Спасти принцессу!

Ночью я прокрался в лавку травницы. На всех поверхностях стояло по одной маленькой свечи, поэтому я не очень хорошо, но всё-таки видел. С потолка капала непонятная густая жидкость серого цвета; на размокших деревянных полках я различил синие, красные, зелёные склянки с зельями, жёлтые настойки. На столе валялись поганки, мухоморы и пшеница, в посеребренных блюдцах были выложены когти ведьм и ледяных привидений. Я осторожно прошёл мимо накренившегося шкафа с одной дверцей. За внушительных размеров столом при тусклом свете свечи спиной ко мне копалась старуха в чёрном халате и с железным кинжалом за поясом. Я перекатился между засушенных букетов морозной мириам, подвешенных на стенках шкафов, и нечаянно ударился головой о тумбу. — А ну вылезай, разбойник, или порчу наведу! — заверещала старуха, оторвавшись от своего занятия. Я испугался, когда увидел её размалёванное чёрной краской лицо. Некромантка, что-ли? У стены стояла большая алхимическая лаборатория, на которой лежал букет ядовитых колокольчиков и пушицы. На столе в ряд были расставлены бутылочки с различными эликсирами. Остатки ингредиентов были хаотично раскиданы деревянной поверхности стола, а рядом в котле что-то зловеще булькало. — У меня к вам дело, — я смирно встал и прокашлялся. — Нет у меня дел с ворами! — на крики выбежала молоденькая зеленоглазая нордка в бежевых панталонах. Наверно, это её дочь, но она совсем не была похожа на мать — стройная, с приятным личиком и белоснежной кожей. И с ровными зубами. — Дело государственной важности, — я не обратил внимания на истерику и поклонился девушке. — Вам известно, что Вы подозреваетесь в похищении дочери короля Предела Игмунда? — Не твое собачье дело, в чем меня подозревают, псина, — она бросилась на меня, желая задушить когтистыми лапами. Вот шмара! Я ведь вервольф. Благородная раса, между прочим. — Ошибаешься, ведьма, — я выхватил стальной топор, поблёскивающий синим в свете огня. — Это как раз моё дело. Я набросился на неё, свалил на пол собственным весом и придавил коленом чужую грудь. Седые волосы растрепались; там, где краски не было, морщинистое лицо раскраснелось; обнажились жёлтые зубы. Девчонка завизжала. Я тоже сделал ошибку: сначала мне показалось, что мать и дочь вовсе непохожи, но голос младшей оказался таким же оглушительным, как и старшей. — Отвечай, старая карга, или Тёмное братство придёт и за твоей малолетней шлюхой! — я приставил к её горлу оружие и выжидающе смотрел. — Ай-яй-яй, помилуй, Аркей! — заорала торговка. Я зашипел. — Тише, сектантка. Я ведь могу разозлиться. — Скажу, скажу, родной! — извивалась старуха, усиленно мотая головой. — Всё скажу! Я убрал тесак и поднялся, но глаз с неё не спускал; обернулся к нордке и приложил палец к губам. Та сглотнула и молча кивнула. — Зашёл ко мне человек в чёрном, загадочный такой, — начала старуха, оставаясь на полу. — Говорит, не знаю ли я дочь здешнего ярла. Ну я и отвечаю, что знать-то знаю, что она есть, да только не видел её никто и никогда. — Когда это было? — Родной, да я помню, что-ль? — я взялся за ручку топора. — Ах, точно, Месяц Восхода солнца, да, Месяц Восхода солнца! Числа двадцатого, кажись. — Больше ничего не сказал? — я всё ещё держал наготове сверкающий в полутьме тесак. На всякий случай. — Сказать-то ничего не сказал, да только странный он был. И клинок у него не Горзова работа. Горза гра-Багол такое не делает, то была эльфийская сталь. Я проследил за тем, как торговка осторожно, исподлобья на меня поглядывая, встала, опираясь на край стола и недовольно кряхтя. Кивнул девчонке, в ужасе закрывшей рот ладонями. Взял со стола яд в зелёной бутылке, вытащил худой кошель, бросил на прилавок немного золотых и направился к выходу. — Стой, родной, подожди! — она схватила меня за плечо острыми ногтями, и я рефлекторно выхватил оружие. — Тот человек, я слышала, бормотал что-то про ритуал, — я смерил её недоверчивым взглядом. Не пиздит ли? — Не знаю, у меня в последнее время проблемы со слухом, но это я расслышала точно. И от него несло скумой, — добавила она. — И как мне это поможет? — Я знаю, где какая скума, родной, — заговорщически зашептала ведьма. — Это не из шахты Сидна. Если хочешь найти того, кого ты ищешь, отправляйся в Рифтен и разыщи какого-нибудь каджита. Уж они-то знают, где её взять. — А знаешь, почему её похитили? — кажется, я задал бессмысленный вопрос. Никто даже и не видел эту принцессу ни разу, лишь шептались в тавернах за кружкой пива, словно она была глупой детской легендой. Я начинал сомневаться в том, что девчонка вообще существовала на свете. — Рассказывают некоторые... — начала она, ссутулившись. — что дочь ярла — вампир. Будто бы глаза у неё красные, как кровь, а по ночам она убегает из дома и кусает бездомных. — я совсем поник. — Зачем ты мне это говоришь? — Замолви за меня словечко, — лавочница едко осклабилась и погладила меня по щеке тощими пальцами, — родной. — я ударил её по руке. Я бросил прощальный взгляд на девчонку и вышел из лавки «Ведьмина настойка».

***

Когда я зашёл в Сокровищницу, её роскошь ослепила меня, и я на секунду зажмурился. Прямо передо мной золотая решётка, за которой прятался стальной сейф с наверняка интересным содержимым. Дорогу мне преграждали лишь золочёный стол, заставленный едой, и активно подметающая каменный пол служанка в открытом жёлтом платье. — Мне нужно к Тонару Серебряная кровь, — я в ожидании встал перед девицей. — А ты кто? — безэмоционально спросила та, подняв на меня глаза. — Я... Э-э, я его посыльный, — я спешно достал из рюкзака первое попавшееся письмо и с важностью ткнул пальцем на красную печать. Служанка недоверчиво осмотрела меня с ног до головы и раздражённо выдохнула. — Дай сюда, — она подошла ближе. — Я отдам потом, его сейчас нет. — Я зайду позже, — я отвёл протянутую руку в сторону и вежливо улыбнулся, собираясь уходить — Тупая гнида! — заорали за дверью. Мы переглянулись. — Чтоб тебя! — Четыре шестёрки, ха-ха-ха! — послышался знакомый пьяный смех. — Он... занят, — она неуверенно почесала затылок. — Я понял, — я кивнул работнице и быстро прошёл мимо стола, жадным взглядом провожая золотую решётку. Приблизился к таинственной двери, подёргал за ручку — заперто. — Стой! — я навалился плечом на деревянную дверь и усилием снёс с петель, и девица в панике бросилась за мной. Богато одетый норд вальяжно расселся в обитом серым мехом кресле за массивным каменным столом, заставленным пустыми бутылками от вина; напротив него поддерживал рукой щёку глупо улыбающийся... Элтрис? — Слышь, имперская гиена, тебе нормально? — я подошёл к новому знакомому и взял его за ухо. — Карау-ул! Убивают! — истошно завопил он, схватив меня за рукав. — Хочешь — всё забирай, только не тронь меня! — Как ты его впустила, коза? — Тонар медленно встал из-за стола. Я с достоинством, присущим братьям Бури, выдержал его взгляд. Служанка выронила разлохмаченную метлу и опустилась на колени, дрожа. — Простите, господин... — Оставь его, дай нам доиграть, — Тонар поднял руки в примирительном жесте. Тишину нарушал лишь треск дров в камине. — Или живым ты отсюда не выйдешь. — Вы чем тут занимаетесь, сукины дети? — яростно оскалился я. — Это вы отсюда не выйдете. Пожалуй, мне не стоило показывать зубы. Элтрис округлил глаза. — О... Оборотень? — Может вы доиграете партию, и мы поговорим позже? — я умоляюще оглянулся на девицу, всё ещё лежавшую на холодном полу. Та молча поднялась, подошла ко мне и со злостью вцепилась в мой локоть, направляя к выходу. — Посиди пока на скамейке, дорогуша, — ко мне резво подбежала старушка, участливо улыбаясь. Она повела меня к маленькому квадратному столу с пустыми тарелками, и я послушно последовал за ней. — Тонар-младший всегда такой хмурый. Бретонка оглянулась на меня, а затем на блондинку в вышитой цветами зелёной накидке с книгой в руках. Женщина сидела в углу просторного зала, в кресле, которое покрывала бурая шкура медведя, аккуратно переворачивала ветхие страницы, смазывая палец слюной. Она не реагировала на то, как я увлечённо на неё лупился, и с самозабвением погрузилась в чтение; ресницы её изредка подрагивали, изумрудный обруч в длинных волосах блестел в тёплом свете. — Это жена Тонара, — старушка заметила, куда я таращусь, и кивнула в угол просторного зала. — Бетрид. — Кто вы? — я смотрел, как старая уборщица тихо сновала туда и сюда, разнося дорогую посуду в выглаженном фартуке. — Я? — она удивилась. — Я здесь прислуживаю. Всё слышу, всё вижу, — перечисляя, она многозначительно кивнула и поставила передо мной блюдо с охуенно пахнущим жареным фазаном и зелёным луком, — всё знаю. Её бледное худое лицо освещали молочные свечи в серебряных подставках, а глаза были... странного голубого цвета. Она была такой маленькой и тихой, и её жёсткие белые волосы спадали по покатым плечам и сгорбленной спине. Я оторвал зубами кусок мяса и довольно замычал. — Я здесь как... — старушка шептала слова и с этим растворялась в воздухе. — Тень, — передо мной уже никого не было. Я испуганно заозирался. В следующий миг я услышал звон мечей и визг. Я вскочил с резного стула и припустил на поле боя. Оглянулся. Недоеденный фазан остался одиноко лежать на тарелке, и я проклинал себя за это, обещая богам, что когда одержу победу, закончу трапезу. Пока я кусал локти, в зале разгорелась настоящая битва. Неизвестно откуда взялись двое разбойников в обносках и с обмотанными тряпками у основания клинками. Я выбрал того, кто побольше, потому что мне понравилось, что на голове у него красовалась маска с оленьими рогами. Долго маяться с ним не пришлось: я схватил топор и разрубил череп пополам. Мужик с оленьей башкой медленно осел на пол и выронил кинжал. В полумраке блеснуло оружие. Раздался громкий женский крик. Взмахом тесака я отрезал руку старой бретонки, занёсшую клинок над светлой головой. Блондинка сидела на камне и ошалело смотрела на разбросанные тела. Книга её валялась под столом, вырванные страницы летали в воздухе. Труп старушки нашёлся у кресла: колени неестественно выгнулись, коричневая юбка задралась до живота, рот широко открылся, и из него вытекала алая кровь. Воняло горелым мясом. Я присел на пол около Бетрид. — У вас... всё нормально? Она бесцельно помотала головой, несвязно бормоча. Одежда её была испачкана красным, ожерелье сорвалось с шеи и лежало в углу, в разжатых пальцах мёртвой. Я огляделся. Под столом сидел Тонар, уставившись куда-то в пол. Я подошёл ближе, чтобы расспросить о его здравии, и увидел лежащего подле него здорового норда с длинными тёмными волосами, чем-то похожего на самого Серебряную кровь. Из глаз Тонара катились крупные слёзы. Я порылся в рюкзаке и достал лечебное зелье, подавая Тонару, но тот отказался. Я приложился ухом к окровавленной рубахе мужика: не дышит. Я не рискнул обратиться к Тонару, хотя мне и было нужно. Так как я считал, что сделал всё, что было в моих силах, поэтому можно уходить со спокойной душой. Я аккуратно поднялся, стараясь не задеть ни один труп, и прошёл к выходу. Посмотрел в последний раз на сверкающую золотом закрытую решётку, вздохнул и... додумался. — У вас есть зелье умиротворения? — я обратился к Серебряной крови. — Дев... Бетрид... Э-э, она переживает. — В сундуке, справа от камина, — он не шевельнулся. Я направился в дальнюю комнату, перешагивая через раскинутые руки и ноги. Заметил внушительных размеров сундук из красного дерева, вспомнил о том, что ключ мне никто не дал, но отчаиваться не стал и выудил из нагрудного кармана отмычку. Поковырял замок, сломал отмычку, достал новую и всё-таки отпер. В сундуке было много всего: и старые кожаные башмаки, и рваные меховые перчатки, и мокрые рыбьи хвосты, и гнилые шкурки от апельсинов, и даже маленький зачарованный кинжал, который освещал ядовито-зелёным всё остальное. Я повертел в руках оружие, критично поджав губы, взял да и сунул его в рюкзак. Мало ли, где-нибудь понадобится? Не забыл я и в ящике стола покопаться: там я обнаружил то, за чем на самом деле явился. Дневник Тонара Серебряная кровь! В красивом тёмно-зелёном переплёте шуршала пожелтевшая бумага. Я перелистнул пару страниц, чтобы удостовериться, и запихнул в сумку. Того, за чем я пришёл по версии Тонара, я не нашёл. Я встал, покрутился на месте, и наконец мои орлиные глаза заприметили небольшую белую склянку на полке над кроватью. У огня стояли пустые бутылки от мёда и две нетронутые. Я захватил и их, рассовав по карманам — а они у меня были вместительными — и отправился лечить бредившую жену владельца шахты Сидна. Я зашёл обратно в зал и сел рядом с Бетрид; она всё ещё лупила в пустоту. Я немного приоткрыл ей рот и влил настойку целебных трав. Она не подала знака внимания. — Вскоре вам станет лучше, — я посмотрел на Тонара. Помогать ему почему-то не хотелось. Он плотно сжал побелевшие губы и всё смотрел на тело подле себя. Вдруг в голову мне пришла мысль: а где, собственно, Элтрис? Я в панике бросился искать ёбаного имперца, расшвыривая вазы с цветами и серебряную посуду. Я был обязан его найти, потому что у него, скорее всего, находились самые ценные сведения, которые мне больше не дал бы никто в городе. Тонар абсолютно ничего не слышал. Но когда я опрокинул банку с календулами, и вода потекла по столу и начала слишком громко капать на пол, тогда он вышел из себя. — Уходи, сволочь! — лицо его перекосилось от злости. — Ты убил моего брата, да ещё и смеешь шляться по моему дому? Я тебе зубы выбью, шакал! Он ринулся ко мне, сбивая стулья на пути, и я помчал. Я перепрыгнул через огромный стол и вылетел из злополучной Сокровищницы, оставив Бетрид наедине с трупами и жареным фазаном. Я бежал так быстро, что не слышал обезумевшие крики, эхом отдававшиеся в стенах домов, и только свист ветра стоял в ушах. Несмотря на возраст, Тонар бегал быстро. Разумеется, не быстрее меня, но всё равно от страха жопу стянуло. Я пронёсся между высокими стенами огромных каменных сооружений, пропустил храм Талоса, в котором был вчера, и не увидел места, где можно было бы спрятаться. Местность открытая, все и всё на виду. Горза гра-Багол самозабвенно стучала по наковальне кузнечным молотом, что-то насвистывала себе под нос и не замечала двух неуклюжих мужиков, топавших по выложенной плитке. Она подняла голову и уже обернулась к своему подмастерье с просьбой, и тут я сбил её с ног, даже не остановившись. Орчиха вскочила с земли, зарычала и бросилась за мной. Нерадивый помощник застыл на месте с кроличьей шкурой в руках. Нас стало трое. Тонар орал что-то про пожизненный срок и сына бляди; Горза просто ревела и размахивала молотом. Я сделал круг по главным улицам и, снова оказавшись у кузницы, свернул с дороги в Муравейник. Я забежал в дальнюю каморку и спрятался за дверью. Какого хера здесь вообще есть двери? Снова открылась дверь. До меня донеслись шумное дыхание Тонара и топот Горзы. — Где пёс? — Вы о чём, господин? Почему вы здесь? — Мы ищем Довакина. Я знаю, он здесь. — Он меня с ног сбил! У нас в крепости за это морду бьют. — Ну, приходил к нам недавно один... Еду клянчил. Не было такого! — И где он сейчас? — Мы все спали, господин, никого не видели. Вдруг я услышал, как ещё кто-то неровно дышит. Я оглядел комнату и увидел Элтриса. Я в невероятном гневе насупил брови, а он только замахал руками и приставил палец к губам. Я сжал кулаки, но не сказал ни слова. Ещё я понял, что Тонара такой ответ не устроил. Пока мы молча испепеляли друг друга взглядами, он решил проверить каждую комнату. Не торопясь он обследовал сундуки, лежанки и всё то немногое, что было у нищих. Заглянул под каждый камень и разворошил кучу соломы, раскидал объедки. Наконец Тонар пнул дверь и вошёл в последнюю комнату. Я прищемил руку и отпрянул к стене, чуть не заорав от боли, закусил губу до крови, но не издал ни звука. Элтрис мстительно улыбнулся и слегка высунулся из под одеяла. Тонар нашёл его. — Ах, вот ты где, падла! — Господин, я могу объяснить... — залепетал имперец, скорчившись на земле. — Что объяснить? Что ты шпион ёбаной Империи, — с каждым словом он злился всё сильнее и говорил ещё громче, — или что ты Изгой? Элтрис глянул на меня, открыл рот и собирался уже напиздеть про меня самое нехорошее, но я очень выразительно посмотрел на него в ответ и ткнул пальцем в топор, болтавшийся на поясе, и имперец отвёл глаза. — Пойдём-ка со мной, — Тонар подошёл к нему и силой поднял с пола. Элтрис, мотая головой, попятился назад. — Подождите, господин, выслушайте меня! — Я выслушаю тебя в камере. — А чёрт этот где? — возмутилась тупая троллиха Горза. Я сглотнул. Уж думал, про меня забыли. — Сейчас не до этого, — обронил Тонар. Голос его удалялся. Я слышал, как нищие столпились у заваленного камнями прохода в дальнюю комнату и в волнении шептались между собой. Горза напоследок злобно рыкнула на них, и те заорали в страхе. Хлопнула каменная дверь. Я сполз вниз по стене и облегчённо выдохнул. Слава Маре! Мне срочно нужно было убегать из этого проклятого города. Я вышел к толпе измождённых мужчин и женщин и воззвал к тишине. — Божьи дети! — я поднял руки к потолку. — Мир вам и покой. Я хочу попросить вас об одной вещи, которая гарантированно обеспечит вам проход в Совнгард. — . — Сейчас я уйду, и вы должны будете забыть, как страшный сон, о том, что я был здесь, и никому не говорить. Я Довакин, посланник самого Талоса, — люди испуганно заозирались друг на друга, — в этом случае выражу свою огромную признательность и отблагодарю пожертвованием. С этими словами я достал набитый кожаный кошель и потряс им. До нищенских ушей донёсся самый прекрасный звук в мире — звон монет. Они заахали и устремили на меня благоговейные взгляды. — Вы согласны? — вопрошал я. — Да! — Ура Довакину! — Ура! Толпа возбуждённо загалдела, но вдруг от неё отделился один мужик. Небритый, нечёсанный, с худыми коленями и в грязной робе. От него несло помоями. — Ты за кого меня принимаешь, шут? — О чём ты говоришь, мой добрый друг? — я нервно улыбнулся, чуть не отшатнувшись. — Заткни свой рот и не дури мне голову, — отрезал мужик. — Неужто ты думаешь, что за пять золотых я забуду самого посланника Талоса? Неужто мы, славные норды, продадимся вшивому псу за пять грошей? — тут он обернулся к остальным и развёл руками. Люди одобрительно загудели. — Это всё, чего мы стоим? Тридцать минимум. — Дегейн, сам заткни свой рот! — навстречу мне вышла тощая женщина, от которой пахло чуть лучше. Брови её сердито свелись к сломанной переносице. — Божьи дары не измеряются золотом. Нужно лишь принимать то, что посылает нам Талос, и благодарить его за всё. — Это правда, подруга моя! — я радостно закивал. — Божьи дары не... Э-э, короче, подходите и берите понемногу, — я расстегнул кошель и выставил перед ними. — Ты как хочешь, сучка, а я стою дороже пяти золотых, — бросил Дегейн и забрал у меня кошель. — Подходите, дети Талоса, берите пять золотых и сваливайте! Толпа заревела и бросилась к Дегейну. Я лишь стиснул зубы. — Помни, меня здесь не было, — шепнул я на ухо Дегейну. Тот отмахнулся. — Да благословят боги ваши добрые сердца! Я побрёл к выходу. Перебежками добрался до главных ворот. Прходившие мимо люди и стражники озирались на меня с непониманием, но не останавливали меня. Я вышел к конюшне и увидел возницу. — Отвезёшь до Рифтена? — Двадцать золотых, — сказал он. Я устало закрыл глаза. — А за это? — я вытащил из рюкзака светящийся зелёным кинжал. — Садись, — возница кивнул. Я кинул рюкзак и топор в повозку. Выдохнул наконец, снова порылся в рюкзаке и вытащил кусок варёной говядины. — Это в другом конце Скайрима. Слышал, что в Рифтене самая большая в Скайриме медоварня? — он предложил тему для разговора, ибо ехать нам было долго. Я не ответил. Завалился на скамейку, уставившись в тёмно-синее звёздное небо, и жевал мясо, думая о сейфе с драгоценностями, о светлых волосах Бетрид и о фазане с луком, оставшемся в Сокровищнице.