Консультации

Отис посмотрел на часы. Уже пять минут мисс Уилсон просто… гуляла по его офису. Сначала она бесцельно пролистывала его брошюры, читая все об эректильной дисфункции и ИППП. Затем она брала посмотреть каждый выставленный фаллоимитатор, и после осторожно ставила их назад, следя за тем, чтобы они смотрели точно в том же направлении, в котором были до нее, как если бы это были священные статуи. — Прежде чем я расскажу вам, зачем я обратилась за вашими услугами… — Мэйв вырвала клитор из одного из его образовательных экспонатов. — …Мне хочется узнать, каким может быть ваше лечение, — продолжила она, с любопытством глядя на маленький розовый бугорок. Он закрыл свой кожаный блокнот, уделяя ей все свое внимание. — Хорошо. Это справедливо. Спрашивайте, что вам интересно. Она вставила клитор обратно в пластиковую вульву и, наконец, села в клиентское кресло, сложив руки на юбке и скрестив ноги. Отис выпрямился, ожидая ее вопроса. — Допустим, я не могу кончить без серии «Доктора Кто» на заднем плане. Что бы вы мне порекомендовали? Она ухмылялась, — это явно было сказано забавы ради, — и он смотрел в ее игривые глаза, стараясь не реагировать. — Мэйв, мы с вами оба знаем, что вы здесь не поэтому. Он мог бы уже сорваться, но с удивлением обнаружил, что не чувствует недовольства. Возможно, все дело было в этих игривых глазах. — Или… что, если у меня есть пагубный фетиш? — продолжила она. — Допустим, на ноги, но он настолько тяжелый, что я вообще не могу выйти на улицу во время сезона шлепанцев. Отис покачал головой, но она не остановилась. — Или БДСМ? Много у вас таких случаев? Один партнер хочет, чтобы его немного придушивали, у другого руки слабые… — Мисс Уилсон, пожалуйста… — Что насчет вас, доктор Милберн? Вы сами когда-нибудь были у секс-психолога? Любите что-нибудь странное? — Вы закончили? — спросил он, сдерживая смех и с досадой замечая, что совершенно не раздражен. Она пожала плечами и откинулась на спинку сиденья, сдаваясь. — Я знаю все уловки, Мэйв. Перевод стрелок не поможет избежать рассказа о своем личном опыте. — Но это очень весело. Отис старался не улыбаться. — Да ладно, Док. Это вопрос доверия. Вы сами сказали, что это важно. — Да, но я не имел в виду… — Да-да-да… Расскажите мне что-нибудь неловкое о себе — одну вещь. А после можете лечить мою голову сколько угодно — я больше не буду мешать и устраивать бойкот. Отис с подозрением покосился на нее. Она поднажала. — Мне просто хочется узнать о вас больше, доктор Милберн. Вы… невероятно чудной. И это ведь мое время, мои деньги. — Вы правы. Это ваше время. Но это моя обязанность убедиться, что мы направляем его на значимое решение вашей проблемы, а не на явно отвлекающие факторы. — Если такой фактор позволит мне почувствовать, что я могу доверить вам свои самые глубокие и темные секреты, разве это не шаг в направлении значимого решения, как вы говорите? Она умна. Вероятно, умнее его. Это превратит — уже превращало — ее случай в своего рода вызов. Однако Отис видел, что, кажется, Мэйв была искренней в своих намерениях. Какими бы беззаботными ни казались ее колкости, Мэйв продолжала вести борьбу с динамикой власти между ними. Она не привыкла быть в слабом положении. «Ладно, черт возьми. Что плохого может случиться?» — подумал он. — Если я расскажу вам что-то компрометирующее о себе, вы обещаете рассказать мне что-то взамен? Мэйв рассматривала его предложение, обдумывая, что могла бы рассказать о себе. Решив, она кивнула и протянула руку, ожидая, пока он закрепит их соглашение рукопожатием. Он протянул руку, но прежде, чем они соприкоснулись, она отдернула свою. — Как я пойму, что ваше что-то правда? — оспорила она. «Воу, у нее действительно проблемы с доверием», — подумал Отис. — Как я уже сказал на нашей первой консультации, я не буду лгать… — начал он. Мэйв просто смотрела на него, не веря. На данном этапе своей жизни она не воспринимала обещания всерьез. — …Станет ли вам легче от того факта, что у меня есть свидетели, на которых я могу вас направить? Мэйв ухмыльнулась и снова протянула ему руку. — Незачем, — произнесла она, пожав плечами. Немного озадаченный Отис снова наклонился вперед, решительно вытягивая руку. — Тот факт, что свидетели вообще были, возбудил мой интерес, доктор Милберн, — сказала она. — Знаете… если хотите, можете звать меня Отис. — Могу? — Если от этого вам станет легче поделиться. — Да, это поможет. Спасибо… Отис. — Пожалуйста, Мэйв. Тут пришло осознание, что они слишком долго держатся за руки. Неловко отдернув их, они одновременно откинулись на свои кресла. Отис прочистил горло. — Угадайте… эм… угадайте, что я собираюсь рассказать? — рисовался он, стараясь сохранить тон их разговора как можно более непринужденным. Мэйв ухмыльнулась. — Мне кажется или мистер Серьезность пытается играть со мной? — Доктор Серьезность, — поправил он. — И вы же знаете — я сделаю все для значимого решения. Мэйв засмеялась, играя с кольцами на руке. Отис заметил, что она часто так делает. Он также почувствовал вину за то, что заметил, что она не носит обручальное кольцо, хотя формально еще замужем. Это важное наблюдение для терапевта, но он не был уверен, что сделал это по медицинским причинам. — Дайте подумать, — размышляла она, поднеся руку к подбородку. — А подсказку можно? Он задумался на мгновение. — Мне было около 16, когда это произошло, — сказал он. — Оооо, тогда, полагаю, это связано с вашей мамой, — сразу же догадалась она. Он закатил глаза, улыбаясь и краснея. Она угадала, но ему не хотелось доставлять ей радость победы. — Я знала! — воскликнула она. — Знала, что у вас было много неловких моментов, ведь она сексолог и все такое. — Ну, я тоже сексолог, большое спасибо. — Да, и это очень интересно, доктор Милберн… — сказала она своим лучшим терапевтическим голосом. — Скажите, когда вы поняли, что хотите пойти по стопам мамы и говорить с людьми об их гениталиях? Это было до или после того, как она поймала вас за пикантными делами с вашими собственными гениталиями? Он начал жалеть, что согласился на это. — Я не говорил, что гениталии принимали какое-либо участие в моей истории, — слабо отрицал Отис, стараясь сделать невозмутимое выражение лица. — Это могло быть что угодно. Меня могли поймать, не знаю, за кражей чего-то. Эм… или за тем, что я взял мамину машину… — Ммм… Ну да… — скептически произнесла Мэйв, многозначительно глядя на него. Даже зная его так недолго, она могла сказать, что он не был из бунтующих против авторитета родителей подростков. — Давайте серьезно. Такое часто случается с мальчиками-подростками, верно? Мама ловит с членом наружу? — спорила она. — Так… Возможно, вы были с девушкой? Он поджал губы, не реагируя. — Она поймала вас за дрочкой? — продолжала Мэйв. Когда Отис поерзал, подтверждая догадку, ее глаза широко раскрылись. Она впала в приступ смеха. — Не смейтесь! Слушайте, это совершенно нормальная стадия полового развития — чувствовать себя… вынужденным… к таким занятиям, и иногда суждения о выборе места могут быть затуманены определенными гормонами и… Она хихикала с его терапевтической речи. — Вынужденным? Это слово использовала ваша мама в терапии, которую давала вам впоследствии? Он закатил глаза и скрестил руки на груди, наблюдая, как она пытается сдержать очередной приступ смеха. После долгой серии смешков, она наконец уселась ровно и несколько мгновений молча улыбалась ему. Он не мог не улыбнуться в ответ, несмотря на румянец на щеках. Отис чувствовал, что его смущение стоило комфорта, который она сейчас демонстрировала, устроившись в кресле, заметно расслабившись и выглядя по-настоящему непринужденно в его офисе впервые за три недели. Это уже казалось прогрессом, хотя она еще даже ничем не поделилась. Еще не поделилась. — Спасибо, доктор Мил… э-э, Отис, — сказала она, привыкая к звучанию его имени. Теперь ее голос был искренним, почти серьезным: — Думаю, мне… это было нужно. Смех ей был необходим не меньше всего остального. — На самом деле, я настолько сильно благодарна, что даже не буду приставать к вам по поводу вышеупомянутого места, хотя мне очень хочется знать. Обещаю, — она положила руку на сердце. Он кивнул в знак признательности и посмотрел на свой блокнот, выглядя так, будто собирался попросить ее исполнить свою часть соглашения. Она глубоко вздохнула, готовясь к его просьбе. — Это было на переднем сиденье ее машины, — внезапно откликнулся Отис, все еще небрежно перелистывая страницы у себя на коленях. — Нет, — воскликнула Мэйв, прикрыв рот рукой. — Ага. Мне было… скучно, — сказал Отис, размышляя об этом воспоминании, нахмурив брови. — А она забыла свой кошелек. Видимо. — Нет, — тихо повторила Мэйв. — Значит, вы все-таки взяли ее машину… Она смотрела, как он смеется над ее каламбуром, как его самокритичная улыбка достигает глаз, и почувствовала изменение в своем сознании. Хотя Мэйв еще не полностью ему доверяла, — они знали друг друга всего несколько недель, — она чувствовала, что не против поболтать с ним. Он вовсе не был тем скучным терапевтом, каким она представляла он будет. Мэйв уважала, что он ценил обещание ее возможного доверия — обещание возможности помочь ей — больше, чем свою собственную гордость или даже приверженность строгому профессионализму. Это было похоже на бескорыстный подарок, и Мэйв не знала, заслуживала она это или нет, особенно учитывая, как она до сих пор обращалась с ним. Итак, в момент, когда смех в комнате естественным образом утих и Отис снова превратился в серьезного терапевта, Мэйв решила, что расскажет о себе другой компрометирующий момент. Изначально она планировала рассказать что-то развязное из ее собственной юности, но впоследствии решила, что он заслуживает чего-то более настоящего. Она хотела, чтобы он знал, что она тоже ценит его доверие. И, прежде чем ее склонность к уклонению от ответов, нерешительности и поддразниваниям снова дала эффект, Мэйв выпалила: — Когда мне было 16, я сделала аборт. Теперь он оторвался от блокнота, взглянув прямо на нее. Поймав его взгляд, у нее снова появилось странное чувство, как и во время их предыдущих консультаций. Будто она может доверить ему все свои секреты. Будто, если она это сделает, все может стать лучше. Это чувство упорно боролось с ее инстинктом закрыться снова. — …Это, конечно, не неловко, как у вас. И с тех пор я почти не вспоминала об этом, если честно. Он захлопнул блокнот и слегка наклонился вперед, чтобы слушать ее внимательнее, положив подбородок на переплетенные руки. Она затаила дыхание, наблюдая, как он сидит перед ней, смотрит в глаза, но не давит, не подталкивает, просто ждет — слушает. — За исключением недавнего времени… — продолжила она. — В последнее время я чувствую себя очень, очень одиноко. Она вздохнула, ее грудная клетка расширилась. Было ощущение, что эта истина лежала тяжестью у нее на груди уже несколько месяцев. У нее будто по определению никогда не было кого-то, кому она могла бы это раскрыться. С кем могла бы разделить бремя. До этого момента. — Знаете, иногда я чувствую себя настолько одиноко, что задаюсь вопросом, это какой-то новый минимум, или я просто разучилась находиться в одиночестве? Разучилась быть одной и не чувствовать этого так остро. Он кивнул, демонстрируя понимание. Если бы она только знала, как много он из этого понимает. — И нет, мне бы не хотелось, чтобы я… не прерывала беременность. Я не это… — подчеркнула она. — Я не это имею в виду. Убедившись, что он правильно ее понимает, Мэйв продолжила. — Дело в том… что больше всего в тот день, когда я пошла в клинику, мне запомнилось одиночество. Она опустила глаза на колени, но продолжила свой рассказ. — Медсестра настаивала, чтобы я пришла с кем-то, ну, знаете, для того чтобы довести меня до дома в целости. Такая у них… политика, — произнесла она со старым раздражением. — Но из всех людей в моей жизни я не могла подумать ни об одном, кому могла бы рассказать. Ни об отце, ни даже о единственной подруге, которая у меня была в то время. И моя семья… Обычно именно здесь Отис брал ручку, чтобы начать записывать, но в этом случае он не хотел ее спугнуть. Поэтому он просто откинулся на спинку кресла и скрестил руки на коленях. Он все равно вряд ли забудет ее слова. — Моя мама — наркоманка. Она оставила меня и моего старшего брата, когда я еще училась в школе, не смогла бросить наркотики. Так что только мы были друг у друга. Но он всегда где-то пропадал, занимался тупыми схемами как быстро заработать денег. Он не был человеком, которому можно позвонить, чтобы попросить отвезти тебя в аэропорт, не говоря уже о чертовом аборте. Отис ответил на ее шутку полуулыбкой. — В итоге мне пришлось идти одной. И после того, как все было сделано, мне пришлось солгать, что моя мама ждет меня на парковке, и выскользнуть через заднюю дверь. Пришла домой и просто рухнула на кровать. Пытаясь заснуть, все, о чем я могла думать, это как чертовски мне одиноко. Как чертовски я действительно была одинока. Отис снова встретил ее взгляд, теперь зная предысторию одиночества, живущего в ее глазах. — А сейчас кажется, что я думаю о том же почти каждую ночь. Отис снова почувствовал стеснение в груди. От образа Мэйв одной в холодной постели, ночь за ночью, сердце Отиса сжалось в понимании. — И знаете, мне казалось, что с учетом того, как я выросла, я смогу пережить это или, по крайней мере, со временем снова к этому привыкну, но мне становится только хуже. Теперь я даже не могу… Она замолчала, глядя на него в отчаянии. Слова были у нее на кончике языка, и она понимала, что Отису нужно знать, но еще не была готова поделиться. Он поднял руку и откашлялся. — Все… все в порядке, Мэйв. Вам не обязательно продолжать, если вы не хотите. — Не обязательно? — спросила она, немного расслабившись. — Совсем не обязательно. Знаю, я подтолкнул вас открыться, но только потому, что хочу помочь вам, — сказал он спокойным и уверенным голосом. — И для этого мне нужно, чтобы вы осознали, что можете рассказывать мне о чем угодно. Но… только тогда, когда почувствуете, что готовы. Мэйв вздохнула с облегчением и кивнула, подперев подбородок сложенной ладонью. — Я буду здесь, Мэйв… До тех пор, пока вы будете возвращаться ко мне, я буду вас слушать. Когда до нее дошел смысл этих слов, Мэйв ощутила вихрь эмоций — всех тех, которые она слишком долго держала в себе. Она не знала, почему его слова на нее так подействовали. Он лишь констатировал факт. В его должностные инструкции буквально входило выслушивать таких людей, как она. Но было что-то в том, как он смотрел на Мэйв, и в том, как его голос становился ниже, обращаясь к ней. Было что-то особенное в том, как он произнес ее имя. Почти… нежно. Все это создавало ощущение, будто он искренне переживал за нее. Возможно, именно за этим люди приходили на консультации. Наконец она вырвалась из-под его пристального взгляда, посмеиваясь про себя. — Знаете, до этого момента я никогда никому не рассказывала о том, что со мной произошло, — она ухмыльнулась. — Честно говоря, я планировала унести эту информацию с собой в могилу. — Что ж, можете быть уверены, что я никому не расскажу, Мэйв. Неизвестно почему, она действительно поверила. — Хорошо. Потому что я не шутила про могилу. Разница между моей и вашей для меня небольшая. Он прыснул и поднял руки вверх, принимая во внимание угрозу. Рукав обнажил часы на его запястье: их консультация закончилась несколько минут назад. Но даже несмотря на то, что он достиг своих терапевтических целей на сегодня — и даже больше, — он не был готов закончить их диалог. Опустив руки, он небрежно сложил их на груди, спрятав с глаз часовой циферблат. — В моем убийстве нет необходимости, — продолжил он, взглянув на часы на стене справа, втайне надеясь, что она их не увидит. — Просто напишите в Интернете о том, что моя мама поймала меня за дрочкой — я сожмусь в комочек и скачусь с лица земли. — Не волнуйтесь, Док. Не буду упоминать об этом в своем отзыве на Yelp. — Вы очень любезны, мисс Уилсон, — Отис драматично приложил руку к сердцу. Мэйв серьезно кивнула. — Кстати, вас там очень рекомендуют, — так же серьезно сказала она. Затем она сморщила нос, словно готовясь сообщить ему плохие новости. — За исключением, конечно, женщины с трагическим синдромом «Доктора Кто». Это было ее выдумкой, и они оба об этом знали. — Неужели? — Да, она пишет, что вы дали ей какой-то дерьмовый совет по поводу ролевых игр в фесках. Видимо, это очень травмировало ее партнера. — Ну, в свою защиту могу сказать, что я много раз пытался отговорить ее от занятия сексом в настоящей телефонной будке, однако она не слушала. — На деле они не особо просторные, да? — Нет. Нет, не думаю, — ответил Отис, и они оба поморщились, представляя. — А помните серию, где ТАРДИС становится реальной женщиной и хочет трахнуть Доктора? — Безусловно. Меня это очень заинтересовало… ну, как сексолога. — О да, хотелось бы услышать подробный анализ поведения похотливой машины времени, доктор Милберн. Я вся внимание. Они болтали о всякой чепухе еще какое-то время. Мэйв вспоминала свои любимые серии старого «Доктора Кто», а Отис восполнял их забытыми деталями. Он рассказал ей еще пару смешных историй о том, как рос с матерью-сексологом, а Мэйв добивалась от него грязных подробностей до тех пор, пока он снова не начал извиваться на своем кресле. Разговор шел легко, он позволил ей расслабиться и задавать столько вопросов, сколько хочется, оставив задачу терапии на другой день. Мэйв была первой, кто наконец указала на очевидное. — Знаете… — она посмотрела на часы, на которые поглядывала краем глаза последние двадцать минут, — наша консультация должна была окончиться примерно полчаса назад, Док. — Да, я знаю, — сведуще ответил он. — Все нормально. — Ладно… — застенчиво сказала Мэйв, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Хорошо. Она улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ почти рефлекторно. — Вы уверены, что все нормально? Потому что я могу… — она указала на дверь офиса. — Нет, нет! — машинально сказал Отис, наклоняясь вперед. Он отстранился, осознав, насколько отчаянно это вышло. — Я имею в виду, да, вы можете… э-э… — Идти? — Да! «Идти». Ошибочно приняв его слова за повелительное наклонение, она вздрогнула и потянулась за сумочкой на краю кресла. — Да… Да, конечно, у вас, наверное, еще куча дел… На самом деле у Отиса больше не было никаких дел — Мэйв была его последней пациенткой на этой неделе, а его пятничные вечера в последнее время не были особенно светскими, как любила подчеркивать его мать. Но он понятия не имел, как сказать об этом. Она встала с кресла, повесила сумочку на плечо и направилась к двери офиса. — Постойте! — сказал он как раз в тот момент, когда она потянулась к дверной ручке. — Я… эм… Я провожу вас. — Хорошо, ладно, — быстро ответила она. Он встал со стула и указал рукой в направлении выхода, ведя ее из офиса к передней части дома. Было странно видеть ее затылок после часового разговора лицом к лицу, и Отис почувствовал радость, когда Мэйв снова повернулась к нему у главной двери дома. Она улыбалась и стояла так близко. К его удивлению, в ее улыбке не было и следа поддразнивания или сарказма. Он так же искренне улыбнулся в ответ. — Спасибо, Отис, — сказала она. — Я чувствую себя… Мэйв посмотрела на него в попытке понять, что именно испытывает. Она чувствовала себя обнаженной. И забота в его глазах, когда он сейчас стоял прямо перед ней, ближе, чем раньше, только усиливала это чувство. В то же время она чувствовала себя легче, это чувство будто шло из груди. Его близость, казалось, усиливала это тоже. — …Лучше, — закончила она. — Как ни странно лучше. Он усмехнулся. — Что ж, я рад это слышать. Он тоже чувствовал себя как ни странно лучше после разговора с ней, но понимал, что не должен об этом упоминать. — Думаю, вы не такой уж и плохой специалист. — Yelp не лжет, — пошутил Отис. Она издала небольшой смешок, вселяя радость в его сердце и заставив его чувствовать себя легче тоже. — До следующего раза? — произнесла она через мгновение. — До следующего раза, — ответил он, наблюдая, как она исчезает по ту сторону двери, и уже предвкушая день, когда она постучит в нее снова.