Спиной к спине

Солнце зависло над тренировочным полем. Тени съёжились и стали резче. У тележки с мячами стоял сам тренер, а на бите он не шутил, был так же суров и беспощаден, как и во всём остальном. Филдеры вымотались до полусмерти. Держались на ногах потому, что отказывались падать. Потому что лёжа мяч не остановишь. Все они помнили прошлый летний турнир. Азума-сан тащил команду своей битой, и его усилия утекали, словно вода сквозь решето. Защита Сэйдо не справлялась. Глубокая жгучая вина за каждую ошибку до сих пор горела в игроках прошлого года. И именно теперь тренер взял в руки биту, напоминая им о кошмарах прошлого. О том, что каждый противник будет вдесятеро сильней, чем позволял себе быть весной. Первый же хит, звонкий и грозный, нацелился в центр. В самое сердце защиты. Рёске отреагировал, вытянулся в прыжке, отчаянно протянув перчатку. Сила и скорость, с которыми отбивал тренер, не позволяли защитникам размышлять, дышать или моргать. Они не успевали ничего! Не дожидаясь возврата, следующий хит атаковал первую. Тэцу двинулся всем телом, осторожно и быстро переступая, чтобы подхватить и зачерпнуть. Мяч ударил перчатку. Разворот и бросок. Мимо корзины... но зевать некогда. Звонкий ТЫНЬК уже оповестил о том, что идёт следующая атака. Куда?! Без передышки, без очерёдности, наказывая за каждую секунду промедления или растерянности, хиты осыпали инфилд раскалённым градом. Градом невыносимого отчаянья и вины за прошлый год. Тэцу реагировал на каждый мяч, как на удар тока, прыгал, вытягивался, хватал. Он сам не знал, как дышит, и дышит ли. Где ему болит и когда он упадёт. Не было времени. Беспощадная бита не знала усталости. Сейчас команду ведёт он, а значит, не может упасть. Нельзя. Не может опустить руки и подохнуть на этом клочке поля. Он - опора, поддерживающая Сэйдо, капитан. Замирал, сгорбившись, припав низко к земле в готовности к любому броску и самым неожиданным направлениям, резко отпрыгивал, семенил, подбирая ногу. Всё тело горело. А тренер нарочно сначала сосредоточился на правой стороне, лишь время от времени не давая Юки расслабиться, и тут же напал на образовавшуюся брешь. Рёске помчался наперехват. Именно его хиты буквально рвали на части, заставляя метаться по полю. В голове проскользнула мысль о том, что не зря убрали мелкого. Эта тренировка показывала им все слабости. Всю медлительность. И предел, который наступит, чтобы раздавить и похоронить все их усилия. ТЫНЬК. ТЫНЬК. ТЫНЬК. ТЫНЬК. ТЫНЬК. Снова и снова. На каждом краю. Под разными углами. Сверху и снизу. Мячи вспахивали песок. Прошивали воздух. Крушили линию защиты. Внимание прикипело к бите. Не было раннеров, отсутствовали заковыристые подачи с нестандартными траекториями отскока. Тренеру хватало всего лишь силы и скорости, чтобы их сокрушить. От этого просыпалась и захлёстывала ярость. И каждый пойманный мяч прибавлял уверенности в том, что они сильней, чем в прошлом году. Достойны называться сэмпаями. Что они справятся. А значит, сдаваться нельзя. Они именно те, кто выдержит, не сломается и вырвет победу. Быстрые. Слаженные. Лютые и нахрапистые. ТЫНЬК. ТЫНЬК. ТЫНЬК. Воздух над тренировочным полем вибрировал. Песок под ногами стонал. Мозг не успевал считать хиты и минуты. Казалось, испытание длилось вечность. Бесконечный иннинг, в котором они отчаянно силились добыть необходимые ауты. Но мячи даже не думали иссякать. Дышалось с трудом. Тело становилось всё тяжелей. Тэцу видел, как падали Рёске и Курамочи. Сам, отчаянно набросившись на ближний хит, растянулся на земле, но тут же вскочил. Ждать его не будут. Борись или смирись. Медленно и незаметно опускались сумерки. Хиты оставались такими же злыми и частыми, а падал он всё чаще. Гудящая боль парализовывала. Усталость ныла в каждом суставе. Мозг терял контакт с конечностями, они уже не отзывались, реагировали вяло. Мяч вызывал то ли ненависть, то ли страх. И бесконечное желание отключиться, исчезнуть из этой реальности до полного восстановления. Однако даже секундная слабость приводит к неотвратимой катастрофе. Достаточно одной ошибки, потерять всего один ран, чтобы разочарование и горечь образовали цунами размером с дом, уничтожающее всё в твоей жизни. Саму твою жизнь и её цели. Всё, во что ты вложил адский труд, кровь, пот и злость. Всё... из-за одной ошибки. Тэцу стискивал зубы и поднимался. Он эти ошибки совершил. Ему за них и расплачиваться. Темнело сильней. Надсадный хрип был слышен уже на всё поле. И бесконечное неослабевающее ТЫНЬК. ТЫНЬК. ТЫНЬК. - Чего притихли?! - ругался тренер, которого до сих пор никто не сменил, и он каким-то чудом успевал буквально вбивать хитами в землю всю команду. - Засыпаете на ходу?! Или устали?! Им хотелось уснуть вечным сном, не то, что временным. Они почти не чувствовали рук и ног, искренне сомневаясь, в порядке ли тело, или начало по кускам отваливаться. Вспыхнули прожекторы, облегчив хотя бы возможность реагировать на мяч. Это тренировка. Она закончится. Она обязательно закончится, надо только продержаться и не пропускать хиты. Продолжать двигаться резко. Встряхнуться и продолжать. - Сюда.. мяч! - задыхаясь, по слогам потребовал Джун. Он всегда задавал тон, делился неиссякающей энергией и напором, придавая команде сил. В лепёшку расшибётся, но не отступит никогда и ни за что. Тёплые чувства братства и уважения омывали грудь. - Не слышу! Что ты там лепечешь? Исашики разучился драть глотку? - давил на него Катаока. - МЯЧ СЮДА, Я СКАЗАЛ!!! - завопил замкапитана, словно его резали. Хрипло, надсадно, но задиристо. Бита звякнула, отправив мячик на границе центральной и правой зоны аутфилда. Джун помчался за ним на заплетающихся ногах, споткнулся и свалился кубарем. - Как я учил тебя ловить?! - возмутился тренер. Нет, они не сдадутся. Они вытащили победу на весеннем турнире. Они играли на Кошиене. Они тоже пацаны национального уровня. В их глазах тоже полыхает неудержимое пламя. И вся команда, уже закончившая тренировку, вместо того, чтобы уползти мыться и жрать, болела за них и поддерживала. И из уважения к их усилиям болела стоя. - Ухмыляться перестал, а, Коминато? - наседал тренер. - Уже не весело? Рёске приходилось двигаться больше всех. Он отрабатывал за второго базового и при беттере-правше, и при левше потому что Катаока, как лютый зверь, расстреливал весь инфилд. А пара ног и рук у базового оставалась одна. Конечно, он не успевал. Эти ноги и руки заплетались. И уже полностью перестали шевелиться. Их предел настал. Холодный вечер обвевал лица, сочувственно смахивая капли пота лёгким касанием ветерка. Лёгкие горели. Дыхание словно не достигало их. От нагрузки кружилась голова. Ни еда, ни постель уже не манили. Не было сил. Ни на что. - Что, Юки, уже сломались? - прохрипел тренер. Да, он капитан. Он в ответе за товарищей. Его не просили становиться им нянькой или родным братом. Когда тренер объявил о назначении, потребовал только одного - вдохновлять своей игрой. Вести за собой не словом, а делом. И то, что его кандидатуру поддержали все выпускники... означало, что каждый из сэмпаев с готовностью последовал бы за Тэцу. Встал бы в строй по его команде. И следом за ним вышел бы на поле. Его устам доверили клич королей. Его проняло тогда до глубины души. Настолько, что на осеннем турнире он запорол первую же игру и был заменён на Ямазаки. А Азума-сэмпай не издевался. Пришёл в школу и рассказал, как его после назначения прикрутило. И он провёл ночь в туалете, терзаемый волнением и диареей. И страхом, что об этом узнают, а его капитанство начнётся с позора вселенских масштабов. Быть капитаном, вести Сэйдо в бой - не пустая роль. Как он посмеет спросить, достаточно ли они пролили пота и слёз, если сейчас просто сдастся, отключится потому, что измотался до смерти? Кем он придёт в сознание? Слабаком? Стая, ослабшая, измотанная, нуждалась в вожаке. Тэцу стиснул зубы. Голова кружилась. Он был уверен, что не сможет пошевелиться. На кону их боевой дух. Сколько усилий нужно, чтобы встать на ноги? Примерно столько же, сколько и для того, чтобы поднять над собой двухэтажное здание. Больше, чем есть у человека. Усилия, которые ломают тело. Заглушают тонкий голос инстинкта самосохранения. Пошатываясь, он всё же поднялся и взглянул вперёд на стоящего с битой тренера. Занял стойку для ловли на подгибающихся ногах. - Мяч сюда, - выговорил он решительно, ударив себя в грудь. Туда, где билось сердце, ожесточённо призывая тело двигаться. - Мяч на первую! Продолжайте! Ребята поднимались следом за ним. Избитые, грязные, но готовые бороться до конца. В ночной тишине грянул раскатистый клич, накрывший всю округу неистовым воинственным вызовом. СЭЙДО!!! СЭЙДО!!! Орала целая сотня глоток. Они тоже были готовы вступить в игру. Заменить тех, кто устал и выдохся. И сокрушить противника. Они знали цену этому слову, опалявшему им горло. Воля к победе для них не пустой звук. - Во это Сэйдо! - согласился тренер с радостным и гордым лицом. - Последний мяч! Мощный хит пронзил инфилд, ударившись в песок. Его перехватил полуживой, но такой же проворный Курамочи. Радостные вопли, в которых смешались восхищение и торжество, накрыли лавиной, накатились, превращаясь в толпу потных пованивающих товарищей в грязной испачканной землёй форме. Тэцу не мог даже упасть. Настолько не слушались его ноги. Его подхватили, подставили плечи и просто поволокли куда-то, сопровождая неумолкающей похвалой. Теперь он с уверенностью мог называть себя капитаном. Сэмпаев из основы в ванную затащили гурьбой. Народ едва не подрался за то, чтобы потереть им спины мочалкой. В процессе разборок едва не утопили под душем Маско-сэмпая. Мияучи-сэмпай вмешался и спас его. Заодно отобрал душ, мочалку и быстро закончил приводить третьего базового в норму. Водные процедуры помогали. Эйдзюн и сам ощущал, как тело напитывается влагой и здоровьем, а вместе с потом и пеной с него смывается усталость. Боль в мышцах оставалась, сколько ни три. Помытые толклись в раздевалке, пытаясь уговорить шмотки надеться по велению щелчка. Пока работало только у капитана, роль волшебной феи при нём выполнял Ямазаки-сэмпай, он оказался достаточно понятливым. Брательник-сан высунул голову из-под полотенца и осведомился: - Савамура, ты почему за нас не болел? Жить надоело? - Я болел! - с готовностью доложил первачок. - Даже группу поддержки собрал. - Что-то я не слышал, - в голосе старшего сквозило откровенное сомнение. - Мне Мияучи-сэмпай с Танбой-саном помешали! В следующий раз продолжу орать, невзирая ни на что! Так он и знал, сэмпаи нуждались в том, чтобы услышать его голос! - А если запретит тренер? - издевался Курамочи. - Уверен, я смогу доказать важность своих мотивов! - запальчиво заверил Эйдзюн. - А если запрещу я? - хрипло горланил через полраздевалки Шпиц. - Тогда Вам придётся меня переорать! - храбро заявил юный питчер. - И переору! - грозно изрёк Дебошир. Раздевалка наполнилась хохотом. - Джун, орать тогда, когда надо заткнуть - это наоборот, - устало пояснил Брательник. - Аааааа! - заголосил ретивый Лохмач. - Тогда просто придушу его. Основа не изменяла себе. Была безмерно крута во всём, что её касалось. В том, как говорила и действовала, в том, как играла. В глазах простых пацанов-бейсболистов эти сэмпаи выглядели сверхлюдьми, вызывая всевозможное уважение и восхищение. Конечно, слава давалась им тяжкими усилиями. Савамура Эйдзюн залез в свои домашние шмотки, швырнул грязную форму в корзину для стирки, нюхнул полотенце и швырнул туда же. Он не позволит этим монстрам рыдать от горькой беспомощности. Никогда и ни за что! Для этого команде и нужен Ас, а Савамуре - Проходимец. Который, кстати, как раз вырулил из ванной и, подслеповато моргая, пытался определить свой шкафчик.