26
28 апреля 2024 г. в 07:21
На четвёртый день после возвращения я отказалась от алкоголя, но только потому, что у меня его не осталось. Кроме бутылки вина за девятьсот долларов, которую, как я когда-то думала, выпьет несуществующая не я — Эвелин. Я решила, что должна приберечь его для особого случая. Если, конечно, у меня ещё будет такой случай. Сейчас эта перспектива выглядела весьма сомнительно.
Что ж, я могла сидеть и откладывать сколько угодно, тянуть время, перебирать все «за» и «против», «хорошо» или «плохо» хоть сотню раз, если бы я захотела, но мне нужно было есть, пока я этим занималась. Мне нужно было сходить в магазин. Так что я приняла душ, высушила волосы феном и задумалась, какого чёрта понадобилось столько времени, чтобы придумать такое простое устройство. Может быть, когда я вернусь, я объединюсь с инженером и изобрету его. По крайней мере это отвлечёт меня от мыслей о Джудит. Изобретение фена раньше времени разрушит вселенную?
Вы слышали когда-нибудь о феномене Баадера-Майнхофа? Если нет, то теперь узнаете, что это такое. И очень скоро. Благодаря феномену Баадера-Майнкофа. Суть в том, что вы ничего не знаете, скажем, о природе беременности медведицы коалы, который, кстати, составляет тридцать-тридцать шесть дней, пока в возрасте сорока лет не увидите передачу на канале PBS об Австралии и не узнаете эту информацию. И вдруг в течение пары нелель вы слышите об этом ещё два-три раза из совершенно случайных и не связанных друг с другом источников. Кажется, что все вокруг говорят о коалах и о том, сколько времени длится беременность самки коалы. Одни говорят, что это просто совпадение в сочетании с тем фактом, что наш мозг настроен на распознавание закономерностей, и поэтому это явление кажется значительным. Другие считают, что шансы слишком высоки, а совпадения слишком значимы, чтобы их можно было не замечать. Возможно, это, так сказать, взгляд за кулисы, на взаимосвязь всего со всем остальным. Кто-то просто пожимает плечами и идёт дальше. Эх. Не знаю, что я об этом думаю, знаю только, что выйдя из дома, я, кажется, попала прямо в мир Баадера-Майнкофа. В конце моего квартала, прямо перед поворотом за угол, на подъездной дорожке дома через перекрёсток стояла полностью отреставрированная блестящая зелёная «Шевроле Импала» 1961 года выпуска. Машина, на которой Ральф ездил в 1964 году. Даже цвет тот же. Проезжая очередной оживлённый перекрёсток перед торговым комплексом, я увидела рекламный щит, на котором большими буквами было написано название лекарства «Новментис». Когда я пересекала огромную парковку продуктового магазина, маленькая девочка в бирюзовом платье выбежала между двумя припаркованными машинами, и её мама крикнула ей вслед: «Джуди, немедленно вернись!».
Совпадения. Но мне всё равно казалось, что Вселенная насмехается надо мной.
В магазине, несмотря на то, что я бывала там десятки раз, а может, и сотни, мне теперь казалось, что без карты я не найду отдел, где продают хлеб. Это было неожиданно. Сколько разных видов хлеба нужно людям? Цельнозерновой хлеб, пшеничный с мёдом, сдобный хлеб, слоёный с орешками, что за чёртовщина — овсяный? Без корочки? Правда? Натриевая каша, овсянка. И здесь был обычный упакованный хлеб для сэндвичей.
Из невидимых динамиков где-то надо мной негромко заиграла песня Дасти Спрингфилд «Сын проповедника». Я видела, как она пела эту песню вживую. И она, и Джудит выступали вместе на шоу Эда Салливана. Джудит никогда не любила общаться со знаменитостями, да и я тоже, но для Дасти мы сделали исключение. Потому что она была Дасти. Если у вас есть шанс потусоваться с Дасти, то вы тусуетесь с Дасти. К тому же, очевидно, она устраивала вечеринки в нашем стиле. И та, воскресная, была особенно незабываемой, в том числе из-за Фрэн. Она приехала с нами на выходные, потому что никогда не была в Нью-Йорке.
— Эви! Эвелин! — Фрэн бросилась к нам с Джудит через весь зал, расталкивая людей и отмахиваясь от сигаретного дыма. — Какая-то женщина только что пригласила меня пойти в её номер.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— О, Фрэн, извини, но я предупреждала тебя, что…
— Извини? За что? Эта женщина была великолепна, и я подумываю принять её предложение.
Воспоминания заставили меня на мгновение улыбнуться, но потом я осознала, что Дасти тоже ушла. Как и Джудит. Мне нужно было выбираться из них.
Я отказалась от всей этой упакованной еды и решила рискнуть, купив свежих продуктов. Поторопись. Фрукты и овощи — это такие же фрукты и овощи, как в 1964 или в 1970 годах? Верно?
Неверно. Не менее четырнадцати сортов яблок на выбор. Девятнадцать, если считать органические. Как это утомительно. Что, если я выберу не те? А вдруг вон те лучше, чем эти? Как я могу быть уверенной? Я могу проверить это на своём телефоне. Там у меня будет миллион веб-страниц, к которым можно обратиться. Я могу просмотреть сотни роликов на эту тему. Я могу просмотреть миллион фотографий, чтобы сравнить их и убедиться, что они идеально созрели. Я могла бы ходить там шесть часов, пытаясь определить, какое яблоко положить в свою корзину. И почему одно яблоко стоит два доллара?
Неужели здесь было так много тучных людей, пока я отсутствовала? Не лучше ли было бы немного пройтись пешком, вместо того, чтобы разъезжать на скутере? И почему здесь так чертовски холодно?
В итоге я взяла несколько бананов. Среди бананов выбора не было. Жёлтые. Бери или не бери. Простота в наилучшем виде.
На кассе кто-то заплатил, но забыл упаковку мороженного.
Заметив это, кассирша, которая как раз собиралась взвесить мой единственный пакет с бананами, позвала другого сотрудника, чтобы узнать, не мог бы он предупредить покупателя, но тот уже давно ушёл. Тогда они принялись обсуждать, нужно ли положить его обратно в морозильную камеру? Долго ли оно пролежало? Безопасно ли его продавать? После пяти минут споров, когда я услышала над своей головой песню группы "The Supremes", с меня было достаточно.
— Не могли бы вы перестать спорить об этом проклятом мороженном и дать мне возможность заплатить за него, чтобы я могла уйти отсюда!
Кассирша, невысокая девушка с хвостиком, заметно вздрогнула.
— Мне очень жаль. Я… я не … я не… Знаете, я… не думаю, что…
Я ушла с пустыми руками, а кассирша, другой сотрудник и покупатель, стоявший за мной в очереди, уставились мне в спину. Я ничего не могла с собой поделать.
Мороженое называлось «Мятная палочка».
На улице, сидя на скамейке напротив парковки, я подумала: «Вот оно». Неважно, какой выбор я делаю, так будет и впредь, когда я вернусь. Всё, что я видела, было всего лишь совпадением, я знала это. Я обратила внимание на машину, музыку и мороженое только потому, что теперь они имели для меня значение. Они всё равно были бы там, даже если бы я не вернулась, и остались бы незамеченными. Не было никакой закономерности, которую я могла бы выделить. Но это не имеет значения, картина сложилась и будет существовать ещё долго, долго, долго. Возможно, всегда. Всё, что я вижу, будет напоминать мне о том, как сильно я облажалась. Как нагло мистер Смит меня обманул.
С каждым днём я буду становиться всё злее и злее, пока не превращусь в старушку, которая бурдит: «Убирайся с моей лужайки!». Мой дом будет тем домом, к которому дети не решатся подойти в ночь перед Хэллоуином. «Она точно ведьма, она никогда не выходит из дома. Она никогда не носит ничего, кроме чёрного, у неё двенадцать кошек, а жалюзи всегда закрыты. А мой брат Брэндон сказал, что однажды ночью видел её на крыше. Серьёзно, он сказал, что она была на крыше, просто лежала там и смотрела на небо, наверное, шептала заклинания или что-то в этом роде. Она либо ведьма, либо фруктовый кекс». Другими словами, я собиралась стать такой же, как моя мать. Впервые в жизни мне пришлось потереть глаза и смахнуть слезы при мысли о ней. Я была неправа. Когда моя тётя рассказала мне эту историю. Мне было двадцать. Что, чёрт возьми я знала? Я никогда раньше не влюблялась, поэтому не поверила ей. Значит, она была влюблена в другого, её отец не одобрял их отношения, прогнал его, бла-бла-бла, она вышла за моего отца по расчёту. И что? Я тогда подумала. Смирись с этим. Это не оправдывает её. Тогда я не понимала, насколько может быть тяжело, что мысль о том, что мы больше никогда не увидимся, может причинить настоящую физическую боль. Тяжёлый узел в груди или сдавливание лёгких, ощущение, что ты не можешь дышать, хотя знаешь, что дышишь. На самом деле ты не собираешься умирать. Спиртное помогает, я это поняла, как и она. Я тоже плакала. Слёзы помогают даже больше, чем спиртное, но это не лекарство, а лишь спусковой клапан. Вы открываете его, выпускаете часть давления, чувствуете кратковременное облегчение, но стоит вам закрыть его, как давление снова начинает нарастать. В груди завязывается узел, лёгкие сжимаются. Как долго это продолжалось для неё?
Неудивительно, что она была стервой. При всём почтении. Она действительно была стервой. Но теперь я поняла, что она, чёрт возьми, заслуживала этого.
Через некоторое время я собралась с силами, встала и сказала себе, что у меня всё получится. Больше никаких срывов, я контролирую ситуацию. То, что я была несчастна, не означает, что я должна делать несчастными всех вокруг.
Потом я обошла шесть магазинов, зашла в кафе быстрого питания и накричала на мальчика-подростка в жёлтой бумажной шапочке.
Он слишком долго нёс мне напиток, а на стене, над моей головой, справа, висел телевизор и по нему шёл рекламный ролик предстоящего нового сезона «Безумцев». Одна из героинь была одета в почти точную копию одного из нарядов Джудит.
Вы вините меня?
Всё, с этого момента только доставка пиццы. Ещё одна остановка. Винный магазин. Потому что слёзы помогают в крайнем случае. А потом я стану затворницей. Через три квартала. Я буду в безопасности.
Потому что если я увижу ещё одну вещь. Ещё хотя бы одну вещь, я сойду с ума.
Я добралась, но парковка была переполнена, и мне пришлось остановиться почти в самом конце, далеко от винного магазина. Между ним и мной было ещё пять магазинов. Но всё было в порядке. Небольшой индийский продуктовый магазин, салон красоты, мексиканский ресторан, тату-салон с затонированными окнами и специализированный магазин, торгующий электронными сигаретами и всей сопутствующей атрибутикой.
Я глубоко вздохнула и пошла дальше.
И тут я столкнулась лицом к лицу с версией Фрэнни 2010 года.