которым обычно добиралась до пещеры. По ее следам сначала шел эльф с светлыми русыми волосами, следом – с косами по всей голове, за ним – с наполовину выбритой головой и почти рыжими волосами, замыкал тот, от кого чаще остальных пахло горькой жженной травой. Они вторили каждому ее шагу. Пока эльфийка вдруг не замерла. – Дальше пойдет разжижение, – сказала Г’енайрэ, – и утопцы. Лучше бы тихо их обойти, – эльфы кивнули. И она повела дальше. Через несколько десятков метров действительно послышались характерные харкающие и шипящие звуки, а ноги были по щиколотку в зеленоватой воде. Г’енайрэ снова остановилась, но в этот раз ненадолго: спряталась за дерево и осмотрелась. У входа в пещеру утопцев не было, но напротив нее, на берегу, она рассмотрела троих. Еще двое стояли чуть ближе к ним. Тогда эльфийка пошла в обход по левой стороне, согнув колени и пригнувшись. Остальные повторили. Одной рукой все держались за рукояти мечей, второй помогали себе идти в воде и не потерять равновесие. Только оказавшись у входа в пещеру, сразу нырнули внутрь. Нос пробил отвратительный запах гнилой рыбы с чем-то еловым. Как только все зашли, Г’енайрэ взяла камень с земли. Чиркнула несколько раз. Получившееся искра, пусть и не с первого раза, но зажгла широкую маслянистую полосу на полу. Запах сразу же усилился. От этого пламени подожгла два факела – один взяла сама, другой отдала Хеавигриму – тому, кто шел перед Иорветом. – Чем ты тут все обмазала? – спросил он, закрывая нос рукой. – Это масло, пропитанное белиссой, лепестками мирта и плодами берберики. Утопцы пусть и монстры, а предпочтения в запахах у них тоже есть. Этот вот им не слишком по нраву приходится. В книжке прочитала, – объяснила Г’енайрэ, идя в глубь пещеры. Она оказалась неглубокой, но света с улицы не хватало, чтобы осветить самую дальнюю стену. Как раз у нее стояли свертки с тканями. Г’енайрэ кивнула Мариару, чтобы тот взял один и раскутал. Он сделал то, что от него просили. Внутри длинного свертка находился короткий меч, плотно сидящий в ножнах. Иорвет и Киардан прираспустили еще несколько таких тканевых коканов: один был побольше и более бесформенным, в нем было несколько ножей, тоже в дешевых ножнах, но с ремнями разных размеров, в третьем, обвязанном в трех местах другой тканью, около трех десятков стрел. Г’енайрэ и Хеавигрим освещали им пространство факелами. Но эльфийка отошла в противоположный угол. Там стоял резной большой сундук. Она открыла его и достала холщовый мешок, который издал приятный звон, на который все присутствующие обратили внимание. Когда Г’енайрэ бросила его обратно, он, стукнувшись, заставил и соседние мешочки звонко зазвенеть в ответ. – Это меньшая часть, – прокомментировала эльфийка, – Подсобите? – она указала на левую руку, – Нужно сундук приподнять. Киардан подошел к сундуку и с усилием приподнял его. Г’енайрэ присела на корточки быстро достала еще один тканевый сверток, плоский и маленький, который лежал в небольшом углублении. Как только она встала, Киардан отпустил деревянную мебель. – Que'ss ansiud? – спросил Мараир, протягивая руку к эльфийке. – Карты. В основном не местные. Но есть несколько, на которых изображены тайные тропы леса, что к западу отсюда. Относительно Альдерсберга они на северо-западе, где горы. Мы там жили, в основном, редко тракт пересекали. – А встретились аж у подножья Долины Цветов? – усмехнулся Хеавигрим, – После этого я параноик, да, Мараир? – Как видишь, это нам не помогло, – Г’енайрэ обернулась, – масло догорело. Надо уходить. Идите вперед, я залью новое. Возражать никто не стал. Они условились встретиться у дерева, за которым они стояли. Г’енайрэ снова открыла сундук, в котором, помимо денег стояло три больших бутылки с желтовато-зеленым содержимым. Она разлила его в нескольких локтях от выхода, прежде затушив факелы, и ушла к остальным. Дальше их путь лежал в горы, что были на границе с Ривией и Темерией. Как сказала Г’енайрэ, от одного тайника до другого идти около суток. Поэтому, когда начало смеркаться, эльфы разбили лагерь. Тракт, что вел в Альдерсберг, остался позади. – Отойду? – спросила Г’енайрэ, когда костер стал уже стабильным и не имел желания потухнуть при любом дуновении ветра, а Хеавигрим ушел в лес, чтобы раздобыть что-нибудь съестное. – Зачем? – Киардан встал с нагретого места. – Хочешь, со мной иди, – пожала плечами, – мне помощь не помешает. – Эльф кивнул. И они тоже ушли в глубь леса. Г’енайрэ постоянно мотала головой, что-то выискивая под ногами. Иногда присаживалась на корточки, чтобы разглядеть поближе, но ничего не срывала. Потом остановилась, огляделась и пошла в глубь с тропинки. – Что там? – Сосна, – сказала эльфийка на улыбке, доставая нож, который был прикреплен за ножны к куртке. Обычно под ним проходил еще ремень от колчана. Но в этот раз Г’енайрэ не взяла с собой ни лук, ни стрелы. У нее был только один короткий меч, висящий на левом бедре, – масло с содержанием берберики было. Вряд ли пары повлияют на вас, мы недолго там были, но проверять не хочется. А кора сосны, если на ее основе отвар сделать, выведет всё. Эльфийка достала из второго кошеля на поясе, что поменьше, свернутый в несколько раз довольно большой холщовый мешочек и дала его Киардану в открытом состоянии. Сама стала ножом аккуратно срезать кору с дерева. Когда мешочек был доверху заполнен, остановилась. И пошла дальше. – У тебя с собой есть что-нибудь для воды? – Мараир должен был взять. – Тогда возвращаемся, – сказала Г’енайрэ, направляясь обратно на стоянку, но потом добавила, – увидишь землянику, скажи. Она тоже нужна. На обратном пути, хоть и шли они уже не по тропинке, нужную ягоду не нашли. Хеавигрим еще не вернулся. Г’енайрэ повела Киардана к небольшому ручью в противоположной стороне относительно обнаруженной сосны. И набрала по пути две горсти земляники (вторую заставила нести своего спутника). У ручья помыла ягоды, очистила от лишней травы и бросила в заготовленную ёмкость. Когда вернулись в лагерь, туда же положила всю собранную кору, которая от контакта с воздухом сразу запахла хвоей. Краем глаза видела, как Хеавигрим, вернувшийся чуть раньше их, снимал шкуру с косули. Помимо нее эльфы припасли с собой ворованную картошку. Каждому по штуке. На утро. Пока Хеавигрим вместе с Киарданом разделывали пойманного зверя, Г’енайрэ поставила глиняный сосуд в огонь. Убирала его, когда готовилась косуля, не сразу. В общей сложности он бурлил около часа. Г’енайрэ дождалась, пока напиток немного остынет, и велела каждому сделать хотя бы три глотка. Но те согласились, только когда Киардан кивнул, говоря тем самым, что ничего опасного в нем нет. Она отпила первой. Потом ёмкость пошла по кругу, пока не опустела. – Откуда ты знаешь такие тонкости? – спросил Мараир, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Которая, к тому же, готовилась прямо перед ними. И узнать, кого они подобрали вчера в своем лесу, казалось правильным решением. – Что-то из книжек, что-то рассказали человеческие медики. Основам мама научила, – Г’енайрэ сидела с прижатыми к телу коленями, обхватила их руками, чтобы сохранять тепло в наступающем вечернем холоде, и сверху положила подбородок, – Это хороший способ заработка в городах. – Опередила мой вопрос, – усмехнулся Хеавигрим, – много платят? – Dh’oine? Эльфам? – в голос рассмеялась Г’енайрэ, – Это исключительный случай. Но бывает. В Новиграде меня какой-то торговец богатый нашел. У его наследника оспа была. Да такая, что места живого не осталось. Ну и никто из медиков помочь не мог. Кто от незнания, кто сам слег с заразой. Я согласилась помочь, но и цену загнула. Он даже не пытался снизить. Сначала сто крон заплатил. Две недели потратила, чтобы вылечить сына этого торговца. И он еще сто дал. – Щедро, – прокомментировал Киардан, – Раз уж зашел разговор, почему ты в партизаны пошла, раз была работа? – Коротко или с подробностями? – Г’енайрэ обратилась скорее к Мараиру, чем к кому-то другому. – Можешь коротко, – кивнул командир. – Я была в Мариборе во время погрома. – Вопросов о мотивации и доверии больше не возникало. По крайней мере, сейчас. За три дня в Мариборе погибло более трехсот эльфов и краснолюдов. Их обвинили в распространении хвори. Сначала был объявлен бойкот, лавки нелюдей грабили и разрушали, их услугами не пользовались. А потом случился погром. Но один краснолюд, создав голема, похоже, смог отомстить за всех убитых и раненых нелюдей. Его творение унесло жизни пятисот человек. Каждый эльф и краснолюд знает о том погроме. И никто не говорит о нем больше необходимого. – Как ты смогла уйти? – все же спросил Иорвет, который до этого лишь слушал и курил трубку. Немногим удалось избежать смерти в том погроме... – Мне помогли. До вчерашнего дня мы вместе вели войну, – эльфийка не выдержала и спрятала лицо. От этого ее стало слышно чуть хуже, – таверну, в которой я комнату снимала, подожгли одной из первых. Я спала. А когда проснулась, уже некуда бежать было – огонь повсюду и дым валил. И здание рухнуло. Лореан меня заметил и вытащил. Из города уйти нельзя было – стражники пусть и не помогали кметам, но нас не выпускали. Только когда голем крушить все стал через трое суток, мы убежать и смогли. – После такого как раньше жить сложно, – согласился Киардан, – Я жил в Dol Blathana, когда туда люди пришли. – Давно дело было, – Г’енайрэ подняла голову, чтобы рассмотреть этого эльфа повнимательнее. Она пыталась оценить его возраст. В глаза бросились многочисленные следы от ожогов на правой стороне лица, зажившие объемными неравномерными рубцами. На этой же стороне среди прочих выделялся шрам, проходящий через подбородок к крылу носа, – Если ты хорошо это помнишь, тебе должно быть не меньше сотни. – Люблю, когда быстро думают, – усмехнулся Киардан, поправляя одну из пяти кос. Расспросы прервала приготовившаяся косуля. После ужина Г’енайрэ еще раз обработала ранение от стрелы и легла спать, устроившись поближе к костру. Она сквозь сон слышала, как просыпался один из эльфов, а второй ложился спать. И так было несколько раз. И снова девушка была рада тому, что ее ни разу не разбудили. Утром они быстро перекусили картошкой, жаренной в костре. И продолжили путь. После полудня, как и обещала Г’енайрэ, они подошли к небольшой скале. С земле виднелось гигантское по диаметру гнездо. – Чье оно? – спросил Иорвет, готовясь выхватить лук из-за спины. – Грифонье, – продолжая смотреть на верх, ответила эльфийка, – не понадобиться оружие. Я никого на смерть не веду, – ей пришлось снять поддерживающую левую руку повязку, чтобы начать карабкаться наверх, но прежде она пояснила, – полтора месяца назад сюда ведьмак приехал. Грифона убил. Еще мало времени прошло, никто из хищников туда не суется. А рядом с гнездом пещера глубокая есть. Как яма. Скала была действительно внушительной высоты: в пять человеческих роста. И забраться туда иначе, кроме как взбираться напрямик, было нельзя. Киардан вызвался идти первым и помог Г’енайрэ на вершине подняться. За ней был Иорвет, который тоже помогал ей снизу. Опираться полноценно она могла только на правую руку, левой лишь балансировала, а силы поднять вес тела и брони одной рукой у нее не было (ее, впрочем, и до ранения не было). В отличие от сопровождавших ее мужчин, жилистых и способных поднять себя вместе со всем снаряжением одно рукой, с, несмотря на природную эльфийскую изящность и стройность, все же объемными плечами и предплечьями, крепкими ногами, Г’енайрэ все же была значительно миниатюрнее. От этого она, конечно, не была совсем физически слабой, нет. Как и остальные, она была очень подтянутой и жилистой, такою уж жизнью они жили. Но все же поднять себя одной рукой едва ли могла. Поэтому с двух сторон ей помогали самые крепкие эльфы из их группы. На краю скалы, как и говорила Г’енайрэ, находилось внушительных размеров пустующее гнездо. Внутри него Иорвет разглядел несколько наборов человеческих, овчинных и, кажется, кабаньих костей. Потом сразу же вернулся в строй за эльфийкой. Она определенно не впервые шла этой дорогой и знала все лазейки и особенности местного рельефа. Не исключено, что она и придумала спрятать здесь что-нибудь, судя по набору ее знаний. Они зашли в пещеру, которая и вправду была глубокой – нужно было миновать крутой спуск вниз. Но, как и предыдущая, была короткой. И почти сразу их встретили самые разные сундуки. Иорвет открыл один из них: в нем была самая разнообразная ткань, скрученная в аккуратные свертки. Он не стал разматывать. На ощупь показалось, что это среднего качества шелк. В соседнем сундуке тоже была ткань. В третьем лежал необработанный металл. Эльф оглянулся, чтобы посмотреть на эльфийку, которая отошла назад, не мешая им рассматривать украденный товар. Сложно было бы сказать, что он увидел: Г’енайрэ была спокойна – расслабленные мышцы лица, все, кроме тех, что у глаз. Она щурилась, чтобы лучше видеть в полумраке. Вот так просто готова отдать всё это? В благодарность? Или за ненадобностью? Или в надежде на что-то большее? Г’енайрэ указала на сундук, которые стояли ближе к правой стене пещеры. Он был доверху заполнен мешочками с разными монетами и драгоценностями. – Этого должно хватит на несколько десятков хороших эльфийских мечей и луков с двумя плечами, – начала она, убедившись, что ее слушают, – И на самые разные ингредиенты и составляющие для ядов и ловушек хватит. Еще и останется. – С самого начала план такой был? – скорее утверждал, чем спрашивал Мараир. – Ну да, – призналась Г’енайрэ, – Мы хотели к Велену добраться до Синих Гор. Затем и собраться вместе решили: разделились у нас мнения. Сейчас залечь на дно или есть еще время и терпение у dh’oine? Ответ сам пришел. Достаточно красноречиво и доходчиво. – Заодно и молодняк собрать? – уточнил Иорвет. – Если бы был, – Г’енайрэ направилась к выходу. Остальные тоже последовали за ней, – Мы ведем войну разрозненными группами по 5-10 эльфов. Это бесполезно. Только гибнем зря. С большими отрядами будет больше шансов выжить. Занять целый лес. Никого не впускать. Все ближайшие деревни и мелкие города погрузить в хаос. И постепенно сжечь до тла. Такой был план. Г’енайрэ прикрыла глаза рукой, когда ее ослепило яркое дневное солнце. Чистое голубое небо заставило эльфийку невольно улыбнуться. Она рассказала всё. Всё, что еще совсем недавно хотела построить с теми, кого считала самыми близкими. С теми, кого могла назвать друзьями. Братьями. Но они зачем-то решили собраться именно в тот день. Именно в том месте. В тот час. Это была ее идея. И никто не ушел оттуда живым. Кроме Г’енайрэ. Ей и предназначалось нести их план с собой в поисках столь же безумных и отчаянных. Тех, кто был готов на настоящую войну с людьми. Кто готов положить свою жизнь, жизнь своих детей на эту войну. И так до тех пор, пока их потомки не смогут жить, как прежде, во дворцах. В мире. В величии. Чтобы они могли прожить ту жизнь, о которой грезила Г’енайрэ. Ту жизнь, за которую погиб ее отряд. И за которую она сама будет стоять до последнего.***
На следующий день уже после полудня все пять эльфов вернулись в лагерь у подножья гор, который покинули два дня назад. Оставшиеся в нем члены отряда с нетерпением ждали рассказа. И Мараир рассказал им всё. Наступила тишина. Всем нужно было время обдумать и переосмыслить услышанное. Марибор, Синие горы, две пещеры с сундуками богатств, полномасштабная война с людьми… Память о сокрушительном поражении Аэлирэнн. За камень и мрамор… – Я не хочу повторения Шаэрраведда, – прервала тишину Г’енайрэ, – я знаю, о чем вы думаете. Идти на армию dh’oine – это безумие. Но они стали забывать, кто такие Aen Seidhe. Мы должны им припомнить. Чтобы они знали, что Старшие Расы тоже могут гневаться. Aebesyrn, voerle shed aebrecad. – Благородный план, – медленно, слишком саркастично захлопал Лиад'гвир – эльф с черными волосами, связанными в хвост, и выбритыми висками и затылком, – да только на словах он. Seafoid! Но я в деле, эльфочка. – Это вам не хлев сжигать… – почесал затылок другой эльф, которого Г’енайрэ запомнила делающим стрелы. Кажется, его зовут Теноен, – другой подход к делу нужен будет. – То, что ты предлагаешь, – наконец, сказал Мараир, когда тишина в воздухе затянулась, – это не то, к чему мы готовы. – Г’енайрэ молчала. – Теноен прав. Это другой уровень. – Не только эльфы хотят этого. Нужна система, иначе – смерть, – все же сказала эльфийка. – Всяко лучше, чем просиживать в горах Аэдирна, Мараир, и караулить идиотов, зашедших слишком глубоко в лес, – теперь вступился Иорвет, до этого, похоже, что-то тщательно обдумывающий, – никто из нас не сможет начать жизнь заново. Эти ублюдки живут на руинах наших дворцов! Пользуются нашими знаниями и магией! – он вышел вперед, подошел вплотную к Мараиру, – Грабят и убивают наших родичей, – Иорвету было сложно понизить голос и держать себя в руках. Он закипел. И остановить его сейчас было вряд ли под силу хоть кому-нибудь, кроме него самого. Он ненавидел людей всей своей душой, всем телом. Считаться с ними – все равно, что ложкой есть навоз, – насилуют наших женщин. А мы им что?! Хлев сожгли? Велика заслуга! – всплеснул руками, – Хватит с меня таких унижений и одолжений. Мы – Aen Seidhe! Эта земля наша по праву! А нас заставили жить в мертвых горах… A d'yaebl! Снова повисла тишина. Уверены в своих словах были лишь трое: Иорвет, Лиад'гвир и Г’енайрэ. Эльфы стояли полукругом, в центре перед ними – Мараир. Г’енайрэ была в дальней левой части фигуры. Тишина была долгой, непозволительно долгой. Ее прерывали только глубокие шумные вдохи присутствующих. Иорвет, стоящий до сих пор рядом с командиром, оценил его взглядом еще раз, развернулся на пятках и подошел к Г’енайрэ. Лиад'гвир высунул голову, чтобы отчетливее видеть происходящее. Усмехнулся. Громче, чем следовало бы. И медленно, показательно тоже подошел к эльфийке. – Самоубийцы чертовы, – за их спинами появился четвертый эльф – с пятью косами по голове, – За вами глаз да глаз нужен. С места сдвинулась единственная до, похоже, сих пор девушка. Она подошла к Г’енайрэ вплотную и оказалась ниже ее на полголовы. – Я не верю тебе, – сказала она, глядя в глаза Г’енайрэ, – Я тебя не знаю. Но я верю им. – За ней молча подошел эльф с широкими плечами и темными волосами. Мараир поднял руку, привлекая внимания. Шумно выдохнул. – Есть те, кто против? – тишина стала ему ответом. Даже если и были. Все знали, что действовать необходимо. Они сами выбрали такую жизнь. Они добровольно отказались от жизни в городе. Они решили бороться до конца, – Тогда мы продолжим вашу идею, Г’енайрэ. – эльфийка улыбнулась ему и кивнула. – С этого дня, – теперь Мараир снова обращался ко всем, – доверяйте Г’енайрэ как сестре. А ты – доверяй нам.