Однажды ты покинешь меня

      Жарко. Здесь чертовски жарко без кондиционера. И оранжевый ковёр? Зачем кому-то понадобилось его покупать? Это отвратительно. Но кого это волнует? Я поднесла к носу вторую подушку и глубоко вдохнула. Никогда не знаешь. Она провела много ночей, когда спала, положив голову на эту подушку, что если там остался её запах? Её духов?       Его не было.       Но скоро он появится.              Я вскочила с кровати, схватила бумагу и ручку и записала всё, что мне понадобится. Всё, что я запомнила. Имена, даты, время. Позже я сделаю ещё четыре копии. На всякий случай.              На этот раз я наблюдала за ним в окно несколько минут, прежде чем выйти на улицу. Пятнадцать лет. В другой жизни ему оставалось бы жить совсем недолго. Пять с половиной лет. Но не в этой. Может быть, на этот раз он женится на той симпатичной рыженькой девушке, с которой я видела его много раз по всему городу до того, как высветился его номер. В очереди в театр, на городской ярмарке, вместе с компанией друзей в закусочной Арни. Возможно, я не смогу спасти ни одну из исторических личностей, это было бы мне не под силу, но его жизнь так же важна, так же ценна, как и жизнь любого другого человека.       С четырьмя младшими сёстрами обучение в колледже, даже такое доступное, как в этом десятилетии, в прошлый раз оказалось для него недостижимым.       В этот раз этого не случится.       «Возьмите деньги, он их заработал, сколько раз он подстригал мой газон? Или, если хотите, считайте это кредитом, но возьмите их и отправьте его в колледж».       Его родители будут, конечно, протестовать, но в конце-концов они согласятся, потому что колледж означает отсрочку. К тому времени СМИ уже не смогут приукрашивать войну. Они поймут, какой перемалывающей машиной оказался Вьетнам.              — Спасибо, Джордж, у тебя есть ещё что-то для меня? — спросила я, забирая у него из рук газету.       — Мэм?       — В заднем кармане?       — О, да! Как Вы узнали?       — Удачная догадка.       Он протянул мне маленькое зеркальце, и я посмотрела в него. Шока не было, не в этот раз, но было чувство грусти. Я больше никогда не увижу её. Карен. Никто никогда не узнает о её существовании. Не будет фотографий. Её не будет ни в чьих воспоминаниях. Я буду единственной, кто знает, что когда-то она была реальным человеком.       — Ма просила передать Вам спасибо, что Вы ей одолжили его.       — Передай ей от меня привет. Джордж? — окликнула я, когда он начал возвращаться к своей газонокосилке. — Следи за своими оценками в школе, хорошо?       — Конечно, мисс Брайант. Мой папа спустит с меня шкуру, если я не буду делать этого.              Минуты, одна за другой, тярулись днями.              Единственным перерывом в том монотонном ожидании момента, когда я снова смогу увидеть Джудит, был звонок Фрэн. И я была так счастлива услышать её голос, что чуть не спалилась.       — Ты не больна, — я просто видела её прищуренные глаза и склонённую голову с копной рыжих волос. — Ты не производишь впечатление больной. На самом деле ты говоришь… эй, подожди-ка, у тебя там мальчик? Есть ведь, не так ли? Вот почему ты хочешь остаться дома! Ты тайком…       — Что она? — молодой приглушённый голос Ральфа прервал её. — Дай мне…       Они вдвоём боролись за трубку телефона, а потом она вернулась.       — Нет, Фрэн, я обещаю тебе, никаких мальчиков. Честное слово.       Она наконец-то отпустила меня с крючка, хотя это и звучало неубедительно. Тем не менее, она была готова пойти на это ради команды. Скучный субботний вечер, чтобы позволить подруге побыть наедине с воображаемым мальчиком, которого она себе представляла.       Меня это устраивало.              Я знаю, мистер Смит сказал, что я всё равно встречусь с Джудит, как и в первый раз. У меня не осталось воспоминаний об этом. И даже если бы они остались, даже если бы мне не терпелось снова увидеть Фрэн, я хотела, чтобы сегодняшний вечер был таким же, каким я его запомнила.       Почему я проделала весь этот путь в далёкий 1964 год? Почему бы мне просто не вернуться в 1969-й, в день восемнадцатилетия моей матери? Потому что Джорджу нужно поступить в колледж, потому что Джудит нужно дать возможность перестать записывать пластинки, когда она этого захочет, потому что моей матери и Уильяму понадобится небольшая помощь в самом начале отношений. Продажа перчаток и шляп, какими бы дорогими они ни были, не поможет. Почему? Разве вы не слышали? Телевизоры стоят семьсот пятьдесят долларов! Но настоящая причина не только в деньгах и в том, что необходимо время, чтобы их накопить… почему нет? Если бы у вас была возможность заново пережить те дни влюблённости в человека, вы были бы готовы отдать за него жизнь, верно? В прошлый раз всё было чудесно, а в этот раз будет намного лучше. У меня не будет чувства вины, которое меня терзало раньше. За то, что я завладела чьей-то чужой жизнью. За то, что обманула некоторых людей. Моих родителей. Как выяснилось, моих настоящих родителей. Моих друзей. И, конечно же, Джудит.              На этот раз я нервничала ещё больше, когда заезжала на парковку клуба «Сатурн и Солнце». На этот раз я действительно задела бампер одной из припаркованных машин. Но вы видели бампер «Бьюика Электра» 1960 года выпуска? Мне бы пришлось врезаться в него со скоростью сорок миль в час, чтобы просто поцарапать его.       Курящая женщина у окна без лишних вопросов взяла у меня доллар. Насколько ей было известно, она никогда раньше не видела меня и не разговаривала со мной. На этот раз я не звонила, чтобы узнать какую-либо информацию. И я не заблудилась. Но всё равно прибыла на место в половине восьмого. Осторожность никогда не бывает лишней.       Я не видела её уже месяц. Когда я видела её в последний раз, мы были вместе шесть лет. Последнее, что она сказала мне, было то, что она любит меня. Последнее, что сказала ей я, — что разочарована. И ей пришлось долго жить с этим воспоминанием. Мысли об этом мучили меня последние четыре недели. Когда я увидела её, сидящую здесь, снова девятнадцатилетнюю, в бирюзовом платье, с глазами, устремлёнными на группу музыкантов, всё, что я хотела сделать, это подбежать к ней, заключить в свои объятия и извиняться, извиняться, извиняться…       И как бы это выглядело?       Вместо этого мне пришлось сидеть, как и раньше, и ждать, волнуясь почти так же сильно, как и сидящий рядом паренёк. Ну же! Почему так долго? Вставай, пригласи её на танец, давай начнём это шоу. Я пришла туда на несколько минут раньше, мне не пришлось возвращаться за сумочкой, я не тратила время на чтение вывесок и осмотр помещения. Разница была всего в тринадцать или четырнадцать минут, но это было восемьсот сорок секунд. Просто сядь и сосчитай до двухсот, оцени, сколько это на самом деле времени, а затем умножь на четыре. Это было мучительно. По прошествии часа, как мне показалось, парень (от которого исходил сильный запах лосьона после бритья) поднялся и направился к ней, минуя всё ещё полных надежд, девочек в пастельных платьях. Шестерёнки пришли в движение. И снова этот проклятый тромбонист Бадди Холли вывел меня из себя. Я снова сидела и слушала, как она пела эту провальную песню. И наконец, я снова подошла к ней.       — Привет. Я просто хотела сказать тебе, что, по-моему, ты отлично справилась.       Она оторвала взгляд от своих туфель и посмотрела на меня. Такими глазами! Самыми красивыми из тех, что я видела в своей жизни.              Эти три с половиной часа пролетели незаметно. Слишком быстро. Не успела я оглянуться, как мы уже стояли на парковке и желали друг другу спокойной ночи.       Я и не предполагала, сколько терпения мне понадобится.       Я не видела её только месяц, а до этого мы прожили вместе шесть лет, но это всё, спокойной ночи. Я собиралась вернуться домой без неё, лечь спать в жаркую постель… одна.              И тут я поймала себя на том, что жалуюсь. Не прошло и дня, а ты уже жалуешься. Ты вернулась в 1964 год. Она жива. Смирись с этим.              Я не стала провожать её до дома, зная, что она доберётся до него в целости и сохранности. На этот раз я спала в своей постели, а не на жёстком диване. На следующий день, как и в прошлый раз, я осталась дома и не пошла в церковь, но на этот раз я отказалась от омлета и заказала два чизбургера и картошку фри, когда Бетти принимала наш заказ «У Лу». Я улыбнулась широко раскрытым глазам Джудит, но знала, что она будет слишком вежлива, чтобы прокомментировать моё обжорство.       — На всякий случай, — сказала я.       Она понятия не имела, что я имела в виду.       Вспомнив, что у меня не будет слишком много времени на еду, я пропустила разговор о газировке и успела съесть треть бургера, прежде чем в дверь ворвалась будущий сенатор от штата Техас, похожая на сахарную кукурузу.       — Отстань от меня, что ты делаешь?       Она одарила меня полунамёком-полуулыбкой, когда вскинула руку, разрывая мои объятия, а затем игриво толкнула локтем в плечо.       — Посмотри на эти великолепные волосы, они такие… пышные.       Она старалась выглядеть не слишком польщённой, поглаживая свою копну рыжих волос. Затем она схватила с моей тарелки нетронутый бургер и откусила от него приличный кусочек. Джудит поймала мой взгляд, и я пожала плечами. Удачная догадка. На этот раз у меня их будет много.       Следующая пришла всего через двадцать минут, когда я оставила немного денег на кассе, велев Бетти оставить сдачу себе, а потом выбежала на улицу и успела схватить Фрэн за талию и оттащить её так, что она, вместо того, чтобы подвернуть ногу, извивалась и брыкалась в моих руках. Её маленькие кулачки колотили по моим запястьям.       — Как насчёт мороженого? А? Пойдём, купим мороженое.              В мире с миллионами переменных и десятками путей, по которым ты можешь ходить каждый божий день, некоторые вещи не меняются, не так ли? И я не помнила всех мелких выборов и решений, которые принимала на протяжении первых шести лет. Но изменения были незначительными. Джудит снова выступила на том концерте, которым я, наконец, смогла насладиться в полной мере, у неё была успешная карьера певицы и её мать по-прежнему ненавидела меня. Фрэн бегала за Дуайтом. Мне было больно это видеть. Я знала, что шесть лет, которые она могла бы провести с кем-то другим, будут потрачены впустую, но мне пришлось остаться в стороне и позволить этому случиться. Она потом вышла замуж за Нельсона и родила от него двоих детей. К 2010 году у них было уже семь внуков. Я не могла это испортить. Но кое-что я всё же изменила.       Летом 1968 года мы были на вечеринке нашей подруги Мэри, и картофельный салат простоял на солнце слишком долго. Последующие два дня были ужасными для всех, кто там присутствовал. Особенно для Фрэн. Какой бы худой она ни была, она умела хорошо поесть. В этот раз я случайно столкнула тарелку со стола на траву, прежде чем кто-то успел из неё поесть. Я перевернула её вверх дном, а потом ещё и наступила на неё… опять же случайно. Я не думаю, что Фрэн решится попробовать это и назовёт «пригодным для спасения».       — Боже, знаешь что больше всего подойдёт к этой курице?       — Желе?       — Картофельный салат, — сказала Фрэн, кивая головой. — Да, жаль, конечно, что у меня нет картофельного салата. Было бы неплохо.       Так продолжалось минут тридцать, пока она сидела рядом со мной и медленно жевала курицу, делая вид, что ей трудно глотать.       — Сливочный соус помог бы.       И отправил бы тебя в больницу.       Мы, путешественники во времени, иногда просто не можем передохнуть.