Однажды ты покинешь меня

      Мы с Джудит вышли из закусочный пять минут спустя, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Фрэн пинает бампер красного Ford Fairlane, припаркованного у входа.       — Ох! Чёрт возьми! — закричала она, подняла ногу, сняла туфлю и запрыгала на одной ноге по парковке.       — Меня нужно подвезти домой, это твоя сестра выгнала меня оттуда, так что ты мой должник.       — Да, да, хорошо, — сказал Ральф Джимми и указал на свою машину, а затем повернулся ко мне. — Как насчёт следующей субботы, Эви? На целых две недели вперёд. Бургер, просто бургер, это даже не…       — Извини, Ральф, у моей бабушки день рождения, я проведу у неё весь день.       — Послушай, Ральф, твоя машина великолепна! — воскликнул Джимми, проводя рукой по блестящему зелёному капоту.       — Садись, пока я не оставил тебя здесь!              Фрэнни ковыляла за мной и Джудит, пока мы шли к машине Джудит. Не говоря ни слова, она открыла дверь, запрыгнула на заднее сиденье и провозгласила:       — Я хочу мороженое.       Мы с Джудит были слишком напуганы, чтобы спорить, она всё ещё злилась на Лу, поэтому мы поехали в молочную Мэйбелл на окраине города, там где была последняя остановка пред шоссе, и съели по мороженому. Не обезжиренный йогурт, не соевое пюре, не искусственно ароматизированное шоколадом замороженное кокосовое молоко, а настоящее, честное-пречестное мороженое. Яичные желтки, сахар, цельное молоко, жирные сливки и настоящие ванильные бобы. Жирное. Очень жирное. А почему бы и нет? Мне двадцать лет, нужно ли беспокоиться о болезнях сердца? Пассивное курение, скорее всего, доконает меня раньше, чем мои сосуды успеют забиться. Так что можно наслаждаться. И я наслаждалась, до последней вкусной капли, даже с наполовину набитым желудком.       Мороженое даже смогло успокоить Фрэн, пока она не вспомнила зачем вообще пришла в закусочную «У Лу». Несколько минут она молчала, наблюдая за теми немногими людьми, которые входили и выходили. Пара детей за рожками мороженого, женщина в розово-голубом платке в горошек за маслом и яйцами. Затем она сосредоточила своё внимание на парковке и тротуаре за большим окном, возле которого мы сидели. Её мороженое лежало перед ней, наполовину съеденное и растаевшее. Я особо не смотрела на неё, по крайней мере, она немного успокоилась после того, как болтала без умолку, и дала нам с Джутит время поговорить впервые с тех пор, как она ворвалась в закусочную.       Но это продолжалось недолго.       — Где, чёрт возьми, Дуайт? — она хлопнула рукой по столу, отчего ложка в её чашке зазвенела.       Молодая блондинка, сидевшая с мужем и двумя детьми через столик от нас, повернулась в нашу сторону и нахмурилась.       — Он должен был встретиться со мной после церкви, — выпалила она, застав меня врасплох во время моего разговора с Джудит.       — Я не знаю, Фрэн. Почему бы тебе просто не послать ему сообщение?       — Что сделать? Проверить его? Проверить его на что?       — Нет… нет, телефон. Я имела в виду позвонить ему, ну, знаешь, позвонить. Снаружи есть будка.       — И как же я должна ему позвонить, если я не знаю, где он?       Проклятое прошлое. Как это тяжело.       К счастью меня спасло звяканье колокольчика над дверью.       — Майкл! — крикнула она, повернувшись к двери. — Ты не знаешь, где Дуайт?       Вошедший паренёк был не слишком обрадован, увидев Фрэн во всём её оранжевом великолепии, но всё равно ответил честно.       — Э-э… да, около получаса назад возле центра отдыха. С Фрэдом и… кажется, Питом.       — Что? Что он там делает… Неважно, пойдём, мне нужно с ним поговорить.       Она встала, подошла к выходу и придержала дверь, ожидая, пока он последует за ней.       — Что? — спросил он.       — Ты собираешься отвезти меня в центр отдыха, пойдём.       — Но… мама послала меня сюда за молоком.       — Ну так купи молоко, а потом пойдём, ха!       Она стояла у двери, в нетерпении постукивая ногой. Когда я встретилась с её голубыми глазами, такими же как у её брата, но более тёмного оттенка, поэтому не такими заметными, она посмотрела на меня, как бы вопрошая: «Ты веришь этому парню?». Как будто это он выставлял её, а не наоборот.       Майкл с молоком в руке опустил плечи, когда получив сдачу, повернулся и увидел, что Фрэн всё ещё ждёт его у двери.       — Какая жара на улице! Если я принесу домой прокисшее молоко, я отправлю своего отца к тебе домой.       — Да, да. Пока, Джудит. Пока, Эви, увидимся завтра на работе.       И они ушли.       Работа?       РАБОТА?!       «Брайантс». Магазин одежды.       Позже. Я подумаю об этом позже.              — О, кто бы ни был этот Дуайт, он получит подзатыльник, верно? — спросила Джудит.       — Уверена, что да.       Я не стала уточнять, потому что сама не была уверена, кто такой Дуайт. Подумав, я увидела юношу, который, как мне показалось, был парнем Фрэн, но и мне, наверное, должно быть стыдно за мысли, что он оказался ей не по зубам. Нет, Фрэн не была людоедкой, вовсе нет, но парень, которого я себе представляла был похож на молодого Монтгомери Клифта до автомобильной аварии, а она была… ну, немного простоватой.       Звучит ужасно. Действительно ужасно. Я решила сменить тему.       — Ты видела афишу на улице? Большой концерт и много групп?       — Нет, не видела, — она повернула голову, чтобы посмотреть в большое окно у входа, но плакат был приклеен на стекло снаружи. — Но я знаю о каком концерте ты говоришь.       — Хочешь пойти?       — Я бы с удовольствием, но мы не можем. Вот, попробуй, это очень вкусно, — она пододвинула своё мороженое к центру стола.       — Что это за белые и красные крапинки?       — Просто попробуй, это что-то новенькое.       Я попробовала. Перечная мята. Хорошо.       — Значит, те белые и красные кусочки — это мятные леденцы, растёртые в крошку?       — Да, — сказала она, и её глаза загорелись, как у ребёнка, открывшего для себя что-то новое. — Круто, да?       — Ты права, очень вкусно.       Как можно не прийти в восторг от этого? Удивление от кусочков леденцов в мороженом. Всего несколько месяцев назад я с подругой зашла в местный магазин изысканных десертов и съела порцию мороженого со вкусом жареной курицы и вафель, даже не удивившись.       — Так почему же мы не можем пойти на концерт? — спросила я, когда Джудит пододвинула к себе мороженое.       — Они не продают билеты. Об этом написано прямо на афише.       — Что? Зачем им устраивать концерт, если никого не пускать? Неужели группы собираются петь перед кучей пустых стульев?       Этого не может быть, я слышала, как зрители ревели, когда её песня закончилась, даже если я их не видела. Рёв консервной банки? У них уже есть такое? А история была такова, что подростки начали звонить на радиостанции и просить поставить песню, что и привлекло внимание студий.       — Нет, нет, там будут зрители, но это будут только подростки. Они раздали все билеты бесплатно, раздали их в нескольких средних школах, как здесь, так и в Далласе. Понятия не имею почему, но его будут снимать, поэтому мы сможем посмотреть его по телевизору.       Я знала, почему, но не могла сказать ей об этом. Я не могла сказать ей, что всего пару дней назад была главным маркетологом растущей компании и знала несколько маркетинговых трюков. Продюсер не хотел, чтобы в зале было много стариков. Старики не покупают музыку. Зато её покупают подростки. И если подростки видят, что в зале полно других подростков, которым что-то нравится, они автоматически думают, что это должно понравится и им. Но если что-то нравится кому-то, кто достаточно стар для того, чтобы быть их родителями, это отталкивает. Это не соответствует их бунтарской натуре.       — Да, ты права, но это будет не то же самое.       Кое-что ещё я не могу ей сказать. То, что я уже видела это на видео, видела много раз, чего я хотела, так это увидеть концерт вживую.              Я всё лучше разбиралась в прошлом. Когда Джудит спросила, что я хочу сделать, после того, как мы вышли из молочного магазина, я сразу же подумала о шопинге. Но я тут же поняла, что с этим лучше подождать. По воскресеньям никаких покупок. Я могла купить бензин, перекусить, может быть, купить что-то из продуктов, но не более. Всё было закрыто. Поэтому вместо этого Джудит припарковала свою машину на моей подъездной дорожке, и мы отправились на прогулку. По пути мы встретили несколько человек, которые шли по своим делам и решили присоединиться к нам. Соседи, друзья. Кого-то из них знала я, кого-то знала она. Не то, чтобы Лейфант был таким уж маленьким городом, где все друг друга знают, это не так, но когда у тебя три канала по телевизору, ты не можешь прогуляться по магазинам или просидеть целый день перед компьютером в одиночестве, обновляя свою страницу в Facebook, происходит вот что. Ты выходишь на улицу и действительно разговариваешь с людьми.       К тому времени, как мы вернулись домой, у нас появилось два новых друга, и мы съели половину ветчины из оранжевой тарелки, любезно предоставленную миссис Ласкин, которая жила в трёх кварталах отсюда. Мы ели сэндвичи с ветчиной, немного посмотрели «Удивительный цветной мир Уолта Диснея» в… чёрно-белом варианте и теперь находились в моей спальне.       Джудит рылась в моём набитом шкафу, а я сидела на кровати и возилась со своим будильником.       — Что скажешь? Вот это? — спросила она, поворачивать и прижимая платье к груди одной рукой.       — Конечно, выглядит отлично.       Это было одно из самых консервативных платьев из всей кучи. Я видела, наверное, все её фотографии в интернете, но только когда я заставила себя посмотреть на более новые, когда ей было уже под сорок, я обнаружила, что у неё на груди была россыпь веснушек. До этого, я не думаю, что она показывала миру больше, чем полдюйма кожи ниже шеи. Между тем, в 2010 году Леди Гага облизывала телефон в тюремной камере, одетая только в несколько обрывков скотча с места преступления.       Было ли это упадком нравов? Вряд ли. Просто взгляните на знаменитую фотографию Софи Лорен и Джейн Мэнсфилд. Она была сделана в 1957 году. Люди были в ярости из-за того, что Джанет Джексон в 2004 году сделала то же самое, что и Джейн сорока семью годами ранее. Эта знаменитая фотография была не единственной, сделанной в ту ночь. Есть и другие. И это случилось.       Так что нет, я не думаю, что это было как-то связано с моральным кодексом общества, который не позволял ей одеваться более вызывающе, это просто её индивидуальность. И я уверена, что за это она мне нравилась ещё больше.       — Ты точно не собираешься это надевать? Ты уверена?       — Я уверена. Бери, что захочешь.       Она снова повернулась к шкафу и покачала головой.       — Нет, не стоит, всё должно быть в порядке.       Она перекинула выбранное платье через спинку кровати, аккуратно, не позволяя ему коснуться пола, и села рядом со мной на кровать.       — Откуда у тебя столько одежды?       — Моя фамилия Брайант. Магазин одежды «Брайант», слышала? Мой отец — владелец. А я там работаю.       Ага. Очень успешный магазин в богатом районе Далласа. Это объясняет ту шикарную частную школу, в которой я училась.       — О, ничего себе! Да, я знаю, где он находится, но никогда туда не заходила. Я не смогла бы позволить себе платье оттуда, — сказала она. — Нет, не то чтобы я думала, что твой отец…       — Я знаю, что ты так не думаешь, — отмахнулась я от её замечания. — А во сколько завтра состоится вечеринка в честь дня рождения, на которой ты будешь петь? На которую ты наденешь это платье?       Она поморщилась.       — Может быть, мне всё-таки не стоит одалживать его, раз оно так дорого стоит. Что, если ребёнок пролёт на него пунш?       — Тогда я прикажу арестовать тебя, Джудит. Я позвоню в полицию, полицейские выследят тебя и отвезут в тюрьму за то, что ты испачкала платье.       На секунду она опешила, но потом улыбнулась, распознав в моих словах сарказм.       — Это в полдень. Вечеринка.       Чёрт. Я буду на работе. Если только… я не позвоню? Вчера я вроде бы болела, может, я ещё не восстановилась? Отлично. Я завела будильник на шесть утра и поставила его на тумбочку. Это достаточно рано, чтобы мне успели найти замену до девяти утра, когда магазин открывается.       — Как ты думаешь, мне можно пойти с тобой? На вечеринку? Чтобы послушать, как ты поёшь?       Это будет, конечно, не концерт. Но хоть что-то.       — Конечно, можно. Думаю, что всё будет хорошо. Но зачем тебе это?       Придерживайся правды, насколько это возможно.       — Потому что я хочу услышать, как ты поёшь. Твои песни, а не старьё из 1963 года.       — Ты думаешь, они позволят мне петь мои собственные песни?       — Ну да, а что ещё?       — Это вечеринка по случаю дня рождения, Эвелин, для четырнадцатилетних. Они хотят услышать. The Dixie Cups и Мэри Уэллс, а не Джудит Пейдж. Но ты всё равно можешь прийти, если хочешь услышать, как я пою песню «Shoop Shoop».       Я старалась не рассмеяться, правда, очень старалась.       — Что смешного? — спросила она, ухмыляясь.       — Ничего, совсем ничего. И да, я всё ещё хочу пойти. Если я не смогу пойти на концерт, из-за чего я, конечно, злюсь, тогда это будет «Shoop Shoop».       — Ты же знаешь, что всё равно не смогла бы попасть на концерт, даже если бы они продавали билеты, — сказала она, затем легла на кровать и провела руками по животу. Подол платья задрался выше колен.       — Почему бы и нет?       Я надеялась, что не выглядела неестественно. Но, скорее всего, я выглядела неестественно. Я держала голову ровно, стараясь не отводить взгляд от спинки кровати и висящего на ней платья.       — Потому что это будет день рождения твоей бабушки, и ты проведёшь с ней весь день, не так ли?       — Что?       — Ты сказала это Ральфу в закусочный.       — О, точно. Так и было. Я солгала.       — Ты солгала?       Как будто я только что призналась в том, что прятала труп в соседней спальне.       Как она вообще выжила в музыкальной индустрии? Будь то 1960-е годы или нет, но я уверена, что эта индустрия всегда была жестокой и безжалостной, как и в будущем.       — Да, я солгала. Но, скорее всего, он знает, что это была ложь, он слышал это не раз. Однажды я сказала ему, что не смогу пойти с ним в кино, потому что меня задрал тигр на заправке «Тексако».       Её смех эхом разнёсся по комнате.       — Ты не рассказывала!       — Да.       — Как ты объяснила, что у тебя нет никаких травм?       — Я сказала ему, что тигр был слишком старый и потерял все зубы и когти. Но, тем не менее я была травмирована этим событием.       Перестав хохотать, она спросила:       — Я знаю, что это неправда, но почему?       — Почему?       — Да, почему ты продолжаешь отказывать ему? Я имею ввиду, что я ходила с ним в одну школу. Я не знала его, мы не были с ним друзьями, но я знала, кто он такой, и могу сказать, что по крайней мере половина девчонок в школе сделали бы всё, чтобы пойти с ним на свидание. Моя подруга Сью за неделю до своей свадьбы сказала мне, что если он пригласит её на свидание, то она отменит свадьбу.       — Как же повезло твоей подруге, это будет прекрасный брак.       Она улыбнулась, но всё ещё ждала моего ответа. Я не собиралась уходить от ответа. Поэтому пожала плечами.       — Просто он меня не привлекает.       — Не привлекает? Боже, тогда у тебя действительно высокие запросы. Кого ты ждёшь? Уоррена Битти?       Окей, она снова подняла глаза к потолку и не уловила моего выражения лица. Я подумала о Уоррене Битти 2010 года.       — Нет, дело совсем не в этом, я думаю Ральф очень привлекателен, а ещё я думаю, что он отличный парень. Может быть, немного напыщенный от всего того внимания, которое он получает, но приятный. Проблема не в нём.       Джудит перевернулась, оперлась локтями на кровать, а затем положила голову на руки.       — Хорошо, — произнесла она и стала ждать, когда я скажу ей, в чём именно заключается проблема.       Я глубоко вздохнула и сказала:       — Меня не привлекает не только Ральф. Меня не интересуют мальчики и мужчины в целом.       Она неожиданно замерла так, что даже, наверное, перестала дышать на полувздохе.       — Я не думаю, что я… — выражение недоумения исчезло с её лица, когда она села. — Ты же не имеешь в виду…       — Да, я понимаю, я… — я замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Является ли слово «гей» частью лексикона шестидесятых? Звучит неправильно. Но и лесбиянка тоже. Квир? Нет, не то.       — Меня привлекают женщины, Джудит.       Несмотря на то, что на кровати нас разделяло не более фута, она всё же отстранилась от меня. Это немного задело.       — Прости, я не хотела тебя шокировать или…       — Нет, нет, ты не хотела, но… — она встала и посмотрела на будильник. — Уже девять, так что мне действительно пора идти.       — Из-за того, что я только что сказала.       — Нет, вовсе нет. Просто мне нужно ещё кое-что сделать до завтра, так что… — она уже была на полпути в коридор, прежде чем я успела встать на ноги.       — Джудит, мне очень жаль. Я просто пыталась быть честной.       Я последовала за ней к двери, но осторожно, чтобы не спугнуть её и не заставить броситься наутёк.       Услышала ли она меня, или решила проигнорировать, я не знаю.       — Спасибо, Эвелин, что сходила со мной сегодня в закусочную, на прогулку и за всё остальное… Было весело. Увидимся… э-э-э… пока.       — Ты забыла платье! — крикнула я ей с крыльца, как раз в тот момент, когда она открывала дверь своей машины.       — Всё в порядке! Я просто надену одно из своих!              Боже, всё пошло не так, как я рассчитывала. Я думала, что она обрадуется, узнав, что она не единственный человек в мире, который чувствует себя так же, как и она (именно так я чувствовала себя, когда была подростком в восьмидесятые). Я ожидала, что она будет счастлива, что у неё есть кто-то, с кем она может поговорить об этом, что у неё есть хотя бы одна подруга, которой не надо было врать. Я не могла предположить, что она выбежит отсюда, как будто у меня чума. Или свинка.       Но, эй, я хотела узнать её историю, и теперь я только что узнала её маленький кусочек. Она не смогла разобраться с этим в юности.       По крайней мере, официально это случилось в восьмидесятых. Оставалось ещё шестнадцать лет.       Я была рада узнать что-то новое, но не настолько, чтобы упустить шанс выяснить, была ли это просто шутка или действительно существовала песня под названием «Шуп-Шуп».