Lily of the Blood Valley

— Останьтесь со мной, — непроизвольно коснувшись грубой руки ассасина, Эрен лишь хотел зацепиться за этот балансирующий, неуловимый покой, который, казалось, оставил его ровно в тот момент, когда он покинул утробу матери. Сердце замедлялось вместе с дыханием, и полоса света от окна будто согревала всю гостевую комнату, в которой за его жизнь не останавливалось ни души и которая теперь служила для него убежищем, где можно было спрятаться ото всех, тайком перетащив сюда книги, канцелярские принадлежности и пледы. Сотни закрытых дверей в замке, нескончаемые лестницы и коридоры — с приближением войны внутри почти не осталось людей, которым отец мог доверять, хотя и до её угрозы большинство комнат пустовало. Голос сестры зазвенел в ушах совсем как в детстве, только теперь он стал немного грубее и железнее. В воспоминаниях плыли сюжеты, когда Эрен, прячась в тени сада, хотел быть никогда не найденным, поджимая коленки к груди, и, совсем как сейчас, закрывая уши руками. «Тебе нужно тренироваться», «ты не можешь вечно прятаться», «твоя неблагодарность нас ранит», «ты избранный кровью», «не подведи нас» — удушающая любовь родителей, от которой только и оставалось прятаться, со временем переросла его самого и стала приниматься как единственная и абсолютная. И теперь за неё пришла пора отдавать долг. Говорят, что любовь не заслуживается, но стоило стать сосудом для силы крови, как оковы любви с лязгом защелкнулись на его руках и ногах, и всё, что юный принц мог сделать — это постараться оправдать заслуженную своими стараниями любовь. Отец и мать твердили ему о свободе, которая теперь дарована ему новой силой, широким и величественным жестом показывая сыну берега родного острова и бескрайнее море, которые скоро будут принадлежать ему. Все эти земли и воды буду принадлежать ему, Эрен будет владеть всем. Кроме собственной жизни. Открыв глаза, он едва вспомнил, что попросил ассасина запереть дверь и никого не впускать. Попросил? Или приказал? Сейчас не было никакой разницы — ещё окутанный сном разум не хотел расставаться с негой и возвращаться в реальность. Шум в голове стих — бурлящие потоки крови по венам и артериям не бились в виски. Будто в некогда неспокойном море в конечном счете наступил штиль. Солнечный свет, подползший к самому лицу, уже нагревал затылок, и Эрен мягко улыбнулся краешком губ, чувствуя теплые объятия на плечах. Плечи? Скосив взгляд, Эрен обнаружил на них плед, уже сползающий вниз. — Леви? — хриплый ото сна голос заставил ассасина резко повернуть голову к нему, — Как долго я спал? — Леви посмотрел в окно, на пол, затем, на несколько секунд задумавшись, ответил: — Около часа. Так много? Широко раскрыв глаза, Эрен изумленно смотрел куда-то между сомкнутых в замок пальцев ассасина. Манжеты рукавов рубашки закрывали его тонкие бледные запястья, которые наверняка можно было бы обхватить пальцами. Кисти рук несколько квадратной формы, красноватая и сухая кожа, натянутая на костяшках пальцев. Эрен будто слышал, как их шероховатая поверхность касается хлопка, когда поутру Леви стоит у окна и просовывает руки в рукава слегка посеревшей от времени рубашки. Скольких человек убили эти руки, сколько заноз было вытащено из кожи и сколько ещё там осталось? Сколько раз в ладонь ложилось холодное оружие и сколько раз их тщательно отмывали от крови мылом? Эрен пытался представить, как этот человек в ночи пробирается по крышам, хватаясь своими руками за выступы, как бесшумно проникает в дома и совершает убийства, затем скрываясь под лунным светом. А при свете дня наверняка покупает продукты на рынке, не имея нужды скрывать свое лицо, свободно передвигаясь по улицам города, чтобы затем отправиться домой и наедине с собой выпить чаю со свежеиспечённой булочкой. По сути, между ним и ассасином не было уж так много различий. Единственное, что было у Леви и чего не было у него — это свобода выбирать. И даже здесь, в замке, ассасин находился по своей воле — выбрав поиски матери среди десятка других доступных ему выборов. Мысли в голове еще путались, но он хорошо знал, что до сих пор ему не удавалось здесь уснуть и на полчаса. И за этот час весь замок определённо был перевернут с ног на голову, гудя о пропаже наследного принца, но странная тишина за дверью приводила в замешательство. Неужели я так устал? Сбросив с себя плед, Эрен аккуратно повесил его на спинку кресла и только сейчас заметил вымазанные в чернилах рукава жакета. — Снаружи никого нет? — на вопрос принца Леви прислонился спиной к двери, повернув к ней голову, чтобы прислушаться к звукам по ту сторону. — Никого, — на ответ ассасина Эрен одобрительно кивнул головой и вымученно ему улыбнулся, оставив того в растерянности. Молча оглядев одежду на себе под взглядом внимательных глаз, он устало опустил подбородок и коснулся пальцами сначала верхней металлической пуговицы, затем следующей. Сшитый по заказу лучшего портного в королевстве костюм плотно прилегал к телу, подчёркивая широкие плечи и узкую талию. Туго сидевшие в петлях пуговицы никак не поддавались, отчего принц медлил, ослабшими руками поддевая их и снова упуская. Подняв голову из-за внезапного шума, он заметил ассасина, едва не ударившегося лбом о дверь, в попытке отвернуться. Он беспокойно поправлял на себе одежду, не зная куда деть руки, и искоса поглядывал на Эрена, тут же осекая самого себя. — Я вас смутил? — Эрен улыбнулся с толикой издевки, замечая уже покрасневшие шею и уши Леви. Расстегнув самую нижнюю пуговицу, Эрен снял с себя жакет и повесил его на кресло. — Вам стоило предупредить меня, — отвернувшись в противоположную от стола сторону, Леви слегка прокашлялся и дернул подбородком. Тихо обойдя стол, принц встал за спиной у ассасина, обращая внимание на то, как его плечи поднялись вверх. — О чём? — от произнесенной фразы у самого уха, Леви дернулся и резко развернулся лицом к Эрену, едва не задевая носом черную рубашку, обтягивающую широкую грудь, и Эрен заметил как расширились ноздри ассасина. Леви промолчал, но принц видел тяжёлое дыхание всей грудной клеткой, поджатые губы и суетно бегающие по библиотеке глаза, пытающиеся найти опору хоть в чем-то. И зардевшуюся от середины щек до скул кожу, что непроизвольно вызвала очередную улыбку. — К сожалению, мне пора, — делая шаг назад, Эрен протянул открытую ладонь вперед, и Леви замешкался, не зная, что должен сделать.        Эрен деликатно опустил ладонь к бедру ассасина, касаясь одними кончиками пальцев ровно того места, где был карман брюк. — Дверь заперта, Леви. Нам понадобится ключ, чтобы её открыть, — принц медленно убрал свою ладонь от бедра и снова протянул её в ожидании. Когда в руку лёг позолоченный ключ, Эрен, не проронив и слова, вышел из библиотеки, нехотя оставляя свое убежище, но делая каждый последующий шаг стремительнее. Былая легкость, после хоть и короткого, но сна, покидала тело с каждым лестничным пролетом. Возвращающаяся в тело дрожь, учащённое сердцебиение и давление в глазных яблоках — сконцентрированная внутри сила зудела под кожей, будто норовя вырваться и уничтожить даже своего носителя. Эрену хотелось снять с себя кожу и выдернуть все сосуды, вены и артерии, шум крови в которых он ощущал каждый раз, когда наступала тревога. Эрен пытался отвлечься от шума в ушах. Но казалось, что он нырнул с головой в осиный улей и насекомые пытаются проникнуть к нему в голову через нос, уши, глазные отверстия и рот, и как бы он не отмахивался, они продолжали настойчиво просачиваться под кожу, зудя и жужжа, раздражая мягкие ткани своей возней. Он пытался игнорировать эти ощущения, успокаивая себя мерным дыханием, сжимая кулаки и мысленно настраиваясь на встречу с семьёй, но всей своей сущностью хотел вернуться в библиотеку и пробыть там хотя бы ещё час. Потому что там он впервые смог найти покой. Теряя чувство времени, он шёл в тронный зал, спутывая под ногами воздух. От движения вперед волосы подбрасывало в воздух сквозняком. Замедляя ход, он практически остановился у дверей и, сам того не осознавая, обернулся. Еще свежее воспоминание о касании через ткань брюк ассасина отозвалось в пальцах легкой слабостью. Ассасин был рядом пока я спал. Когда я в последний раз мог уснуть в чьём-то присутствии? Слуги открыли перед ним дверь, и наследный принц, выдохнув, поднял голову и вошел в тронный зал, где стояла такая тишина, что он мог слышать, как скребутся мыши. — Сын, ты заставил нас ждать, — величественный голос отца будто заставил стены дрожать. Он сидел на троне, а мать нежно сжимала его плечо, пытаясь усмирить пыл. — Прошу прощения, — поклонившись, он выпрямился и вздернул подбородок, собирая руки по швам. — Не будь слишком строг к сыну, — ласковый голос королевы и её улыбка ядовитым соком проникали в сердце. Он помнил каждый раз, когда эта улыбка спадала с её лица, стоило только сыну оступиться. Стуча пальцами по подлокотнику, король Гриша Йегер смерил взглядом Эрена, наверняка заметив на нём мятую рубашку. Цокнув, он опустил лоб, растирая его ладонью. Эрен искоса взглянул на сестру, что стояла по правую руку от него, и её лицо не выдавало никаких эмоций. — Мы получили информацию, что соседние королевства планируют наступление раньше, чем мы рассчитывали, — принц догадывался об этом, но продолжал слушать отца, не смея вставить слова, — Элдия должна выстоять в этой войне. Но её исход во многом зависит от тебя, Эрен. Не стоит недооценивать мощь объединившихся против нас государств, — отец протянул к Эрену руки, и он послушно поднялся к нему, оставляя Микасу позади. — Подойди ко мне, мой мальчик, — стоило положить свои руки в широкие ладони Гриши и внезапное воспоминание из детства о том, как отец прижимал его к своей груди, всплыло и тут же испарилось, как только король после паузы продолжил свою речь:        — Помни, что в тебе вся сила рода Йегеров, — нежность, с которой король поглаживал большими пальцами тыльные стороны его кистей, вызывала в принце столько трепета и тоски. Всю жизнь он жадно поглощал порционно выдаваемые родительские чувства, с возрастом понимая, что таким образом они лишь сильнее натягивали на нем поводок, заставляя ждать угощения после выполненных команд будто дрессированного пса, — Когда война успешно закончится, ты займешь моё место. Я верю в тебя, — сжав ладони Эрена в последний раз, король снова опустил руки на резные подлокотники и взглянул на жену, что все это время с благоговением наблюдала за мужем и сыном, — Мы верим в тебя. — Благодарю, отец, — Эрен кротко улыбнулся и поклонился, скрывая за искусственными эмоциями настоящие чувства. Обратный отсчёт дней до наступления войск противника тревожным колоколом бился на каждый раз, и Эрен свыкался с тем, что лучшее осталось позади. — За тобой стоит целая армия, не подведи их, — Гриша смотрел прямо ему в глаза, и давление ощущалось даже без слов. Этот взгляд был в каком-то смысле трепетным, как если бы мальчишка смотрел на оружие в ножнах стражника, и Эрена тяготило знание, что он лишь средство для своего отца. Он был рождён, чтобы нести фамильное бремя. Ни больше ни меньше. Король выдержал паузу, вероятно дожидаясь вверяющих или благодарных речей, но сын лишь молча принимал и проглатывал всё, что говорил отец, не находя смысла даже открывать рот. Лениво и слегка раздраженно взмахнув рукой, король прервал тишину: — Ступай, тебя уже должны ждать мои военные советники. Микаса, позаботься о нём, как заботилась всегда, — принц кивнул и развернулся на пятках, чтобы уйти. Спускаясь по ступенькам вниз, он смотрел под ноги и уже ощущал, как мышцы тела начали каменеть, а пальцы дрожать в напряжении, сдерживая силу внутри. Он научился её контролировать, удерживать так, чтобы она не брала над ним верх. Но ему ещё никогда не доводилось использовать её в полной мере. Эрен остановился посреди зала, вновь услышав голос отца за спиной. — Ты доверяешь ассасину, которого привёл в наш дом? — Эрен поднял голову и развернулся вполоборота, направляя пристальный взгляд на Микасу, которая, сцепив руки в замок перед собой, дернула уголком губ, но не подала виду, что заметила на себе взгляд. — Я не доверяю никому. С тяжелым лязгом двери в тронный зал закрылись, отчего Микаса вздрогнула и сильнее сжала свои руки, терпеливо ожидая, когда родители удостоят её своим вниманием.