Lily of the Blood Valley

Сорвавшиеся с губ слова привели в смятение не только ассасина, но и самого принца. Побудьте со мной еще. Встретившись взглядами с Леви, Эрен все еще слышал эхо собственного голоса, и почва уходила из-под ног. Заглядывая в серые глаза, что под солнцем бликовали, словно горный хрусталь, он заметил, как угольные ресницы ассасина на секунду дрогнули. В глубине этих глаз тысячи вопросов без ответа мерцали и гасли, прежде, чем тишина была прервана. — Конечно, — то, как обыденно прозвучало его согласие, на секунду пронеслось меланхоличным ветерком в душе, но Эрен облегченно вздохнул, пытаясь вытеснить досаду от рутинного тона в ответе. — Вам не в тягость? — смутившись, он отвел глаза, теперь рассматривая белые хрупкие цветы, отчего-то боясь услышать любой ответ, каким бы он ни был. — Давайте я соберу для вас еще немного ландышей, — Леви аккуратно коснулся пальцев принца, и мелкая дрожь пробежала по руке, словно легкий морской ветер лизнул кожу. Трепет, который ощущал Эрен, так странно и удивительно смешивался с умиротворением в душе — сердце билось в привычном ритме, но тело потряхивало как при лихорадке. Ассасин развернул ладонь, и Эрен, завидя теплую улыбку на его лице, уже ничего не понимал, теряясь в собственных чувствах и мыслях, и вопросительно смотрел то на лицо Леви, то на его протянутую ладонь. Он робко вложил руку в его и увидел как ассасин не смог сдержать легкого смешка, что заставило принца нахмуриться. — Цветы нужно срезать, Ваше Высочество. Нам понадобится нож, чтобы это сделать, — Леви мягко сжал его руку, и Эрен на секунду замер, а затем звонко рассмеялся под удивленным взором ассасина. Придя в чувство, он несколько раз кивнул и отдал нож, замерев взглядом на ботинках ассасина, пока те не исчезли из поля зрения. Подувший прохладный ветерок всколыхнул пряди выбившихся из пучка волос и щекотнул лицо, отчего принц потер нос рукавом рубашки. Какой же я дурак. — У вас, наверное, затекли ноги, — ассасин подал руку, предлагая опереться на нее, и принц осознал, что потерялся во времени, пока завороженно смотрел перед собой. Леви протянул собранный букет, что мог уместиться в его маленькой ладони, и яркий, чистый запах ландышей, с пробивающимися травянистыми нотками свежесрезанных стеблей, уже окутал все вокруг, заставляя Эрена прикрыть глаза и зарыться носом в белоснежные цветы, обрамленные зеленой листвой. — Спасибо, — пряча легкий румянец за соцветиями, принц украдкой взглянул на ассасина, замечая, что эти цветы как-то по особенному хорошо сочетаются с его цветом волос и кожи. Возвращаясь в замок, Эрен не выпускал букет из рук, сжимая его так крепко, словно он мог случайно выпасть и навсегда разбиться, как столовый фарфор. Прежде принц преподносил десятки букетов, собранных по приказу короля: магнолии, лилии, розы, астильбы — охапки бережно и кропотливо собранных пышных букетов теперь вызывали у наследного принца только тоску и напоминали об успешной женитьбе на той, что по мнению отца станет хорошей для него партией. Этот же маленький букет ландышей, бережно срезанный руками ассасина, что не проронил и слова до самых покоев, казался невероятно хрупким и был единственным за последнее время, предназначавшимся только ему. Эрен открыл ключом дверь и прошел внутрь просторной спальни. По комнате струился солнечный свет: он играл на узорчатых обоях, обнимал рельефные колонны, подчеркивая их формы, и отсвечивал от изогнутой мебели, делая цвет дерева сочным и глубоким. Придвинув к себе кувшин с питьевой водой, что стоял на трельяже, он попробовал опустить в него цветы, но горлышко было слишком большим и стебли проваливались в воду. — Не подходит, — пробормотал себе под нос принц, окидывая спальню взглядом в поисках подходящего сосуда для цветов. — Вам нужна помощь? — голос, раздавшийся у входа в покои, заставил Эрена обернуться, и он только сейчас заметил, что ассасин остался снаружи. — Почему вы не заходите? — капли с аккуратного среза стекали по рукам на пол, и принц замер, улавливая то, каким большим расстояние было между ними. — Могут возникнуть… недостойные слухи, — Леви слегка прокашлялся, не сделав и шагу внутрь, и Эрен поджал губы. — Да, — принц опустил подбородок, возвращая взгляд на свои руки. Расстояние между ними было даже большим, чем ему виделось изначально. Наемник в покоях принца. Он уже слышал в голове все потенциальные формулировки сплетен среди прислуги и то, как эти слухи доберутся до родителей. Горло сдавило металлическим ошейником, и лязг цепей, приковывающих к мнимому этикету, в который раз раздался в голове. Эрен бросил букет на столик и быстрым шагом добрался до ассасина, хватая того за запястье и затягивая в свою спальную. — Чем дольше вы там стоите, тем с большей вероятностью те самые слухи распространятся, — грохот закрывшейся двери, казалось, пошатнул стены внутренние и внешние, и Эрен вымученно выдохнул, ослабляя хватку. Выпалив очевидную мысль, Эрен прикрыл ладонью глаза и опустил плечи. Пара изумленных серых глаз смотрела на него не моргая и ассасин молчал, изучая лицо принца, будто выбрав распознать намерения в эмоциях, а не словах. Эрен знал, что поступает неправильно, насильно затягивая Леви к себе в спальню. Сжимая челюсть, он готов был вот-вот рассыпаться в извинениях за свой необдуманный поступок или же вовсе приказать ассасину выйти и забыть все случившееся. Но ему хотелось хотя бы раз поступить так, как хочет он сам, потому что с рождения ни одно исполненное желание не принадлежало ему. Хотя бы ненадолго он хотел побыть жадным. Позабыв о том, что все это время держал ассасина за запястье, Эрен внезапно почувствовал нежное прикосновение на своем. Холодные пальцы аккуратно надавили на удерживающую ассасина руку, заливая разгорающийся пожар из противоречивых чувств и остужая не только кожу, но и разум. — Давайте найдем что-то, что послужит вазой для ваших цветов, — Леви был теперь так близко, практически не имея путей к отступлению, и Эрену было тошно от собственной наглости и напора. Дистанция, которую он так хотел сократить, будто увеличилась вдвое и, выскользнув из слабой хватки ассасина, на мгновение ему показалось, что тот не хочет его отпускать, и теперь это посеяло еще больше сомнений. — Они все равно не долго простоят, — принц вымученно улыбнулся и прошел вглубь покоев, останавливаясь на краю падавшего через витражи солнца. — Ведь хорошее не может жить вечность, — Эрен проговорил это чуть тише, скорее для себя, и на этот раз уже невесело улыбнулся, посмотрев на носки своих сапог. Подойдя к кровати, он сел на ее край и наклонил голову, прислонившись к деревянному каркасу балдахина с витиеватой резьбой. Рассматривая спину ассасина, который принюхивался к медной чаше с благовониями, принцу не хотелось разрушать окутывающую пледом тишину, хоть она и была пропитана грустью. Ему больше не хотелось бежать или прятаться. Если закрыть глаза, то присутствие ассасина было едва осязаемым. То ли оттого, что Эрен к нему уже привык, то ли оттого, что тот двигался словно на кошачьих лапах — совсем не слышно, мягко и аккуратно. Леви был тактичен, не задавал вопросов и не требовал ничего взамен. Хотя кое-что все-таки было. — Я отправил людей на поиски вашей матушки, — сонно проговорил принц, потирая глаза, и Леви резко обернулся на голос, широко распахнув глаза. Его рука бессознательно зацепилась за край воротника рубашки, а в радужках глаз плескалась тоска, отчего Эрен невольно представил лица своих родителей. Ассасин приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но не сделал этого, только приподнял брови, и его лицо исказила болезненная надежда. — Грядущая война затруднит поиски, но сделаем все возможное в благодарность вашей службе, — принц старался не думать о надвигающемся, словно тучи, неизбежном сражении, и отчаяннее всего он хотел сейчас побыть еще немного вот так, в компании ассасина и в безмолвствии. — А вы отправляйтесь завтра на запад. Вам нужно проследить, не ведет ли наш военный министр двойную игру, докладывая о ситуации в королевстве кому-то из противников, — собственный голос вмиг изменился, поддаваясь ставшему привычным положению. Эрен — наследник престола, а Леви — ассасин, который находился здесь для того, чтобы выполнить свой долг. У Эрена было еще одно, последнее указание, которое никак не срывалось с губ, и принц сжал ладонь в кулак. Отправить ассасина на задание означало снова остаться одному. И теперь это не звучало как освобождение. Но так было нужно. Собравшись с последними силами и стараясь, как и прежде, спрятать свои истинные желания поглубже, Эрен медленно опустился на мягкое шелковое покрывало цвета малахита и подложил ладони под щеку. — Если опасения подтвердятся — убейте, — принц отчаянно надеялся, что в этом не будет нужды. Что ассасин не запятнает в очередной раз свои руки кровью. Эрен не спрашивал, но рваные шрамы на лице Леви, которые он украдкой разглядывал, боясь смутить, только сильнее подталкивали к догадкам о том, какой ценой ему доставалась жизнь. Эрену было до сжимающегося сердца важно однажды узнать, что ассасин перед сном видит лица людей, чьи жизни прерывались от его рук. Ему хотелось знать, что из всех зол он тоже выбирает меньшее. Ему нужно знать, что есть человек, с которым он может разделить одну боль на двоих. Но сейчас он был не в силах ничего изменить, отправляя Леви за очередными шрамами, если не на теле, то на душе. Потому что королевство не терпит предательств, как и он сам. Бушующая штормом в венах кровь незаметно сменилась штилем. Глаза закрылись, и запах дотлевших благовоний уже едва касался носа. Сползающая по стене из темного дерева полоса солнца багровела, и Эрен уснул, будто под тяжестью дней наконец обретя покой. Ассасин тихонько вытряхнул пепел из медной чаши себе в ладонь и, не найдя, куда его ссыпать, засунул руку в карман брюк, надеясь отстирать их позже. Перелив воду из кувшина в чашу, он собрал брошенные на трельяж ландыши и опустил концы стеблей в воду. Соцветия уже слегка завяли, но он надеялся, что те доживут хотя бы до утра. Принц, казалось, уснул крепким младенческим сном, и Леви стоял в растерянности, смотря на его ноги, свисающие с кровати. Так ведь неудобно. Можно и упасть. Подойдя к принцу, ассасин остановился в нерешительности. Он наклонился вперед, прислушиваясь к размеренному дыханию. Леви вытер еще грязную от пепла руку о штаны и едва не коснулся тыльной стороной ладони носа принца. Горячее дыхание щекотнуло кожу, и он робко убрал руку от лица, все еще ощущая на ней тепло. Встав на одно колено, он аккуратно коснулся пальцами ремней на ботинках, расстегивая каждый поочередно. Сердце бешено колотилось, и Леви чувствовал, как уже горят шея и уши. Бережно придерживая голень, ассасин медленно стягивал кожаные сапоги, поглядывая на умиротворенное лицо, и замер в тот момент, когда принц повернул голову, заставляя задержать дыхание. Что я делаю? Руки задрожали, а голова уже кружилась от волнения. Как только удалось стянуть один сапог, все лицо Леви вспыхнуло от стыда — сползший чулок оголил тонкую щиколотку принца, и ассасин на миг зажмурился, будто ему могло это привидиться. Надеясь на крепкий сон принца, Леви все же аккуратно натянул чулок выше, едва касаясь подушечками пальцев теплой кожи. Такая нежная. Мотнув головой, Леви отставил сапог на пол и, глубоко набрав в легкие воздуха, принялся снимать второй, десятки раз мысленно выдавая себе пощечины за дерзость, которой он, в тайне даже от самого себя, наслаждался, чувствуя себя юношей, подглядывающим из-за угла за переодевающейся у реки девушкой. Наконец, осторожно переложив ноги на кровать, Леви сел на пол, подтягивая сапоги принца к себе. Его все еще било мелкой дрожью от напряжения, волнения и холода каменного пола. Утомленно уронив затылок на край мягкой перины, он прикрыл глаза и выставил одну ногу вперед. Под тихое дыхание принца он не заметил, как задремал сам, растворяясь в спокойном сне. Солнце зашло за горизонт, погрузив покои в сумеречный свет надвигающейся ночи. Тело слегка морозило от долгого сидения на полу в противоположность тому, как тепло распространялось где-то глубоко в груди. Плавая между сном и реальностью вечера, Леви ощутил на покрытой еще чувствительными шрамами щеке почти невесомое касание и сдвинул брови от истомы. Он подставил лицо ускользающей иллюзии, ласково потеревшись щекой о спавшую с кровати ладонь принца, что еще немного пахла горечью травы.