Lily of the Blood Valley

Очертания фигурок войск на карте королевства, корабликов в заливе и цветных флажков темнели перед глазами. Микаса, отец и главный военный советник обсуждали стратегии боя и обороны. Судьбы миллионов людей были в руках маленькой семьи, а точнее вот в этих самых руках, которыми Эрен сжимал край стола, навалившись на него всем весом. Строгий голос отца перебивал спокойную речь советника и изредка можно было услышать голос сестры, когда она решалась высказаться со своими предложениями. Кому можно было доверять? Семье, что рука об руку с ним с самого младенчества? Солдатам, что готовы положить свою жизнь за целостность и свободу королевства? Мог ли Эрен доверять хотя бы самому себе, когда сила крови все еще управляла им, а не он ею? Мог ли он доверять простому ассасину, который должен был вернуться еще пару дней назад? — Ты вообще слушаешь? — наклонившись к Эрену, Микаса шепотом задала вопрос, возмущенно сводя брови к переносице. Он ничего не соображал в военном деле. Сколько бы часов он не проводил в юношестве за изучением тактик и историй сражений, он в конце концов забывал все, что слышал, едва переступив порог кабинета. Еще одно разочарование отца. Принц кивнул и снова уставился в карту. Западные земли омывались океаном, местами был прорисован холмистый рельеф, и Эрен пытался понять, что могло так задержать Леви. Принца снедала вина за то, что он сейчас беспокоился об отсутствии ассасина больше, чем о жизнях островитян. Но образ молчаливого человека, с горечью утраты в глазах и шероховатыми нежными руками в голове вытеснял все остальные, доводя до тошноты от собравшегося клубка где-то под солнечным сплетением. — Эрен, ты не будешь покидать территорию замка. Южная часть королевства самая незащищенная, — отец ткнул пальцем в замок, что находился почти у самого скалистого берега. Эрен едва не цокнул от мысли о том, почему центр управления островом, замок, в котором живет вся его семья, расположен так уязвимо близко к границам. Неужели предки были настолько могущественны, что не боялись войн? — Несмотря на сложность рельефа, замок все еще находится вплотную к водам. Как сообщила разведка, флот государств, планирующих наступление с юга, оснащен мощной корабельной артиллерией. Ты понимаешь, к чему я клоню? — Гриша Йегер уперся пальцами в стол, смотря на сына исподлобья. — Да, я понимаю, — это означало, что пока солдаты будут оборонять границы острова, Эрен будет прятаться за их спинами в замке и убивать врагов на расстоянии, не получая при этом и царапины. Ассасину сейчас наверняка спрятаться было не за кем. — Микаса и небольшой отряд солдат будут с тобой, — сестра кивнула без колебаний. Она была настроена серьезно и решительно, и у Эрена со знаком вопроса промелькнула мысль о том, почему семья выбрала именно его в качестве сосуда для силы, а не её. Она явно заслуживала этого больше. Неужели дело только в том, что она не королевской крови? Под затихающие в ушах голоса, Эрен вспоминал десятки людей, встретивших свою смерть от его силы. Предатели родины или приговоренные к смертной казни по другой веской причине, вместо гильотины и быстрой кончины они мучались от разрывающей плоть боли. Отец заманивал их, словно мышат в ловушку, чтобы еще неумелый принц имел возможность оттачивать навыки контроля. Порой, когда он играл с еще юной Фридой в саду замка, та постоянно дулась, если Эрен отказывался ловить с ней сачком бабочек, и тогда он убегал к себе в комнату, закрывался там на несколько часов и плакал. Плакал, потому что знал — скоро они с отцом спустятся в погреб и слуги принесут клетки с животными. Кролики, оленята, лисицы и разного рода птицы — все они будут смотреть на маленького Эрена, ничего не осознающим, совсем не напуганным взглядом, когда отец положит ему руку на плечо и шепнет на ухо «убей их». А после он вспомнит все только обрывками: предсмертные вопли животных, как его за руки отрывали от земли, когда он в истерике захлебывался в слезах и падал в грязь, как тащил за собой маленькую клетку с бьющимися о прутья тушками мертвых воронят, часть которых разорвало на куски от неопытно примененной силы, но среди которых все же чудом выжил один. — Я буду держать защитный купол сколько получится, — Микаса положила руку на плечо Эрена и его дернуло так, что он едва не замахнулся на сестру. Принц испуганно посмотрел на нее, а затем глубоко вздохнул, накрывая ее руку своей. Едва сжимающая плечо прохладная рука на мгновение подарила уверенность, что он не один, что ему есть на кого опереться, если что-то пойдет не так. — Сын, ты справишься. Трудные времена уже наступили. Но помни, что после сумерек всегда бывает рассвет. Отдохни, не расходуй силы понапрасну. Всё это никак не укладывалось в голове. Война, наставления отца, до абсурдного наполненные теплотой дни: солнце светило так обманчиво ярко, будто тьма никогда не наступит, будто беспокоиться было не о чем, словно не в этих землях через считанные дни прольется кровь. Как только принц оказался в своих покоях, тяжесть бремени ухнула в ноги. Казалось, что даже одежда невыносимо тяжела, и Эрен торопливо снял с себя вышитый узорами жилет, белую рубашку с рукавами-фонариками и пояс, что корсетом перетягивал торс. Дышать стало чуточку легче. Спешно стянув с себя высокие сапоги, он бросил их прямо посреди комнаты и забрался на кровать, вытягиваясь на ней всем телом. Из приоткрытого окна долетал легкий ветерок и уже ласкал голую кожу живота и пальцев ног. Эрен прикрыл глаза и слушал громкое чириканье птичек, глухо доносившиеся голоса садовников и будто даже слышался шум моря. Мягкие простыни, пахнущие цветами, мягко обнимали его, но сон совсем не шел, и принц рассматривал свою открытую ладонь, которую солнце грело своими лучами, лаская напоминанием о том, как ассасин касался ее носом, согревая своими горячим дыханием. Эрен легко дернул пальцами, когда солнечный зайчик пробежал по ним и исчез. Исчез также внезапно, как ассасин — тихо, неуловимо для глаз, но оставил после себя воспоминание — такое же, как эти уже поникшие ландыши в чаше для благовоний. Наверное, он ушел рано утром. Принц перевернулся на живот, подкладывая руки под подушку. Он перебирал в голове идеи о том, чем он мог бы заняться в этом затишье перед бурей. Чего такого он хотел бы сделать прежде, чем начнется война, последствия которой непредсказуемы. Направиться на кухню к Фриде и выпить с ней ароматного цветочного чаю? Постараться хоть на миг забыться в библиотеке, зарывшись в книжной пыли? Прогуляться в саду, среди фруктовых деревьев? Эрен тихо прорычал, сжав подушку руками, хмурясь и пряча в нее свой нос. Он никак не мог избавиться от образа серых глаз ассасина, что были ярче самого тщательно начищенного серебра. Каждое место теперь напоминало о Леви. И Эрен все думал о том, на какое дело отправил ассасина, что его там ждало, справился ли он и принесет ли с собой новые шрамы. Шрамы, которые принц практически высек своим приказом. Как бы ты провел свои последние спокойные дни? Хотел бы я знать. Вскочив с кровати, принц раскрыл настежь двери балкона, запуская в покои свежий воздух и соленый ветерок, доносящийся с моря. Мурашки пробежались по оголенным плечам, а босые ступни обожгло холодом мрамора. С высоты балкона ему открывался вид на остров, ставший для него крепкой клеткой, в которую судьба запихнула его совершенно случайно, дав право родиться в королевской семье. Время то ускользало из пальцев, то затягивало в петле, и запоздалый завтрак уже не казался таким уж поздним. Колокольчик за дверью зазвонил на весь коридор, и Эрен обернулся от его резкого звука. Еще вчера принц изъявил желание позавтракать в одиночестве, и уже сегодня девчушка с королевской кухни стояла перед ним с подносом. — Благодарю, — улыбнулся он, заставив тем самым девочку покраснеть и украдкой взглянуть на оголенный пресс принца. Затем она, неловко поклонившись, сбежала, вызвав у Эрена сдавленный смешок. Закрыв тихонько дверь, принц оглядел покои и, плюнув на все, поставил поднос прямо на постель и сам забрался сверху. Ароматные булочки, глазунья и очищенные фрукты пробудили аппетит, и Эрен положил ладонь на живот, услышав, как он заурчал. Пар от цветочного чая с медом мягкой струйкой поднимался к носу, давая понять, кто именно командовал сбором его трапезного набора. Не успел он съесть и половины, как раздался громкий хлопок. Балконная дверь раскрылась шире, и Эрен со стоном попытался спрятать свою оставшуюся еду, но наглая птица уже влетела внутрь, гаркая на все помещение. — Это мое, — твердо сказал Эрен, взяв в руки поднос и глядя ворону в глаза так, будто это могло его остановить. Попрошайка, которого Фрида избаловала угощениями, уселся на изножье кровати и загорланил снова. — Неугомонный, — фыркнул принц и все-таки сжалился, протянув кусок яблока, который тут же был проглочен ненасытным вороном. Эрен криво улыбнулся. Иссиня-черные перья напоминали волосы ассасина. Пряди его мелко трепыхались на ветру, попадая порой в глаза, и тот забавно хмурился, отчего шрамы на лице шли складками, и Эрену каждый раз казалось, что ему больно, и рука порывалась коснуться лица, чтобы попытаться эту боль снять. Погладив ворона по клюву, Эрен посмотрел через балконные двери на небо. Все ли у тебя в порядке? — Ты же присмотрел за Леви, как я тебя просил, да? В ответ ворон прыгнул Эрену на руку, вцепившись острыми когтями в кожу и подставил голову, чтобы ему благодарно почесали перья на макушке и шее. — Значит, надежда есть, — принц слегка поджал губы, и уставился куда-то в пустоту, пока ворон не дернулся и не выпорхнул из покоев, оставляя Эрена в одиночестве. Принц не спал полночи: ему то казалось, что слышит залпы артиллерии, оттого подскакивал в холодном поту, то чудились чьи-то шаги у дверей, то грохот собственных мыслей заставлял его выйти на балкон и сметать усталость ночным ароматом цветущих яблоневых деревьев, витающим в воздухе. Застыв у перил, он долго вглядывался в неразличимые границы черной воды и неба. Тоска и тревога хлесткой волной обрушились с новой силой, и принц осознал, что уснуть сегодня больше не получится. Наскоро одевшись во вчерашние рубашку и брюки, он вышел из спальни, когда еще ни один лучик солнца не лизнул горизонт. Стены замка были пусты и дышалось под защитой ночи легче. Одиночество, пронесенное бременем сквозь года, казалось сейчас спасением. Спасением от семьи, что давно спала в своих покоях. От каменных стен шел холод, и их облизывали языки факелов. Тень принца играла на них, когда он спускался по длинной лестнице из башни. Стражники удивленно поглядывали, но не смели сказать ни слова, когда Эрен вышел на внезапную для самого себя прогулку. Сумрак ночи спускался на плечи распущенными после сна волосами. Соленый аромат моря стал сильнее, стоило только выйти из огромных дверей наружу. Замок спал, и обманчивое ощущение спокойствия так и пыталось пробраться в его сердце, но тревога отбивала каждую попытку. Дорожка мягко шуршала под ногами — путь, который Эрен мог пройти даже с закрытыми глазами. Оглядевшись, чтобы убедиться, что рядом нет никого из прислуги, он сел на пустую лавочку в саду. Принц подобрал к себе ноги и обнял их руками, рассматривая звезды. Безмолвие ночи перебивалось стрекотанием кузнечиков в траве и далеким уханьем сов, и Эрен смотрел на перемигивание желтых точек в ясном небе, которые словно светлячки переговаривались между собой. И мир казался таким бесконечно большим и прекрасным, что в уголках глаз собиралась влага и принц прикрыл глаза, представляя, что однажды он разделит с кем-то подобный момент. — Простудитесь, Ваше Высочество. — Не так уж и холодно, — под прикрытыми глазами принц представлял себе теплый летний день на морском берегу. Никаких войн, никакой нужды оглядываться по сторонам. Только ласкающий ухо голос, который расскажет ему о простой жизни в деревне, о трудностях ведения хозяйства, и этот тихий, шелестящий сухой травой голос коснется самой щеки, обжигая сильнее всех в мире солнц. — У вас нос красный от холода, — распахнув глаза, Эрен еще с несколько секунд не шевелился и только моргал, смотря куда-то меж звезд. Он был уверен, что знакомый голос ему почудился в дрёме, и принц опустил от отчаяния плечи. — Вы определенно заболеете. Я схожу с ума? Резко повернув голову влево, он заметил стройный мужской силуэт в тени деревьев, и ресницы дрогнули от осознания, что все же не сон. Леви. Принц вскочил с лавочки и едва не запутался в собственных затекших и ослабших вмиг ногах, когда ассасин его ловко подхватил под руку, а затем отстранился, создавая слишком сильную дистанцию между ними. Эрен не верящими глазами зачарованно и тревожно разглядывал понурые плечи ассасина, его определенно изможденный вид, местами грязную рубашку, выглядывающую из-под рваной мантии, и бледные под лунным светом руки, что держали уже давно поникшие ландыши. Он бегал глазами от одной щеки к другой, словно пытаясь выяснить, не прибавилось ли на них ран. Остановившись взглядом на испачканном подбородке ассасина, в помутневшем от неожиданной и меж тем долгожданной встречи сознании, он робко протянул руку, чтобы смахнуть пыль. Но Леви сделал маленький шаг назад и, все еще не поднимая взгляда на принца, протянул ему букет. Он правда очень старался успеть вручить его до того, как тот совсем завянет, но дорожная пыль, каменистые холмы, леса и время безнадежно вымотали не только его, но и цветы, стебли которых он до сих пор держал в вымоченном в реке куске мантии. — Вы… — Эрен поджал нижнюю губу и в один миг обхватил ассасина руками, крепко прижимая его к себе. — Вы вернулись, — стягивая одежду на спине ассасина пальцами, он прошептал это куда-то в ночь, благодаря ее за то, что та не дала ему спать. — Где ваша лошадь? — принц продолжал сжимать обессиленное тело ассасина, принюхиваясь к запаху крови, пота и грязи, которые исходили от его одежды. — Почему вы так долго? — почти отчаянно шептал Эрен в черные волосы, чувствуя, как Леви наконец слабо обнял его в ответ, продолжая держать букет в руках. — Простите меня, — Леви сдавался в объятиях, в которых он так сильно нуждался, которые он загадал себе, покидая замок, не надеясь получить так скоро. — Я принес вам цветы. Я собрал их в лесу. Кажется, они вам понравились, — уронив лоб на грудь принца, он чувствовал кожей его частое сердцебиение. Стыдно было пачкать его чистую одежду, но противостоять охватившим его чувствам Леви не мог. Пахнущая полынью рубашка принца прилипала ко лбу и Леви впервые за долгое время почувствовал, что вернулся туда, где его ждали, где было тепло и спокойно, отчего собственное сердце сжалось и будто дыхание перехватило, и потому ассасин продолжил, но уже говоря медленнее и тише: — Вас предали, Ваше Высочество. Военный министр докладывал о мощностях армии и о вашей силе крови кому-то из воинствующих государств. — Вы слышали что-то еще? — Эрен, закрывая собой ассасина на случай, если кто-то будет проходить мимо, вглядывался в темноту сада, ощущая всем телом пробежавший по коже холодок. Ассасин медлил, заставляя нервничать, и принц взял его за плечи, вынуждая посмотреть на себя, когда тот наконец нарушил тишину: — Нет. Больше ничего, — уверенно проговорил Леви. Принц выдохнул, доверяя взгляду серых глаз. Как только осознание предательства проникло в голову, он понял, чья кровь осталась на одежде ассасина. — Но был конверт, который неизвестный передал при переговорах министру, — Леви вытащил из нагрудного кармана немного помятый, но оставшийся в целости конверт, на котором, к счастью, в темноте почти не были видны следы крови. Сорвав печать, Эрен вытащил согнутый в несколько раз листок и подставил его к свету луны. Вглядевшись в бумагу, он сперва замолк, а затем накрыл глаза ладонью и не смог сдержать нервного смеха. Ассасин с любопытством наблюдал за ним, не понимая, чем вызвана такая реакция. — Здесь ничего нет, Леви. — Что вы имеете в виду? — ассасин нахмурил брови и Эрен чувствовал, как в нем поднимается противоречивое чувство: хотелось продолжать смеяться от того, каким озадаченным был сейчас ассасин и от того, как министр, который предал его, оказался предан сам. — Я расскажу вам позже, когда вы отдохнете, — принц в темноте едва мог видеть отблеск серых глаз, но достаточно было этого голоса и этих робких рук, что вложили ему уже безжизненный букет, чтобы с теплом и толикой снисхождения улыбнуться в ответ. — А вы обещайте мне рассказать, что вас так задержало. Принц еще на пару мгновенией задержался взглядом на лице Леви и, не скрывая сожалений, пожелал спокойной ночи. Направившись обратно в замок, он остановился спустя несколько шагов, чтобы обернуться. Ассасин все это время, замерев, смотрел ему вслед. — После сна, сходите со мной на рынок, Леви. — …Ч-что? — Леви шепотом проговорил свой вопрос, озадаченно смотря туда, где тени сада уже успели спрятать за собой принца. Подувший ветерок колыхнул пряди у лица и ассасин пошел следом в свои покои, завороженно прокручивая в голове каждое слово Его Высочества, каждое касание и до сих пор слыша стук его сердца.